К. Случевский и Православие

     К.К.Случевский: жизненный выбор «одностороннего человека».

     "Православная жизнь" - август 2017 года
 

      В августе исполняется 180 лет со дня рождения Константина Константиновича Случевского (26.07./07.08.1837 – 25.09./08.10.1904) - русского поэта и прозаика, одного из ярчайших поэтов России 1880-1890-ых гг.

К. Случевский родился в семье видного чиновника, сенатора. Родители мечтали о военной карьере сына. Вначале все шло по их плану: Константин с отличием окончил 1-ый Кадетский корпус, служил в лейб-гвардии Семеновском полку, поступил в Академию Генштаба. Но в сентябре 1860-го года он неожиданно вышел в отставку и уехал за границу. Возможно, это произошло из-за травли Случевского, развернутой на страницах журнала «Искра» после публикации стихов молодого поэта в некрасовском «Современнике». В Европе К.Случевский изучал философию и естественные науки в университетах Парижа, Берлина, Лейпцига, Гейдельберга… Получив степень доктора философии, Случевский вернулся в Россию. Его ждала успешная чиновничья карьера, в которой было несколько высших точек: главный редактор официальной газеты «Правительственный вестник», член Совета министра внутренних дел, член Ученого комитета министерства народного просвещения, гофмейстер двора... Зато в сфере творчества было иначе: признание пришло к поэту Случевскому лишь в конце жизни.
 
К.К.Случевский вновь стал печататься с 1871 года.  В 1880-1890-ые гг. вышли четыре книжки «Стихотворений» Случевского и пять книг прозы. К.К.Случевский выпустил и несколько брошюр православной тематики: «Государственное значение св. Сергия и Троицко-Сергиевской лавры» и «Историческое значение святого Сергия». Кроме этого, вышли в свет три тома географо-этнографических очерков «По Северу России», впоследствии переработанных автором в два тома «По Северо-Западу России», где были обобщены результаты путешествий, совершенных Случевским в 1884-1888 гг.
 
К.К.Случевский путешествовал в свите Великого князя Владимира Александровича и Великой княгини Марии Павловны. В 1886 году их Высочества посетили Прибалтику, побывав в Митаве, Риге и на взморье, в Динабурге, Юрьеве… Для Случевского итогом поездки стали очерки о Прибалтийском крае, публиковавшиеся в «Московских ведомостях» и «Рижском вестнике». В Митаве Случевский грустил по поводу отсутствия православного храма: «Православного храма, - дома молитвы, первенствующей в России, а следовательно и здесь, церкви, - надобно поискать, прежде, чем найти». То ли дело - Рига: Случевский с восхищением описывает  «великолепный Храм во имя Рождества Христа Спасителя о пяти полукруглых куполах, в византийско-русском стиле, пестрой кладки». Автор наконец-то удовлетворен: «Отрадно было подъезжать к величавому православному храму, вполне достойному представителю русской церкви в космополитической Риге; отрадно именно потому, что путники нагляделись вволю на маленькие и утлые русские церковки в крае, с их алтариками, ветхими ризами духовенства, и с певчими, взятыми с бору да с сосенки».
 
       К.К.Случевский писал философскую и любовную лирику, стихотворные повести и драматические поэмы, исторические баллады и пейзажные стихи… Во многих поэтических  текстах Случевского присутствует пессимистическое умонастроение. Поэт осознавал это и называл сам себя «односторонним человеком», видящим в жизни только плохое. Случевский нередко предпочитал  использованию Библии обращение к различным апокрифическим и гностическим источникам. Главный интерес Случевского–поэта – изображение сил зла, усиливающих свои позиции в земном пространстве, что перекликается с «Легендой о Великом Инквизиторе» Ф.М.Достоевского («Братья Карамазовы») – одного из самых любимых писателей К.К.Случевского.

         В своей поэзии К.К.Случевский значительное внимание уделял апокалипсическим мотивам, изображению потустороннего мира. Самое известное произведение Случевского – поэма «Элоа», чаще всего соотносимая с «Фаустом» И.-В.Гете, «Элоа» А. де Виньи  и «Демоном» М.Лермонтова, с апокрифической литературой. В основе поэмы – сюжет о попытке Сатаны соблазнить ангела-женщину Элоа, рожденную из слезы Христа, пролитой на тело умершего Лазаря. По мнению В.Н.Ильина, в поэме «Элоа» Случевский  «разработал многогранную тему мирового зла, одновременно поставив тему апокатанастасиса. Под этим богословы со времени св. апостола Павла разумеют проблему восстановления мира в его непадшем состоянии, всеобщее прощение грешников и то, что св. Григорий Нисский именует «уврачеванием изобретателя зла...»». Современный исследователь С.Л.Слободнюк придерживается почти противоположной точки зрения: «Первый реальный шаг к обожествлению зла в русской литературе был сделан Случевским в поэме «Элоа»».
 
        Конечно, не стоит видеть в Случевском «сатаниста»: он изображал зло в своих произведениях, но никогда ему не поклонялся. Он считал, что нельзя писать гармоничные красивые стихи, когда в мире активизировалось  зло. Ведь и Гоголь в свое время говорил, что нельзя повторять Пушкина, когда на арену мира открыто вышли силы зла. Творческий выбор Случевского напоминает мысль религиозного философа Сергея Левицкого о гармонии нового качества, которой можно достичь через болезнь – пропускание через себя дисгармонии мира как горького, но необходимого лекарства. Конечно, такой выбор поэта нельзя назвать христианским: стоны и томленье лишь умножают дисгармонию окружающего мира. Но поэт хотел показать своим современникам их самих, ставших безвольными куклами сил зла. С.А.Зеньковский написал о мировоззрении Случевского так:  «(...) Он видел все бездны жизни и души человеческой, страдал и скорбел, иногда колебался, может быть, даже временно отходил от веры. (...) Но в конце концов он остался при вере, с Христом, надеясь, что сомнения не страшны для веры и не оскорбляют Творца (...). В большинстве его произведений, несмотря на мрачные сцены и пессимистические характеристики многих героев, в конце концов торжествует добро, а не зло, и зло редко добивается полной победы». Уже на склоне лет, в «Загробных песнях», Случевский изобразил Христа как истинный христианин: «То был Христос! Как не узнать Христа! (...)/ Он виделся вдали! Я молча преклонился./ Был светлый день тогда. Загробный мир светился,/ Но чудный блеск сияющего дня,/Пред светом истинным, что от него струился,/Совсем бледнел... Тот свет, - он грел меня.../И я исполнен был такого наслажденья,/Такую радостность все чувства обрели,/Что всех земных блаженств счастливые мгновенья,/ В острейших видах их, сравниться не могли...».