1. Шумеров

                Cреднестатистическому обывателю посвящается…               

-1-

Шумеров проснулся за полчаса до звонка будильника. Спать не хотелось. Декабрь. В комнате царил глухой мрак.

Шумерову не снились сны, поэтому послевкусия их он никогда не испытывал. Только привычные мысли почти сразу начинали лениво шевелиться в пространстве его ума: «Снова день. Очередной унылый день. Один из тех, которыми наполнены до отказа мои пятьдесят один год. Снова изо дня в день одни и те же манипуляции: подъем, умывание, приседания, завтрак, пробежка до автобуса. Любыми путями втиснуться, проехать пятнадцать остановок на одной ноге. Отбарабанить рабочий день на зануднейшей из служб. И снова всё в обратном порядке».

Пока ему не исполнилось пятьдесят, он всё ещё надеялся, что случится чудо, и жизнь резко изменит своё русло. Но чуда не произошло. Пятьдесят исполнилось так же обыденно, как начинается очередной новый день: без фанфар, чудес и превращений. Почему он решил, что до пятидесяти ещё можно ждать чуда, а после уже бесполезно? Да потому, что шестой десяток жизни, как правило, в большинстве случаев – завершающий демарш жизни, после которого уже нечего ловить, все жизненные функции и процессы идут на спад. Все более-менее серьёзные достижения свершаются в молодые годы, если улыбнётся фортуна или если пашешь, как проклятый, рискуя всем, что у тебя есть, особенно здоровьем. Теперь же все шлагбаумы закрыты. Карьеры серьёзной не ожидается, наследства из-за границы тоже. Впереди только пенсия и редкие вылазки на природу или дачу. Внуки. Таблетки. Больница.

У Шумерова была семья. Сын недавно женился, и молодожёны переехали в квартиру ушедших в иной мир бабушки и дедушки младшего Шумерова. Шумеров старший остался вдвоём с женой Аней в «двушке».  Супруги были женаты к тому времени двадцать девять лет. И ровно двадцать восемь, как они надоели друг другу окончательно и бесповоротно. Жили, потому что – сын, потому что – общее налаженное хозяйство, домашние сытные, сбалансированные обеды и ужины, дача, спокойствие и надёжность. Вот она, спит рядышком в бигудях и розовой пижаме. Что их связывает, кроме вышеназванного? Да ничего. У них и друзей общих нет, и разговоров совсем никаких. Сядут и телевизор молча смотрят вечером. Они не ругаются, нет. Надоело обоим ругаться. Всё молча теперь. Только о делах разговаривают.
Была у Шумерова подруга лет пять назад. Лена Савская. Сперва ему тешилось, что он нежно и светло полюбил её. А потом оказалось, что их отношения –  обыкновенная человеческая пошлость. Любовники расстались через шесть лет после знакомства, и оба до сей поры не пожалели об этом.
Были у нашего героя и увлечения, например, он любил работать с деревом. Полочки в доме, табуретки – всё было сделано его, Шумерова, руками. Вырезал он изредка и несложные панно на стену, ложки, половники, тарелки в подарок сослуживцам, родственникам и друзьям. Ещё любил заниматься растениями на даче и читать художественные книги. Никаких особенных, выдающихся способностей у него отродясь не было.

Все эти несложные и приятные занятия, увлечения помогали ему не провалиться окончательно в бездну безысходности. Денег на жизнь вполне хватало, чтобы не думать постоянно об их отсутствии. Но что-то серьёзное он не мог себе позволить. Единственное, с женой они раз в два-три года ездили в отпуск в далёкие курортные края.


Зазвенел будильник. Мужчина поднялся, оделся. Сборы заняли сорок минут, и вот он уже на остановке.

День прошёл, как всегда. Большую часть дня поглотила зимняя темнота, похожая на полярную ночь. После работы было приятно окунуться в бархатистую лень.
Книжка и кофе. Почитав полчаса, Шумеров погрузился в безмыслие. Но что-то давило изнутри серостью и холодной скользкостью, тревожностью. Он вспомнил, и хоровод мыслей запустился: сегодня в цеху, на работе, он мельком увидел Олю – жену одноклассника Кольки Хмельнова. Дал же Бог фамилию! Колька оправдал её. Одноклассник и друг начал свою хмельную «карьеру» еще будучи девятиклассником. И вот уже три года, как Кольки нет на свете. Первую треть жизни бедолага посвятил питию в чистом виде, вторую треть – питию и лечению от настигнувших болячек, третью часть – только лечению. В сорок восемь был глубоким, стариком, инвалидом, деградантом, вызывающим жалость и, стыдно сказать, омерзение. На что ушла жизнь? А был талантливый мальчишка. И жена умница, красавица у него, два сына хороших родила им.
Сколько таких колек на свете! Безнадёга и бессмысленность существования, тупиковый путь. Путь в никуда. Впрочем, подумал Шумеров, ему самому повезло чуть больше – он проживет на несколько лет дольше Кольки. А жизнь – такая же пустая и никчемная. Всё один к одному. Когда-то с Колькой в пятом классе они мечтали, насмотревшись фильмов и начитавшись книг, отправиться в кругосветное путешествие на воздушном шаре или на плоту. А в восьмом классе – сняться в фильме про разведчиков. В результате оба рано женились, отслужили в армии, Шумеров отучился в вузе и стал технологом авиационного производства, а Хмельнов – строителем. Всё остальное осталось только в мечтах. Жизнь вошла в общепринятые рамки и русла.


Шумеров мысленно одёрнул себя: сколько можно жевать жвачку унылых однообразных, серых мыслей?! Не легче ли принять безысходность и, хотя бы, радоваться тем немногим крохам приятного, что есть в распоряжении?!
Жена уже отправилась спать, и Шумеров тоже пошёл чистить зубы.
Голова коснулась подушки, и мысли, которые назойливо и занудно давили на него уже не один год, снова завели свою песню, будто кто-то отдавал им приказ наброситься на Шумерова: «А, может быть, что-то можно сделать? Бросить всё, уехать в тайгу, срубить домишко и жить охотой и выращиванием овощей. Или на Алтай – там, говорят, очень красивые и сильные места, можно так же освоиться в какой-нибудь развалюшке, найти какую-нибудь захудалую работу и как-нибудь прожить до пенсии своим трудом. А можно уехать в заброшенную деревню и жить в тишине, на природе».
Другой голос вступил в привычный, заезженный диалог: «А что это изменит? Как была рутина и бытовщина, забота о хлебе насущном – так она и останется. Впрочем, свои оставшиеся десять-пятнадцать лет ты просуществуешь, протянешь. Да, и помни: твоя работа – гарант стажа и пенсии! И молодой семье сына надо помогать».
Шумеров вздохнул, подмёл мысленной метлой между извилинами мозга и заснул. Завтра – очередной, похожий на все предыдущие, день: многотысячный двойник.