Дар лунного грифона. Глава 20

   
    Я направился вглубь замка. Долго стоял, наблюдая за тем, как народ, стараясь не поддаться панике, медленно шагает по коридорам, продвигаясь ровным потоком к тронному залу. Некоторые смотрели на меня с презрением, другие с удивлением, третьи с пониманием. Безучастных к моей королевской персоне не было. Всех отчасти понимаю.
   
    Для одних я никто и ничто… Они жили, полагаясь на свои силы, никогда не видели меня, даже не надеялись на моё возвращение. Ушёл и ушёл. Никто не сможет запретить им думать так.
   
    Для других я стал надеждой, которая угасла давным-давно, а теперь снова загорелась на горизонте жизни, прежде покрытой мраком. Они ещё не понимают того, что я не могу их защитить в той мере, на которую они рассчитывают всей душой. А жаль. Лучше бы не тешили себя мечтами о прекрасном радужном королевстве, где живут единороги, драконы и грифоны, где нет войн и смертей, нет вечной борьбы за жизнь. Вся жизнь — борьба.
   
    Никогда не будет крепкого мира. Он есть только в сказках, которые обычно читают на ночь. Спокойствие есть только в причудливых снах и то не всегда. Порой эти сны наполнены кошмарами. Утопии не существует. Жаль, я не могу объяснить это тем, кто в меня верит. Не хочу напрасно разбивать надежды. Ведь это единственное, что у них осталось.
   
    Третьи самые умные. Они понимают меня так же, как и я их. Нет в этом мире света столько, чтобы хватило для полного уничтожения тьмы. Одно дополняет другое. И они это знают.
   
    Тронный зал оказался достаточно просторным. Главная комната была отделена от малой залы стеной с арочными проходами. Между арок висели опалённые и ободранные куски ткани, на которых отчасти виден герб. Мраморные плиты потрескались и в некоторых местах развалились, кругом пыль, грязь и кости давно умерших людей. Они до сих пор облачены в доспехи, которые теперь служат подобием надгробий, что оповещают о статусе погибших. Никто их не похоронил, не воздал почести. Возможно, даже никто из близких не знает, что их кости до сих пор лежат здесь. Самое ужасное – не знать, где те, кого ты любил, кем дорожил. Они просто исчезают из твоей жизни, а когда ты понимаешь, что их нет в живых, на душе становится тяжело. Создаётся впечатление, что тебя душат, нацепив пластиковый пакет на лицо. Ты задыхаешься от собственной беспомощности, а после в тебе умирает малая часть прошлого. Мир начинает рушиться. Он снова выстраивается, но без той прекрасной половины, которая погребена под новым фундаментом будущего и настоящего.
   
    Витраж, на удивление, оказался целым. Он находился позади двух тронов, один из которых в своё время занимал Пиртерия. Оба королевских места покрылись пылью и давно иссохшими останками, которые теперь были не более, чем часть той самой пыли и грязи, что осела и покрыла стулья с высокими резными спинками.
   
    Одри в точности описывала тронный зал, но я представлял себе эту комнату несколько иначе. Мраморная отделка истрескалась. Под огромным слоем памяти, что оседала тут долгие годы, не видно причудливых разводов, какие бывают на отполированном камне. Я продолжал осматриваться. Люди шептались, забившись в углы и собравшись в небольшие группы. Некоторые обсуждали меня. Пусть говорят. Я не могу их заткнуть, более того, не собираюсь это делать – выставлять себя беспомощным узурпатором, который отлично знает все нецензурные слова, но не умеет пользоваться ни магией, ни оружием. Это ещё хуже, чем просто быть незнайкой в чужом мире.
   
    Замыкая вереницу женщин и детей, в тронный зал вошли пять воинов, облачённых в чёрные рельефные доспехи. Такие же, как у Ауннавина. Острые края, выпуклости на латах, гравировка на груди в виде огромного паука. Седовласые эльфы с красными глазами и тёмно-серой, обсидиановой кожей, закрыли ворота тронного зала, сомкнув створки и поставив в скобы тяжёлую балку. Двое дроу встали спиной ко входу, ещё двое разошлись по углам, а один, видимо, старший по званию, предпочёл временно находиться в стороне. Ничего нового. Наши командующие тоже держатся подальше от поля боя, оставляя армию на самосохранение.
   
    Я пригляделся повнимательнее. У тех, кто стоял на воротах, доспехи слегка подчёркивают изящные формы, теперь, рассматривая замерших в стойке воинов, можно разглядеть даже черты лиц, отчасти скрытых за боковыми вставками шлемов. Хотя это мало можно сравнить со шлемами – скорее украшение, потому что макушка совершенно открыта. Две женщины охраняли вход в тронную залу. С виду не отличишь от мужчин: такие же суровые лица в шрамах, почти то же телосложение.
   
