Дар лунного грифона. Глава 19

   
    Чтение меня увлекло. Я изучил от корки до корки одну книгу, хоть и пришлось ознакомиться со многими неприятными вещами. Заодно, если встречались непонятные слова, искал их во внушительном талмуде. С удивлением заметил, что все до единой книги в толстом переплёте, с металлическими, а иной раз с драгоценными вставками, написаны от руки. Красивые чернильные линии, составляющие иероглифы, которые тянутся ровными строками на жёлтых пергаментных листах, вырисованы умелой рукой мастера. Сколько нужно чернил, чтобы создать подобное произведение искусства? И это, я так понимаю, не в единственном экземпляре книга, их множество. Копирование литературы здесь принимает масштабы художественного труда, за который никто не получит даже похвалу. Просто писарь, писец, литератор – как его назвать-то ещё – делал подобное не потому что хотелось, а потому что так надо.
   
    Когда перед глазами стало медленно темнеть, понял, что хуже вижу не от усталости, хотя и она сказывалась, а от того, что солнце садится за горную гряду. Когда что-то делаешь с удовольствием, не следишь за временем. Оно продолжает идти, а ты его не замечаешь. Игнорируешь слабость в теле, усталость в глазах и прочие мелкие неприятности, которые возникают после длительного сидения на одном месте. Важно лишь то, что происходит с тобой в этот миг: поток знаний течёт в твой разум, наполняя его и расширяя кругозор.
   
    Никогда так увлечённо не сидел над книгами. В старшей школе корпел над учебниками, постигая неизведанное, но здесь и сейчас… Улыбка не сходила с моего лица. Радость кипела в груди, буквально обжигая нутро. Почему мне раньше не довелось сходить в ту огромную библиотеку, узнать больше о себе, чтобы не мучиться самому от своей же магии и никого не убивать, потому что не могу контролировать собственные эмоции без травяных настоев? Злость и обида пришли внезапно, смешиваясь воедино с радостью, становясь снежным комом, который набирал силу, скатываясь глубже под тяжестью познания.
   
    Ответ прост… Мать препятствовала, а я поддавался. Зачем? Тут тоже не нужно гадать… Люблю её, несмотря на то, что она тварь, каких поискать. Даже если тебе было кошмарно плохо, рабские цепи звенели при каждом движении, а мучитель менял буквально твоё сознание, то не нужно проецировать свои недостатки и мучения на детей. Что я сделал, чтобы подвергнуться подобному отношению к себе? Я родился чёрным драконом. И? Что это меняет? Одри видела во мне Пиртерию? Может быть… Она каждый день смотрит на меня так, словно я убил тысячи человек и умылся их кровью с удовольствием. Иной раз вижу взгляд матери, словно она видит во мне своего личного мучителя. Она сама призналась не так давно, что поначалу хотела меня отравить. Но что-то в ней поменялось… проснулось… быть может, материнское чувство овладело ею. Не полностью, но этого влияния хватило, чтобы остановить руку убийцы.
   
    За своими размышлениями не заметил, как солнце опустилось за горную гряду, позволив бездонному мраку расстелить чернильное полотно, украшенное яркими звёздами. Я встал, отложив книги в сторону. Поначалу немного размялся: махи руками, бег на месте – нужно оживить занемевшие от сидения, вернее лежания, мышцы.
   
    В покои вошла служанка. Она учтиво поклонилась и прошла внутрь комнаты. Расставила горящие свечи и масляные фонари по углам комнаты, чтобы было светло, снова поклонилась и вышла. Безмолвные хранители этого замка кажутся неприметными для всех: они никто, но делают невероятно много хорошего – моют, убирают, заботятся о тех, кто выше статусом. Я улыбнулся своим мыслям. Видимо, я единственный, кто так думает. Ну и пусть.
   
