Шерданд. Глава 4

          В один судьбоносный момент Мудаг сделал мне деловое предложение:
          – Скоро праздник урожая, там будет соревнование пращников. Я могу устроить так, чтобы тебя туда пропустили.
          За услуги Хмурый запросил целых пять серебренников. Если честно, сумма показалась мне запредельной, но Катя навела справки и сказала:
          – Других шансов стать нормальными людьми у нас здесь нет. Тренируйся Сереженька! И постарайся победить!
          Собственно, даже третий призер этих соревнований получал пять серебренников, второй – один золотой, а победитель – целых три. Кроме того, князь выполнял одну его просьбу, естественно, разумную.

          Наконец наступил долгожданный праздник, и пробил час испытания для меня.
          Претендентов собралось несколько десятков. После отборочного раунда осталось в два раза меньше. Сбить три тростниковые мишени круглыми снарядами из обожженной глины оказалось до смешного легко, но многим и это оказалось не под силу. В следующем раунде мишеней было пять, а расстояние до них увеличилось. Нас стало еще наполовину меньше.
          При очередном испытании все десять мишеней сбили только трое, в том числе и я. Нам предстояло выявить победителя.
          В соревновании на дальность броска победил я – мне удалось зашвырнуть довольно тяжелый камень на пару шагов дальше, чем это получилось у другого участника – крепенького стражника из княжеской охраны. Третий претендент безнадежно отстал.
          В бросках на скорость стражник взял верх. Он сшиб все десять тростниковых снопиков. Я за это время справился только с девятью. Третий участник свалил только пять мишеней и выбыл из борьбы за победу.
          Все решал последний конкурс: броски на точность. Зрелищности ради, организаторы вместо тростниковой мишени поставили перевернутый глиняный горшок. Первым выпало бросать стражнику, и он вдребезги разбил глиняную мишень. Я тоже не ударил в грязь лицом.
          Во второй попытке расстояние до мишени увеличили, но мы оба оказались точны. Третий горшок стражник не разбил. Теперь все зависело от меня.
          Расстояние до мишени стало еще больше, у уверенности в том, что я попаду, не было никакой. В воцарившейся тишине я положил снаряд в сумку, раскрутил пращу и метнул шар. Раздался звук удара. Я попал, но снаряд скользнул по самому краю мишени. Чертов горшок сдвинулся, но не развалился!
          Послышался ропот, перешедший в галдеж. Однако тут горшок завалился набок. Я все-таки наполовину разбил его!

          – Победил Серг Фуфутел! – объявил глашатай.

          Меня подвели к князю.
          – Проси, – лениво сказал правитель, с интересом разглядывая меня.
          – Дозволь мне и моей жене приходить в город, чтобы продавать и покупать, – выпалил я просьбу, заученную наизусть.
          – Разрешаю, – так же лениво произнес князь.
          – Дозволяется Сергу Фуфутелу и Кат, жене Серга Фуфутела, приходить в город, чтобы продавать и покупать, – прокричал глашатай.

          Подошедшая Катенька не бросилась мне на шею, а чинно взяла за руку и повела к столу, где сидели судьи и организаторы. Зачем? Да за тремя золотыми.
          – Слушай, а почему меня Фуфутелом называют? – первым делом поинтересовался я у Кати.
          – Это теперь наша фамилия. Фуфутел – значит, вонючка.
          Откуда взялось такое прозвище, понять нетрудно. Мы с женой насквозь пропахли рыбой и живем на берегу зловонной речки. Только все равно немного обидно.

          Солнце стояло еще высоко, но народ начал расходиться: у каждого имелись свои дела.
          – Ты у меня молодец, – похвалила меня Катя. – Просьбу без запинки отбарабанил.
          Я-то думал, жена моей победой восторгаться будет, а у нее только это прошение на уме. Впрочем, благодаря разрешению князя, мы стали полноправными гражданами и можем купить в городе даже дом с участком. Только земля здесь, наверно, дорогая.
          Интересно, а что вообще можно купить на три золотых?
          Один золотой мы потратили на небольшую весельную лодку: девять серебренников – за само плавсредство, один серебренник – за перевозку лодочки к реке-вонючке на тележке, запряженной рогатым осликом. Остальные деньги решили пока приберечь.

