Дар лунного грифона. Глава 26

   
    Всю ночь не спал. Сны не спешили навещать меня, а вот дурных мыслей было предостаточно. Прохладный воздух, наполненный полночной свежестью и запахами свежей зелени, цветов и металла, нисколько не охлаждал воспалённое сознание, как бы глубоко я не вдыхал.
   
    Как я посмел подвергнуть опасности Кэсэ? Как допустил подобную оплошность? Воспоминания о недавних событиях стояли перед глазами, мешая смотреть на светлеющее небо, по которому ветер гнал пушистые продолговатые облачка.
   
    Взгляд лисицы пронзал меня насквозь. Кейси, которого я искренне считал другом, не стал бы долго мучиться с беззащитной девушкой. Эту обречённость и понимание возможного исхода я видел в глазах Кэсэ. И ничего не мог сделать, кроме как приказать стражникам убить Кейси. Они бы и так это сделали, если б я не скомандовал Бонди.
   
    Лабрадор считается доброй собакой. Но животное есть животное, с этим ничего не поделаешь, то с каким остервенением он кидался на Нэрика, спеша перегрызть глотку, а потом на Кейси, беспощадно трепля его за руку, в которую вцепился мёртвой хваткой, доказывает, что зверь никогда в полной мере не может считаться добрейшим существом.
   
    Не обошёл в размышлениях и свои поступки, а именно ярко выраженное недоверие к Ауннавину и его расе. Зачем я поддался стереотипам, вычитанным из книги? Сейчас пришло понимание, что эльф является полукровкой, а значит, его мотивы и поведение будут немного отличаться от стандартов, прописанных в истории его народа. Он – раб, который будет бороться за свою свободу до конца всеми возможными способами, даже если предательство станет одним из них. Однако не доверять дроу, который поступил достойно, спасая бегущих в страхе хонэ, — верх несправедливости. И я допустил подобное, руководствуясь домыслами.
   
    Любую книгу нужно читать с умом, чего я не делал, признаться. Кажется, начинаю бояться каждой ветки, которая качается под слабым напором ветра. Этот мир меняет меня. Да, я стал злее, решительнее, но и страх во мне растёт.
   
    Сила стала подчиняться лучше. Теперь она почти никогда не вырывается спонтанно, но остаётся сомнение, что я смогу её сдержать, если случится непоправимое.
   
    Пока думал, сидя прямо на полу в своих покоях, за окном давно настал день. Пришло время новых дел и решений. И первое занятие – расчистить подземелье, чтобы раскрыть одну из тайн, покоившихся под грудой камня.
   
    Я встал и оделся. Молча вышел из комнаты. Стражник, который до сих пор дежурил у двери выпрямился, крепче сжав древко копья. Он даже не посмотрел на меня, продолжая буравить суровым взглядом стену.
   
    — Ты можешь идти, — сухо бросил я с плеча.
   
    — Ауннавин настоятельно советовал мне не отходить от вас, ваше величество, — произнёс он ровным голосом, все так же не глядя мне к глаза.
   
    — С чего он так решил? — поинтересовался я, изумляясь отношению тёмного эльфа к моей персоне.
   
    Он не желает раскрывать мне свои секреты, но проявляет подобие заботы. Спешит выразить недовольство моей беспомощностью, но не спешит пользоваться великолепной возможностью. Ненавидит меня и смотрит с издёвкой, но всё же приставляет охрану, пытаясь доказать свою верность. Странный тип. Но надо отдать должное, я ошибался в нём. И за это себя сейчас ненавижу.
   
    — Вам нужна защита, — ответил лесной эльф. — Комнаты замка ненадёжны, охрана не всевидящая, ваше величество. Здесь иноземцы, бывшие слуги некроманта.
   
    — Они закованы, — с сожалением сказал я, представляя, каково сейчас Кейси, который, хоть и с большим трудом, но всё же меня узнал. Или нет?
   
    Я запутался.
   
    — Один из них тоже был закован вчера, в тронной зале, — пояснил бездушно страж. — Но посмел причинить вред арэ короля.
   