    Тяжёлый стон и хрип привлекли моё внимание. Последнее, что я заметил: одна из женщин-дроу перевела красный взгляд в сторону звука и зло ухмыльнулась. Но все эмоции исчезли с её лица, она снова безразлично посмотрела вперёд. Я направился к источнику звука.
    
    В малой зале, в дальнем углу лежал Сулмельдир. Рядом с ним сидели несколько раненых воинов из числа вернувшихся с разведки. Их состояние было получше, нежели у товарища.
   
    Лесной эльф терпеливо сжимал зубы, пока Кэсэ прочищала внушительную рану в боку. Но когда она запускала тряпицу глубже, мужчина слабо всхлипывал от боли. При этом посматривал недоверчиво на девушку, сжимая кулак левой руки. Ещё раз она полезет пальцами в рану, он её сразу же ударит. До этого недалеко. Я решил вмешаться. Короля он не посмеет ударить, даже если это случиться, шантажировать его смертной казнью всегда можно.
   
    — Отойди, Кэсэ, — подошёл я, аккуратно опустив свою ладонь на плечо лисицы. Рыжая девчушка вздрогнула и подняла на меня лицо.
   
    — Но я ещё не закончила, — сообщила она тихо.
   
    — Если продолжишь, ощутишь на своём лице кулак эльфа, — предупредил, бросив укоризненный взгляд на Сулмельдира. Тот покорно смягчился и разжал пальцы.
   
    — Хорошо, — лисица послушалась.
   
    Я присел на корточки и принялся осматривать рану. Я проходил курсы медицинской помощи, когда учился в яхтенной академии. Даже один раз пришлось срочно обрабатывать серьёзное ранение.
   
    Мы были в открытом океане, плавали под парусом с одним интересным человеком. Он часто брал с собой курсантов академии в регаты, чтобы показать пример безжалостности воды. Некоторые не выдерживали и по возвращении уходили с обучения. Я не знал, что там моряк показывал крепким парням, но они в слезах молили отдать им документы и исключить из учебного заведения. Очередь дошла до меня.
   
    Плавание заняло от силы две недели. Ничего сверхъестественного не происходило, пока не разгулялся шторм. Природа неистовствовала, разгоняя ветра, закручивая тучи в туманный узел и выжимая огромные массы воды. Молнии сверкали повсюду; яхту, словно деревянный шлюп, бросало по волнам, которые подобно пастям диких зверей грозились сомкнуться на любом участке борта. Вода заливалась даже в трюмы, где было пропитание и снасти. А мы… Мы с капитаном правили вперёд, ориентируясь по компасу. Пучина пенилась, раскрывая свои карающие объятия, чтобы принять в себя нашу парусную яхту.
   
    Вдруг грот-мачта начала гнуться, парус порвался под силой ветра, который становился неистовей с каждой секундой. Нас просто разрывало пополам. А капитан безумно хохотал, не убирая руки от штурвала. Тогда я испугался, но принял всё с достоинством, продолжая терпеть жестокие удары дождя в лицо и сбивающую с ног волну.
   
    Вдруг маленький кусок обшивки с носа яхты отлетел, стрелой нацелившись прямо в капитана. Угодил ему в живот, разворотив в мясо — так мне казалось из-за крови; основная часть отломилась и полетела дальше в океан, подхваченная лихим ветром, а небольшой уголок остался в теле капитана. Кровь, смешанная с водой, заливала всю палубу, пенясь в штормовых волнах, набрасывающихся на яхту. Тогда я проявил чудеса стойкости — сам не знаю, как — смог вытащить осколок. Капитан называл меня «дитя стихии», а мне было обидно, потому что думал, что он сравнивает меня с ребёнком.
   
    Тут ситуация не такая, мы всё же не на море. Да и эльф не капитан, а всего лишь воин. Но думается мне, что внутри раны, что красной полосой перечёркивает бок, что-то есть.
   
    — Меч? — спросил я. Эльф тут же понял мой вопрос, коротко кивнув. — У тебя там может его быть обломок. Нужно его вытащить.
   
    — Я могу помочь, — встряла Кэсэ.
   
    Она рвалась помочь, я даже чувствовал её негодование и волнение, но решил, что подставлять под удар хрупкую девушку не хочу, более того, не хочу на это смотреть. Если кому и врежет Сулмельдир, так это мне. Но надеялся этого избежать. Не знаю о том, насколько эмоциональны данные представители расы, но, думаю, в таком состоянии даже самый спокойный и невозмутимый разорётся и набросится в агонии на своего «мучителя».
   