    Подошёл к окну, облокотившись ладонями на подоконник. Вдохнул полой грудью тёплый ночной воздух, порадовался прекрасному пейзажу. То тут-то там пели свои грустные песни птицы, загорались лесные огни – местные растения обладали способностью светиться в темноте, подобия светлячков мерцанием общались друг с другом.
   
    Вдалеке волшебное свечение начало призрачно гаснуть, словно какая-то опасность заставляла их свернуть активную деятельность. Безмолвная тьма приближалась. С деревьев сорвались стаи испуганных птиц, с жалобным криком полетев прочь от места властвования темноты, укрывающей лес. Вскоре стали видны огни нескольких факелов, быстро движущихся между могучих ветвистых деревьев, а тишина разбавилась эхом громких возгласов.
   
    Горн протяжным завыванием оповестил о прибытии гостей. Я пригляделся. В тусклом свете огней не видно людей, но очертания узнаваемы. Внизу развернулась деятельность. Тревога распространялась на многие метры вокруг, смердящее дыхание смерти донёс до меня слабый порыв ветра. Я забеспокоился. Стал вглядываться сильнее в темноту, разгоняемую факелами и кострами, горящими внизу. Люди готовились к встрече незваных гостей. Одни открывали массивные ворота, другие, судя по доносящемуся лязганью металла, вооружались. Что-то случилось, или должно случиться – это знал точно. Видимо, пора спуститься вниз.
   
    Страх толкал меня вперёд. Я нёсся по винтовой каменной лестнице вниз, не замечая ступеней. Не думал о том, что могу упасть и сломать себе шею – волновался не за себя, а за Ауннавина. Почему-то решил, что именно он дудел в рог, оповещая о своём возвращении. Он и ещё тридцать с чем-то воинов ушли в ночной поход, чтобы разведать обстановку в местных лесах и дать отпор врагу. То, что они вернулись, не вызывало у меня никаких сомнений.
   
    Я вышел из замка, а вернее сказать, вылетел стрелой, перепрыгивая через ступени. Несколько раз спотыкался в полутьме, но не падал. Ворота открылись, пропуская внутрь то, что осталось от отряда, возглавляемого дроу. Сам Ауннавин, облачённый в чёрное, нёс на себе раненого соратника.
   
    — Закрыть ворота! Быстро закрыть ворота! — оглушительно приказал он, тяжело дыша.
   
    Люди начали выполнять приказ, спеша как можно быстрее сомкнуть массивные створки. Толкали их вчетвером-впятером, прилагая все усилия и даже сверх этого. Ускорял процесс крутящий механизм, который, налегая на рычаг, поворачивали несколько человек.
   
    Ауннавин стащил с плеча бесчувственного товарища. Он уложил его на землю лицом вверх, придерживая за голову, которую не защищал шлем. Распущенные тёмные волосы слиплись от крови, она же покрывала подсохшей коркой висок и правую щёку мужчины. Я пригляделся и узнал в раненом эльфе Сулмельдира. Он едва дышал. Сквозь металлические доспехи не было видно, как вздымается грудь, но я отчего-то чувствовал, что он ещё жив.
   
    — Что случилось? — спросил я.
   
    — Полумёртвые… рабы некроманта. Их очень много. Они прямо за нами.
   
    Остатки отряда, который отправился патрулировать местность, расселись на земле, стягивая с голов тяжёлые шлемы. Броня пробита, сквозь трещины в металле иногда тонкими линиями сочилась тёмная кровь. Её не отличить от той, что каплями от брызг осталась на лицах, руках и ногах. Светлая ткань буквально впитала следы кровавой бойни, которая разразилась в лесу.
   
    В груди остро кольнуло и потеплело. Чёрный огонь медленно набирал силу. Он снова вырвется, потому что по-другому я защищаться не умею. Я пока не могу контролировать собственные эмоции, так что, само собой, магия может навредить и мне тоже. Но бежать и трусливо прятаться вместе с женщинами и детьми я не стану. Если это мой конец – значит, так и будет. Даже мать меня не остановит. В нашей семье я мужчина, этим всё сказано. Пора брать на себя новые обязательства.
   
