Мой религиозный опыт. Тренинг религия в литературе

- Семь лет ужо Иришке-то. Исповедоваться пора. - сказала моя прабабушка моей маме.

Она была набожная и молилась каждый день утром и вечером. Мы с сестрой засыпали и просыпались под её тихое шептание и потрескивание свечи в керамическом подсвешнике. Отвешивала поклоны она всегда увесистому медно-золотому распятию на котором был изображён худой как скелет человек, раскинувший руки в стороны и сложивший ступни ног вместе. В ногах его лежала черепушка, а по обе стороны стояли женщины. Это крест мне нравился тем, что он был очень тяжёлый и фактурный. Когда я брала его в руки, то чувствовала мощь, фундаментальность и выпуклость того, чему молится моя прабабушка Клавдия Андреевна. Я клала его себе на колени и водила пальчиком по телу худого человека. Кожей своей чувствовала я все его скурпулёзно отлитые рёбра и даже шляпки гвоздей, которыми были прибиты его конечности. Особо моё внимание привлекали буквы, написанные в верхней части этого распятия  IC XC.

- Что это значит? - спрашивала я у прабабушки. И она с упоением начинала рассказывать мне историю о том, кто такой Иисус Христос, как он творил чудеса, как он страдал за всех нас. И теперь мы должны отдавать ему должное, за то, что он принёс себя в жертву.

Я не особо понимала, что это такое вообще и для чего бабушка Клава исполняет свои ежедневные ритуалы. Но понимала, что это для неё так же важно как дышать, питаться и жить. Бабушка много мне рассказывала о боге, о том, как он помогал ей в войну растить без мужа детей. Мне тогда он представлялся каким-то старцем, сидящим на небе и наблюдающим за всем, что происходит на Земле. А рядом с ним был его сын Иисус. И вместе они отслеживали страждущих и оказывали им всякую помощь. Но если вдруг я надумала бы сделать что-то дурное, то тут их поведение меняется и, по словам бабушки, Бог будет кидать в меня камешки. Да всё по голове.
Было реально страшно. Я боялась лишний раз сказать что-то дурное, в страхе получить этим самым камешком прямо по макушке.

А ещё я твёрдо была уверена в том, что у каждого человека за плечом стоит невидимый ангел-хранитель. Я знала несколько молитв, которые обращены к нему. И если попадала в какую-то непонятную ситуацию сразу шептала их, надеясь на помощь и поддержку кого-то незримого и участливого. Для меня все эти персонажи были чем-то наподобие воображаемых друзей. Мне грустно - я разговариваю с Богом. Мне трудно - прошу ангела-хранителя помочь мне. Мне весело - благодарю их за моё веселье. Так меня учила бабуля.

Всё детство я провела в обществе этих незримых личностей.
После каждого похода в церковь бабушка привозила нам с сестрой просвирку - какой-то засохший кругляшок и велела есть, славя Господа. Мы ели и было нам вкусно. Но смысла этих действий не понимали совсем.

Но вот настал час икс. Меня, как достигшую какого-то сакрального возраста, повезли вместе с бабушкой в церковь. В церкви я бывала раньше. Но сегодня было что-то другое. Как всегда я стояла рядом с мамой и бабушкой, утонув в толпе ритмично наклоняющихся людей и было мне жарко и скучно. Я смотрела на потолок на красивые люстры и красивые картинки грустных людей, на горящие свечи. Слушала монотонное протяжное пение кого-то, кого я не видела. Мне было велено креститься вслед за всеми. И это меня немного воодушевило. Я стала улавливать ритм шепчущей толпы, пытаясь синхронизироваться с ней в своих воздушных крестах. Иногда я путала руку или порядок прикладывания её к плечам, за что сразу получала пучки неодобрительных взглядов от рядомстоящих и еще бабушкин виновато-обиженный. Она брала тогда мою правую руку и своей рукой в который раз объясняла мне как надо креститься.

Меня это расстраивало. Все эти церемонии. Мне хотелось полазать по вытянутым окнам, подойти к огромному кресту с изображённым на нём Иисусом и поздороваться с ним. Но стиснутая довольно упитанными обстоятельствами, я продолжала повторять ритуалы вслед за толпой молящихся.

Когда наконец песнопения кончились все выстроились в очередь к священнику с какой-то тряпочкой в руке. Люди подходили и он накрывал их ею и что-то шептал. Вот и подошла моя очередь. Бабушка что-то сказала священнику и заулыбалась так мило и проникновенно, будто сейчас на меня должен был пролиться дождь из золотых лепестков. Меня подвели к батюшке (почему-то бабуля назвала его именно так) и он, называя меня рабой божьей накрыл мою голову тряпочкой и стал задавать провокационные вопросы. Слушаюсь ли я родителей, уважаю ли старших и учителей, знаю ли я молитвы? Мне стало дурно от того, что я должна рассказывать какому-то незнакомому дяденьке о своем поведении. Рядом никого не было и я чуть не разревелась. Надув щёки от подкатившихся слёз, я коротко отвечала на его вопросы и вскоре была освобождена от плена этой тряпочки. Мои щёки полыхали огнём. Бабушка, конечно, мне рассказывала про это действо, но на своей шкуре испытать его было довольно неприятно.

