Глава 15. Жизнь после смерти

ДЕТИ МЕРТВЫХ СОЛДАТ

В Израиле появились «биологические завещания», и их становится все больше.  Несколько сотен мужчин оставили у адвоката распоряжение о том, что в случае смерти их сперма может быть использована для искусственного оплодотворения. Как бы это не показалось странным, но в Израиле находится и немало женщин, готовых зачать ребенка от мужчин, которых уже нет на свете, но чей генетический материал хранится в одном из банков спермы, существующих при больницах. Речь идет о погибших солдатах и тех, кто скончался по причине болезни или несчастного случая. За последние годы в Израиле появились на свет десятки детей, зачатых от спермы умерших мужчин, которые знают своих отцов лишь по фотографии.

На самом деле, ничего странного. Что может быть естественнее желания человека продолжиться в своих детях? И тем более, что современные технологии позволяют реализовать его вопреки любым обстоятельствам – даже смерти. Вопрос лишь в том, насколько общество готово к тому, чтобы признать за умершими (или их родственниками) право на продолжение рода после смерти.

Вот, например, история солдата, погибшего в Газе во время боя. Его родителям удалось найти женщину, готовую пройти процедуру искусственного оплодотворения и родить ребенка от их сына, чья сперма хранится в одном из банков. Казалось бы, стороны договорились, в чем проблема? Однако для того, чтобы осуществить задуманное, им пришлось добиваться разрешения в суде. Пришлось проходить судебную процедуру и родителям другого солдата, погибшего от пули палестинского снайпера в Хан-Юнисе – при том, что в отличие от предыдущего случая, имелось его устное завещание о желании иметь детей, подтвержденное близкими. В этой истории интересно и другое: когда родители солдата обратились через средства массовой информации к израильтянкам в поисках той, которая согласиться зачать и выносить ребенка их сына, им пришлось выбирать будущую мать из сорока доброволиц!

И еще один прецедентный вердикт, вынесенный судом по семейным делам в Тель-Авиве, потребовавший вмешательства юридического советника правительства: женщине разрешили использовать хранящуюся в одном из банков сперму ее скоропостижно скончавшегося мужа, которая была взята у него после смерти (современные технологии позволяют изъять способную к оплодотворению семенную жидкость из тела умершего на протяжении 72 часов с момента кончины). Хотя супруг женщины и не оставил после себя «биологического» завещания, судья учла, что родители умершего свидетельствовали о желании сына иметь детей.

Есть и примеры историй, которые уже завершились: вдова полицейского, погибшего при исполнении долга, воспитывает уже троих детей, которые были зачаты благодаря современным технологиям после его смерти. Появился «биологический» наследник и у мужчины, убитого несколько лет назад во время уличной стычки в Хайфе.

Но вот что интересно: судя по всему, и в этой области маленький Израиль впереди планеты всей. Во всяком случае, электронные средства массовой информации разных стран, и в том числе США, уже с 2001 года упоминают об израильской инициативе по созданию «солдатского банка спермы» и зачатия детей от погибших. Любопытно, насколько по-разному восприняли новость в разных странах. Наши противники тут же пришли к заключению, что Израиль собирается заняться воспроизводством солдат-сионистов. Что же касается западных стран, то - следует ли считать простым совпадением факт, что во время второй Иракской войны американским солдатам впервые официально предлагали перед выходом на боевые операции сдавать сперму на хранение в один из существующих банков? Так или иначе, но первыми пробивали брешь в привычном сознании людей по отношению к этой проблеме все же израильтяне. Инициатива, о которой идет речь, принадлежала общественной организации «Новая семья», возглавляемой адвокатом Ирит Розенблюм.