    — Анви!!!
   
    Я обернулся на крик, проследив за тревожным взглядом Ауннавина. Навстречу бежала Кэсэ, быстро спускаясь по каменным немногочисленным ступеням. Рыжая девчушка кинулась в неловкие объятия дроу, который был явно смущён и недоволен происходящим.
   
    — Сколько раз я говорил тебе, нахальная хонэ, …
   
    — Замолчи уже… Для меня ты был и останешься Анви, — дрожащим голосом произнесла Кэсэ и крепче прижалась к дроу, дрожа всем телом. 
    
    Воины и подошедшие люди и эльфы, я даже заметил парочку бородатых гномов, смотрели с удивлением и непониманием на эту немую сцену встречи. Видимо, только я понимал, что расчувствовавшаяся лисица не просто так тревожится за своего наставника. Он заменил ей умершего отца, спас её от аттири, тем самым предав Селесту.
   
    — Не время для нежностей, — Ауннавин с трудом отцепил от себя Кэсэ, отставив легкую девушку в сторону. — Нужно подготовиться. Порабощённые пойдут по нашему следу. Уверен, что некромант отправится следом. Управлять таким количеством людей невозможно без личного присутствия.
   
    — Снова это… — бесцветным голосом сказала Кэсэ.
   
    — Да, нам снова предстоит сражаться. Именно поэтому ты займёшься ранеными, — дроу бесчувственным взглядом окинул молодую лисицу. Со стороны выглядело, словно он не испытывает никаких чувств к своей подопечной.  Но я отныне видел несколько иначе то, что происходило. Он прятал свою привязанность за невозмутимым видом и твёрдой хваткой. На самом деле его поведение отражает больше, чем кажется на первый взгляд.
   
    Пара крепких людей принесли импровизированные носилки и уложили на них Сулмельдира. Вместе с раненым они быстро ушли в замок, о чём-то переговариваясь друг с другом; несколько служанок, приподняв длинные подолы, убежали следом.
   
    — Вам бы тоже уйти отсюда, Ваше Величество, — строго сказал Ауннавин, поправив чёрные ножны на поясе. — Не хотелось бы потерять ещё одного короля.
   
    Я не хотел никуда уходить. Зачем? Не лучше ли остаться и помочь? Моё здравомыслие вернулось в самый неожиданный момент. Что я могу сделать, если не умею пользоваться магией, не в состоянии сражаться, потому что опять-таки не умею. Сделаю максимум пару замахов, а потом меня разделают на мелкие кусочки и растащат по всему лесу, где и захоронят, может быть.
   
    Пришлось с досадой уйти внутрь замка, последнего и единственного укрытия, которое осталось в этом месте. Уверен, что ворота не выдержат натиска врага. Будущее видеть не могу, но ощущаю всем существом, что бой состоится. И если «наши» победят, то ещё долго будут помнить об этом дне, глядя на смешанную с песком кровь, которая огромными пятнами запечётся в лучах дневного солнца.
   
    — Кэсэ, иди, — я услышал сухой приказ Ауннавина и слабый горестный вздох девушки.
   
    Рыжик быстро поравнялась со мной, опустив голову. Я наблюдал за ней, любуясь слабыми отсветами факелов, которые мерцали в волосах лисицы, оглядывал мельком длинные острые ушки. В груди потеплело. Что странно – не от чёрного огня, а от чувства, которое зародилось в груди. Я ощущал её обиду, словно меня заставили подчиняться и бросить самого дорогого человека один на один с самой смертью. Не знаю, что может быть хуже беспомощного наблюдения за тем, как ужасные твари нападают на родного тебе человека – или эльфа – в попытке убить.
   