После река людей потекла к богато одетому полному мужчине, держащему в руках золотую чашу. С глазами, горящими будто тысячи церковных свечей, люди подходили и отхлёбывали из маленькой ложечки. Вот пришла и моя очередь. Бабушка обняла меня подвела к чаше. Батюшка сунул мне в рот ложку с какой-то горькой жижей и кусочком хлеба. Потом меня оттащили и на моё место пришли другие. Все делали блаженные лица и как на конвеерной ленте открывали рты и получали с ложки "еду".
Мне стало противно. Церковь вызывала у меня теперь такой дискомфорт, что хотелось выбежать скорее на улицу и хватать ртом прохладный воздух. Но мы снова стояли и наклонялись под пение.

Когда всё это закончилось и мы вернулись домой, то я была твёрдо уверена в том, что туда я больше не вернусь.
- Уж лучше я буду продолжаться общаться со своими ангелами дома, лёжа в своей удобной кроватке. Они ведь и так слышат меня. К чему вся эта толкучка, духота, занудные песни и странные ритуалы? А если учесть, что у каждого человека есть свой ангел-хранитель, то получается, что церковь вообще забита доотказа.
Поэтому с возрастом мой религиозный опыт свёлся к тому, что я наизусть знала ситуативные молитвы и шептала их когда нужно. Ещё у меня с собой всегда была рукописная "Непобедимая молитва", способная, по словам бабушки, отвести любое зло.

Я поняла, как работает это. Ты просто веришь и всё. Вот шепчешь определённый набор слов и веришь в то, что он формирует вокруг тебя защитное энергетическое поле. И ходишь в этом шаре, представляешь его и мыслями своими отторгаешь всякое приходящее зло.

И секрет религии для меня вдруг стал прост и понятен. Человек настолько одинок в этом мире, что ему просто необходим собеседник и друг. Вот он и создал в своём сознании этакого невидимого большого всесильного друга, который всегда рядом, который неотделим от него как любая часть его тела. Не важно как он его себе представляет, важно что он ему шепчет и как его понимает. А еще одна удобная опция такого друга - на него можно свалить вину. Да! Я накосячила - что ж ты меня не направил!? Как же так? Где ты был? А иногда с ним и поругаться можно. Но тогда жди беды. Если с таким другом рассоришься - кто же тебя оберегать будет? Лучше не надо.

А особо сильно и яростно я начинаю верить в этого друга и уповать на него, когда в жизни моей случается то, на что я просто не могу повлиять.
Например, заболела у меня дочка. Температура шпарит под сорок. Я ношу её на руках, прижимаю горячее тельце к своей груди и чувствую себя ничтожно маленькой пылинкой на ладони жизни. Я шепчу все молитвы какие знаю, а даже если и не знаю - свои придумываю. Материнские. Призываю все высшие силы, какие есть и прошу помочь мне. Умоляю сделать так, чтобы я заболела, но чтоб только ребёнку моему полегче стало. В такие моменты моё сознание переходит на какой-то иной уровень.

Я представляю мир как огромный шар, который я пытаюсь сдвинуть. Сила моя нарастает, нарастает и шар этот подаётся вперёд. Я понимаю, что сила моя откуда-то берётся. не понятно откуда, но она даёт мне силы двигать шар событий в нужном мне направлении. Тут же в ход идут все заброшенные иконки, бутылочки с водой, набранной в Крещение, какой-то ладан, привезённый бог знает из каких святых мест. Я обхожу со свечкой квартиру, вожу над дочкой, кланяюсь зачем-то иконам, выгребаю из шкатулки нательный крестик и целую его. Запускается настолько мощный механизм ритуальных действий, что кажется, будто вся квартира сейчас превратиться в церковь и зазвучат сладкие голоса, изливающие божью благодать. И всё это происходит автоматически, будто отложенная программа. Я будто сильнее себя начинаю чувствовать от фокусировки на этих действиях.

Очень странно, что люди признаются себе в своей слабости, когда реальность уже давит на них бетонной плитой. В них тут же просыпается ребёнок, испуганный, страдающий, желающий забраться на ручки к кому-то большому. Будто он спасёт и защитит. Эти первобытные страхи, наверное, никогда не исчезнут из сознания человека.

Не может человек быть один. Плохо ему. Страшно.
Но оно и понятно. Он ведь часть планеты. Часть вселенной. Он кусок её тела. И наверное, именно она и сидит огромным фантомным защитником в человеческой голове. А для человека  - это Бог.