***

Все началось с 2000-го года, когда к Ирит пришел молодой солдат и рассказал историю о том, как во время службы в армии у него началось воспаление мочеполовой системы, которое привело к бесплодию. Услышав приговор врача, он впал в глубокую депрессию, не хотел жить и целую неделю не мог заставить себя выйти из дома. Ему казалось, что вместе с надеждами стать когда-нибудь отцом он потерял смысл жизни. Со временем парень потихоньку выбрался из депрессии, у него появилась подруга, планы создать семью, и теперь он не знал, как рассказать будущей невесте о своей беде и спрашивал у адвоката совета. Слушая солдата, Ирит с горечью думала о том, что он мог бы избежать ужасных последствий, если бы еще в самом начале болезни кто-то посоветовал ему сдать сперму на хранение в один из банков. Это был его шанс стать биологическим отцом при любом раскладе, и он его лишился. Завершая грустную историю, скажу, что у нее все же был счастливый конец. Невеста отнеслась к известию о том, что ее жених неспособен иметь своих детей, с сочувствием. После свадьбы супруги решили воспользоваться услугами анонимного донора из банка спермы. Сегодня в их семье подрастают дети, появления которых очень ждали, - и она ничем не отличается от множества других счастливых семей.

Возможно, со временем Ирит Розенблюм и  забыла бы об этой истории, если бы через некоторое время к ней не обратились родители парня, получившего смертельные ранения в Газе и скончавшегося в больнице. Они пожертвовали его органы тяжелобольным людям. Что же привело родителей погибшего солдата к адвокату? Им попалась на глаза статья, где рассказывалось о современных технологиях, позволяющих изъять из тела умершего мужчины его семенную жидкость, которая сохраняет способность к оплодотворению на протяжении 72 часов после его смерти. И теперь родители задавались вопросом: почему врачи, обратившиеся к ним с просьбой пожертвовать для пересадок органы их единственного сына, не предложили в тот момент изъять так же и его семенную жидкость и сохранить в банке спермы? Почему их лишили шанса стать бабушкой и дедушкой родного внука вопреки трагическим обстоятельствам? И тут Ирит словно током ударило: она подумала о том, что в обоих случаях можно было бы избежать ненужных страданий, если бы этим людям вовремя сказали, что у них есть шанс для продолжения рода – замороженная сперма сохраняется в течение многих лет.

***

Самое время задаться вопросом: почему в нашей стране нет такого понятия - «солдатский банк спермы»? Почему на случай возможного опознания (будем называть вещи своими именами) у каждого новобранца снимают отпечатки пальцев, делают снимок его зубов, не предлагая ему так же сдать на хранение свою сперму? Ведь он может заболеть, получить ранение, погибнуть. Мало у кого в призывном возрасте есть дети. Почему же не дать молодым парням шанса стать отцом при любых обстоятельствах, учитывая все перечисленные выше риски?

Размышляя над этой дилеммой, я перебирала возможные причины, по которым было бы нецелесообразно создавать у нас в стране «солдатский банк спермы». Во-первых, при израильских больницах уже существуют аналогичные хранилища, которые можно использовать и для этой цели, - тем более, что многие банки сетуют на дефицит доноров. Во-вторых, сохранение подобного генетического материала на протяжении лет стоит немалых затрат: технология очень дорогостоящая, и если процедура будет осуществляться в масштабах целой армии, то, наверняка, потребуется специальный бюджет. А откуда его взять в ситуации, когда правительство и так с трудом пытается поделить «тришкин кафтан», стараясь не ущемить ничьих интересов? Да и американцы почему-то до сих пор не создали «солдатского банка спермы»…

Так, может, для начала достаточно будет и того, что предприняли американцы накануне второй Иракской войны, предлагая солдатам - по их желанию - сохранять свой генетический материал перед переброской в район военных действий? Единственное условие, которое, пожалуй надо при этом ввести: оповещение всех, без исключения, новобранцев, о том, что у них есть возможность позаботиться о своем будущем потомстве на непредвиденный случай.

***

Вообще, у затронутой проблемы есть масса разных аспектов, начиная от философского и кончая религиозным. Можно ли, например, рассчитывать на то, что раввины разрешат когда-либо религиозным женщинам рожать детей от своих мужей после их смерти? Помнится, что раввинский совет уже заявлял о необходимости запретить незамужним религиозным женщинам прибегать к услугам банка спермы.