    Не знаю, почему, но мне казалось, что я понимаю лисицу. И даже сочувствую ей. Милая, но очень одинокая рыжая красавица останется совсем одна, если что-то случится с дроу. Она не знает, есть ли ещё такие, как она – надеется на лучшее, но понимает, что счастливого конца не будет. Не могу представить, как можно жить с подобным и не желать выброситься из окна каждое утро.
   
    От девушки веет лесной свежестью… Словно весна вступила в свои права, солнечные лучи начали растапливать снег, прячущийся маленькими сугробами в тени лесов и горных массивов. Запахло зелёной листвой, новой травой, со слабым ароматом сырой земли. При этом не было никакого отвращения или даже слабой неприязни.
   
    Бонди виляя хвостом и заливисто лая, подбежал ко мне и встал на задние лапы, передними царапал мне жилет. Я не сразу вышел из некоего подобия транса. Но когда случилось возвращение в реальность, мы с рыжей лисичкой стояли у стены в главном коридоре, напротив окна. Я прижал её к стене всем телом и пристально смотрел на столь же расслабленную девушку. На меня в ответ глядели оранжевые глаза с потрясающим продолговатым зрачком. Дыхание Кэсэ обжигало лицо, рот чуть приоткрыт, губы буквально просят поцелуя.
   
    Я перестал дышать. Сердце стучало так часто и сильно, что мне казалось, будто едет старый поезд. В ушах зашумело. Я снова погружался в приятный транс, наклоняясь к хвостатой красотке. Наши лица сближались, губы почти соприкоснулись…
   
    — Кхм-кхм..! — третий лишний отогнал громким покашливанием наше единение.
   
    Мы оба вышли из гипноза, и я отошёл к противоположной стороне коридора. Повернул голову и увидел двух очень удивлённых персон. Первый и самый седой из двух присутствующих – традиция соблюдается – это Ауннавин, разумеется. Второй, как вы могли догадаться, была Одри. Именно она прервала наш несостоявшийся поцелуй, который… кстати, а почему вообще это произошло?
   
    Мой разум стали осаждать сотни вопросов, ни на один из которых ответа не находилось. Я стоял и смотрел на седовласых узурпаторов, которые пялились на меня и лисицу, смущённо краснеющую рядом. Признаться, она напоминала школьницу, стеснительно покручивающую пальчиком в маленькой ладони и заламывающую ножку, обутую в туфельку на небольшом каблучке.
    
    — Я где тебе сказал быть?! — рявкнул дроу. Кэсэ тут же развернулась, испуганно проскулила и вприпрыжку умчалась по коридору, виляя рыжим хвостом с белым мехом на конце. — А ты… не смей трогать её... — прошипел злобно он, сделав два шага ко мне.  — Иначе я не посмотрю, что ты король…
   
    — Убьёшь арэ своей подопечной? — спросил я. Только теперь, сопоставив все факты из книги и реальные действия, которые мне были не подвластны, осознал, что, возможно, мы действительно пара. До конца я не понимал своих чувств. Но то, что перестал себя контролировать рядом с Кэсэ, дало мне подсказку.
   
    — Что?
   
    Кажется, я впервые увижу, как все волосы у дроу побелеют окончательно и выпадут, осыпятся прямо на пол коридора. Мама от тёмного эльфа не отставала. Традиция – это вещь очень заразная. Особенно среди седовласых. Она смотрела на меня синими глазами, в которых смешались десятки чувств, поблёскивая электрическими разрядами. Сейчас рванёт. У Одри нет магии, что меня впервые в жизни порадовало. А то бы она запустила в меня чем-нибудь.
   
    — Как ты понял, что она твоя пара? — спросил дроу. Он немного присмирел и уже смотрел на меня не так грозно. Конечно, взгляд сиреневых глаз не предвещал ничего хорошего, но за меч на поясе эльф уже не хватался.
   
    — Я не хотел бы обсуждать это здесь и сейчас, — отказался отвечать. Не люблю разборов своей личной жизни, пуст даже это только её возможные зачатки.
   
