Из края забытых озёр

Из края забытых озёр и лесов, где всё ещё верят в лешего, бабка Луша очутилась в большом городе.

Вместо привычного завывания ветра в печной вьюшке и гула труб вселенских могучего леса, она слышала по ночам шуршание машин по выбитому асфальту.

Вместо привычной луны в окно смотрел одинокий  желтоглазый фонарь.

Вместо привычного леса дыбились в небо современные молчаливые терема двадцать первого века. Они ощерились камерами наблюдений, как перископами подводных лодок.
За высокими заборами ничего и никого не увидишь.

- Потерплю, - вздыхала ночами бабка.
Вот снежок пойдёт. Всё веселее будет.
Надо оглядеться.

 Огляделась она  не сразу. Сначала пошла по узенькому тротуару, каждый раз вздрагивая, когда мимо пролетала чёрная крутая машина.
- Вот и встретились,- с улыбкой смотрела она на обычные для неё пучки полыни у дороги.
- А вон и ёлки, только с голубым отливом.
Шла и шла вперед, на солнышко, не решаясь свернуть в заулки с такими же чудными трёхэтажными, в  десять больших окон дворцами, стыдясь поднять глаза от земли и стараясь тщательно обходить ямы на асфальте.
 
Но вскоре открылось поле, заросшее поседевшей и прихваченной  инеем травой. По полю большими железными журавлями шагали металлические опоры  ЛЭП. А дальше виднелись знакомые избушки. Они распластали свои серые крыши, как усталые крылья птиц.

- И тут люди живут, - успокоилась бабка.
По дороге за ней увязался лохматый пёс. Он радостно прыгал.
- А ведь с цепи сорвался. От свободы ошалел. Меня за свою принял.
Вот и познакомились. Надо брать с собой хлебушка. Пригодится.

Попала бабка Лукерья в молодёжное царство.
В маленьком коридоре на втором и последнем этаже  дома.
было шесть дверей, значит, шесть квартир.
По одну сторону жили добры молодцы, видела она мельком только двух. Один из них в осеннюю стужу в одних шортах пришёл из магазина с бутылкой минеральной воды.
А другой оказался спасителем. Он спас её, когда дверь входная коварно не хотела бабку впускать. Полчаса бился добрый молодец с замкнутой дверью, но победил. А она смотрела на него, как на чародея.

 А по другую сторону коридора жили две семейные пары, и в углу была квартира Лукерьи. Чисто. Тепло. Пол блестит. Дров по лестнице носить не надо. Печи не надо топить, воду носить тоже не надо. И огребать снег лопатой с тропинок нет надобности.
 И от этого безделья Лукерье спалось. Но была она всё ещё неуёмной.

Когда из школы приходили сорванцы, они бегали по коридору, прыгали, кажется, с потолка.
Жалела их бабка про себя.
- Без двора живут, без собаки и кошки. Негде резвиться и силу примерить.

Один из них, тот, что помладше, наверное,  устраивал гонки туда и сюда, раз тридцать пробежит. А другой, постарше, кажется,  бросал гантели. Лишь бы потолок не провалился. Мужики растут. Всё люди рядом.

Тихое постукивание по двери.
- Входите.
Стоит перед ней молодая соседка зарёванная, ростом выше бабки Луши.
- Муж ушёл. Телефон отключил.
- Давно?
В пятницу. В Тотьму уехал к дядьке гулять.
- Так пусть гуляет. Никуда не денется. Ты красивая. Таких не бросают. А что не звонит, так там связи нет.
- Вернётся?
- Куда он денется. А мужики любят, чтобы их, как в той сказке, накормили, напоили, и спать уложили.
Она ушла. А бабка подумала про себя:

- Знала бы ты, милая, сколько женщины пережили за свою жизнь, сколько вытерпели. Нет такой судьбы, где только на руках муж носит.

фото автора