                *   *   *

          Особых изменений в моей жизни не произошло. Я все так же ловил рыбу и собирал моллюски во время отлива, а Ризг или кто-нибудь из его домочадцев забирал улов. Только Катя каждый день садилась в лодочку, переправлялась через клоаку и уходила в город.
          Через неделю жена ознакомила меня с бизнес-планом:
          – Купим ослика с тележкой и участок на противоположном берегу. Будем торговать рыбой на городском рынке. А то Ризг берет все у нас за копейки, а перепродает в три раза дороже.
          – А денег у нас хватит? Одна земля, наверно, черт знает сколько стоит.
          – Земля на берегу дешевая, потому что там воняет сильно. За пять серебренников можно большой участок купить. Осел – два с половиной золотых, тележка – пять серебренников. Патент на  рыбную ловлю до конца года – полтора серебренника. И на обустройство участка потратиться придется: сарай для осла надо будет построить и забор сделать.
         – Так и получится пять золотых. Откуда у нас столько?
         – Денег должно хватить, правда, в обрез. За соленую рыбу должны восемь серебренников дать.
         – Так местные рыбу не едят.
         – А я ее горцам продам – они возьмут. Только денег у них нет, поэтому цену они дают маленькую. Зато за рыбий клей оружейник золотой даст, и кожи у нас тоже на золотой. Может, за жир еще что-нибудь выручим.

          Начинать пришлось с покупки и обустройства участка. Ослы не люди – им забота нужна. Поэтому я сначала построил из жердей и тростника помещение для скотины, а потом  стал городить забор. Оказывается, эти рогатые помощники весьма капризны: им и  убежище нужно, и место для прогулки. Не огородишь участок – осел уйдет куда-нибудь. Ищи его потом. 
          Правда, в еде эти  животные неприхотливы – тростника и рыбы им вполне достаточно.

          Молодую ослицу нам помог выбрать Мудаг. Ризг, поняв, что теряет прибыль, утратил и доброжелательность, и интерес к нашим делам. Что с него взять – недаром я сразу почуял, что прохиндей он знатный.
          Потянулась размеренная жизнь, наполненная повседневными заботами.
          Встать на рассвете, проверить часть ловушек, съездить на другой берег и накормить ослицу рыбой и тростником. Вернуться, извлечь рыбу из остальных морд. Рассортировать улов, посадив ценные породы в садок. Разложить рыбу в корзины, перевезти их и Катю на другой берег.
          Перегрузить рыбу на тележку, отвезти на рынок. Пока жена торгует, купить свежий тростник для ослицы и развезти рыбу и моллюсков оптовым покупателям, которые берут целыми корзинами.
          Забрать с рынка Катю с покупками, задать корм ослице. Переехать к пещере. Переработать отложенную рыбу. Ближе к вечеру еще раз проверить морды, определив улов по садкам, съездить накормить ослицу.

          И так каждый день. Кроме того, надо за дровами и за солью ходить через горы или плыть на лодке вокруг мыса. Вечерами Хрюню и двух свинок подкормить.
          А еще я баню затеял строить, а то прохладно делается – в ручье уже не помоешься. Стены у бани будут из камня, только его еще надо выбрать и обтесать. Кирпичи, известь для раствора приходится завозить из города – сил и времени уходит много.

                *   *   *

          Зима здесь совсем короткая, морозов нет, только дожди идут каждый день.
          Когда изрядно потеплело, и ясные дни стали случаться все чаще и чаще, Катя задала мне новую задачу:
          – Построй хижину рядом с баней.
          Спрашивается, зачем нужна хижина, когда есть пещера, в которой летом прохладно? Да и рыбу в нашем жилище мы уже давно не храним. Но разве можно отказывать любимой женщине в такой малости? К тому же, Катя настаивала, обещая объяснить позже причину своей просьбы.

          Причину я увидел, когда приехал забирать жену с рынка. Рядом с Катей стояла темно-рыжая женщина и внимательно слушала мою половину.
          – Это Алит, – сказала Катя. – Она будет с нами жить.
          Алит отличалась от всех местных женщин не только цветом волос – я сразу понял, что выросла она не здесь, а где-то в других краях. Повыше, постройнее, нос не такой большой – в общем, красотка, если сравнивать с прочими дамами, живущими в городе. Руки большие и сильные, явно привычные к тяжелому труду, а кожа на лице светлая, и морщин не видно.
          А ведь она совсем молоденькая!
          Пока шли и плыли на лодке, я Катю расспросить не мог: она постоянно с Алит разговаривала, все объясняла ей что-то. Девица кивала головой, отвечала односложно, изредка задавала короткие вопросы.