    — С таким лекарем мне не выжить, — как можно твёрже сказал эльф. Но получилось у него, на мой взгляд, вяленько.
   
    — Когда она станет отличным лекарем, ты усомнишься в ранее сказанных словах, — парировал я.
   
    — Её учит этот дроу… — сморщился презрительно мужчина. — Я точно умру.
   
    — Но я же жив? — улыбнулся понимающе. Видимо, лесные эльфы не любят тёмных, даже презирают. А те отвечают взаимностью. — А меня лечила она. И Одри… Одарис тоже лечила она.
   
    Эльф сверлил взглядом потолок. Похоже, что мыслительная деятельность началась. К чему она приведёт, неизвестно, но есть время, чтобы вытащить обломок. Главное – быстро его найти.
   
    Не было места, где можно вскипятить воду. Но мы с Кэсэ нашли выход. Обтёрли крепким местным алкоголем все нужные инструменты, среди которых длинные щипцы, маленький ножичек и игла.
   
    — Выпей, — предложил я эльфу, но он только презрительно поморщился и отвернулся. — Зря, — пожал я плечами, опрокинув часть оставшегося содержимого в рот. Было неудобно держать кожаный мешок, но я приноровился: крепкий алкоголь со странным кисловатым привкусом потёк в горло. — Это мне для храбрости, — выдохнул, а после кашлянул, зажмурившись. Пойло действительно сильное.
   
    Принялся за работу. Рана припухла, трудно было орудовать там, края увеличились, что составляло дополнительные трудности. Но эльфу придётся потерпеть. Я щипцами нащупал маленький осколок металла. Осторожно потянул, стараясь причинить как можно меньше боли, но плохо старался. Сулмельдир дёрнулся и напрягся, а я продолжал тащить. Наконец, острый кусок стали, блестевший в слабом свечении факелов, вышел из тела. Эльф выдохнул, прикрыв глаза. Он расслаблено лежал на тонкой окровавленной простыне и чуть дышал.
   
    — Благодарю, Ваше Величество, — прошептал он, улыбнувшись уголком губ.
   
    — Кэсэ, зашивай, — скомандовал я. Заметил, как неприятно дёрнулся Сулмельдир, когда я поднялся и отошёл, уступив место лисице. Всё-таки эльф недолюбливает девчушку, как и её учителя.
   
    Лязг мечей раздался за мощными воротами тронного зала. Люди начали вжиматься в стены и углы. Бойня перешла в стены замка. Раненые воины, те, кто мог стоять на ногах, подняли своё оружие и вышли в большое помещение. Они закрыли меня плотной стеной, выставив вперёд мечи. Женщины-дроу — теперь заметно что ВСЕ они женщины, встали по бокам, выставив копья вперёд.
   
    Створки пару раз содрогнулись, крики стали яростнее, а сопротивление, судя по всему прекратилось вовсе. Враг стал напирать на проржавевшую металлическую преграду, балка трещала.
   
    Люди всё больше прижимались спинами к стенам, словно старались слиться с ними. А во мне бушевал огонь. Из-за страха, разумеется. Он являлся одним из чувств, что клокотали в груди. Всё внутри смешалось: привязанность к Кэсэ, которая могла оказаться обычным влиянием её магии на меня, обида на мать, которая сейчас где-то там, возможно, мёртвая, гнев на Аиду, что привела нас сюда. Внутри разгорался костёр, который потушить не представлялось возможным.
   
    Враги продолжали прорываться, по балке пошла трещина, и стало понятно, что скоро она не выдержит. Я действительно боялся. Мысли сосредоточены только на одном: сегодня я умру. Бежать некуда и незачем – прослыву трусом, и кто-нибудь ночью перережет мне глотку, пока буду спать. В этом не сомневался, взгляды говорили мне, что их владельцы давно точат ножи, но присутствие охраны в замке составляет некоторые трудности в проникновении в мои покои.
      
    Створки буквально расступились, когда балка разделилась надвое, и внутрь ввалилась целая толпа людей с выпуклыми чёрными венами. Глаза отражали чернильную пустоту, которая пожирала бедняг изнутри. Их вёл только приказ, а неестественная жажда убийства подначивала. Рваньё, которое нацеплено на изувеченные тела, едва ли прикрывало следы мучений. Вооружённые эльфы ринулись вперёд, сильными ударами сваливая с ног одного за другим порабощённого. Парочка черноглазых прорвалась через стену воинов и накинулась на меня.
    
