Шерданд. Глава 5

          Катя все-таки ждала ребенка. Временами жена чувствовала себя неважно, и о сексе с ней пришлось забыть. Алит же проявляла к этому занятию живейший интерес, и общение с девушкой становилось все приятнее. Ее стремление к разнообразию в плотской любви порой озадачивало. Неужели Катя еще и инструктирует наложницу, объясняя, как вести себя в постели? Только зачем это моей жене?
          Катя и Алит разлучались только на ночь. Утром они отправлялись на рынок, днем вместе перерабатывали рыбу, вечером хлопотали по хозяйству. Впрочем, подругами я бы их не назвал. Жена порой так прикрикивала на девицу, что сразу же становилось понятно, кто здесь госпожа, а кто – служанка. Однако чаще они общались мирно, улыбаясь и даже смеясь.

          Плохое самочувствие, временами накатывавшее на мою супругу, нисколько не повлияло на ее деловую активность. Месяца через полтора после появления Алит, на участке, где раньше обитала наша ослица, обосновались новые жильцы: мужчина, женщина и две маленькие девочки.
          – Несостоятельные должники, – пояснила Катя. – Я с их кредиторами расплатилась. Теперь у них контракт с тобой на пять лет – будут работать за еду и два медяка в день.
          – И никто не сомневается, когда ты заключаешь договоры от моего имени? – поинтересовался я.
          – Здесь жены не обманывают мужей, – ответила Катя. – Их за это плетьми бьют, иногда до смерти. Сходишь к княжескому судье, кляузу составишь – и будут меня лупцевать в зависимости от степени вины. И что интересно, никто не будет проверять, правду ли ты им скажешь.
          Ну и порядочки у них здесь!

          Забота об ослице легла на плечи новых работников, да и на рынок я больше не ездил. Мне осталось только перевозить через залив рыбу и Катю с Алит.
          Разумеется, я видел, как менялся участок. Место, которое я огородил забором, так и осталось в распоряжении ослицы. Рядом уже на следующий день появились грядки. Потом выросла тростниковая хижина, позже сарайчик, в котором поселились местные домашние птицы, чем-то напоминающие земных индюков.
          – Я тут еще участочек прикупила, – жена объяснила расширение наших владений. – Теперь у тебя земли много.
          Планами Катя почти не делилась, и мне оставалось только ждать и гадать, что еще придумает моя ненаглядная.
          У меня самого дел не убавилось, потому что я купил сети и стал ловить рыбу еще и ими.

          Вообще-то, жители Шерданда рыбу не едят, но ей кормят всю скотину, от ослов до индюков. Только ловят здесь в плавнях, где вода пресная, а рыба другая. Однако ее продают по пять-шесть медяков за корзину, а мы отдаем за четыре.
          Около нашего мыса рыбу никогда не ловили по двум причинам: во-первых, от города далеко, а во- вторых, здесь у берега тьма-тьмущая подводных камней. Море здесь спокойное, потому что в километре-двух от берега идет цепь маленьких островов, как правило, лишенных растительности. А между островами и берегом торчат эти камни. Некоторые из них во время отлива появляются на поверхности, другие совсем не видны, но можно наткнуться на них и проломить днище лодки. Впрочем, все ближайшие камни я выучил наизусть и смело ставлю между ними сети.
          Улов вырос значительно, но благодаря дешевизне, все расходится быстро. Только на глубине больше водится крупной рыбы ценных пород, а ее перерабатывать нужно. Катя уже и семью должников подключила, но все равно они с Алит еле управляются.