    — Хорошо, идём со мной, — выдохнул я разочарованно. — Куда ж от тебя денешься. Надо так надо, — подытожил, погружаясь в свои мысли.
   
    Эльф следовал за мной неустанно, держась на некотором удалении. Я вышел из замка, практически не глядя под ноги. Спать совершенно не хотелось, но я ощущал некоторую слабость в теле. Время начало тянуться, не интересовала окружающая обстановка, в один непрекращающийся гул смешивались голоса. Лязг стали приглушался шумом ветра в ушах, земля казалась чем-то вроде ваты, по которой я неспешно шёл.
   
    Я насторожился, когда услышал голос Аиды. Прислушался. Тётушка нисколько не стеснялась в выражениях, отчитывая служанку, которая стояла, опустив покорно голову. Она выслушивала гневные укоры, молчаливо замерев перед земляным грифоном. Аида вела себя так, словно она королевских кровей. Вызывающе, излишне смело, даже чересчур нагло, словно она хозяйка положения. Что ж, придётся немного поработать, дорогая тётя. Твоя излишняя напористость мне нравится, осталось направить её в нужное русло. Помня предостережение Кэсэ и беспочвенные — пока что — обвинения в попытке убийства, я решил действовать.
   
    — Аида! — позвал я.
   
    Женщина на секунду замолчала, посмотрела на меня сердитым взглядом, а после снова, демонстрируя своё пренебрежение, продолжила отчитывать прислугу, тряся за плечи. Девочка готова была заплакать, слыша отборные ругательства в свой адрес.
   
    — Ты глухая? — с явной ненавистью обратился я. Мне очень не нравится в последнее время, когда меня не слушают.
   
    Аида замолкла на полуслове. Она удивлённо уставилась на меня, забыв о прислуге, которая стояла растерянная посреди внутреннего двора.
   
    «Сразу видно, курица», — продолжал распаляться я, правда уже мысленно. И это не из-за уверенности в словах лисицы, а также возмущения поведением Аиды в отношении ни в чём не повинной служанки. Просто усталость постепенно давала о себе знать, тяжёлые мысли, которые не давали уснуть, сильно напрягали. К тому же хотелось вывести из себя Аиду — в такие минуты люди обычно вываливают на тебя тонну правды либо демонстрируют своим видом неприкрытую ненависть к человеку.
   
    — Хватит заниматься ерундой, — продолжил я более спокойным тоном. — У тебя есть дела поважнее.
   
    — И какие же? Не видишь, я и так занята, — колко ответила тётушка.
   
    — Вижу я, чем ты занята, тётя. Потому и обратил внимание на тебя, — сообщил с той же ехидной ноткой.
   
    — Артур, ты просто не выспался после недавнего происшествия, — ухмыльнулась Аида. — Королю позволено многое, в том числе долгий сон. Почему бы не воспользоваться? — предложила она.
   
    — Пытался, — посмеялся я. — Но не смог уснуть, потому что думал, чем тебя занять.
    
    Мне стало смешно не только из-за слов тётушки, но и из-за её поведения. Женщина недовольно посмотрела на меня, словно я оторвал её от самого важного дела, от завершения которого зависела чья-то жизнь. Она поставила руки на пояс и вскинула голову, при этом я заметил, что она не спешит встречаться со мной взглядом.
   
    Понимаю её нежелание подчиняться. Кто будет слушать человека, который всю жизнь жил, работая на более властного человека, следовал законам другого мира, а теперь, прибыв сюда, начал командовать? Сильно сомневаюсь, что я сам бы последовал указанием такого новоявленного лидера. Но вот в чем проблема: я и есть тот самый новоявленный лидер, которому сейчас нужно найти доказательства преступления. И любыми возможными способами нужно спровадить Аиду подальше от подземелья, потому что не отправлю на верную смерть людей, разбирающих завалы, когда рядом стоит виновница, спешащая скрыть следы своих подлых деяний.
   
    — Что от меня требуется? — недоверчиво спросила тётя.
   