    Вы когда-нибудь вбивали в стену человека? Нет? Это очень трудно, но страх помогает справиться с этой задачей. Мне ничего не оставалось, кроме как защищаться, умирать я не собирался. Один из противников кинулся на меня с коротким кинжалом в руке, я увернулся от прямого удара лезвием и оказался сзади. Тут же второй удар, кинжал разрезал воздух горизонтально по кругу, когда мертвяк повернулся. Я успел отскочить. Спина к спине столкнулся с одним из эльфов. Тот сделал резкий разворот и замахнулся на меня мечом. Краем глаза я заметил это и пригнулся. Лезвие эльфийского оружия полоснуло по горлу моего противника.
   
    Когда я пришёл в себя, после увиденного фонтана красной крови, хлынувшего из разорванной глотки черноглазого, бойня уже была в самом разгаре. В моей груди снова разросся испуг, а потом слух заполнил крик Кэсэ, которая забивала мечом одного из нападавших. Она буквально кромсала его, продолжа рубить бездыханное тело. К девушке подскочил второй порабощённый, выбил из хрупких рук меч и накинулся. Отпор ему дал Сулмельдир. Он постарался противостоять ловкому и сильному сопернику, но для него это в любой момент кончится плохо: из раны лилась ручьём кровь, а швы буквально расползались, разрывая кожу.
   
    Сила приливала в мои руки, время замедлялось, но оно не могло своей тягучей массой остановить ещё одного беспощадного человека с чёрными венами. Он кинулся в толпу женщин и детей и начал убивать. Двоих женщин от пырнул коротким кинжалом и теперь его рука опускалась на голову ребёнка, безропотно смотрящего большими глазами на своего убийцу. Я не мог это проигнорировать, вопреки инстинкту самосохранения, что сиреной верещал в мозгу. Кинулся на мертвяка, ударив со всего размаху по его почерневшей роже кулаком. Ногой сильно пнул нападавшего в грудь; наконец, тот выронил кинжал, влетев в стену.
   
    Краем глаза замечаю, что руки окутала сиреневая дымка. Она не причиняет боли, но сейчас не это мне интересно, а мой противник, который посмел замахнуться на невинное дитя. Внутри вскипала жгучая ярость, которая разливалась по бугрящимся венам на руках. Я начал бить. Мои кулаки буквально впечатывали соперника в каменную стену, которая трескалась. Сзади раздался ожесточённый крик, и я пригнулся. Удачно. Другой мертвяк промахнулся, проскользив над моей головой острым коротким орудием. Оно вошло по самую рукоять в другого мертвяка.
   
    Когда я распрямился, меня окатило кровью. Голову с плеч порабощённому человеку сняла женщина-дроу. После убийства, как оказалось, последнего мертвяка, она играючи легко положила меч на плечо, закрытое доспехом.
   
    От запаха крови меня едва не вывернуло наизнанку. Было бы что выворачивать: не ел целый день. Под ложечкой засосало, и я приложил ладонь к груди, пытаясь подавить подкативший приступ тошноты, чтобы не увидеть все свои внутренности на полу. Меня не особо волновал взгляд эльфийки, который, к слову, пусть и не блестел уважением, но и не был надменным и насмешливым. Кажется, я только что прошёл боевое крещение в этом мире.
   
    Но радоваться рано. Впереди ещё много испытаний, а одно из них только что настало.
   
    — Куда?! Стой!!! — рявкнул эльф, отправляясь вдогонку за Кэсэ, которая рванула из тронного зала с мечом в руках.
   
    Воин, который выбежал следом за взбалмошной девчонкой, тут же получил три стрелы в горло и упал в проходе. По его трупу промчались с десяток мертвяков, последним из которых был… Нет! Быть не может! Это Кейси! Рваная морская форма напоминала лохмотья, но я даже с такого расстояния сумел узнать выученные наизусть черты лица. Это точно Кейси! Но как он сюда попал?
   
    Это я полагал узнать, выбежав следом. Пара эльфов последовала за мной, провернув в руках мечи. Нужно узнать, каким боком тут мой друг, куда рванула Кэсэ и что с моей матерью. Лязг мечей оглушал, страх добавлял звона в ушах, но я не мог остановиться и сидеть в тронном зале. Услышав резкий вскрик лисицы, в меня в груди все похолодело, и я сайгаком понёсся по коридору, игнорируя предупреждения моей временной охраны.
   
    Ауннавин говорил, что такое количество людей можно контролировать только при личном присутствии. И я встретил этого манипулятора раньше, чем хотел. Вернее, я вообще не хотел с ним встречаться. Кому судьба преподнесла больший подарок – ему или мне, не известно, но получили мы оба сполна.


Рецензии