          – Это Зарит. Она с нами жить будет.
          Все ясно: Катя купила еще одну "лишнюю" женщину из горного народа. Девица, как и Алит, рыжая, довольно высокая, ширококостная, но худющая до невозможности. Ее там что, голодом морили? Судя по тому, как она соленую рыбу наворачивает, похоже, что так. Впрочем, может, ей рыба понравилась. Алит вон тоже рядом сидит и за обе щеки уплетает.
          У меня появились помощники – сыновья Ризга. Папаша надеется, что сыновья, повзрослев, будут, как и он, откармливать дрюлей. Пацаны же мечтают княжескими дружинниками стать. Только в дружину принимают со своим скакуном, с оружием и доспехами, а все это потянет примерно на десяток золотых. Вот парни и подались на заработки.
          Родителям помогать они тоже успевают, да еще на корм скотине каждый день рыбьи головы, плавники и хвосты везут. Отходы нам теперь не нужны, потому что Катя отказалась от производства рыбьего жира. Да и свинок мы уже не подкармливаем: начальство Мудага повелело отгородить нас от заповедника забором.

          Количество собственности и число работников стали расти лавинообразно: Катя всю прибыль вкладывала в дело. Соседские пацаны оказались толковыми, и рыбачий промысел им явно понравился больше, чем дрюлеводство. К братьям присоединились два друга, и получилась целая рыболовецкая артель. Купив еще три лодки, мы стали хозяевами целого флота.
          Я сам могу уже не садиться на весла каждое утро, да и Катя давно не торгует на рынке.

                *   *   *

          Жена, несмотря на беременность, крутится, как волчок, днями пропадая в городе. О приобретениях и успехах я, как правило, узнаю только с ее слов.
          – Теперь всю соленую рыбу у нас князь покупает и караванами куда-то в долину отправляет. Цену дает небольшую, зато забирает все. Правда, платит неаккуратно, так я с него землей беру – на побережье у нас теперь ее много.
          Переработку рыбы Катя тоже перевела на другой берег залива.
          – Там земля наша, а здесь мы пока на птичьих правах, – пояснила она.
          Переселилась и Алит.
          – Привыкнешь еще к ней – сказала жена – Вон, Зарит трахай.
          Ох и намучился я с этой девицей! Мало того, что она девственницей была, так еще стеснительной до ужаса оказалась.

                *   *   *

          Казалось бы, рыбу ловят другие – можно и полениться. Однако от безделья изнывают только те, кто этого хотят, а нормальный человек всегда себе дело найдет. Я на своей лодочке первое время путешествовал у самого берега, потом начал уходить дальше в море, добираясь до островов. Карта с нанесенными на ней подводными камнями становилась все подробнее, а самые опасные места я даже деревянными буйками пометил.
          Хотел я на нашем берегу начать строить дом, но Катя меня опередила и прислала целую бригаду каменотесов-каменщиков. Мужички попались сноровистые, и мне осталось только за ними присматривать.

                *   *   *

          Катя родила сына, как и мечтала. Назвали мы его Григорием. Поскольку в местном наречии такого имени нет, пришлось всем сказать, что нашего сына зовут Григ.
          Жена отправила Зарит на другой берег и заявила:
          – Все – больше никаких баб! Замечу – волосы не только из бороды, но и из других мест повыдираю!
          Признаться, я и не расстроился, потому что с моей Катенькой в постели ни одна наложница не сравнится. Правда, жена решила подстраховаться: кухарку и няньку, которые живут в нашем доме, назвать привлекательными никак нельзя.

                *   *   *

          Все дела шли без меня, и я продолжил исследовать побережье. Дошел до соленого источника и, поработав лопатой, обнаружил, что под слоем глины идет пласт соли. Переправился через узкий залив, проплыл километра три вдоль скалистого берега и увидел большую бухту.
          Заплыть сюда со стороны моря вряд ли у кого получится: острова и подводные камни мешают. Зато берега здесь шикарные – пологие, но поднимаются высоко. Внизу кустарники густые растут, выше – лес из огромных деревьев, потом – обширные луга. На самой верхотуре снег белеет, но до него надо долго пробираться по голым скалам.
          Людей нет, однако в лесу звери водятся. Тропы идут, кучи помета попадаются, а рев, донесшийся из чащи, меня, если честно, изрядно испугал.
          Попробовал я дальше райской бухты проплыть, но ничего нового не встретил. Вдоль берега голые скалы, а в воде подводных камней полным-полно – чтобы их на карту нанести, не один месяц понадобится. А без карты в таком месте только на такой маленькой лодочке, как у меня, проплывешь, да и то, если осторожно.

