Зверь

     Он очнулся от ужасного холода. Его пробирала дрожь. Тело затекло, казалось каким-то чужим. Лежать было твердо, неудобно. «Я, что, на бетоне валяюсь?» - точно нельзя было определить. Глаза не открывались. Нестерпимо болела голова, казалось, Фил Радд отбивает в ней своё знаменитое соло, лупит по каждому нейрону. Удар - боль, удар - боль, удар…

            …Он вошёл в огромную залу. Играла лёгкая музыка. Ласкал мягкий, приглушенный свет. «А здесь уютно». Коллеги уже собрались. Разбились по группам, вели сдержанные беседы. Перед лицом появился поднос: «Шампанского?» Немного нервничал: «А почему бы и нет?» Взял бокал с шипящей жидкостью. Раньше он никогда не пил, не было времени, да и повода особого не было, лишь работа, дом - рутина. Глоток. Шампанское весело устремилось в недра организма. Пузырьки ударили в нос. «Забавно. Сладко. Необычно» …

            …Дышать было тяжело, болели рёбра. «Странно». Он подогнул под себя ноги. Перевалился на колени. «Всё-таки придется». - Веки медленно, словно домкратом, разжимались. Всё плыло. Сфокусироваться было больно. Смог. Перед глазами всплыл грязный пол. Вместе с картинкой вернулось обоняние. Воняло табачным дымом и дерьмом. К горлу подступила тошнота. «Что за…?!» Барабанная дробь. Боль…

            …Толпа уже разогрелась. Разговоры стали громче. Смех веселее. На танцполе кружились первые пары. Атмосфера приобрела хмельной характер.

            -Виктор Сергеевич, а что это у Вас такое коричневое в бокале? – коварные пузырьки уже приступили к работе. Ослабли оковы. Смягчилась внешняя среда.

            -Это, Андрей Иванович, коньяк. – улыбнулся Виктор Сергеевич. – Между прочим, довольно неплохой.

            -Дорогой, будьте любезны. Налейте мне то же, что и Виктору Сергеевичу. – Говорить было приятно, легко. Речь лилась словно горный ручей – плавно, без резких изгибов. Бармен поставил перед Андреем Ивановичем бокал с янтарной жидкостью. Коллеги пожелали друг другу здоровья. Выпили. Коньяк обжег пищевод, ватным теплом разлился по телу, оставив во рту еле уловимый привкус дуба и винограда…

            …Андрей Иванович медленно огляделся. Он находился в небольшом помещении. Стены, наполовину выкрашенные зелёной краской, облупились, были исписаны. На одной стене на цепях висела деревянная скамейка. На противоположной стороне к полу были прикручены стол и табуретка. Высоко под потолком в решётку заключено небольшое окно. Свет, проходя через него, врезался в стену с массивной металлической дверью, имевшую амбразуру и глазок. Андрей Иванович поднялся, опираясь на скамью. Присел на неё. Он был в одних штанах. «Где моя рубашка и ботинки?» Руки и грудь были в крови. Сердце в пятки. «Моя?» Быстро осмотрел себя, ран не было. В двери что-то щелкнуло. Амбразура открылась, в ней лицо. – «Аа, проснулся». Загремел замок. Дверь отварилась…

            …Андрей Иванович чувствовал себя королём танцпола, дёргаясь словно в эпилептическом припадке. Сзади подплыл к секретарше и со всего маха ухватился за то место, которое облегала короткая юбка. «Ленка, у тебя отличный зад!» Резко развернулась. Презрительный взгляд. Наотмашь по щеке. Шлепок на миг заглушил музыку. «Сука!» - развернулся. Неровной походкой к барной стойке. «Приятель, повтори!» Поднёс к губам, чтобы осушить бокал. Сзади: «Андрей Иванович, Вам не стоит больше пить. У Вас развязались руки». Обернулся. Презрительно: «А, директор. Дерьмо ты, а не директор!» Плеснул в лицо коньяком. Директор отшатнулся. Зашипел от боли. Руками тереть глаза. Пришёл в себя. «Идиот, ты что творишь?!» Прямой в глаз. Искры…

            …Андрей Иванович потрогал скулу. Припухла. Болела. Он шёл по плохо освещённому коридору, по обеим сторонам которого тянулись глухие двери. Позади неразборчиво переговаривались двое охранников. Долетел лишь обрывок:

            -Он следователю ботинки обоссал.

            -Дааа, вот зверюга.

Сердце пошло вразнос. Тревожные мысли заполнили сознание. Ноги налились свинцом. Кожа мешала, хотелось её сбросить. Они спустились по лестнице. Прошли еще немного. Остановились перед деревянной дверью с металлической табличкой «Следователь Блок А.А.». Один из охранников открыл дверь…

            …Кирпич влетел в витрину. Стёкла водопадом на асфальт. Андрей Иванович с горла отхлебнул рома и шагнул в образовавшуюся брешь. «Жарко!» - содрал с себя рваную рубашку. Бросил на пол. Снял туфли. Бродил по магазину, роняя на пол продукты. Курил. В глазах плыло. Бессвязные отрывки мыслей вылетали из головы. - «Топливо. Заправить!»  Оказался в вино-водочном отделе. Дегустировал разные напитки. Вырвало. «Ооо, место освободилось…»  Текилу в себя. Вспомнил Ленку. Ругался. «Жрать хочу…»  Схватил кусок сырого мяса и жадно начал его есть. «Ммм, вкусно!» Запачкал кровью подбородок, грудь, живот. Неожиданно по стенам побежали красно-синие огоньки. С улицы донеслись звуки сирены…

            … «Собственно, в таком виде Вас и обнаружили». За столом напротив сидело подобие женщины. Определить её гендерную принадлежность было трудно из-за выдающегося подбородка и мужицкого лица. Её выдавала лишь необъятная грудь, на которую была натянута голубая рубашка. Казалось, что пуговицы не выдержат напряжения и отлетят словно пули, застрелив Андрея Ивановича. Он сидел на стуле, понурив голову. На душе было тошно. По венам текли сточные воды. Следователь поднялась с кресла и направилась к двери. Проходя мимо, задела Андрея Ивановича огромными бёдрами. Он почувствовал, как сжимается пространство вокруг неё. Повернула ключ в замке. Взглянула на Андрея Ивановича, глаза её странно заблестели:

            -Вчера Вы сказали мне, что я цветок, который необходимо поливать и полоть. При этих словах вы помочились мне на ноги. – У Андрея Ивановича закружилась голова. В глазах потемнело. – Так, вот, полить - полили, теперь пора прополоть. - Она выдернула шпильку из волос, мотнула головой и двинулась на Андрея Ивановича, как охотник на загнанного зверя…