Дар лунного грифона. Глава 22

   
    Сны. Они стали приходить ко мне чаще. Когда чувствую себя хорошо, то снится дом. Одри готовится ко «вкусному уик-энду» … Сидит с задумчивым видом на маленьком диване голубоватого оттенка — словно сирень, расцветшая в конце весны, — держит в руках остро заточенный карандаш, вертит его в тонких пальцах с длинными ногтями, внимательно просматривает каждый рецепт, перелистывая страницы кулинарной книги. Я наблюдаю за ней, постоянно отвлекаясь от домашнего задания, которое мне иногда помогал делать мистер Грэмси. Мама изредка поднимает на меня синие глаза и непродолжительное время смотрит, будто пытается поймать мой взгляд своим. Я опускаю голову, погружаясь в кучу бессмысленного текста, который становится понятным, стоит услышать объяснение моего «учителя» …
   
    Но когда мне плохо или больно, а ко всему прочему, ещё и страшно, то приходят странные видения, связанные с этим миром. Они только увеличивают силу эмоций, формируя в подсознании сиреневый туман, клубящийся непрозрачными облаками. Снова мелькают искры чувств, отражаясь образами в цветной дымке.
   
    Очередное видение посетило меня, когда я погрузился в странный туман. Постепенно пространство становилось чётким, а размытые границы уходили дальше, растворяясь вне поля зрения.
   
    Роскошные покои с широким окном. Снаружи бушует ураган. Ветер гонит падающие с неба капли, крепкие стволы деревьев и ветви с треском ломаются под натиском яростных порывов. Молнии сверкают, расчерчивая небо красноватыми кривыми линиями, тут же раздаётся грохот, от которого закладывает уши.
   
    Я бегло осмотрелся. Чувство страха полыхнуло в груди, заставляя вжаться в высокую спинку кровати ещё сильнее. В комнате никого, кроме меня и моего всеобъемлющего ужаса. Пришло запоздалое ощущение: это первый ураган на моей памяти. Суровая и непокорная природа неистовствует за окном, заливая дождём подоконник и участок пола под ним в покоях.
   
    Смутно смог распознать и запах сырости, который медленно распространялся по помещению, окутывая меня. Дверь со скрипом открылась, и я вздрогнул, словно испуганный зверёк. Темнота не только закрывала мрачной пеленой глаза, она каким-то немыслимым образом ещё и оглушала меня. Очередной блеск молнии разнёс свет по комнате и в дверях я увидел его… Пиртерию. Распущенные волосы обрамляли лицо, покрытое густой щетиной. Чёрные локоны закрывали широкие плечи и жилистые руки. Под смуглой кожей угадывались снопы мышц, бугрящихся при каждом грациозном движении. Сильный и хорошо сложённый дракон, король… взгляд чёрных глаз, сверкающих во тьме бликами молний, не внушал страха или покорности. Всем своим существом я тянулся к нему, искал защиты и успокоения.
   
    Отец. Ничего другого в голову не приходило. Может, для кого-то он убийца, монстр и узурпатор, а для меня, если здраво оценить все свои ощущения на данный момент, пришедшие вместе с образом статного и сильного мужчины, он никто иной, как самый родной. Я не чувствовал никакой опасности вблизи него. Шаг за шагом Пиртерия приближался, а я смотрел и думал лишь о том, как прижмусь к горячему отцовскому телу, заберусь на колени, и страх отступит. Гроза перестанет меня пугать, шум проливного дождя не будет раздражать детский слух, а стоны и треск древесины станут лишь слабым скрипом.
   
    — Дракон не должен бояться бури, — низкий приятный голос произнёс это спокойно, без гнева или упрёка.
   
    — Она такая сильная, — ответил я тихим мальчишеским голоском, почти пропищал.
    
    — Не сильнее твоих крыльев и не громче твоего рёва, — пояснил Пиртерия, присев на край кровати.
   
    — Пока она меня превосходит, — сказав, я опустил голову и вздохнул.
   
    — Ненадолго, Артур. Однажды она покорится. — Пиртерия посмотрел на меня. Я не видел во взгляде злобы или чёрного огня, полыхающего пугающим костром. Это взгляд мудрого короля, отца, заботливого мужчины, который пришёл проведать сына. — Время властвует над всеми, — произнёс он, — одних наделяет силой, у других её отнимает. Всё происходит в свой отмерянный срок.
   