    — Ты знаешь эти земли как свои собственные, — начал я. — Отправишься в разведку. Возьмешь с собой парочку дроу для охраны. Думаю, очередной выпад Селесты не заставит себя ждать.
   
    Я действительно думал, что нападения не прекратятся, пока моя голова не окажется нанизанной на деревянный кол. Некромант мёртв, благодаря стараниям моей матери (её ли стараниями? Сомнение не давало полностью доверять словам дроу), но сама драконица здравствует и готовит новую атаку, в этом сомневаться не приходится. Она ясно дала понять, что поборется за трон до конца. Поэтому действительно нужно отправить кого-то в разведку, чтобы исключить начало скорого сражения, в котором на этот раз могу не выжить. Раз уж подвернулась возможность избавиться на время от Аиды, то почему бы не совместить приятное с полезным? Она и подальше побудет от места разбора завалов, и оценит обстановку в королевских землях.
   
    — Я сообщу Ауннавину, — решительно сказала она.
   
    — Нет, — возразил я. — Раз уж мы все плаваем в этом дерьме, то соизволь побороться за свою безопасность вместе со всеми.
   
    — Я не имею навыков в разведке, — продолжала отпираться Аида.
   
    — У всех бывает первый раз, — произнес уверенно, — ты не исключение.
   
    Почему она не хочет просто выполнить мою просьбу? Да, она похожа на приказ, даже принуждение. К тому же важную роль в этом играет страх, который ограждает от опасных действий. Я бы тоже боялся, если бы меня с моими знаниями послали в разведку. Но я не знаю местности, не могу сориентироваться в лесу, не знаю врага в лицо. А Аида прожила здесь всю жизнь, находилась в рабстве и прочувствовала на себе, что такое быть в постоянной опасности. Жажда свободы в ней должна присутствовать в полной мере и даже зашкаливать, побуждая на необдуманные поступки. Тётя наверняка умеет сражаться, потому что нельзя выжить здесь, не держа крепко меч и не зная, что такое смерть.
   
    Я ощутил это на себе тогда, в тронной зале, когда всеми силами старался защититься от острого лезвия кинжала, направленного в мою сторону рукой порабощённого некромантом человека. К подобному невероятно трудно привыкнуть, если жил в мире и достатке. А Аида с детства познавала боль и боролась с собственным страхом. Наверняка борется до сих пор.
   
    Но почему она так рьяно противится делу особой важности? Она идёт не одна, а с опытными воинами, которые будут стоять до конца, преисполненные ярости в борьбе за свободу и жизнь. Видимо, ей есть, что скрывать. Вероятнее всего, она предатель, который здесь выполняет роль глаз и ушей Селесты и её прихвостней.  Другого объяснения у меня нет.
   
    Помня полученный урок, который касался доверия, я не мог не усомниться в своих рассуждениях, однако не забывал и предостережения Ауннавина о том, что Аиде нельзя доверять. Я разрывался между своими домыслами и явными доказательствами. Меня подмывало их проверить, что сейчас и пытаюсь делать. Если Аида выбрала сторону драконицы, то я окажусь прав и избавлюсь от изменницы, а если нет… Долго же мне придётся извиняться перед ней в случае своей ошибки. И тётя в праве лишить меня своего прощения, не желая выслушивать искренние извинения.
   
    Но я пойду на риск. Она поймёт, если и в правду не виновата ни в чём. Надеюсь на её понимание в случае провала.
   
    — Почему именно я? — настойчиво спросила Аида.
   
    — Не задавай глупых вопросов, — отмахнулся я. — С тобой будут опытные воины. Тебе нечего бояться.
   
    — Я это знаю, — выдохнула она нервно. — Хорошо, ваше величество. Раз уж вы приказываете, — перешла на официальный тон, — то я выполню всё, что нужно.
   
    Она согласилась с крайней неохотой. И я решил проверить свою теорию. Она вынуждено отправляется подальше от замка, ещё больше нервозности перед уходом покажет, когда будет знать о моих намерениях. Понял, что играю с огнём. Но если не обжечься, то нельзя понять, что горячо.
   