...Теперь поговорим о юридическом аспекте проблемы и постараемся ответить на некоторые вопросы. Например: кто является наследником «генетического материала» умершего, хранящегося в банке спермы – его жена, родители или государство? Может ли считаться ребенок наследником имущества своего биологического отца, учитывая, что его родители не были даже знакомы, и сам он появился на свет после смерти отца?

Оказывается, никаких законов по этому поводу нет, существуют лишь отдельные инструкции, предписывающие, как следует поступать в том, или ином случае. Например, когда речь идет о праве распоряжения «генетическим материалом» умершего, хранящемся в банке спермы, то здесь предпочтение отдается, как правило, его вдове, а не родителям. Насколько вообще допустимы в подобных случаях универсальные подходы? Например, в одном из «биологических завещаний», хранящихся в сейфе у адвоката среди прочих, женатый мужчина пишет о том, что в случае своей смерти предпочел бы иметь будущего ребенка не от супруги, а от другой женщины. Не говоря уже о том, что многие вдовы находят свое счастье во втором браке, в то время, как безутешные родители в течение долгих лет безуспешно пытаются справиться со своим горем и вернуться к нормальной жизни. Есть некая несправедливость и в том, что разрешения на пожертвование органов умершего спрашивают, в первую очередь, у родителей, но едва речь заходит о шансе для продолжения рода их погибшего сына, они почему-то отодвигаются на второй план.

Что же касается наследника, то и на этот счет имеется четкая инструкция: оказывается, малыш, появившийся на свет спустя 300 дней после смерти биологического отца, не имеет прав на его наследство. В среднем женщина вынашивает ребенка в течение 270-280 дней: если процедура искусственного оплодотворения будет сделана незамедлительно, то новорожденный появится на свет до истечения 300-дневного срока. Значит, гипотетически это возможно, но…существует другая инструкция, согласно которой сперма умершего может быть использована для оплодотворения лишь по истечении года с момента его смерти. Кстати, в вышеупомянутой инструкции есть определенная логика: женщине дается время на то, чтобы осознать всю серьезность своего намерения. Впрочем, и первая инструкция, касающееся права наследования, не лишена здравого смысла: о детях, зачатых от спермы погибших солдат, государство заботится так же, как и о тех, чьи отцы погибли: выплачивает соответствующее пособие до их совершеннолетия.

Но, по правде говоря, есть некий абсурд в том, что правила появления на свет ребенка диктуются инструкциями, распоряжениями юридического советника, постановлениями равинатских судов. Бессмысленно, по-моему, и задаваться вопросом – кому это нужно, чтобы отцом ребенка был человек, которого уже нет на свете? Во-первых, это нужно тому, кто оставил соответствующее письменное завещание, или говорил близким о своем желании стать отцом еще при жизни. Во-вторых, его родителям, для которых появление внуков могло бы смягчить боль от утраты сына. В-третьих, женщинам, не имеющим семьи, но желающим родить ребенка не от анонимного отца, а от мужчины, у которого есть имя, родители, родственники. И, наконец, вдовам, которые видят в ребенке, зачатом от любимого мужа, его продолжение.

Для того, чтобы общество адаптировалось к переменам подобного рода, требуется время: то, что кажется сегодня не вполне адекватным, завтра будет восприниматься совсем иначе. Уже сейчас в Израиле появляется все больше и больше мужчин, которые не желают быть анонимными донорами, предпочитая знать своих будущих детей, - в отличие от той же Швеции, где принятие закона о праве человека знать своего отца, резко снизило число пожертвований в банки спермы. Теперь Израиль сделал еще один шаг в этом направлении: появились «биологические завещания», все больше женщин предпочитают анонимным донорам погибших, или умерших по той или иной причине мужчин. И нет ничего крамольного в том, что в нашей стране есть возможность реализовать желание мужчины, оставившего «биологическое завещание» на случай своей смерти, и женщины, предпочитающей, чтобы ее ребенок знал, кто его отец, и встречался с родственниками с его стороны.