          Путешествовал я один, порой пропадая на два-три дня. Среди местных я приятелей так и не завел. Так что в Шерданде у меня только один большой друг – Катенька. Теперь, правда, еще и маленький дружок появился – Гришка, сыночек.
После отлучек жена мне дежурный выговор объявляла, но сладкие ночи заставляли о нем забыть.
          Чем больше я Катеньку узнаю, тем сильнее ее хочу.

                *   *   *

          В гостях у нас побывал не кто-нибудь, а сам князь.
          Оглядев моих домочадцев, правитель первым делом поинтересовался:
          – А наложницы у тебя где?
          – Были. Сейчас не нужны, – честно ответил я. – Понадобятся – заведу. Жена лучше.
          Князь с интересом посмотрел на меня, а дальше у нас пошел деловой разговор. Правитель оказался крепким и подвижным, не поленился перевалить со мной через гору и осмотреть источник и пласт соли. Рассказал я ему и о райской бухте, на берегах которой никто не живет, кроме диких зверей.
          – Здесь устроим соляные копи, – сказал князь. – Ты работников наймешь и соль мне возить будешь. Одна мера – два медяка.
          Катенька сочла княжеское предложение вполне приемлемым и сообщила о новых проектах:
          – Я в городе участок купила – швейную мастерскую построю и баню.

          Этому разговору я особого значения не придал. Потом дел стало по горло, потому что копями занимался. К князю как раз беженцы обратились – у них морские разбойники селение на побережье разграбили. Правитель и предложил мне их на работу взять. Мы с Катей этих людей на побережье поселили, а добычу соли я вахтовым методом организовал. Потом помогал горцам в бухту переселяться, потому что князь разрешил им пустующие земли занять.

                *   *   *

          Поселок на побережье разросся. Всего много: хижины, огороды, навесы, под которыми рыба и кожа сохнут. Ослы кричат, дрюли повизгивают, местные индюки квохчут.
          Только что-то не так, а что – я никак не пойму.
          Потом сообразил: весь народ черноволосый, и ни одной рыжей головы не видно. А где Алит, Зарит и их соплеменницы?  Если мне память не изменяет, жена не меньше десятка рабынь покупала.

          – Все в городе, в швейной мастерской и бане работают, – прояснила ситуацию  Катя.
          В бане? Интересно, чем они там занимаются?
          – У тебя там баня или сауна с девочками? Ты, случайно, не бордель открыла?
          – А что? Законом не запрещено, девчонки согласились.
          – Получается, я содержатель борделя? Так ты с самого начала все запланировала! А я у девок вроде инструктора по сексу был.
          – Можно подумать, тебя пытали.

          Беда с этими женщинами: ты им слово, а они тебе два в ответ. Мне и прицепиться не к чему: кажется, Катенька во всем права и ни в чем не виновата. Только злость меня просто распирает.
          – Я на тебя княжескому судье пожалуюсь!
          – А я слух пущу, что ты заведение закрыть хочешь. Тебя клиенты прибьют. Ты знаешь, что вся княжеская дружина в мою баню ходит? Я им скидку делаю – пятьдесят процентов.

          Что с ней сделаешь?

          – Сереженька, что случилось? Я у тебя верная жена, у нас сыночек растет.
          Женщине, которая подарила тебе сына и дочь, можно многое простить. Да и прощать-то ее не за что.

          Только что с нашей дочерью?

