СА. Глава 14

Впервые за три с половиной месяца пребывания в армии утро меня действительно порадовало. Не надо было вскакивать и безумно быстро одеваться. В учебке нам частенько устраивали подъём-45: нужно было одеть штаны, гимнастёрку, сапоги, (намотав предварительно портянки, понятное дело), ремень и пилотку в течении 45 секунд. Одно наматывание портянок занимало секунд тридцать, если не больше. Поначалу никак не удавалось вложиться во время.

 Потом стало получаться, но… без смеха на это смотреть было нельзя. Пилотки надеты кое-как, иногда задом на перёд, из-под перекрученных гимнастёрок торчит белыми клочками нательное бельё, из сапог торчат недомотанные портянки, штаны полуспущены, потому что застёгнуты только на один крючок. И у всех сонные, дебильные, перепуганные лица. Бесплатная армейская клоунада. Конечно, такой видон не устраивал сержантов, и нас заставляли раздеваться, аккуратно складывать одежду, ложиться в койки и по команде вновь вскакивать и одеваться. В конце концов удавалось добиться чего-то сносного, но после построения портянки всё равно все перематывали.

Здесь же не было никакого аврального подъёма. В 6.00 Антонов, не вставая, вяло провозгласил подъём, перевернулся на другой бок и захрапел. Никто и не думал вставать. Лишь Струнко приподнялся, осмотрелся и снова лёг. Я и не пошевелился. Прошло минут пять. Вдруг сонный тягучий голос промычал: - А ду;хи чего спят? Резко метнулись…

Я и Струнко неспеша спустились со вторых ярусов, неспеша оделись. Пошли умываться. Умывальник и туалет были на улице. Возвращаясь в казарму, я спросил у Мишка:
- Чего теперь делать надо?
Утренней зарядкой здесь и не пахло.
- Полы мыть в кубрике, - равнодушно сказал он.
- А кто туалеты и умывальники моет? – поинтересовался я.
- Дневальные болтогрызов, - тем же тоном ответил он.
- Классно. И в наряды по кухне здесь ходить не надо?
- Не. Здесь вообще нарядов нет. На узле связи в аэропорту ходим в туалет для гражданских лётчиков. Но если «деды» разозлятся, могут заставить драить «очко» и там и здесь.
- Понятно.
Но по сравнению с нарядами очередными и особенно внеочередными в учебке, это был сущий пустяк.

После завтрака мы загрузились в ГАЗ-66, и Жора-лихач помчал нас в аэропорт «Рига». Да, он лихо водил машину. Каскадёр, однако. Его все ругали на чём свет стоит, и солдаты и офицеры, но ему что с гуся вода – он упорно продолжал выписывать кренделя на старом армейском «газоне», не смотря на то, что за его спиной было десять человеческих жизней. Ещё, как оказалось, он любил обдавать прохожих грязью – специально мчался по лужам, особенно по большим. И здесь никакие угрозы на него не действовали. Это было его маленькое садистическое хобби, маленькая дикая радость посреди армейского мрака, и он не хотел поступаться ею. Жорик был редкий пофигист – ругать его можно было бесконечно. Может он испытывал от этого мазохисткое удовольствие? Его ругали, он всё принимал к сведению, но делал по своему. И не смотря на свои выкрутасы, а может и благодаря им, водилой он был отличным.