    — Просто такие, как она, могут влиять на разумы мужчин, — объяснял Ауннавин спокойно. — Они обольстительницы, не более. А у тебя нет ментальной защиты против подобного влияния. Кэсэ делает это неосознанно. Просто пока что не умеет пользоваться своей силой.
   
    — То есть… она меня совращает? — спросил я, вспоминая недавнее помутнение. Червячок сомнения начал точить мои мысли. Может, и правда — Кэсэ пока не понимает, что происходит и неосознанно меня подчиняет.
   
    — В общем, да, — подтвердил седовласый.
   
    — Анви… Кэсэ уже в детородном возрасте? — откровенно спросила Одри, чем заставила эльфа немного побледнеть. Браво, мама! Наверно, когда она жила здесь до перехода, он постоянно бледнел от таких резких и открытых вопросов! Даже мне стало неудобно. Захотелось провалиться в то самое подземелье, забраться под груду обрушенной породы и сидеть там, пока не задохнусь.  С чего бы?
   
    — Ещё рано, ей нет тридцати лет, — проворчал дроу. По лицу видно, что ему не хочется отвечать на такие вопросы. — Если не ошибаюсь, именно в этом возрасте хонэ начинают постигать свои возможности. Но это не значит…
   
    — Это всего лишь значит, что ты не знаешь, что с ней. Неосознанно она это делает или нет. Может быть, он влияет на неё, а не наоборот, — Одри указала на меня рукой.
   
    Я? То есть я ещё и маньяк-педофил. Замечательно. Так меня ещё никто не называл! Спасибо. Кажется, я поседел. Никогда не испытывал таких чувств. Подобное случалось, но клеймо совратителя на меня не ставили.
   
    Одри и Ауннавин продолжали спорить о том, кто из нас – Кэсэ или я – влияет на партнёра. Впервые столкнулся с тем, что обо мне говорят, словно меня тут нет. Вмешиваться не хотелось. Посреди военной подготовки два оппонента не могут решить, кто прав. А я молча стою посреди коридора.
   
    Бонди приник к моей ноге. Он сел, так же безмолвно наблюдая за странной картиной. На внутреннем дворе развернулась деятельность. Женщины и дети, которые не могли сражаться, старались как можно быстрее покинуть опасное место. Они пошли сначала ко входу в подземелье, но поток людей развернулся, когда первые идущие поняли, что завалы породы, моими руками сотворённые, до сих пор не разобраны.
   
    Люди хлынули в коридоры. Спор мамы и дроу продолжался, но уже в более смирной форме. Не тало криков, резких попыток что-то доказать. При этом они постоянно оглядывались по сторонам, пытаясь разглядеть в лицах женщин и детей заинтересованность. Невольно и я пригляделся: никто не обращал внимание, все поглощены страхом предстоящей бойни. В глазах застыл испуг и воспоминания прошлых битв. Ауннавин как-то обмолвился, что этот замок подвергался нападкам слуг Селесты после того, как она и остатки её армии бежали отсюда. Теперь, после моей оплошности, а вернее, абсолютной дурости, она с удвоенной силой начнёт добиваться своего. Гонец не вернётся. Он стал частью того песка, смешавшись с ним в виде пепла.
   
    — На подходе! Они на подходе! — крикнул один из эльфов с надвратной башни.
   
    Услышал его только я, потому что не был увлечён беседой по поводу своей способности влиять на людей. Ну почему моя персона либо вызывает опросы, либо негодование? Все слишком сложно, много всего навалилось на мои плечи, которые ещё не поникли от страшного бремени. Но мне ли жаловаться? Не того я пола, чтобы плакать в жилетку и обсуждать свои проблемы. Но одна из них стоит того, чтобы по крайней мере вмешаться в разговор.
   