    — Почему м`ая не пришла? — растеряно спросил я. Внутри разлилась печаль.
   
    — Она ещё больна, — горько ответил отец. Он похлопал по постели рядом с собой и протянул сильную широкую ладонь. Я тут же подсел ближе, прижался к груди дракона. Он обнял меня, заботливо погладив по маленькому плечу. И вздохнул.
   
    — Когда она поправится? — едва не плача, спросил я дрогнувшим голосом.
   
    — Не знаю, Артур. Лекари не отходят от неё ни днём, ни ночью. Но пока она не может встать с постели, — тихо сказал Пиртерия. — Луна ещё не скоро будет нам светить. — Он словно произнёс это сам себе.
   
    Несколько минут мы сидели молча. Я думал о матери, которая внезапно заболела лихорадкой. Страшные мысли посетили меня, словно я и есть тот самый мальчик, который ищет поддержки отца в трудные минуты. Мой взгляд скользил по обнажённому торсу Пиртерии, но остановился на глубоком коротком порезе. Только сейчас его заметил – он находился на правой половине живота. Меня подмывало коснуться его пальцами. И я не преминул сделать это.
   
    С моей ладони слетело несколько сиреневых искр, а после тонкие линии магии полились из пальцев, окружая рану и забираясь внутрь. Тело дракона напряглось. Он опустил голову и быстро откинул назад волосы. Порез заживал. Затягивался буквально на глазах, и от него не осталось и следа спустя пару мгновений.
   
    — Надо же… — выдохнул король, проведя несколько раз ладонью по месту, где ещё недавно была саднящая рана. — Ты… исцелил меня. — Он отодвинул меня от себя и заглянул в глаза. Его взгляд наполнился удивлением.
   
    — Вчера я смог оживить птицу, упавшую с неба, она разбилась о камни, — с моих губ слетело искреннее признание. Я сам был поражён собственным словам. — Там, на утёсах.
   
    — Почему ты молчал? — улыбнувшись уголком губ, поинтересовался отец. — Это особая магия. Я такой не видел очень давно. Последний маг, который обладал силой воскрешения, умер, когда я сам только учился ходить, — сказал он задумчиво. — Видимо, мой огонь и сила Одарис вернули «эрайа анну» в наш мир. Магия жизни…
   
    — Это плохо? — испуганно спросил я, задрожав всем телом. Противился собственному страху, но понимал, что сейчас нахожусь и духом, и разумом в теле этого мальчишки, которого тоже зовут Артур… Это я… чувствую, что это я – тот самый сын Пиртерии. Но мать рассказывала, что он убийца, зверь, мучитель. Образ, который я вижу сейчас, не вяжется ни в какую с тем, что слышал.
   
    — Это хорошо. — Король высвободился из моих хлипких объятий и встал. Взял меня на руки и посадил поудобнее. — Думаю, теперь мы с тобой знаем, как помочь Одарис…

   
    Хмарь рассеялась, выдернув меня из странного видения. Теперь я точно знал – это воспоминания. МОИ!!! Никакой это не бред, я на самом деле наследник престола, чёрный дракон Фирина, сын Пиртерии.
   
    — Одри! — я резко открыл глаза и поднялся на кровати. В глаза ударил яркий солнечный свет. Вскрикнул, закрывшись рукой от причиняющих боль дневных лучей. В груди опасно зажгло. Дыхание стало болезненным, но я продолжал жадно глотать воздух ртом.
   
    — Тише! — сильные руки крепко схватили меня за плечи и попытались уложить обратно на постель.
   
    Но я усиленно сопротивлялся, порываясь встать. В разуме целый сонм мыслей, полно огненного гнева, который был обращён к одному человеку — к матери, которая в очередной раз соврала мне. Я не понимал того, что она делает, не мог принять тот факт, что снова стал объектом целенаправленной лжи. Одри хранила какую-то тайну, защищала правду так упорно, что готова даже терпеть оскорбления и допросы с моей стороны. Что такого в той истине, что она бережёт?
   
    Хотел это выяснить, но мне упорно не давали. Багровая пелена застелила взор, и я не сразу заметил, что меня держит Ауннавин. Только когда ему удалось вернуть меня в исходное положение, я увидел его.
    
    На щеке пара ссадин, которые начали затягиваться. Шея перевязана, на повязках несколько потемневших пятен крови. На руках, груди и животе пара глубоких ран, которые так же заживали, судя по сросшимся краям.
   
