доля ты русская, долюшка женская

 Мама моя! Когда я вижу лики святых, то я приравниваю и тебя к ним. Ты вырастила и воспитала семерых детей, отправляла их на войну, ждала весточки, хоронила взрослых детей. Ты научила меня быть трудолюбивой и хорошо относиться к людям.

Моя семья проживала в деревне Захарово (Вологодская область). Родители работали с утра до вечера, чтобы прокормить  детей. Добротный дом, надворные постройки для скота, в хозяйстве были две лошади, две коровы. Старшие дети помогали родителям в нелёгком труде на огороде и в поле. Старшей дочери Анечке исполнилось 18 лет, все заглядывались на красавицу и уже приходили сваты.

Но всё изменилось. В марте 1930 года пришли незваные люди и объявили, что семья выселяется на Север. Присели родители у порога своего родного дома в последний раз. Что творилось в душе  родителей - знают только они.

 Нашу семью погрузили вместе с другими страдальцами в товарный вагон для перевозки скота и повезли в неизвестность под надзором людей в военной форме.
Наконец, приехали спецпереселенцы, без вины виноватые, в Хибины, разъезд Белый (ныне станция Апатиты).


 Поселили семьи с детьми и престарелыми родителями в шалманах. Это деревянные сооружения, наскоро сколоченные и покрытые толем. Такое сооружение с многочисленными просветами не задерживало тепла в условиях Севера, хотя круглосуточно топили печку-буржуйку. Одну семью от другой на нарах разделяла узенькая дощечка, а на человека приходилось   всего 70 см   площади.

Нашей семье досталось неудобное место у двери. Снег с порывами ветра проникает при входе-выходе. Случалось, что ночью волосы примерзали к деревянным нарам, а утром с усилием отдирали их от досок. В таких условиях умерла от простуды сестра-красавица Анна - ведь она не захотела остаться в деревне, выйдя замуж, а решила разделить участь  родителей.

 Мама была беременна на день раскулачивания, но об этом никто не знал. Родила она по дороге в родильный барак, не дойдя несколько шагов, -  ребёнок   упал в снег: «Сняла я новые валенки, чтобы не запачкать, и добежала босиком до родильного барака». Это о моей маме сказано: «Доля ты, русская долюшка женская, вряд ли труднее сыскать…»

   Сурова Кольская природа, как и законы прошлых лет
   И признан я врагом народа, едва увидев белый свет...
 

  В 1941 году были призваны  из медицинского техникума на фронт старшие брат и сестра, позднее - брат Василий. Все трое пережили много испытаний. Василий пришёл с войны инвалидом и вскоре умер от ран.
 
После войны старший брат Пётр решил  остаться в армии, дослужился до звания майора, но погиб во время венгерских событий 1956 года.  Приехал домой с чёрными ногами, а о случившемся ему не разрешили рассказывать даже членам семьи. Мама плакала у ног взрослого сына – как трудно  хоронить выросших детей.

Мама посылала мне для учебы в институте половину своей пенсии в 20 рублей, а сама нянчила малых детей и этим кормилась. Я не видела никогда маму праздной.

 Даже за отпуск она брала компенсацию (раньше разрешали) и ходила убирать в дом богатых людей. Она приносила остатки пищи, выданные за работу, и совала всем вкусный кусочек, забывая о себе.

 Моя мама всегда спокойно относилась к безденежью: «Ведь есть волнушки в кадушке, собранные летом, есть картошка, выращенная на своём огороде». Она никогда не жила в доме с водопроводом, хотя строила эти дома, была приветливой и доброжелательной даже тогда, когда была неизлечимо больна.

Я люблю тебя, моя страдалица, и очень жалею.

фото 1951 года