2. О привычках и проблемах

В семье Блант была своя легенда о том, как они смогли быстро разбогатеть и возвыситься до невероятных пределов.
Мистер Чарльз, глава семейства, готов был при каждом угодном случае рассказать эту историю. Скорее всего, он пытался привлечь таким образом внимание не столько к своим родственникам, сколько к своей скромной персоне. Удавалось ему это, кстати, весьма не дурно. Так вот, если бы вы послушали, в каких ярчайших красках описывает себя мистер Чарльз Эндрю Блант, если бы заметили, как мрачно он описывает все те злоключения, которые удалось ему, несчастному фермеру, пережить, то поняли бы, что человек этот несерьёзный, а его болтовня такая же пустая, как и голова.
Несмотря на всю его деловую хватку, на умение договариваться и хитрить, мистер Блант в узких кругах не прославился блестящим умом. О нём ходили самые разные слухи, злые языки любили пошептаться о том, как ужасно поступает фермер со своей довольно большой семьёй в погоне за увеличением капитала, но Чарльз не слушал пустые толки. Он любил распускать их сам.
В их доме редко бывали гости. Всю свою жизнь мистер Блант копил деньги, поэтому вынужденная алчность сделала его одним из самых редких скупердяев в Соединённых Штатах, какие только могли вам попасться на пути.
-Я считаю, — сказал он жене, пока та вертелась у плиты, готовя ужин, — что мы не должны работать на других. Нам нужно прежде всего заботиться о себе, о детях, о ферме. Гости могут пожрать у себя дома или в дешёвых ресторанчиках, но водить их к нам? Нет уж, увольте, пусть катятся к чёртовой матери.
Миссис Блант ничего ему в таких случаях не отвечала, только тихо фыркала, скрывая недовольство. Да, она была незаметной женщиной, но вот вкус у неё привит был просто отменный. Не успевая следить за собой, она не могла в полной мере раскрыться, но если бы вы когда-нибудь увидели её в те недолгие часы свободного времени, которые ей выпадали, скажем, по ночам, то будьте уверены: эта женщина при определённом свете наверняка бы вам понравилась.
Некрасивая, практически уродливая, она накладывала на лицо тонны косметики, чтобы скрыть морщинки и дефекты, медленно и тщательно расчёсывала спутанную паклю бледно-рыжих волос, затем одевалась во что-то модное, что-то, что годами пылилось в шкафу, но не утратило лоска, и результат мог свалить с ног даже какого-нибудь принца.
Не слишком понятно, почему Элеонора превращалась в красавицу только с наступлением ночи, когда все обычные нормальные женщины спали с любовниками или мужьями в постелях с высоким пологом. Муж её против не был. По правде, мистеру Бланту было абсолютно всё равно, хороша ли на вид его жена, дурнушка ли. Она прекрасно готовила, мастерски управлялась с его финансами и следила за домом, а большего ему и не нужно.
Что касается супружеского долга, здесь тоже не было никаких задержек, оговорок, проблем. Поскольку супружеского долга между ними не существовало вовсе. Всё чётко и ясно: в семье слишком много голодных ртов. Хотя они и помогают по хозяйству, но не так уж сильно, чтобы требовать в три раза больше нормы. Мистер Блант от этого был не в восторге, поэтому заявил, что отныне спать они с женой станут в разных комнатах, да ещё и двери надобно закрывать на ключ. Так случилось как раз после того, как миссис Элеонора Блант забеременела в последний раз.
Чарльз больше всего на свете ненавидел беременность. Он уже был немолод, тяжело справляться со всем одному, а ведь он такой один на миллион, этой семье лодырей без него не прожить и дня, поэтому Элеонору всячески укорял за её неловкое положение.
Женщина сносила все укоры робко и терпимо, не затаивала пустых обид и в целом всё, что её волновало в такие моменты, как бы незаметно смахнуть пыль с книжных полок или перил лестницы.
В этой семье давно стало чем-то вроде привычки не ждать появления ребёнка на свет.
Миссис Блант не ходила к врачу, не пила лекарства, чтобы улучшить своё самочувствие, можно сказать, женщина убивала маленькое существо внутри себя постоянными бесполезными нагрузками. Чем меньше оставалось до срока рождения, тем реже она вставала с постели, что раздражало её всегда занятого мужа, но если уж она и поднималась, то ей ударяла в голову какая-нибудь глупая идея, которую миссис Блант мгновенно исполняла.