Продолжая размышлять на эту тему, я думала и об израильских вдовах, которые мечтали родить сына, или дочку от любимого человека, но не успели. Для них появление желанного ребенка - даже после смерти мужа - было бы лучшей реабилитацией после перенесенной трагедии. На фоне любых перемен наши чувства остаются теми, что были во все времена. Однажды в больницу «Барзилай» поступила беременная женщина в состоянии глубокой комы. И ее муж попросил врачей сделать все возможное для того, чтобы сохранить и выходить ребенка, при том, что в этой семье уже есть двое детей и неизвестно, выйдет ли его жена из состояния комы.

…Ирит Розенблюм вспоминает, как после второй Ливанской войны к ней стали обращаться солдаты срочной службы и молодые мужчины с севера, пережившие ракетные обстрелы. Составляя текст «биологического завещания», каждый из них делал свой выбор, решая, кому доверить свой «генетический материал» в случае смерти или тяжелой болезни: любимой женщине, родителям или государству. С тех пор прошли годы: мужчины, слава богу находятся в здравии, и завещания продолжают покоиться в сейфе. Надеюсь, этим людям будет суждена долгая и счастливая жизнь. А если что-то и случится, то они надежно застраховали свое будущее – возможность продолжиться в своих детях даже после смерти.

Жизнь после смерти

Малышка, появившаяся в Израиле на свет в начале этой недели,  особенная. Ее отца - солдата, погибшего от пули палестинского снайпера в Газе, уже одиннадцать лет нет на свете. Одиннадцать лет его мать Рахель Коэн вела борьбу за то, чтобы его жизнь продлилась и после смерти. Благодаря современным технологиям ребенок может быть зачат с помощью спермы, извлеченной из тела умершего в течение 72 часов после его кончины. И в нашей стране есть немало женщин, предпочитающих воспользоваться генетическим материалом погибшего мужчины, а не анонимного донора. Тогда у малыша, по крайней мере, будет еще семья и со стороны отца.

В случае, о котором идет речь, родители погибшего солдата обратились через газеты к женщинам с просьбой воспользоваться генетическим материалом их сына и выносить ребенка – их будущего внука. Им пришлось выбирать мать своей будущей внучки из сорока (!) кандидаток.
   
В Израиле подрастает поколение детей, которые никогда не увидят своих отцов. На сегодняшний день их насчитывается уже 23, но лишь четверо из них появились на свет при весьма необычных обстоятельствах. Когда вдова погибшего или его подруга, состоявшая с ним в гражданском браке, решает выносить ребенка после его смерти, воспользовавшись его генетическим материалом, это ни у кого не вызывает вопросов. Когда же подобное желание изъявляют родители погибшего сына, их путь оказывается более тернистым. Потому что в  подобном случае судьбу будущего ребенка решают инструкции, распоряжения юридического советника и судов. Правда, за последние пятнадцать лет ситуация существенно изменилась – благодаря руководителю общественной организации «Новая семья» Ирит Розенблюм, поддерживающей безутешных родителей, которые потеряли сына и мечтают о внуках, и тяжелобольных, желающих оставить после себя потомство. В настоящий момент детей, родившихся у матерей, которые не были знакомы с отцами своих малышей, насчитывается уже четверо. И, судя по всему, в ближайшие годы их станет намного больше: пятьдесят израильтян в настоящее время заняты поиском женщин, готовых зачать ребенка от генетического материала погибших или тяжелобольных людей, обреченных на смерть.