          Дома все разными делами занялись, и поговорить с Катей я смог только вечером, когда мы с ней улеглись спать в нашей пещере. 
          – Откуда ты ее взяла?
          – Купила?
          – Офигеть! Тут что, людьми торгуют?
          – Ее племя в горах живет. У них там обычай дурацкий: у жены должно быть три мужа. А лишних женщин они продают.
          – Так она теперь наша рабыня?
          – Вообще-то, рабства здесь нет, поэтому у нее с тобой договор на десять лет. Ей и жалованье положено – полмедяка в день.

          – Договор со мной? – переспросил я.
          – С тобой. Я женщина замужняя и заключать договоры от своего имени не имею права.
          – А от моего имени можешь?
          – Да. Ведь я твоя жена.

          В горах, конечно, обычаи дурацкие, но и здесь законы не лучше. Получается, жена может все решать вместо меня. А если мне что-то не понравится?
          – А что ты удивляешься? И за землю, и за патент деньги платила я, а записано все на тебя. Я здесь Кат, жена Серга Фуфутела.
          – И сколько ты за нее заплатила?
          – Пять золотых.
          Выходит, одна женщина по стоимости равна двум ослицам.

          Пока я занимался арифметическими упражнениями и пытался осмыслить ситуацию, Катя решила меня окончательно добить.
          Прижавшись ко мне, она почему-то шепотом сказала:
          – Знаешь, Сереженька, у нас ребеночек будет.
          Я не успел сообразить, радоваться мне или беспокоиться, как жена нанесла заключительный удар.
          – Так что ко мне не приставай, – сказала она уже вполголоса. – Трахать пока Алит будешь.

          По-моему все перевернулось с ног на голову. Раньше за один только взгляд на других женщин я получал выволочку или тычок под ребра, а теперь жена сама мне девицу подсовывает. Тут что-то не так. Да и обмен неравноценный получается, потому что Катя намного привлекательнее.
          – Не буду я с этой уродиной спать! – уперся я.
          – Никакая она не уродина! Да и что ты ерепенишься, ведь я о тебе забочусь.
          – Врешь ты все!

          Эти слова сами собой слетели у меня с языка, но подействовали они неожиданно.
          – Я что, по-твоему, до конца дней должна рыбу потрошить? Мне богатой и уважаемой стать хочется! А на этой чертовой планете женщина сама по себе ничего не значит.
          – И что?
          – Богатым и уважаемым должен стать ты!
          – Так Алит-то тут при чем?
          – Здесь каждый приличный мужчина имеет хотя бы одну наложницу. Так что ты будешь трахать и эту девку, и других, если понадобится!
          – Так пусть она будет как будто наложница, – я сделал слабую попытку оставить все как есть.
          – А ты про сарафанное радио слышал? Здесь оно тоже работает. Я этой девице  рот зашить не могу.

          В общем, я согласился.
          Катя успокоилась и спросила:
          – А ты кого хочешь, сына или дочку? Я сыночка хочу.

          Я слушал дыхание жены и никак не мог уснуть. Признаться, я не мог сообразить, стоит ли считать себя пострадавшей стороной. С одной стороны, меня никто не спросил, хочу ли я иметь наложницу. А с другой – большинство мужчин мечтают об этом.
          Пожалеть жену? Так все идет, как она запланировала. Алит тоже, кажется, не возражает.
          Коли нет пострадавших, нечего и голову ломать. С этой мыслью я и уснул.

                *   *   *

          Утром я вспомнил, что меня ждет, и испугался. Однако днем за делами забыл обо всем.
          Поздним вечером я наскоро сполоснулся в бане и, стараясь не шуметь, вошел в пещеру. Слабо светила масляная лампа. Тело жены, обнаженное и почти не прикрытое сползшим полотняным покрывалом, показалось невыразимо прекрасным и умопомрачительно желанным.
          Однако лечь мне не позволили.
          – Что пришел? – грозно спросила Катя. – Шагай в хижину! Спать сюда приходи, только подмыться не забудь!

          Выяснилось, что Алит с сексом знакома не понаслышке. Затягивать общение с ней я не стал и с чувством выполненного долга прокрался в пещеру. Там я угодил в объятия жены и почувствовал разницу. 
          – Может, ты не беременная? – спросил я, по обыкновению гладя Катеньку по спине.
          – Может, и не беременная, – безмятежно ответила она.