Ты дуру-то не строй из себя!

«Ты дуру-то не строй из себя!»
Сказала Лорка, с усмешкой глядя на пока ещё подругу.

Стараясь не слишком брякать в раковине посудой, Наталья Павловна с тревогой прислушивалась к звукам в соседней с кухней комнате. Когда рыдания Насти стали совсем отчаянными, она не выдержала и пошла к ней. В первую попытку, несколько минут назад, не осмелилась, так наглухо была закрыта дверь: может, только помешает своими вопросами и утешением. Надо ведь иногда человеку побыть со своей бедой в одиночестве. Но терпеть и дальше не было больше сил. Настя ничком лежала на узком диване, лицом к стене, и плакала так, будто ей минуту назад объявили смертный приговор. Наталья Павловна осторожно и ласково провела ладонью по худенькой спине дочери:

- Настюш, не заводи себя... Может, оно всё и к лучшему.

Почувствовав прикосновение материнской руки, Настя повернула зарёванное лицо, приникла к ней мокрой щекой и, ещё судорожно всхлипывая, начала потихоньку успокаиваться. Подняв глаза, с трудом выдавила:

- Мама, я с ним разведусь. Прямо завтра.

- А стоит ли? Боря, мне кажется, уже и сам измучился. И готов на что угодно, лишь бы ты...

- Да мне всё равно, на что он готов или не готов. Ты пойми, я с ним не смогу даже просто рядом быть. Как только представлю... - Настя сморщилась, словно увидела нечто омерзительное.

- Доченька, послушай меня. Редкой женщине муж не преподнёс такой подарочек. Не все и знали-то. Ничего, вытерпели. Семья важнее, - пыталась вразумить её Наталья Павловна.

- Мам, ты рассуждаешь по старинке. Дроздов унизил меня. У-ни-зил! Показал, что меня можно взять и отодвинуть в сторону, как вот этот стул! - Настя встала, подошла к зеркалу, причесала растрепавшиеся волосы. - Я всё решила, мама.

Наталья Павловна вздохнула. Любое неприятное происшествие с Настей как будто делало трещину в её душе, и затягивалась она не всегда быстро и бесследно. Наталья Павловна отчётливо помнила многое из жизни дочери, когда сама страдала сильнее и дольше, правда, не выплёскивая наружу, чем вот так же выплакавшая в своё время и забывшая обиду девочка. Оно, наверное, и хорошо. Но она всякий раз удивлялась, что память Насти легко упрятывала чёрные дни в дальние углы: прошло - и чёрт с ним! Но развод - совсем другое дело. И шрам от него, бывает, остаётся навсегда, хоть и не болит.

Этот мальчик («Мальчик... Двадцать уже парню», - грустно усмехнулась про себя Наталья Павловна)

учился с Настей в одном классе и ничем особенным не выделялся. Середнячок во всём, чего ни коснись, а потому, понимая «своё место» в школьной иерархии, и вёл себя робким мышонком. Не было в нём, по сравнению с иными старшеклассниками, ни спеси, ни природной или напускной грубости. Он краснел, если встречался случайно взглядом с Настей. А Настя его и не замечала. Её привлекали признанные всем девичьим кругом записные красавцы-мажоры. В одного из них - светлокудрого атлета с чуть не рвущими рукава пиджака бицепсами Алика - она классически влюбилась: страдала, писала стихи, мечтала, тосковала. Однажды рискнула, отважно подошла к нему на школьном осеннем балу и пригласила потанцевать. Алик очень удивился, сверкнул зубами под рано пробившимися усиками: «Э, чего надо-то?». Гремела музыка - и он крикнул эту, по сути, издевательскую фразочку громко, чтобы она услышала с первого раза. Услышали и друзья Алика. Их хохот показался Насте оглушительным и мерзким. Она молча повернулась и пошла на негнущихся ногах, от позора (все-все теперь будут смеяться над ней) и разочарования не видя ничего перед собой. Подружка Лорка Лопатина, наплевав на столь любимые ею танцы, долго бродила с ней в тот вечер по микрорайону, успокаивала, крыла Алика последними словами.

Благодарная за поддержку Настя, правда, и не подозревала, что Лорка в душе нисколько ей не сочувствовала, весьма просто относясь к таким вещам: фи, ещё убиваться из-за какого-то придурка, парней много...

- Ну ты же ворона тряпочная и овечка, Настюха, - мягко говорила Лорка. - За тобой ведь присматривать надо, а то ты в Иртыш с моста сиганёшь. Думаешь, он всплакнёт и все свои кудри вырвет, ах, это я виноват? Да он тебя и в лицо-то не помнит. Эх, дурная у тебя черепушка...

Переболев Аликом, Настя внутренне вроде уравновесилась, но в сердце образовалась холодная пустота. Пролетела зима, весна, близилось окончание школы… Тут-то и возник Боря Дроздов, тот самый скромняга-середнячок. Видимо, боясь после выпуска совсем потерять из виду Настю, он осмелел, стал подходить на переменах, пока косноязычно заводить дурацкие разговорчики, настойчиво звать на прогулки после уроков. Отказать ему было совершенно невозможно, настолько Боря казался милым и обаятельным своей застенчивостью. «Пятый класс, вторая четверть», - по-доброму думала о нём Настя и соглашалась. Сама потом изумилась, как быстро привыкла к его готовности - хоть днём, хоть ночью позвони - выполнить любую просьбу. Лорка откровенно злилась: ей стало не хватать места рядом с «дурацкой парочкой». Однажды даже попробовала шепнуть подруге, что видела Дроздова в кафе с другой девчонкой, но Настя только отмахнулась:

- Ты обозналась. Мы в это время с Борей в киноцентре фильм смотрели. Сходи к окулисту...

