Петербургская повесть 3, часть 2

Самый конец февраля. Холод еще собачий, но уже солнце. А по ночам только холод. Лишний час пробил, как положено, как всегда где-то после полуночи и непозднее пяти утра. И так происходит уже, Бог знает, сколько времени.  Каждую ночь прилетает Дракон, спускает на Марсово поле и засыпает. Пока он спит, город сбрасывает фальшивый наряд и становится настоящим. Во всяком случае, для обитателей тайного города. Очень, однако ж, любопытно, откуда прилетает Дракон? Чем он занимается, когда не спит? И вообще, что возникло прежде: Город или Дракон? Но о таких вещах не говорят. Может быть, не знают.
  Для русалок лишний час приходит как изменение свойств воды. У хвостатых чешуйчатых дев, кроме хвоста и чешуи вроде бы и нет никаких особых свойств. Однако они еще могут чуять воду, как собаки улавливают запахи в воздухе. Ведь известно, что вода исключительно умеет считывать и хранить в себе тонкую информацию, а затем распространять ее на людей или предметы. Так собственно ведьмы делают некоторые свои заговоры. Но ведьмы в отличие от русалок не понимают саму систему дешифровки воды, они не могу обнаружить и расшифровать растворенную в ней информацию. Они лишь чувствуют, есть информация в воде или нет, и насколько она опасна. Русалки не только знают точно, что спрятано в воде, они способны разбить это нечто на слои и подтексты по времени нанесения, по степени важности и не только. А в лишний час они могут снять информацию с воды полностью или нанести иную, но обычно им незачем этим заниматься. Они могут, но не делают. Однако они чуют воду и постоянно через нее взаимодействуют с миром, хотя на поверхность выбираются не часто. Когда приходит лишний час и оживает тайный город, вода в реке меняет свои свойства, как уже было сказано. Во-первых, воды второго и первого дна смешиваются, поскольку граница меж ними исчезает. Воды второго, глубинного дна всегда горячие, поэтому даже зимой лед на реках в городе очень быстро сходит на нет. Русалки выбираются из зимнего заточения и свободно поднимаются на поверхность. Надо сказать, что русалочье сообщество довольно закрытое, как, впрочем, и любое другое подобное сообщество. У них нет особенной иерархии и сложно продуманных законов, скорее есть некоторые правила, которых лучше придерживаться. Но при сильном желании можно и нарушить. При сильном желании русалка может нарушить любое правило, какое ей только вздумается нарушить, и нет такой силы ни в одном из миров, чтобы могла ей помешать. Может показаться, что такое положение вещей рано или поздно должно привести к полной анархии и хаосу. Но подобный вывод допустим только с точки зрения человеческой природы. Русалки существуют преимущественно в воде, а вода пропитана информацией, очень сложной и многослойной, и даже весьма древней. По сути, в воде хранятся сведения обо всех мирах и обо всех временах. Более того вода повсюду. Вода льется с неба, вода находится в теле любого живого существа. Для русалки весь мир – то есть буквально весь, даже космос – это мир подводный, и она его читает, как книгу. Она существует в нем естественно, как часть единого организма. Иными словами, если русалка что-то решит нарушить, то это и будет самым правильным. Хотя правильным для кого – остается не ясным. Мир видел не одну водную катастрофу. Скорее всего, русалки всякий раз были ни при чем, но они ведь и не помогали. 
   Второе, что чуют русалки с началом лишнего часа - вода становится немного живой. Информация в ней приходит в некоторое движение. Она распространяется подобно звуковой волне, преломляется, отражается от других объектов или другой информации. Словом, вода наполняется чем-то вроде голосов, звуков. Почему рыбы молчат? Глупо воспроизводить звуки, когда находишься внутри симфонии. Это если выразить грубо общую суть. Русалки, конечно, не молчат, как рыбы, но и болтливостью не отличаются. Хотя некоторым из них нравится общаться с сухими, так они называют сухопутных. Сухие имеют забавное восприятие реальности. Забавное для русалок, конечно. Сухие будто находятся каждый в отдельном аквариуме. И за пределы своего аквариума ни один сухой выбраться не может. Поэтому для сухих есть мир снаружи и мир внутри. Два мира то есть. Это довольно сильно веселит русалок. Для них мир един, и мы знаем почему. Но время от времени случается, что какая-нибудь из русалок начинает сильно беспокоиться по этому поводу. Пожалуй, если говорить о правилах русалочьего сообщества, то есть одно единственное негласное правило: везде и всюду связывать два мира в один, любым способом, любой ценой, безо всякой причины, без смысла и без награды, если тебе этого вдруг захочется. Русалки странный народ, что говорить. 