- Я начала заниматься подобными историями в 2001 году после встречи с солдатом, который после перенесенной болезни был лишен возможности стать отцом и сожалел о том, что не позаботился о сохранении генетического материала, - вспоминает Ирит Розенблюм. – Тогда же я обратилась за поддержкой к юридическому советнику правительства, убеждая его в том, что каждый солдат должен быть информирован о том, что он может оставить «биологическое завещание» и ему необходимо предоставить для этого все условия. Спустя несколько лет мне удалось создать банк «биологических завещаний», который до сих пор является единственным в своем роде не только в нашей стране, но и в мире. В нем хранится 890 завещаний, два процента из которых принадлежат женщинам. В настоящее время никаких ограничений с точки зрения закона нет. Но существуют проблемы ментальные. Общество еще не готово к тому, чтобы дети появлялись на свет таким образом. Как совместить поминальную свечу и чудо появления на свет? Не будет ли ребенок, зачатый от отца, которого уже нет на свете и которого продолжают оплакивать его близкие, несчастен с самого рождения? Те же, кто мог бы застраховать себя на случай возможного несчастья, составив «биологическое завещание», предпочитают не думать о плохом, а потом оказывается слишком поздно. Я верю, что со временем люди поймут, что на самом деле ребенок, который появляется на свет таким образом, желанный для всех – и для родителей, чей сын погиб, не успев оставить после себя потомства; и для одиноких матерей, которые предпочитают, чтобы у их сына или дочки была семья со стороны отца, пусть и погибшего; и для детей, которые в отличие от сверстников, зачатых от анонимного донора, будут знать историю своего рода - откуда они пришли в этот мир и кто их близкие. Ведь любые исследования, связанные с самоидентификацией человека, утверждают, что даже те, что появились на свет из «пробирки», предпочли бы знать своего «биологического отца».

От себя добавлю, что бабушки и дедушки, внуки которых появились на свет при таких необычных обстоятельствах, признаются в том, что новорожденный не заменил им погибшего сына, и они продолжают скорбеть о его гибели, но теперь, по крайней мере, рады тому, что от него есть потомство. 

О ЧЕМ МОЛЧИТ СЕРДЦЕ СОЛДАТА

Понятно, что этот фильм должен был появиться. Такие сюжеты на дороге не валяются. История красивая, актуальная, пронизанная человеколюбием. Еврейское сердце бьется в арабской груди. Араб называет своего погибшего донора братом, ездит на его могилу, приглашает к себе на свадьбу его родителей, обращаясь к ним не иначе, как «мама» и «отец». Хирург-транплантолог говорит о том, что держа в руках сердца араба и еврея, не не видит между ними разницы. Лучшего названия, чем «Братья по сердцу» для этого фильма не придумать. Правда, не совсем понятно, что же послужило причиной смерти молодого, здорового, красивого солдата? Ведь погиб он не в бою. Но фильм французской журналистки Эстер Лондон совсем о другом. А тот, что мог бы дать ответ, вряд ли когда-либо будет снят. Кому нужны тяжелые, рвущие сердце, истории страшной и нелепой гибели отличных парней? Вот и эту многие предпочли бы забыть. За исключением близких солдата.

День рождения, которое не празднуют

...С отцом погибшего солдата Янива Пожарика – Ефимом мы встречаемся за неделю до презентации французского фильма «Братья по сердцу» и за две недели до судебного заседания, на котором будет рассматриваться просьба виновник гибели Янива о досрочном освобождении. Разница между двумя событиями с уже назначенной датой лишь в том, что презентация состоится точно, а судебное заседание могут в очередной раз перенести – такое уже  случалось, и не раз. Но есть еще одна дата – 5 октября, день рождения Янива, 24-й по счету. Праздник, который последние четыре года не отмечается – с тех пор, как похоронили Янива. Но для родителей эта дата остается даже после того, как ребенка уже нет. Они продолжают вести отсчет, думая о том, как могла бы сложиться жизнь их рано ушедшего сына в 20, 21, 22, 23... Сколько стран он успел бы объездить после службы в армии? Какие погоны бы уже носил (Янив мечтал о карьере военного)? Может быть, бы бы уже женат и имел детей? Кто бы у него родился -  мальчики или девочки? И это очень печальный отсчет – дней рождений, которые перестали быть праздником.
 
- Янив родился у нас с Ларисой в 1988-м, - рассказывает мне Ефим. – Он был такой веселый, улыбчивый, светлый. Это видно даже на его фотографиях... Через полтора года у нас родилась Алена, а еще через шесть лет Ариэль. У Янива с Аленой   совсем небольшая разница в возрасте, и они росли практически как близнецы. Были не разлей вода. На правах старшего Янив опекал сестру. Когда дети пошли в школу, то все ребята знали: Алену нельзя обижать, иначе придется иметь дело с ее братом.
Янив очень любил море, все свободное время проводил на побережье, - продолжает он.