    — А я займусь подземельем. В прошлый раз нам сильно повезло: женщин и детей могли убить. А всё потому, что единственное укрытие было завалено породой.
   
    Вы бы видели этот взгляд! В карих глазах появился яростный блеск, тело напряглось, появились даже плотные жилки на шее. Губы дрогнули, на лице застыла маска непреодолимого гнева. Аида посмотрела мне за спину, на вход в подземелье. Я чуть повернул голову, ожидаемо проследив за взглядом тёти. Она поняла, что я задумал, но изо всех сил не подавала вида. Однако я уловил промелькнувшее осознание. Попалась!
   
    Ничего уже не поможет. Едкая ухмылка на лице грифона означала, что она оценила мою догадливость, но ничего не могла с ней поделать. Не стала спорить, отпираться, задавать вопросы, пытаясь понять, как именно я смог пройти этот лабиринт из случайных совпадений и прийти к логическому итогу. Она просто стояла и смотрела на меня.
   
    Значит, это она. Я так и знал, вернее, догадывался. Что ж… вот всё и открылось. Доверять действительно нельзя моей тётке. Не удивлюсь, если она специально затащила меня и маму в этот мир, чтобы преподнести нас Селесте на золотом блюде приправленными ароматными специями.
   
    Аида вымученно улыбнулась и поклонилась: выставила правую ногу вперёд, на одной линии с левой, плавно взмахнула руками и развела их в стороны, словно крылья, одновременно с этим склонив голову и слегка присев. Причудливый поклон. Видимо, так и кланяются королевским особам. Надо будет получше изучить местные традиции.
   
    Прежде чем заняться поисками мага, который способен справиться с нелёгкой задачей — очистить подземелье от завалов, - решил навестить маму. Она ещё слаба, но, главное, жива. Нужно справиться о её здоровье, поговорить и поблагодарить за избавление от некроманта: Одри поступила очень смело, решившись противостоять Нэрику, который оказался невероятно силён.
   
    Вошёл в покои матери, настоятельно рекомендовав стражнику, который тенью следовал за мной, остаться у дверей. Он предостерегающе посмотрел на меня, но всё же не рискнул перечить в очередной раз.
   
    Одри как раз бодрствовала. Служанка поправляла ей одеяло, разглаживая белые простыни плавными движениями. Она так же справлялась о том, нужно ли ещё что-то сделать или принести. Мать только отрицательно покачала головой, слабо улыбнувшись.
   
    Заметив меня, совсем юная прислуга с зелёными глазами невероятно красивого оттенка вздрогнула, опустила взгляд и, попрощавшись, покинула комнату в спешке.
   
    — Доброе утро, мама, — доброжелательно сказал я, пройдя в глубь помещения.
   
    — Доброе, — отозвалась Одри.
   
    — Как ты? — спросил, с долей сомнения посмотрев на бинты, которые проглядывали через полупрозрачную тунику.
   
    — Уже лучше. Спасибо, — сказала мама. А потом решительно возразила: — Ты не должен был этого делать, Артур.
   
    — Должен был и сделал, — утвердил я.
   
    Действительно считал, что мой долг – спасти маму. Хотя возможен вариант, что я просто не хотел отпускать Одри. Она нужна мне как никогда. Я не знал этого мира, не видел другой возможности, кроме как держаться за материнскую юбку, несмотря на свой возраст. Я не помнил прошлого, не знал, каким будет будущее в этом жестоком мире, а потому считал, что не лишним будет поддержка родного человека.
   
    Да, Одри мне врала. Много и часто. Но я нашёл в себе силы простить её, отпустить свои страхи, начать жизнь с нуля, надеясь, что новых «финтов ушами» в мамином исполнении не предвидится.
   
    — Зачем? — спросила она жалостливо. Я увидел в материнских глазах огромное количество боли. Не мог понять, почему Одри смотрит на меня так, словно я сделал что-то из ряда вон выходящее. Либо она счастлива, потому что даже при том вранье, которое срывалось с её губ, она остаётся для меня святой, либо думала, что я поступил опрометчиво, спасая её одну, игнорируя при этом всех остальных раненых.
   
