Российская история. Часть 6. Нашествие

   Сгибаясь под тяжестью ига, которое он нес на Русь, Бату-хан с тоской размышлял о том, что в каком-нибудь двадцать первом веке найдутся историки, которые будут отрицать само его существование, утверждая, что не было никакого Батыя, перебившего стоявших на его пути русских князей, а был некий батька, примерно наказавший отбившихся от рук младших родственников, и не кочевую Орду привел он на Русь, а рыцарский орден из какой-нибудь Палестины...
   Еще немного – и Батый вернул бы татарское войско в монгольские степи, но темник Субэдэй, мечтавший на старости лет совершить турне по Золотому кольцу России, убедил хана продолжить поход, сказав, что и в двадцать первом веке россияне будут возводить деревянные постройки, называя их татарским словом «сарай» - «дворец».
   Признав аргумент убедительным, Батый поинтересовался еще мнением темника по вопросу о том, что могут ведь и вообще отрицать наличие самого ига… Никто ведь, кроме них двоих, да еще вон немого китайского стенографиста, не видит, какое оно громоздкое…
   Старый лис Субэдэй нашелся и здесь: «Нам, хан, лишь бы до Руси его донести, а там в СМИ пропиарим, археологов привлечем, историков… Дань наложим – чем не иго? Кому мало покажется – Неврюя нашлем с его ратью, Мамая натравим… Хотя нет, Мамая не стоит: он все иго испортит… Эй, Ши Лиц! Хорош свои иероглифы выводить, плесни-ка нам с ханом кумыса... Нам с ним молоко полагается за вредность...  Скажут, что нам завоевывать Русь помогал князь Ярослав? Пусть говорят. А мы еще слух пустим, что ты своего сына Сартака с войском отправил помогать сыну Ярослава Александру бить немцев на Чудском озере. Скажут, что не могли татары скрытно подойти к стану великого князя владимирского на реке Сити? А с чего они взяли, что не могли? А мы там всю русскую рать вместе с князем положим, чем не доказательство? Скажут, что не могло большое конное войско прокормить коней зимой? А мы — прокормим. Зато зимой на Русь еще ни один степняк не совался, нас там по весне будут ждать, никак не сейчас...».
   Рискуя жизнями себя и еще двоих китайских товарищей, Ши Лиц переправил копию стенограммы в Рязань, но там разбираться в китайской грамоте было некому, и копию вместе с носителями отправили во Владимир великому князю Юрию Всеволодовичу. Юрий Всеволодович повертел ее в руках, полюбовался замысловатыми иноземными узорами, и, наградив китайцев орденом Дружбы народов, отправился на зимнюю рыбалку. В это время татаро-монголы, ломая копья и кости, полезли на стены Рязани...
   Три месяца спустя, разорив рязанские и владимиро-суздальские земли, войско Батыя устремилось к Новгороду, но в ста верстах от него было остановлено весенней распутицей и немцами, приславшими хану грамоту папы римского, в которой сообщалось, что новгородские земли находятся в сфере внешнеполитических интересов римско-католической церкви, и дальнейшее продвижение скуластых монгольских нукеров на север Руси приведет их к столкновению с мордастыми тевтонскими рыцарями. А до этого ведь еще нужно было взять Новгород с его плечистыми варяжскими потомками... А за время вояжей по Северо-Восточной Руси монгольское войско поредело чуть не на половину...
   Тут весьма кстати заныл старина Субэдэй, что промерз в этих северных землях до мозга костей, пора уже на юг махнуть, на санаторно-курортное лечение... И облегченно вздохнувший Батый приказал поворачивать морды коней на юг.
   По пути на юга Бату-хан вознамерился осмотреть достопримечательности небольшого города Козельска в Черниговском княжестве, но жители города наотрез отказались распахнуть перед ханом ворота, и Батый семь недель простоял под ледяными валами и деревянными городскими стенами, на которые не могли взобраться лучшие альпинисты его армии. Когда очередной скалолаз с проломленным черепом съезжал с высокой горки к ногам хана, тот, вздрагивая, бормотал как заклинание: «Злой город, злой...».
   Двадцатого марта одна тысяча двести сорок второго года в сарай регентши Дорегене-Хатун в Каракоруме с берегов Адриатического моря было отправлено письмо Бату-хана с поздравлениями по поводу кончины ее мужа великого хана Угэдэя и перечислениями стран и народов, виденных монголами во время их западноевропейского вояжа. Заканчивалось письмо посткриптумом: «Имеется подозрение, что наш стенографист Ши Лиц — русский разведчик и руководитель так называемой «Желтой капеллы». Однако доказать данный факт не представляется возможным, так как на допросах он молчит ввиду врожденной немоты, а написанные его рукой шифровки не смог прочитать ни один специалист по китайским иероглифам.».


Рецензии