                *   *   *

          Беженцы, которые у нас работают, все из одной деревни. Более того, жили они на одной улице, находившейся в стороне от основного поселения – отдельном хуторе. Это их и спасло: пока бандиты орудовали в домах, стоявших ближе к морю, все жители отдаленной улицы успели спрятаться в близлежащем болоте.
          Подробнее их я не расспрашивал, но нашлись в окружении князя люди, которые и расспросили, и выводы сделали. Один из таких любознательных служащих со мной и побеседовал.
          Ничем не примечательный плотный мужичок сразу же взял быка за рога:
          – Если увидите, что лодки с моря подплывают, бросайте все и прячьтесь сами. Они людьми торгуют – им ваше добро не нужно.
          – Тут камней подводных полно – подплыть сложно. И откуда чужаки узнают, что здесь люди живут?
          – Корабль точно не подплывет, – ответил местный безопасник .– Лодки же потихоньку проберутся. А то, что здесь люди живут, им известно: есть у них свой человек в Шерданде. У твоих работников тоже деревня неприметная была, а нашли ее слишком быстро.
          – Почему они на города не нападают, ведь там людей много.
          – В городе – стража, – коротко ответил мужчина.
          После этого визита на скале, на самой вершине мы приготовили дрова для сигнального костра. А еще я к горцам сплавал и с ними поговорил.

                *   *   *

          Разбойников заметил я. Мне каждый день приходилось солекопов навещать: проведать, узнать, как дела. Сверху я и увидел корабль, подплывавший с моря к одному из больших островов. Только я не стал разжигать костер, а спустился вниз и отправил одного из рыбаков к дружинникам. Затем отправил все лодки на другой берег залива, посадив в одну из них Гришку, няньку и кухарку – своих обезопасил, и транспорт для воинов приготовил.
          Оставались еще солекопы. Мне пришлось еще раз перевалить  через скалу. Работники, услышав об опасности, бросили все и рванули в гору. Я поднялся следом за ними.
          Солекопы, не сбавляя скорости, бежали вглубь заповедника дрюлей. Неприятельский корабль скрылся из виду, спрятавшись за островом, а по направлению к соляному заливу медленно двигались лодки, наполненные людьми. Со стороны Шерданда переправлялись дружинники.
          Пока разбойники потихоньку пробирались в конец соленого залива, наши лучники успели спуститься и затаиться в кустах.

          – Хотят сначала здесь всех захватить, чтобы в городе ничего не узнали, – сказал подошедший безопасник, когда-то инструктировавший меня. – Потом в бухту отправиться. Только не выйдет у них ничего: гонца уже послали – скоро должны наши корабли подойти… Хорошо, что ты костер разжигать не стал. Они пока и не знают, что их заметили.
          Надежда на то, что лучники из кустов расстреляют всех разбойников, не сбылась. Пиратов оказалось слишком много, да и вояками они были опытными. Поняв, что их обстреливают, они ринулись в атаку. Наверное, половина нападавших погибли от стрел, но остальные добрались до кустов и смяли дружинников. Однако после рукопашной бандитов стало еще меньше.

          Вторая партия дружинников уже поднималась от моего дома, и тут начал командовать безопасник. Он ловко спустился навстречу воинам, повстречавшись с ними на середине склона. После этого наверх поднялись только пятеро, а остальные вернулись и побежали по пляжу в сторону мыса.
          – Тут мы их на тропе по одному перещелкаем, – сказал подошедший дружинник. – А остальные им дорогу назад перекроют.
          Бандиты все-таки попытались подняться, но, встреченные стрелами, быстро поняли, что тут им не пройти. Вскоре их лодки потянулись к выходу из узкого залива.
          Тем временем очередной отряд дружинников бежал к оконечности полуострова. А со стороны моря к острову подходили три парусника.

                *   *   *

          Информатора пиратов казнили прилюдно, отрубая ему поочередно руки и ноги. Даже смотреть страшно было. А уж что казненный испытывал – одному Богу известно.
          Князь пил брагу, громко хвалил меня и Катю, а я грустил и вспоминал Ларку. Гришке уже два года – значит, ей уже лет шесть-семь. Помнит ли она меня?

                *   *   *

          "Шайба" опустилась на пляж вечером, когда мы все были дома. Рыбаки и служанки в ужасе разбежались и попрятались кто куда. Поэтому встречали корабль только я, Катя и Гришка.