    — Успокоился? Тебе надо отдохнуть, — сказал он сухо. — Ты слишком много сил потратил. Магия очистилась от сил некроманта, но физически ты слаб пока. К тому же, — он немного помолчал, опустив белую голову, а потом сказал с долей холодности: — твоя арэ мне глаза выцарапает, если ты умрёшь.
   
    Арэ? Я не ослышался? Не так давно дроу грозился мне голову от шеи отделить, а теперь действительно считает нас с Кэсэ парой? Он смирился, как и полагает опекуну, или же что-то произошло? Огромное количество вопросов рождалось в моей голове, но как обычно, можно сказать — традиционно, ни на один пока не было ответа.
   
    — Как она? — я вспомнил недавние события. Лисица сорвалась с места и выскочила из тронного зала с мечом наперевес. Я побежал следом, но увидел истекающую кровью девушку, после чего и сам оказался на тех же ступенях, не в силах противостоять магии некроманта.
   
    — Уже бегает, — дроу улыбнулся уголком губ. — Ты очень помог ей, хотя и рисковал жизнью.
   
    — Помог?
   
    — Да, — сказал он. — Видимо, ваша связь помогла ей исцелиться. Ты чувствовал, что она умирает, и инстинктивно передавал свою магию. Она имеет особые свойства. Я слышал про неё очень давно, но ни разу не видел. Это помогло ей выжить.
   
    — Но раньше ты не считал, что мы с ней пара. Говорил про её неосознанное подчинение меня себе, — парировал я. Не верил до конца, что Ауннавин так быстро сдался.
   
    — Я увидел вашу связь магическим зрением. Видишь ли, Артур, — начал тёмный эльф, — только пары могут делиться магией между собой. Это в своё время едва не сгубило Ода… рис… — Он посмотрел на меня опасливо и не стал продолжать.
   
    — Но на Пиртерию повлияло противоположным образом, — закончил я за него, после чего традиционно дроу поседел. Доведу я его когда-нибудь до сумасшествия.
   
    Эльф продолжал молчать. Он вглядывался в моё лицо. Наверно, пытался понять, как давно я помню своё детство, проведённое в этом мире. А в моём разуме продолжали всплывать картинки прошлого, которое, казалось, безвозвратно утеряно. Если мать однажды поставила магический барьер на эти воспоминания, то теперь можно с полной уверенностью сказать, что он рухнул.
   
    В висках пульсировала кровь, голова разболелась от прибывающих волнами образов и видений. Каждый миг складывался в единую картину. Детство и последующий побег из Фирина, как за нами гнались слуги Селесты, возглавляемые лично некромантом Нэриком. Помню, как Пиртерия превратился в дракона и дыхнул пульсирующим чёрным пламенем в тоннель, сжигая преследователей заживо. Мы бежали к порталу, когда из открытой мерцающей осколками арки выскочило странное и большое существо. Страж Межмирья. Он набросился на короля, который вернулся в человеческий облик. В этот миг, когда крик отца донёсся до моего слуха, мы с матерью перешли в другой мир, где нас нашли пожарные.
   
    Далее полные страха ночи и дни. В каждом незнакомом лице узнавались черты стражников Фирина. Отсутствие полноценного сна долгое время, вздрагивание от малейшего шороха. И чёрный огонь, начавший сжигать меня изнутри. Я вспомнил даже ощущения того времени. Невероятный жар, лихорадка, кашель с кровью. Дрожь и покалывание от мелких языков пламени, что начали бушевать во мне уже в те годы. После — больница, песня матери, слышимая словно издалека, снова борьба за жизнь. Венцом всему стало забвение. Мать наложила заклинание на воспоминания, стала поить травами, чтобы я успокоился и перестал поддаваться страху, что выплёскивался волнами пламени наружу.
   
    Дроу мрачнел с каждой минутой, продолжая на меня смотреть изучающим взглядом. Я решил прервать гнетущее молчание.
   
    — Почему Кэсэ выбежала из замка?
   
    — Что? — Ауннавин не услышал вопроса. Он не сразу смог сориентироваться, потому что пару секунд ещё смотрел на меня, думая о чём-то своём.
   
    — Что заставило Кэсэ сорваться с места с мечом в руках? Она не так ловка в фехтовании, как мне кажется. Впрочем, получше меня.
   
