Варианты. Свинья Ауся

В году 71-м или в 72-м, точно уж не помню, простите меня, когда,- гостили мы у деда с бабкой в деревне, в Белоруссии,- произошло нечто странное и ужасное. Все отправились на празднование... не помню опять же чего, слишком много лет с того часа, говорю, пролетело-прошло... куда-то через улицу, оставив меня, как самого младшего и сопливого, на хозяйстве. Да и хозяйства-то было всего - бревенчатая хата, которую, за неимением воров, всегда, уходя, запирали на щепку, да два крытых соломой сарая, по-белорусски это будут: хлев (где скотина ночевала, "холела") и лазень (где овощи-фрукты на зиму хранили, и куда, низко пригибаясь, из-за невеликого размера того и крошечного в него входа, нужно было именно "лазать"). Так о чём это я говорю? Ну вот, ушли и ушли взрослые, остался один я, стал, конечно, подниматься на табурет в шкафы за вареньем, бродить туда-сюда по хате, хлопать дверями, как хозяин, имитировать голосом деда и бабку, смешно... Но не в этом сегодня главное. Выпустили в небольшой, огороженный досками, загончик свиней (и корова, скажу, коричневая Псёлка, у нас была, да, в стаде гуляла тогда с пастухом на выпасе) - огромную чёрную волосатую старуху-матку Аусю (которую я боялся как огня, у неё был человеческие умные глаза, и острые клыки) и пяток её резвых розовых поросят; повелели настрого: не открывать это и это, ходить, если что, только вокруг. И, когда меня приспичило, я, нарушив запреты, пошёл прямо. Свинья Ауся вырвалась в огород, стала, припоминая, наверное, все наши к ней человеческие обиды, пожирать ботву свеклы, картошки, тяжко выращенных, подпрыгивая, поглощала яблоки с веток дерева, бросилась, как пёс, на меня, когда я, мальчишка, схватив, подпорень-деревяшку, пытался в отчаянии её урезонить, сломав оный о её каменную спину... Разинув зубастую пасть, обдав меня горячим дыханием, сверкнув глазами, чуть не откусила  мне руку, да, видно, пожалела... Поросята, радостно хрюкая, рассыпались по улице... Долго их потом всей улицей собирали...