   В этот раз лишний час застал Глашу рядом с Заячьим островом, где самое известное русалочье гнездовье. Она несколько дней уже бороздила эти воды, хотя обычно любила менее оживленные места. Ей надо было решиться, она искала повод. Зима казалась бесконечной. Глаша не видела своего человека с тех пор, как промерзли все реки. Она отчаянно скучала, хотя не понимала, как вообще могла в него влюбиться.
   Он просто стоял и плевал в воду. Теперь мы, конечно, знаем, что для глашиного восприятия мира это было как раз поводом узнать и способом полюбить. Она не знала каких-то деталей его жизни, но знала, как он чувствует реальность, что именно считает реальным и главное, что в глубине души тоскует по неведомой для него причине. «Связывай два мира, когда это для тебя важно» - русалочье правило. В случае с этим мужчиной обнаружился не разрыв меж мирами, а огромный разлом. Разлом, болезненный и глубокий, как рана. Подобно любой женщине, которая не против полюбить, Глаша полюбила, пожалев. А ведь мужчину пожалеть не трудно, если вы женщина и если вам этого хочется.
    Глаша всю зиму выясняла различные подробности перехода русалки в мир людей и много чего узнала. И даже знала, куда иди и к кому обратиться. Ей не хватало решимости. Бессмысленно описывать здесь последствия этого выбора. Вы не были русалкой, вы все равно не поймете. Да, собственно, Глаша и не размышляла в таком ключе. Она ясно осознавала, чего лишится в случае удачи,  и точно знала, что потеряет в случае неудачи. Это беспокоило, но не слишком. Однако ж Глаше было не вполне понятно, насколько велико ее собственное желание. Сильно ли оно настолько, чтобы плыть против течения? Ответа не было. А без ответа Глаша действовать не могла. Поэтому он  бесцельно слонялась вот уже несколько дней по русалочьим местам, принюхивалась к воде, прислушивалась. А внутри нее прорастало неведомое ноющее ощущение, будто из души тянут воду через тоненькую соломинку, и пространство души постепенно пересыхает, и очень скоро оно превратиться из океана в пустыню. Глаша впервые в жизни ощущала тоску, ту самую, в которую влюбилась, заметив мужчину на мосту. Но тоска сама по себе не повод для перемен, а истинного ответа пока не нашлось.
   Глаша подплыла к гранитному спуску к воде там, где Мытнинская набережная пересекается с Кронверским проспектом, и принялась вскарабкиваться на обледеневшую ступеньку. Противный визгливый смех заскрипел откуда-то сверху:
- Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах…
- Заткнись, ржавчина!
Разумеется, металлическая фигура тощей русалки с трубой - а смеялась именно она, не труба, конечно, а русалка - не могла сдержать свои обычные издевки на глашин счет. Дальше началась привычная перебранка:
- Я цитирую бессмертное произведение, что трудно осмыслить рыбьим мозгам. Ведь у рыб такая короткая память!
- Но мой хвост хотя бы плавает и не ржавеет, - когда Глаша сердилась, она становилась ироничной и произносила слова на пару тонов ниже, иногда почти басом.
Фигура русалки ненадолго заткнулась, а Глаша, наконец, смогла покорить скользкую ступеньку. Она уселась на нее, опустив хвост в воду, и принялась рисовать им невидимые фигуры на поверхности воды, разглядывая противоположный берег.
Глаша глубоко вздохнула и спросила:
- Тебе здесь нравится стоять?
