Музыка леса

Г.Т. Саликов
МУЗЫКА ЛЕСА

Поздняя осень. Небо окутано полупрозрачными белёсыми тучками округлых очертаний, сквозь которые можно глядеть на диск солнца без боли в глазах. Почти такого же цвета мелкопесчаные дюны достойно вздымаются и снисходительно опускаются вдоль гладких бледных вод широкого Финского залива. Абсолютная тишина. Вокруг — ни души. Только стройные вертикали сосен с выпуклыми корневищами и тёмно-зелёными кронами, то разреженно, то густо взбегают и ниспадают по дюнам, словно чьей-то композиторской рукой набросанные ноты на невидимом нотном стане под плотным песком. «Музыка леса», — подумал я, также возносясь да свергаясь по дюнам, и припомнил недавно виденную в литовском Каунасе картину Чюрлёниса с тем же названием. И будто на самом деле сквозь тишину стали проявляться некие переплетения беззвучных, но красочных мелодий.

Навстречу, меж стволов сосен, изображающих ноты, медленно шёл единственный человек в тёмном распахнутом пальто, светлых брюках и со шляпой в руке. Лицо его показалось мне весьма и весьма знакомым, но сразу не угаданным. Наверно, музыка леса вместе с Чюрлёнисом слишком сильно завлекала меня. Когда мы сравнялись, и встретились взглядами, я, на всякий случай, поздоровался. Тот ответил мне тонкой улыбкой и мягким кивком обнажённой головы. Через несколько шагов, до меня, как говорится, дошло. «Это же Шостакович»! — Я мысленно воскликнул и обернулся. Дмитрий Дмитриевич тоже обернулся. Мы снова встретились взглядами. Он помахал мне рукой, держащей шляпу, я ответил ему взмахами обеих рук. Двинулся дальше, взбегая и соскакивая по дюнам с нотами, и будто считывал эту природную партитуру, продолжая махать руками…

Прошли годы. И привиделся мне сон. Сижу я на краю органной скамьи в зале Дворянского собрания, называемого Большим залом Филармонии. А рядом сидит Дмитрий Дмитриевич. Он играет на этом филармоническом органе в безлюдном зале. Я слежу за движениями его пальцев и ног. «Музыка леса», — будто угадываю в переплетениях его мелодий сгустки и разрежения сосен-нот на дюнах вдоль Залива и проявляющуюся там некую музыкальную живопись. Шостакович поворачивается лицом ко мне. А оно у него — жёлтое-жёлтое. Наши взгляды встретились. В третий раз. Только у меня он был таким же, что и тогда, у Залива. А его взгляд исходил из необычайной глубины. И губы сжимались в тонкую линию без улыбки. Утром по радио сообщили, что этой ночью Дмитрий Дмитриевич скончался…