    — Ты ещё спрашиваешь? — стало немного обидно за то непонимание, которое видел в глазах матери.
   
    — Просто хочу знать, почему я достойна спасения больше, чем все остальные, — сказала она со всё той же жалостью. Надломленный голос свидетельствовал о том, что произнести она хотела совсем другую фразу.
   
    — Я говорил с Чиар`Найей, — решил рассказать всю правду, чтобы не порождать новых интриг, которых мне хватило надолго.
   
    — И? — удивлённо вскинула брови Одри.
   
    — Я всё вспомнил, мама. Каждый день, прожитый в этих стенах, — произнеся признание, рассматривал стены материнской комнаты. Нет того убранства, которое раньше наполняло эти покои, но каждая неровность и отдельный предмет мебели, даже старая ткань, висящая на дальней стене, напоминала о прошлом, что до недавнего времени было скрыто от меня. — Именно тут ты лежала, когда я спас тебя в прошлый раз.
   
    Одри улыбнулась. Впервые сделала это искренне, словно окунулась в воспоминания о том дне, когда умирала от чёрного огня, текущего по её венам благодаря любовной связи с чёрным драконом. Она едва не погибла. Но моя магия позволила ей выжить. И второй раз я не мог упустить возможность вернуть ей потраченные силы и здоровье, хоть как-то отплатив за заботу и любовь, которой она одарила меня.
   
    «Дар лунного грифона позволил колесу судьбы обернуться в нашу сторону», — вспомнил я слова Чиар`Найи. Какой же дар преподнесла мне Одри, благодаря которому я смог вернуться живым и невре… Мысль замерла на половине осознания и застыла горящим текстом перед глазами. Боже! Я идиот! «Именно таким и должен быть Долг Жизни», — сказала Чирина, перед тем как отдать всю себя во благо жизни моей матери. Долг, который исполнял я! Я платил за то, что жив!
   
    «Поначалу я хотела тебя убить, но потом…» — оправдание матери всплыло следом. Она сохранила мне жизнь! Вот её дар!
   
    Я тупой… Невероятно глупый и недалёкий человек, который не догадался об очевидном факте: мать хотела меня убить, но сохранила мне жизнь, просто стерев воспоминания о Фирине, начала новую главу нашей жизни, воспитала меня, вырастила, помогла обрести себя, найти собственный путь.
   
    Любое враньё меркнет перед той заботой и любовью, которой одаривала меня мать на протяжении моей жизни. Каким я был глупцом, обвиняя Одри в том, что она скрывала от меня правду! Воспоминания могли меня убить, они и убивали, не давая спокойно спать. Даже в школе видел в лицах людей своих врагов, которым нужна моя смерть.
   
    А всё из-за восстания, которое начала Селеста. Она узнала о моей силе, потому хотела заполучить меня в качестве орудия и с помощью особой магии захватить весь Фирин. У неё не получилось. Но она до сих пор не оставляет попыток прорваться к власти.
   
    — Отец хотел моей смерти? — спросил я о том, что меня волновало последние две минуты.
   
    — Да, — кивнула Одри. Отныне она не скрывала правду. Не было смысла это делать. — Он обратился к жителям красных озёр.  Они предсказали погибель всего живого, если тебя заполучит королева. Дали ему заклинание, которое открывало портал в другой мир. А мне велел тебя убить, если слуги драконицы последуют за нами. Но я не смогла.
   
    — И за это я тебе благодарен.
   
    Я обнял Одри так крепко, что она глухо простонала. Ещё не оправилась до конца от серьёзного воздействия чёрной магии.
   
    Оправится. Теперь всё будет хорошо. Я не стал говорить о том, что Аида замыслила недоброе, незачем впутывать мать в очередную авантюру. Я слишком долго находился в её тени. Пора самому принимать решения. Много раз говорил себе эти слова, но ни разу не сделал верного выбора. Ошибки учат нас жить правильно, ведь идеальной жизни не бывает, а потому не стоит отмахиваться от полученного горького опыта.
   
    Нужно расчистить подземелье, чтобы в одной из тех клеток запереть тётку навсегда.