Сферы. На шельфе. Часть третья гл. 3

   3.

    Начало 1974 года

   «Икарус» плавно и бесшумно катил в темноте Ленинградского шоссе. В свете фар летели хлопья снега. Леонид сидел в передней, затемнённой части салона у широкого окна. Час назад он в последний раз махнул Ирине, стоявшей на балконе таможни, и до встречи оставался год, в подтверждении чего имеется билет в оба конца с одной и той же датой.
   Высказанное предположение о возможности поездки постепенно обрастало событиями, прирастало названием  конкретных организаций и их посещениями, после чего поездка начала приобретать конкретные даты прививок и дня отъезда.
   Леонида выписали из больниц в конце декабря с настоятельной рекомендацией в новогоднюю ночь выпить бокал шампанского и незамедлительно лечь спать. Но все рекомендации остались за больничным порогом. Какие могут быть ограничения, если его пригласила Ирина.
   В выглаженном матерью костюме с букетом цветов, за которым пришлось заехать на рынок, с бутылкой шампанского Леонид умудрился плюхнуться в лужу, в которую превратился декабрьский снег   под действием новогоднего дождя.
   Ирина встретила его  упрёками:
   - Я же просила придти как можно раньше. Что случилось?
   - В лужу грохнулся. Пришлось домой возвращаться.
   Народу за столом собралось много. Все были коротко знакомы,  и Леонид первое время не мог тему разговоров. В среде присутствующих выделялись две фигуры. Уже в летах художник с женой. Он был лобаст, имел протез  ног, сильно скрипевший при выбрасывании ноги вперёд. Он выделялся галантностью обращения с женщинами: целовал руки, вставал перед ними на колени,  прочими анахронизмами  и  особенно оборотами речи. Особенно он подчёркивал значение женщины в предназначении вдохновлять художественные способности мужчин. Картины художника Леонид видел только в иллюстрациях и наслышан был об оригинальном способе перехода  через раму из окружающей среды к изображаемому. В качестве рам обычно использовались  наличники старых деревенских изб, и даже рубели и прочий деревенский инструмент. Помимо этого для украшения использовались оригинальные кружева и  подзолы. Для создания рельефа часто использовалась разноцветная крупная галька, речные ракушки и жемчуг. Женские портреты снабжались окладами из натуральных одежд. Особое отношение к женщинам  художник не распространял на жену.
   Грузин Гиви, в возрасте художника, был с молодой блондинкой, но успевал ухаживать не только за ней, но и за всеми женщинами, одаряя их восточными комплиментами. Его шутки, благодаря акценту имели успех. Все катались от смеха, как только он начинал рассказывать о своей жизни. С Большаковыми он был знаком с института. Приезжая в Москву он никогда не останавливался у Большаковых и никогда не был с женой. Неожиданно для себя, попав на день рождения Ирины, он протянул ей две кремовых бумажки и извинился за отсутствие цветов.
   - Давно я у тебя не был, Анатолий. И ты у меня. Забывать стали семейные даты, а когда-то… Вай! Помнишь как мы гуляли на твоей свадьбе? А на моей? Хотя тебя на ней не было. Где ты был, когда тебя не было?
    - За границей.
    - Только это тебя и спасло. Но на свадьбе Тото ты должен быть. Всех приглашаю.
   - Тото женится? – Ирина подсела к Гиви.
   - Да, конечно. Чему ты удивляешься. Как все мужчины нашего рода. Купит машину, белую «Волгу»,  и женится на самой красивой девушке Тбилиси.  Хотя я ему советую «Мерседес». Но он не хочет выделяться. А почему, девочка, ты не приезжаешь в Тбилиси? Приезжай с твоим мальчиком. Это Париж. Каким вином я вас буду угощать в споём патио. Да вы же не знаете. Я же соорудил в квартире патио. Как, вы спросите. Очень просто. Надстроил шестой этаж. Теперь у меня в квартире и винный погреб в бывшем чердаке и патио. Были проблемы со строительным надзором и архитектурным управлением, но мы решили все проблемы.
   Леонид быстро сошёлся с Гиви, пропев куплет:
   - Если ты выпив загрустил, ты не мужчина, не грузин.




   Леониду дали два месяца на долечивание и всё свободное от врачей время он тратил на Ирину. Они посещали разные присутственные места, в которых Ирине на пачку одних бумаг выдавали кипу других бумажек. Отдавшись на решение отца, Ирина успокаивала себя тем, что она в любой момент может отказаться от поездки. Но она никак не могла себе представить, что наступит день, когда она останется одна перед трапом самолёта, могущего унести её не на юг, не в горы, а за границу, от которой у неё остались приятные детские воспоминания об обилии тепла и фруктов, солнца и воды.
    В конце января вопрос о командировке был положительно решён, и Анатолий Александрович принёс два новеньких чемодана.



   Наступил день отъезда и как всегда неожиданно. Еще вчера появились  какие-то проблемы с визой, и Анатолию Александровичу пришлось звонить в ОВИР.
   Наступил последний день в Москве. Два чемодана, набитые  ненужными вещами, взвешены. Заполнена декларация. Последние слова были сказаны дома за прощальным столом.
   Стоя рядом они молчали. На языке Леонида  вертелась фраза: «Чтобы земля была пухом». Потом Ирина исчезла.
   - Леонид, - Анатолий Александрович вывел Леонида из ступора, - Не отставай.
   Они поднялись на второй этаж, прошли мимо пограничников и по застеклённому коридору вышли в круглое помещение.
   - Где мы?
   - Фактически за границей. Осталось направление выбрать и ту-ту. Вон она. Ирина, мы здесь… Не трусь. Несколько часов и ты на берегу океана. Держись увереннее. Там много знакомых. К Галиным можешь обращаться и днём и ночью. И главное: не подведи меня. Прощайтесь, не буду  мешать.
   Они, молча, прощались с прошлым, с августовским днём, который их познакомил.  Со встречами, которых уже не будет. Год был как пропасть без моста. Ирина посмотрела на отца, но тот не почувствовал сигнала стоп-крана.
   - Прощай, Лёня. Не скучай.
   - Постараюсь. Пиши чаще.
   - Ребятки, посадку объявили.



   Ирина ещё несколько раз выходила на балкон, махала рукой. Наконец она что-то услышала из застеклённого далека, повернулась и исчезла. На её место встала пара, пытающаяся обратить на себя внимание.
  - Леонид, уже в самолёте. Пойдём в ресторан.
  - Анатолий Александрович, - встретил их по пути  мужчина м помятым портфелем. – Какими судьбами?
   - Дочь провожал. Ты откуда?
   - Из Череповца стажёров привёз.
   - Так ты с транспортом.
   - Да, только с посольским.
   - Кто их сопровождал? Делихьяр? Где он?
   До Москвы они доехали быстро.
   Самолёт, вёзший  стажёров домой, пересёк Волгу. Пассажиры, утомлённые затянувшейся посадкой и воздушными эволюциями, затихли в креслах. Только Ирина в ожидании пересечения границы не спала и надеялась на чудо, которое вернёт всё назад. В ожидании чуда она задремала и границу пересекла во сне.