- Сначала катался на доске, потом у него появилась лодка. Мы собирались купить Яниву водный мотоцикл, но в 2007-м сын призвался в армию и мы эту идею на время отложили. Сын мечтал попасть в морские войска, а его направили в танковые. Он призвался в августе 2007, а в феврале 2008-го мы с Ларисой уже были приглашены на торжественную церемонию  в Латруне, где награждали семерых солдат-отличников, и в том числе нашего сына - семерых из 450-ти, которые призывались вместе с ним! К тому времени Янив уже настолько полюбил танковые войска, что решил стать командиром танка и пойти на офицерские курсы. Но он не успел. Через месяц после церемонии в Латруне его убили.

Солдат, сын солдата

И Ефим, и Янив - оба были солдатами. Ефим репатриировался в Израиль в 1974-м году из Молдавии. Ему тогда было 16. В 18 призвался в армию и во время боевой операции получил ранение: в 1977-м группа террористов перешла границу в районе Маалота, и группа солдат получила приказ их обезвредить. После ранения Ефим долго лежал в больнице. Его признали инвалидом (легкая хромота сохранилась до сих пор) и освободили от армейской службы, что его совершенно не устроило. Ефим подал рапорт с просьбой вернуть его в армию, который был удовлетворен. Он служил в ВВС, в медицинских войсках, участвовал в операции «Шломо Галиль», в течение многих лет ходил на резервистские сборы.

Что же касается гражданской жизни, то по прибытии в Израиль, Ефим вместе с родителями оказался в иерусалимском центре абсорбции. Его 50-летний отец целый год не мог найти работу, и Ефиму, который в стране исхода успел получить профессию токаря, пришлось оставить ульпан и устроиться на военный завод, чтобы помочь семье. Позже он изучал электронику в технической школе ВВС и обслуживал армейские самолеты. Последние двадцать лет Ефим работает таксистом. У этой профессии свои риски: однажды он едва не стал жервой пассажиров, решивших его ограбить – выручило знание русского. Репатриировавшийся в 16 лет, Ефим говорит на иврите без акцента, и грабители, приняв его за уроженца страны, спокойно обсуждали при нем по-русски детали своего плана. Когда он услышал, как один пассажир сказал другому: «Я оглушу его сзади, а ты заберешь деньги», он остановил машину и сказал парням по-русски: «Платите за поездку и убирайтесь по-хорошему!» В словах таксиста было столько решимости, что парни безропотно сунули ему деньги и убежали.

Самый страшный день

- С утра я был на работе, заехал домой пообедать. При входе заметил девушку в военной форме, которая, очевидно, кого-то ждала. Оказалось – меня. Через две минуты в дверь постучали. Увидев на пороге офицеров, я сразу все понял, - голос Ефима прерывается, он закрывает лицо руками. Воспоминания о самом страшном дне его жизни даются бывшему солдату нелегко.
 
...«Ваш сын ранен», - сказал один из офицеров. Ефим ответил: «Если бы он был ранен, вы бы позвонили. Я сам служил... Знаю, что вы приходите, только когда убили...» - «В случае тяжелого ранения мы тоже приходим, и ваш сын...», - возразил офицер, но конца  фразы Ефим уже не слышал. Он пришел в себя, почувствовав, что его начинают поднимать с пола. Через несколько минут пришла жена. Он сказал ей, что Янив ранен. Потом Ефим позвонил в школу, попросил, чтобы сына и дочь отпустили с уроков, и все они поехали в больницу «Рамбам».

Янив дышал. Кровать, на которой он лежал, была вся в крови. Потом Ефим узнал, что когда «скорая» прибыла на место, у получившего смертельное ранение Янива уже не было пульса, но медикам удалось запустить его сердце. Хирурги пытались его оперировать, но безуспешно: мозг был уже умер. «Как же так? – спросил Ефим у врача. – Ведь он дышит, его сердце бьется, и руки теплые». Ему ответили: «Все это благодаря приборам».