Тогда Лорка выбрала иную тактику. Стала изображать из себя этакую опытную в любовных делах наставницу и пыталась просвещать Настю по части интима. Настя смешно пугалась:

- Что ты говоришь? Замолчи, пожалуйста!

- Хочешь, скажу, с кем я... того? - интриговала Лорка.

- Я не верю тебе. Нет у тебя никого.

- Н-да... - пригорюнилась Лорка. - Так ты до смерти невинной останешься. А про меня просто не всё знаешь, ясно?

Она ошиблась. Боря поступил в университет на юридический факультет, Настя решила

в совершенстве освоить иностранные языки. Они по-прежнему были вместе, сохраняя, правда, определённую дистанцию в отношениях. О свадьбе не говорили, она как бы сама собой подразумевалась, но позже. Наконец, на излёте второго курса Борис пришёл к Насте домой в костюме, при галстуке и с цветами. Наталья Павловна поняла цель столь торжественного визита мгновенно. И даже не сразу сумела скрыть, что расстроилась. Она не была, конечно, против замужества дочери, только вот не рано ли? А если ребёночек родится? Сможет ли Настя учиться? Лучше бы сначала...

- Не волнуйся, мама, - словно прочитала её мысли Настя, - с малышом мы повременим. И тебе обузой не будем.

- Да, - серьёзным голосом подхватил Боря, - будет лучше, если мы поселимся отдельно. Мне удалось устроиться на работу, причём учёба не пострадает. Пообещали при старании хорошо платить. В общем, есть шанс снять небольшую квартиру. Я уже и вариант подобрал... А поженимся без шум-грома, по-домашнему, не возражаете?

Оставшись одна, Наталья Павловна первое время скучала, потом привыкла: хорошо дочери - хорошо и ей. А вот Лорке было очень плохо. Целыми днями она то жарилась на солнце, то мёрзла на морозе на ярмарке, втюхивая людям уже мало кому нужный ширпотреб, но другого занятия найти себе не сумела. Только мечтала закончить курсы продавцов и красоваться в каком-нибудь шикарном торговом центре, но дальше красивых грёз дело не шло. И женихи, красивые и богатые, не подворачивались, хотя была она вполне себе симпатичной толстушкой, в отличие от везучей «воблы» Насти. Лорка была на свадьбе, кричала, что ей горько, а в выходные приезжала к Дроздовым, хвалила порядок и уют, едва не сгорая от зависти. Боря помогал ей снять в прихожей пальто, смеялся её шуткам, подливал чай или пиво. Она замечала, что иногда он останавливал на ней оценивающий взгляд, и наконец до неё дошло: «Ага, «святоша»! Да такой же кобель, как все мужики. Проверить, что ли?». И, подкараулив момент, когда её родители на месяц уехали в деревню к родне, зазвала Борю к себе: мол, уронила деньги за холодильник и достать не может. Настя срочно писала реферат и присоединиться к «спасательной экспедиции» не могла, о чём Лорка, естественно, знала…

В тот вечер Боря вернулся поздно, будто сдвинул и задвинул на место тысячу холодильников. Слегка подавленный и какой-то ошарашенный, он молча метался по квартире, пока Настя, встревожившись, не спросила:

- Да что случилось-то? Ты, часом, не заболел?

- Заболел... Ты сядь, а то... Короче, лучше сразу. Я не понимаю сам - почему... В общем, мы с Лорой... Ну, ты понимаешь, да?

И смотрел несчастными глазами виноватой собаки, нагадившей на лучший в доме ковёр.

- С кем? Что? - неверяще улыбнулась Настя.

- С Лорой. То самое...

Настя онемела. Она и подумать не могла бы, а Боря вот так прямо и признался. Не дождавшись ответа, он бухнулся на колени:

- Прости! Как в башке что-то замкнуло!

- Не понимаю тебя. Вызови такси, я уеду к маме.

Наталье Павловне Настя ничего не сказала, а утром помчалась к мужу, чтобы обнять и простить его. Но на этом не кончилось. Через неделю Боря опять пришёл поздно, наврал (Настя видела, что врёт!), что задержался у друга. А потом заявилась Лорка и нагло спросила:

- Твой-то дома?

- Нет, - Настя даже не пригласила её войти, но Лорка и без всяких церемоний пробежала в комнату, достала из сумки вино.

- Эх, Настюха, давай-ка выпьем за нас, за глупых баб!

- Не хочу.

- Ну что ты сердишься? Ну, ходит Борька ко мне. Ты же ещё и спасибо сказать должна. Мог вообще неизвестно с кем связаться, заразу в дом притащить, а так оно надёжнее. Мужики все изменяют, ты дуру-то не строй из себя.

Настя взяла со стола бутылку, сунула её Лорке, подтолкнула к порогу: «Надеюсь, мы больше не увидимся никогда». Потом сложила в чемодан то, что могло понадобиться в первую очередь, постояла минуту в прихожей - и бесповоротно шагнула за дверь, поморщившись от витающего ещё аромата Лоркиных духов, показавшегося ей невыносимо отвратительным.