Рецензия на книгу Льва Успенского Слово о словах

Когда Мышалет был еще маленький, и о том, что ему предстоит стать великим царем-предводителем серой массы мышей, он только догадывался, уже его ждала книга. И этой книге было суждено стать одной из самых важных в жизни мыша. Настольной она не стала, перечитал ее мышь только один раз, в царском возрасте. Но важность ее заключена в том, что книга предопределила жизненный выбор мыша. Прочтя ее, пятиклассник понял, что на всю жизнь полюбит слово и филологию. И слово станет для мыша величайшей тайной, которую мышь будет открывать и открывать.
Эта книга - «Слово о словах» Льва Успенского.
Поскольку я читаю катастрофически много, я буду рассказывать только о тех книгах, без которых мышь не стал бы мышом. Их тоже много, но первая из них — эта. Книгу дал мышу дедушка, который был редактором районной газеты, то есть в советское время — огого какое начальство и цвет интеллигенции одновременно. Он сказал мышу: «Хочешь узнать, кто такая Глокая Куздра и Бокр  и почему куртка называется «курткой», а не «вырткой»? Кто ж не хочет...
Что ж, я это теперь об этом знаю.



Лев Успенский написал много книг, все они достойны внимания, например «Ты и твое имя», «Почему так, а не иначе». Но что собой он представлял? Он был энциклопедически образован.
Ленинградский поэт М.А. Дудин написал о нём:
 «Знает все: от звезд в ночи,
Скрывшихся в тумане,
До отлова чавычи
В Тихом океане».

 Он печатался в «Чиже», «Еже», «Костре», дружил с Корнеем Чуковским. В Великую Отечественную войну работал военным корреспондентом, за что был награжден орденом Красной Звезды, а для мыша — это показатель.
Любимая книга мыша была впервые издана в 1954 году была  в «Детгизе».  Это была первая книга по языкознанию для широких читательских масс. На эту книгу автору и издательству пришло пять тысяч писем.
Книга получила настолько широкую известность и признание прессы и читателей, что издательство через полгода начало подготавливать второе издание. Примечательно, как создавалась книга.
Книга «Слово о словах» – результат терпеливого собирания материала, многолетнего труда писателя. Если Лев Васильевич услышит какое-нибудь редкое имя или фамилию, или какое-нибудь не известное ему географическое название, – сразу же появляется блокнот, и это новое, что заинтересовало писателя, записывается, а дома будет занесено на карточку. Нужные сведения для своих филологических книг писатель черпает и из справочников, энциклопедий, из художественной литературы, из исторических исследований, из старых судебных решений и челобитных. Заготавливается материал, а потом он обрабатывается, приводится в систему. Есть у Льва Васильевича карточки сорокалетней давности и совсем новые, написанные два дня назад.
По вопросам языкознания у писателя собрано от 75 до 100 тысяч карточек.
 
Книга изобилует множеством интересных историй. Есть там история о знаменитой Глокой Куздре, которую придумал профессор Л.В. Щерба. Есть истории о происхождении странных выражений, например, знаменитого морского словосочетания  «рынду бей», о языках без родов, раскрываются тайны связи устной и письменной речи, тайны происхождения языков и их взаимосвязи.   

Книга  состоит из предисловия и восьми глав, одни названия  - уже увлекательное путешествие в мир языка: «»Теория Вау-вау», «Слово, которому 2 000 лет». Надо ли говорить, что человек чувствует себя археологом, откапывая тайны, но не из глубин земли, а из языковых слоев. 
Некоторые читатели (мышь встречал отклики в Интернете) говорят о том, что неловко предлагать книгу для прочтения взрослому человеку, мол, наивная, пропитана коммунистическим пафосом. Мдя. Ну, найдите современного пятиклассника, который будет читать введение в языкознание. Мышь пожмет ему руку.
Приведу цитату из книги, наугад просто приведу, открыв первую попавшуюся страницу.
«  В    древнем   Риме   в   его латинском языке было большое гнездо слов,
происходящих   от  корня  "кап".  Пожалуй,  самым  важным  и основным из них оказалось на протяжении веков слово "капут" -- голова.     Рядом  с этим словом, однако, в древних латинских рукописях встречается немало  его  родственников,  его  прямых  и косвенных потомков. Нам известны такие  слова,  как  "капициум"  (capicium)--головной  убор известного покроя, "капиталь"  (capital)--сначала тоже головной убор, а затем кошелек для денег, в   который суеверные римляне "на счастье" вплетали "капилли" (capilli), то есть   собственные волосы... Далее следуют "капитулум" (capitulum) -- книжная глава,   "капитэл-лум" (capitellum)--верхушка столба или колонны, "капиталис" (capitalis)--прилагательное,  означавшее  "уголовный",  то  есть  связанный с  жизнью и смертью, когда дело идет о "голове" человека... Все это одна семья, веточки одного корня "кап".
 Не   было бы ровно ничего удивительного, если бы некоторые из этих слов были  просто  унаследованы  от  римлян  другими близкими или родственными им народами:  такие  вещи  происходили  со многими латинскими корнями. Но корню  "кап" (cap) повезло особенно. Если  я  спрошу  у  вас, что общего между столь различными словами, как "капитан" (слово, живущее во многих языках), "шапка" (слово, казалось бы, чисто   русское)  и "Уайтчэпел" (название района английской столицы, заселенного   беднотой), вы наверняка ответите, что ничего общего между ними не      усматриваете ни по смыслу, ни по звукам. А на самом деле слова эти -- близкие родственники.»
Далее идет обоснование этого довода. Интересное, доказательное.


В книге подробно рассмотрены не только взаимосвязи языков внутри одной языковой группы, но и взаимосвязи внешне не похожих языков. Изучено строение слово, его «анатомия» у разных народов. И все это как-то легко, с интересными и запоминающимися примерами. Мышь например, восхищался словообразованием у немцев. Лев Успенский пишет: «Филателисты   могут найти в старых каталогах немецкую марку, выпущенную когда-то  в память путешествия последнего кайзера Вильгельма II в Иерусалим. Она называлась так: "КайзерВильгельмИ -ерузалзмсрайзегедэхтяисбрифкартенпостмаркэ".
Но и русские не отстают! Как вам тетраметилдиаминодифентиазониевый хлорид? Сказка.


В заключении хочу сказать, что вся книга пронизана любовью к русскому языку, просьбой хранить его и гордиться им.
«Ни   на   миг   не   прерывалась   за тысячелетие волшебная нить языка, соединившая    в   одно   целое предков и потомков, создавшая русское племя, русский   народ  и  нацию.  За  это  время  русский язык стал одним из самых совершенных, отточенных, гибких и полновесных языков мира.
Сыны   России  и  иностранцы  удивляются  его  простоте  и мощи. Михаил Ломоносов  находил в нем соединенные вместе "великолепие испанского, живость
французского,    крепость   немецкого,   нежность   итальянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка".
Знаменитый     французский писатель Мериме сто лет спустя слово в слово подтверждал  этот отзыв русского: "французский язык, подкрепленный греческим и  латинским, призвав  на  помощь  все  свои диалекты... и даже язык времен Рабле, - разве только он один мог бы дать представление об этой утонченности и об энергической силе... русского языка".


Я думаю, что на таких книгах воспитываются патриоты, будущие поэты и писатели, и просто хорошие люди. И мыши.

Я выбрал в качестве иллюстрации обложку книги, которую читал в детстве. Сейчас у меня другая, новёхонькая, синенькая нарядная обложка, книга издана в «Аванте».