- У меня такая безупречная форма, что грех жаловаться, - фигура явно подозревала какой-то наезд и приготовилась обороняться – И где я нахожусь не так уж важно!
- Ну, тебе самой здесь нравится? – не унималась Глаша.
- Я на своем месте, и в воду не хочу, - фигура не понимала суть претензии и поэтому готовилась пойти в атаку.
Глаша усмехнулась и тихо заметила:
- Сухие…
Потом уже громче:
- Да, я не про то! Вот будь у тебя выбор, ты бы хотела стоять где-нибудь еще?
- Ээээ… На площади что ли?
- Почему на площади?
- Ну, самые клевые места на площадях, там людей больше. А иногда навешивают всякие ленты и гирлянды, смотря какой праздник. На площадях самая движуха.
- Ну, ладно, да! Хотела бы там стоять?
- На той площади уже Ангел есть. Сама подумай, рыбьи мозги, кто ж вместо Ангела меня установит?
- Черт тебя дери, я спрашиваю, чего ты сама-то хочешь?
Тут фигура обиделась:
- Я ничего не хочу. Я хочу заметить, что пышные формы то же, что и бесформенность, но только звучит приятнее.
- Сухая консервная банка! Зачем тебе хвост? Ты ж ни кальмара не сечешь!
Русалочья фигура что-то принялась возражать, Глаша ее уже не слушала.
   Русалка понимала, что ее вопрос, странный сам по себе, фигура не может понять никак. Что значит: хочешь или не хочешь? Разве есть выбор? То есть выбор как возможность что-то изменить? При желании скульптура может покинуть привычное место и заняться любыми важными делами на свой выбор. Но фигура русалки этого, увы, не могла. Она не могла ходить из-за хвоста. И она не могла плавать в воде из-за того, что была тяжелой. Но самое главное, она даже не думала, что эти правила можно нарушить. Ей просто не приходило это в голову. А Глаше вот пришло! Пришло, и убраться эта мысль никак не хочет! Неужели это - то самое и есть? Как понять? Как? Внутри что-то будто защемило, но не сильно и немного приятно, словно ты отдала кому-то любимую и дорогую вещь, но этот кто-то тебе еще дороже, и потому теперь и грустно, и приятно.
- Эй, Глаша, привет!
Позади вместе с приветом послышалось знакомое шуршание больших крыльев. Летун спустился на набережную:
- Я так и знал, что ты здесь! Привет, Наяда, - Летун приветливо кивнул фигуре с трубой, - Ну, не дуйся! Отлично выглядишь, кстати… Опять поцапались?
Его веселость раздражала обеих русалок. Летун подошел к Глаше и уселся рядом.
- Привет, Летун, - наконец, ответила Глаша.
- Что? Не в духе?
- В духе, нормально все, - огрызнулась она.
- Вижу, как нормально. Тоскуешь?
- Отлосось, кальмар тебя задери!
- Ахаха, эти ваши ругательства такие нелепые, ты уж прости, - добродушно заржал Летун, - Слушай, я все понимаю. Ты либо забудь, либо… Лучше забудь!
- Как у вас дела?
- Да, нормально. Очень даже хорошо! – похоже, пришла очередь Летуна уворачиваться от вопросов.
Летун помолчал немного и вдруг сказал:
- Вот пока любовь несчастная, тебе есть, что о ней рассказать. А когда все получается, то говорить становится не о чем. Понимаешь?
- Нет. В смысле?
- Я хочу сказать, что ты там мечтаешь вот о нем. А вдруг потом все покажется тебе слишком обычным? Ну, ты там любишь, боишься потерять и все такое. Но ты вроде как остываешь что ли… Смысла вроде как нет…
- Ты, Летун, Музе своей не ляпни такое! А то она тебя пошлет, и смысл резко появиться.
Летун смутился:
- Да, я не о себе же… А так в общем… У нас-то все круто! – Летун явно занервничал.
- Ну, да, я вижу, - ухмыльнулась Глаша.