Всю ночь родители солдата провели в больнице. Утром профессор сказал им, что, к сожалению, ничего сделать нельзя. Ефим видел, что неподалеку от них в коридоре крутится медсестра, поглядывая на них и словно ожидая подходящего момента для разговора. Он сразу понял, о чем она хочет говорить – о пересадке органов. Ефим настоял, чтобы сына посмотрели еще два профессора – из других больниц. К отцовской просьбе отнеслись с большим сочувствием и пониманием. В девять вечера привезли третьего по счету профессора – заведующего  отделением нейрохирургии из больницы «Тель ха-Шомер». Но и он, обследовал раненого солдата, вынес тот же вердит, что и его коллеги, только добавил еще одну фразу: «Даже если бы это случилось не на базе, а в приемном покое больницы, нам бы не удалось спасти вашего сына. Ранение слишком серьезное. Повреждена центральная артерия...»
 
После того, как профессор уехал, с родителями решились поговорить по поводу пересадки органов. Ефим посоветовался с женой, она все еще была в шоке и не осознавала до конца случившегося. Ефим сказал: «Пусть от нашего сына хоть что-то останется».

- Янив всегда был такой здоровый парень. Даже в детстве ничем не болел. И чтобы вот так взять его и похоронить... - Ефим не в силах сдержать слез. Он вытирает рукой глаза и тихо  произносит, - это был самый страшный день в моей жизни...
 
...Сердце погибшего солдата досталось арабу-христианину из Нижней Галилеи – Луаю Салиму. Печень, почки, селезенка и роговица распределили между несколькими больными, ожидающими очереди на пересадку. После операции двое написали родителям Янива письма с благодарностью. О здоровье остальных Ефим справился сам. И только с Салимом семья погибшего солдата поддерживает связь до сих пор.

- Он хороший парень, - говорит мне Ефим. – Сам захотел с нами встретиться и с тех пор мы время от времени видимся. Родителей у Салима нет, и он теперь считает нас с Ларисой своими родителями. Мы не раз ездили к нему на север, были на его свадьбе, а он с женой навещает нас и могилу нашего сына, которого зовет своим братом. Салим, кстати, учился в Москве, там ему и сказали, что у него тяжелая патология, и без пересадки сердца он долго не проживет. Когда Янив погиб, Салиму было 26 лет, и он уже передвигался с аппаратом, который качал ему вместо сердца кровь - врачи опасались, что дни его сочтены. Мне бы хотелось, чтобы он носил сердце Янива еще много лет. Потому что если Салим, не дай Бог, заболеет, я восприму это так же тяжело, как если бы заболел мой сын.


...Родители Янива получают то же же армейское пособие, что и родители солдат, чьи дети погибли от рук врага. Примерно через два месяца после трагедии с Янивом в армии произошел еще один случай – солдат, убивший случайным выстрелом своего сослуживца, не знал, что после выполнения боевого задания в стволе оставалась еще одна пуля. За халатное обращение с оружием его осудили на два года и три месяца.
 
- Я ездил к родителям погибшего солдата, когда они сидели шиву, чтобы хоть как-то их поддержать, - говорит Ефим. - Помню, что в те дни по телевизору показывали сюжет, где у них просили прощения родители парня, оказавшегося виновником его смерти.

...Напоследок я все же решаюсь задать Ефиму этот вопрос – что он чувствовал во время презентации фильм «Братья по сердцу»? Стало ли ему от этого легче?

- Хорошо, что сына вспоминают и другие люди – не только мы, - отвечает он, - но легче мне от этого не становится. Теперь я знаю точно: то, что с нами тогда случилось, НИКОГДА не пройдет. Наши дети пережили тяжелую травму. Сейчас, когда младшему пришло время идти в армию, и он мечтает служить в танковых войсках, как и старший брат, я места себе не нахожу, у меня постоянный страх за него... Мы с женой и сейчас, четыре с лишним года спустя, живем с тем же ощущением, словно все это было вчера. Время не лечит. Наоборот - с каждым годом все тяжелее. Особенно, когда начинаешь думаешь о том, что сейчас сыну было всего 24 и все самое лучшее у него еще было бы впереди...