Эра световозов. Латиноамериканский рассказ

— …Я видел там свет, — закончил свой рассказ Пабло. Он почему-то смотрел в сторону, а ни на кого из членов своей семьи, которые придвинулись поближе, стараясь не пропустить ни слова из его рассказа о пережитой клинической смерти. Никто и не думал перебивать его, даже Мартита, болтунья без капли такта. Пусть известно много описаний этого состояния, но кто бы отказался послушать об этом из первых уст! Особенно, если сопутствовавшие обстоятельства были, мягко говоря, необычны. Однако молчание затягивалось.
— И это всё? — Встряла, конечно, Мартита, кто же ещё.
— Да говорят же, свет там был, огромный свет! Я видел сам.
— Но всё это очень странно, не находите? — Подала голос обычно молчаливая Лаура. — Мы же все верим, что, пока есть свет, продолжается жизнь, а потом наступает  тёмная-тёмная смерть.
Она прощупывала взглядом окружающих, выискивая в них признаки недоверия. В семье принято было считать, что Лаура лучше всех видит при минимально допустимом освещении, и она закономерно гордилась этим.
— Так что же я пытаюсь донести, Лаура?! — Воскликнул Пабло, его  глаза моргнули, как две свечки, казалось, он только сейчас проснулся после своего рассказа, который вёл отвлечённо, чуть замедленно, словно после дурманящей трубки. Молодые усики Пабло стали дыбом, как всегда, когда он волновался, это была забавная черта, должно пройти время, прежде чем они начнут придавать лицу солидности, положенной взрослому мужчине.
— Конечно, я мало понимаю, что именно видел там... Но думаю, что смог описать это, — Голос снова стал спокойным, мечтательным.
— Мы все сейчас дослушаем Пабло, если ему есть что добавить, а потом поклянёмся не трепаться об этом, пока не узнаем больше, всем ясно? Мартита? — Оба кулака папы Альберто лежали на столе, они выглядели обманчиво мягкими.  Бабуля Конча и Мартита издали по одинаковому курлыкающему звуку, но не возразили.  Лаура злобно поводила красивыми глазами, кончик её языка был демонстративно прикушен. Пабло с видом «другого я и не ожидал» втянул голову в плечи.
Папа Альберто остался доволен, расслабил кулаки и уже миролюбиво добавил:
— Уже через месяц, совсем скоро, вернутся Карлос и Мигель, и тогда снова всё обсудим, в том числе рассказывать кому или нет. Пока — нельзя. Даже Гомесам. — Последнее было адресовано бабуле, но при этом он в упор смотрел на Мартиту.
— Этот свет был очень ярким, — Подумав, добавил Пабло. — Наверное, такой бывает только у очень богатых людей.
— А ты не будешь теперь на нас сверху вниз смотреть? — спросила Мартита. Лаура смерила её ненавидящим взглядом, но тем, кто знал её, было понятно, что это был и её невысказанный вопрос.
— Этот свет был моим. Но я уверен, у каждого из вас есть свой, такой же яркий. Почему что-то должно измениться?
— Да что ты несёшь? — Влезла бабуля Конча. — Да ты знаешь, куда заводят одни такие разговоры? Нам же всем свет перекроют!
— Нам врут! — Уверенно возразил Пабло.
— Не нужно ещё одного скандала, — тихо произнесла Лаура. — Только не сейчас и не снова.
— В кои-то веки, Лаурита! — Бабуля Конча углядела в ней только неожиданного союзника.
— Да, бабуля Конча, — вздохнув поддакнула Лаура.
Папа Альберто пожёвывал губу и теребил усы в размышлении.
Мартита с воодушевлением оглядывала всех и вертелась на стуле, она явно готовилась к монологу, но её опередила Лаура:
— Ты внезапно встал посреди улицы и преградил дорогу световозу. Световозу! Простите, повторяю то, что всем известно, но затем наш Пабло, не задетый, кстати, ни одной машиной, упал, на первый взгляд, мёртвый. Ты зачем-то дурил врачей, пока мог, а потом — воскрес чудесным образом. Кстати, пока счета за больницу ещё не стали заоблачными, заботливый мальчик.
Пабло смотрел сквозь неё и ничего не возражал, что немного смутило Лауру, однако вдогонку она ядовито бросила:
— Как удобно, да?
— Молчать! — Папа Альберто треснул кулаком по столу с такой силой, что крышка сахарницы подскочила и покатилась по скатерти.   Единственный, кто выглядел довольным, была Мартита, впрочем, никто и не ожидал от неё понимания, молчит — и ладно.
— Пабло, это всё?
Тот кивнул, но продолжил:
— Я раньше думал, что знание о счастливом «после смерти» должно обесценить жизнь. Но нет. Оно словно наполнило её. Теперь я знаю, что самое лучшее, что может быть, у нас не отнимут. Никто не сможет. Оно есть у каждого. И единственное, что могут с этим сделать — это отравить  нашу веру,  наполнить её отчаянием.
— Так хорошо говорить, когда точно знаешь, что за свет заплачено, — презрительно бросила Лаура.
Её резкая красота была последним, что видела семья, прежде чем наступила тьма.
— Карлос и Мигель вернутся не через месяц, а через три недели, вот,  — пробормотала темнота голосом бабули Кончи.