    — Она услышала мои мольбы о помощи, — вздохнул Ауннавин. — Это всё Нэрик. Он проник в её разум, заставил поверить, что мне действительно нужна помощь. И она поддалась.
   
    — Помнится мне, ты что-то говорил о ментальных барьерах, — вдумчиво сказал я. — У неё его не было?
   
    — Был. Но с таким влиянием Кэсэ не сталкивалась ни разу. Я её щадил на тренировках, как оказалось — не стоило.
   
    Вспомнил ту ночь. Кровавая баня — иначе не скажешь. Отовсюду пахло страхом. Ощущение потерянности витало в воздухе, когда я увидел, что Кэсэ выбежала из тронной залы. Все чувства смешались воедино. Я ощутил жар в груди, но он не причинял мне вреда, словно был совсем иного рода, нежели чёрный огонь. В ушах звучал давящий стук сердца, но не моего. А после — крик девушки и злобный взгляд некроманта. Может, это и есть любовь: знать, чувствовать партнёра, где бы он ни находился, видеть всё его глазами, слышать его ушами и принимать на себя удар, разделяя боль пополам, чтобы не было так мучительно. Я задумался. Кэсэ… Рыжая лисица с очаровательными ушками и пушистым хвостом, милым личиком и потрясающими рыжими глазами…
   
    Образ матери всплыл в памяти, сменив собой приятные изгибы изящного тела рыженькой девчушки. Я был в обиде на неё за всё, что она сделала, но не мог не волноваться. Она встала в один ряд с воинами, которые сдерживали основные силы противника. Одри всегда была настырной, непокорной женщиной. Любила спорить, потому что спор заканчивался в основном в её пользу. Почему? Всё просто: она настолько надоедала оппоненту, что тот сдавался.
   
    — Где моя мать? — спросил я взволнованно, снова попытавшись встать с постели. Грудь снова зажгло, но на сей раз боль была гораздо слабее.
   
    — Она жива, — коротко сказал Ауннавин.
   
    Я заподозрил неладное.
   
    — Где она? С ней всё в порядке? — посыпались вопросы из моего рта.
   
    — Вам нужно отдохнуть, Ваше Величество. — Официальный тон только укрепил мои подозрения.
   
    — Я достаточно отдохнул. Где моя мать?!
   
    Ауннавин собрался уходить. Мне всё больше хотелось закричать. От боли, от гнева и от душащей обиды. Что с моей матерью? Почему Ауннавин молчит о её состоянии? Она ранена? Умирает? Всё больше ужасных видений посещало воспалённое сознание, выстраивая образы в единую картину, которая только сильнее пугала своей неизбежностью.
   
    — Я приказываю тебе ответить! — рявкнул я, пользуясь своим высоким положением. Надеялся на то, что хотя бы сейчас дроу посвятит меня в эту тайну.
   
    Тёмный эльф остановился. Замер в дверях, перестав даже дышать. Он повернул голову и снова застыл. Ну же! Скажи мне то, что я так хочу услышать! Я жду этих слов, как кот весну. У меня всё чешется уже от нетерпения. Хоть бы она была жива… Пусть с ней будет всё хорошо, она получила пару царапин, возможно, серьёзное ранение, но через пару недель снова встанет на ноги. Молчание Ауннавина только больше усугубляет всё. Мои ожидания не оправдаются, но в это не верилось. Страшные картины снова стали осаждать мой разум.
   
    — Ты сможешь идти? — спросил с плеча дроу.
   
    Конечно, я смогу! Я ради того, чтобы увидеть Одри, не только смогу встать, я побегу, полечу, телепортируюсь — правда, ещё не умею, но всё же — лишь бы убедиться, что с ней всё в порядке.
   
    Превозмогая боль, я поднялся с постели, которая не желала меня выпускать из мягких объятий. Постарался побыстрее, наблюдая за тёмным эльфом — вдруг скроется из виду. От него можно ожидать всё, что угодно, даже трусливого побега, лишь бы не рассказывать мне правду. Но он стоял спиной ко мне и никуда не двигался.
   
    — Так что с Одри? — спросил уверенно. Хотя сам чуть дышал. Давящая боль в груди стала сильнее. Она растекалась по всему телу, заставляя мышцы неметь. Я сопротивлялся этим нападкам, но не слишком хорошо получалось.
   
    — Пойдём со мной, — сказал дроу и вышел за дверь. Я поспешил за ним.