- Я про другое. Я был Летуном до нее, и останусь Летуном в любом случае. Если у нас разладится, я останусь собой. А ты? Ты же не знаешь вообще ничего, что будет!
- Не знаю… - Глаша задумалась, - А вот ты рад, что ты летун? Тебе это нравится?
- В смысле? Что летаю? Летать круто!
- Да, нет же. Что ты именно летун? Не понимаешь?... –Глаша даже не удивилась, но ждала ответа.
- Что я именно летун? Типа хотел бы я быть, к примеру, тобой?
- Ну, хотя бы! Или вообще кем угодно?
- Не думал никогда… Да, и как? Я такой, какой есть. Я другим-то и не могу быть!
- Вот! А я могу! – Глаша словно зацепилась за нужную мысль, - Я могу быть кем-то еще! И я думаю об этом, понимаешь? Тебе вот даже не приходит это в голову, а мне приходит! И раз пришло, то, наверное, не важно, что будет потом? Понимаешь?
- Ну, как это не важно? Очень важно! Мне вот, например, очень важно знать, что с тобой потом ничего страшного не произойдет!
- Ты сухой, ты не сечешь! Я думаю, раз мысль такая пришла, то не будет ничего плохого. В смысле, не будет ничего такого, что не должно было бы произойти! А раз должно произойти, то значит так и правильно!
- Странная логика. Очень странная! Нелогичная какая-то, - Летун усмехнулся, но как-то не весело.
- Вы, сухие, думаете, что можете выбирать, по какому течению плыть. А мы видим, что океан все равно один. И любое течение в нем тот же самый океан.
- Ну, ты тогда не сидела бы здесь и не страдала, будь все так, как ты лечишь!
- Нет, Летун, все так. Если пришла мысль, она не уйдет! Вот, скажи, что за теми домами? На том берегу. Я ведь никогда там не бывала.
- Мы гуляли много раз. Там площадь. Там парк с воронами.
- А в человечьем мире? Как там вообще? Ты же знаешь, наверное.
- Ну, не совсем…
- Ты же летаешь со своими музыкантами?
- Я бываю с ними время от времени, но это не так как в лишний час. Я как бы через них воспринимаю куски их мира. И они… ээээ… такие, не особенно приятные эти куски… И все мои пытаются из него типа вырваться… Сбежать что ли… Потому что человеку музыка нафиг не нужна, если его мир устраивает!
- Да? Слушай, значит, им тоже приходит эта мысль в голову? Как мне?
- Пожалуй… Не знаю, честно говоря…
- Блин, Летун, ты сейчас мне сказал то, что я и хотела знать!
- Глаша, ты бредишь!
Они помолчали. После паузы Летун добавил:
- Я бы хотел, чтобы ты выкинула из головы все эту чушь! Поверь, в человечьем мире нет ничего хорошего! Люди свои стихи и песни пишут с тоски! И Муза так же почти говорит!
- Ты уверен? Ты уверен, что она так же говорит? Может, ты ее вообще не понимаешь?
- Все я понимаю, - Летун обиделся, очевидно, Глаша попала в точку.
- Нет, дорогой Летун, не может быть, чтобы там совсем ничего хорошего не было!
- Ладно, не хочу я спорить. Есть у меня один контакт в человечьем мире. Муза подсказала. Если ты все решила и продумала, то…
- Ничего я не продумала! Но все уже решила! Давай завтра на Карповке у Ботанического сада. Раздобудь мне одежды поприличней и полотенце захвати. И, вообще, что мне может среди людей пригодится?
- Завтра?
- А чего ждать?
- Глаша!... Я не хочу тебе помогать!... – Летун почти заорал.
Русалка спрыгнула в воду:
- Я тоже тебя люблю, Летун! Никто мне не поможет лучше тебя! Я ведь все равно туда попаду, ты же знаешь. С тобой мне будет спокойнее.
- Стратокастеры и кападастер! – очень зло прорычал Летун, глядя на дрожащую воду, где только что была видна русалка. Затем взмахнул крыльями и стремительно поднялся в небо. Видно было, что он спешил.

Продолжение завтра