Например, когда она была беременна своим последним сыном, Риком Скотом, пятым по счёту, она на последнем месяце беременности вдруг решила, что просто обязана дойти до города пешком.
Идея её вылилась серьёзными последствиями. На четверти пути Элеонора от палящего солнца потеряла сознание и упала не на спину, как падают в таких случаях все люди, а аккурат на свой огромный живот. Она пролежала на раскалённой земле посреди пустынной дороги в пыли почти три часа, а когда очнулась, обнаружила расплывшееся пятно крови между согнутых в коленях ног и издала такой визгливый и душераздирающий крик, что птицы на ближайших деревьях поспешили подняться в воздух и улететь от источника шума.
Элеонора кричала несколько минут, ни на секунду не останавливаясь, надеясь, что помощь прибудет по мановению божественной руки, но время шло, а дорога до города оставалась пустынной и пыльной, поэтому справляться женщине пришлось самой. Она была уже не так молода и сильна, как несколько лет назад, рожать теперь было тяжело, особенно в условиях, в которых она оказалась, но ничего не оставалось, могло быть и хуже.
Как можно шире раздвинув ноги и чуть приподняв подол платья, миссис Блант неуклюже, морщась при каждом движении, перевернулась на спину и стянула пропитанное кровью бельё, бросив его в пыль. Её живот, казалось, вздулся от боли и напряжения, позже она увидит чуть ниже пупка тёмный синяк от удара о землю, но пока Элеонора об этом и не подозревала, только молилась Богу, чтобы мучения её быстрее кончились.
Не трудно догадаться, что Бог её не услышал.
Женщина пролежала под палящим солнцем, окружённая роем мух и оводов, почти четыре часа, которые казались для неё бесконечно долгими. Она дважды теряла сознание, но быстро приходила в себя и начинала кричать, растрачивая последние силы, нужные для рождения малыша.
Уже не надеясь на чудо, миссис Блант страшилась, что её ребёнок может родиться мёртвым или того хуже, он так и останется внутри неё. Страх этот так сильно давил на её тело, на мозг, на мысли, что она решила во что бы то ни стало вытолкнуть из себя маленькое существо, лишь бы сделать первый спокойный вдох.
Зажмурившись от напряжения, она снова издала почти что дикий вопль, а потом в глазах помутнело.
Пришла в себя миссис Блант только через двадцать минут, очнувшись благодаря пронзительному писку и плачу. Приподнявшись на ослабевших руках, она посмотрела на пространство между раздвинутых ног и тихо фыркнула, увидев в пыли маленький извивающийся комочек плоти, истошно орущий, покрытый выделениями и кровью.
-И ради этого я столько мучилась? — Пробурчала она, хмурясь.
Да, миссис Блант, ради этого Вы мучились.
Она не помнила после, как добралась до дома, как донесла малыша, всё ещё скреплённого с ней пуповиной, как потом упала на диван в гостиной. Она просто попыталась запереть этот ужасный день далеко в подвале своего разума и больше к нему не возвращалась.
Малыш, которого назвали Рикки, вырос здоровым и сильным, чему отец не мог нарадоваться. Наконец в семье появился ещё один помощник. С другой стороны мистера Бланта смущала финансовая сторона. Чем крепче ребёнок, тем больше он ест. Чем больше он ест, тем больше нужно покупать продуктов, а следовательно и тратить деньги, много денег. Этот небольшой нюанс как-то уменьшал радость от появления очередного сына, поэтому постепенно отец перестал питать высокие чувства к младшему Бланту, забросив его воспитание и выделяя на него минимум средств.
Нельзя сказать, что в семье всё было скверно.
Родители всё же по-своему любили сыновей, а после рождения дочерей стали даже как-то мягче, по крайней мере отец, хотя скупости это у Чарльза не отняло.
Жизнь в их семье протекала неровно, скачкообразно, как будто нить их судьбы рвали в клочья, случалось множество несчастий, но каким-то образом всё быстро налаживалось, хотя следы небольших поражений оставались. И сложно было найти в округе таких же людей, какими были Бланты, ещё сложнее было с ними найти общий язык.