    — Заткнитесь уже! — не выдержал я. Бонди, словно чувствуя моё негодование, поднялся прошёл немного вперёд.
   
    Женщины и дети не обращали на меня никакого внимания, а вот Ауннавин и Одри наконец-то сделали это. Оба застыли в немой сцене, вопросительно глядя на меня. Не думаю, что они оставили попытки размышлять о правильности своих действий, но увлечённость моим гневным состоянием заставила меня улыбнуться. Что ж, продолжим.
   
    — Перестаньте говорить обо мне так, словно меня тут нет! — зло заявил, выставив руку с вытянутым указательным пальцем вперёд.
   
    Предупреждающий жест нисколько не повлиял на взгляд Одри, но Ауннавин изменился в лице. Думаю, это связано с тем, что он помнит случай в подземелье и не хочет его повторения. Я и сам не в восторге от того, что необдуманными действиями обрёк жителей этого замка на огромные проблемы. Вход в подземелье завален, люди будут прятаться в стенах здания, что ещё более опасно для них. Ауннавин приказал выпустить излишки магии, ну а я послушал его. Сам виноват. Никто кроме меня не может нести ответственность за содеянное.
   
    Закончив с самобичеванием, вновь обратил свой взор на застывших дроу и маму.
   
    — Сколько можно спорить по поводу моей персоны? Когда же вы все отстанете от меня? Не трону я Кэсэ, даже не подойду к ней, пока всё не выясню, — заверил Ауннавина в твёрдости своих намерений. Он не поверил, судя по злому взгляду, но мне это и не нужно. — А ты, — обратился к Одри, — может, прекратишь уже свою показную заботу? Надоело видеть твою двуличность. То ты хочешь уйти отсюда и всеми силами пытаешься запретить мне изучать магию, то хочешь защитить от гнева дроу, который всего-то заботится о целомудрии своей подопечной, которую поклялся обучить и защитить. Сколько можно-то?! Определись уже!
   
    — Откуда ты знаешь? — вступил тёмный эльф.
   
    — Работа у меня такая – знать, — ответил я коротко. — Я же король. Вот, соответствую заявленным требованиям, — выразил своё негодование по поводу статуса. Стал к нему привыкать, хотя до сих пор часть моего разума противится тому, что происходит. Иногда приходят мысли, которые несут один и тот же вопрос: «Может быть, это всё сон? Я проснусь однажды и будет всё нормально, как раньше. Или нет?»
   
    — Ты исполняешь Долг? — спросила Одри, с неким уважением глядя на дроу.
   
    — Никого из вас это не касается, — проворчал сухо Ауннавин. — Это только моё бремя. Мне его и нести.
   
    — Тогда обрати внимание на то, что касается всех нас, — сказав, я кивнул в сторону окна, за которым воины уже выстраивались в плотные ряды.
   
    Эльф коротко кивнул и развернулся к выходу из коридора.
   
    — Дай мне меч! И доспехи! — неожиданно потребовала Одри.
   
    — Ты сдурела?! — осадил я её.
   
    — Не могу не согласиться с Его Величеством, — гневно возвестил Ауннавин. Он остановился посреди коридора невдалеке от нас и смотрел с укором на Одри. — Тебе следует пойти с остальными вглубь замка. Тем более, ты знаешь, как вывести их отсюда через потайной выход из тронного зала.
   
    — Дай мне меч или я заберу твой! — не унималась мама.
   
    — Ты не сможешь, — эльф усмехнулся.
   
    — Вот и проверим, — настаивала на своём женщина. Безумная… по-другому я теперь не считал.
   
    Эльф вздохнул и покачал головой. Да… На его месте я бы тоже думал, что Одри не в своём уме. То хочет уйти, то хочет помочь… Никто не в состоянии понять мою маму. Разве что тот, кто обладает схожей степенью безумия. Дроу кивком указал на выход из коридора. Мать последовала за ним, кинув на меня умоляющий взгляд.