Квартирный вопрос

(Мечта жены Ларисы, гродненская стенка, в которой можно было разместить массу семейного скарба, одновременно создав интерьер и уют).

Для семейного офицера большое значение имеет решение квартирного вопроса. Это залог нормальных семейных отношений и успешной службы.

В течение десяти прошедших лет семейной жизни он решался у нас  по-разному. Полтора года жили с молодой женой раздельно. Все мысли были направлены не столько на службу, а на то, как быстрее смотаться домой, к жене. Дело доходило до самоволок.

Более двух лет жили на съёмных квартирах. У деликатной жены, чувствующей себя не полновластной хозяйкой, регулярно портилось настроение, что отражалось на наших с ней отношениях.

С 1965 года по 1971 год мы имели более или менее нормальное казённое жильё. В результате, я мог в полную силу отдаться службе и учёбе в Минском высшем инженерном зенитном ракетном училище (МВИЗРУ).

По прибытии в Калинин начал искать вариант для обмена нашей минской квартиры на Калинин. Риэлторов тогда не было, как не было и денег на них. Отсутствовали и газеты типа «Ярмарка» и «Из рук в руки». Они появились с началом «рыночных» отношений, в 1992 году. А тогда в городе, в людных местах, на каких-то щитах объявлений, на заборах, столбах и пр. люди наклеивали свои варианты обмена. Помню, по этим объявлениям побывал на ул. Крылова, где в допотопном доме предлагалась неухоженная квартира. Однажды забрёл в квартиру, где жили глухонемые, и где вместо звонка в комнате загоралась лампочка. Долго не мог найти людей, желающих переехать в столицу Белоруссии.

Наконец, подходящий вариант был найден. Но и далее не всё так просто, нужно было грамотно оформить документы по обмену. Это препятствие было успешно преодолено. Дело оставалось за малым, перевезти из Минска в Калинин семью вместе с вещами и мебелью.

За годы совместной жизни у нас, как оказалось, накопилось масса вещей и мебели. Дело усугублялось ещё и тем, что Лариса решила воспользоваться возможностями друга Гарика Шевелевича, который был торговым работником. Она решила с его помощью, то есть по блату, купить так называемую стенку. Тогда они были в большом дефиците. Нам досталась очень удобная, компактная, достаточно дешёвая (200 руб.) гродненская стенка. О югославской, румынской и прочей мебели мы тогда (1971 год) даже не слышали. А если бы и слышали, то не могли о ней мечтать из-за наших ограниченных финансовых возможностей. Она была не для нас.

К слову хочется сказать, что стенка нам прослужила более 30 лет. Вначале 2000-х смогли её заменить новой более вместительной и современной стенкой. При этом, имелись средства и не потребовалось пользоваться блатом.

Офицеры, отправляющиеся к новому месту службы, получали специальные документы для бесплатной перевозки личных вещей. Они могли перевозиться с помощью железнодорожных контейнеров, либо автотранспортом. Последнее использовалось при переезде на небольшие расстояния. Так, например, я перевозил свои вещи из Минска в Лиду и  из Лиды в Лабно-Огородники, расположенные в 12 км от Гродно.

Младшим офицерам был положен 3-тонный контейнер. Так как нам для перевозки вещей нужен был 5-тонный контейнер, то мы делали доплату. Контейнер выдавался на товарной железнодорожной станции. Ты заказывал грузовую машину, приезжал на станцию, оформлял соответствующие документы и тебе с помощью подъёмного крана водружали на машину контейнер. Затем ты ехал домой для загрузки вещей в контейнер.

Объём контейнера достаточно большой – 10 метров кубических. Но разместить в нём вещи не просто. Подготовительная работа ведётся в течение нескольких дней. Мебель нужно тщательно разобрать, всё упаковать так, чтобы потери от переезда были минимальными. Много времени уходило на упаковку посуды, особенно бьющейся. Нужно было тщательно продумать порядок загрузки контейнера. Для загрузки контейнера были приглашены родственники, дядя Коля, муж тёти Ии, и Николай, муж сестры. Ведь все, порой неподъёмные вещи нужно было спустить с пятого этажа и здесь же погрузить в контейнер.

После загрузки контейнер отвозился на ту же товарную станцию. Соответствующей службой он проверялся, пломбировался и с помощью крана ставился на железнодорожную платформу. Времена были такие, что кроме пломбы никакие замки на контейнеры не требовались. В конце же 80-х годов, в разгар перестройки и начинающейся «демократии», друзья-офицеры, выезжающие из казахского Приозёрска, двери контейнеров заваривали. Порой и это не помогало. Грабёж был поставлен на поток.

Контейнер мы упаковали и отправили. Немало вещей везли и с собой, в купе поезда, ведь нам нужно было как-то жить в ожидании прихода контейнера. Он не заставил себя долго ждать, пришёл в Калинин спустя 2 недели. В 1990 году холодильник из Калининграда в Калинин был доставлен через 4 месяца после неоднократных звонков и жалобных писем. Сегодня (2017г.) письма из Минска доставляются в Тверь порой с задержкой более двух недель.

Приехали в Калинин накануне нового 1972 года. После вселения сразу же дружно, всей семьёй, занялись косметическим ремонтом квартиры.
Только успели окончить ремонт, расставить прибывшую мебель, как Лариса потребовала вызвать скорую помощь. Утром, на Крещение, 19 января 1972 года, у нас родился второй сын. В это время особенно популярна была песня об Алёше: «Стоит под горою Алёша, Болгарии русский солдат». Решили и мы дать своему сыну это замечательное имя, тем более, что его носили наши предки.

Но речь сейчас об офицерских квартирах. В результате квартирного обмена, мы стали обладателями однокомнатной квартиры на Спортивном переулке г. Калинина. В институте стали числиться обеспеченными жилой площадью. Впредь мы могли претендовать только на улучшение жилищных условий в порядке очереди. Она могла длиться вечность.

Но судьба была «благосклонна» к нам. В начале 1972 года меня вызвал к себе начальник института, генерал лейтенант Борис Александрович Королёв. Он предложил мне выполнить интернациональный долг. Несмотря на то, что я был всего младшим научным сотрудником (МНС), прослужившим в институте всего полгода, моя кандидатура для выполнения интернационального долга подходила больше всего. Я был молод, здоров и, главное, обеспечен жилой площадью. Офицеров, не обеспеченных жильём посылать в такие командировки было нельзя.

Время шло. Никуда я не ехал. Вдруг поменялось командируемая страна. Раньше это был Египет. Сейчас мне предложили выполнить тот же интернациональный долг во Вьетнаме. В связи с этим состоялась моя вторая встреча с начальником института Борисом Александровичем Королёвым. В беседе он спросил:
– Может у вас будут какие-нибудь просьбы?
– Мы вчетвером живём в однокомнатной квартире, – пожаловался я.

Борис Александрович здесь же вызвал к себе начальника тыла:
– Капитан Власов едет во Вьетнам, на войну, они вчетвером живут в однокомнатной квартире, ему нужно улучшить жилищные условия.
– Мы его поставили в очередь.
– Не в очередь! А вне очереди! – гаркнул начальник института.

Подготовка к поездке во Вьетнам проходила в Калуге, где всех нас, командируемых, собрали в июле 1972 года. Наш отъезд во Вьетнам задерживался. Нам даже разрешили догулять отпуск. В ноябре приехал домой в Калинин, где меня ожидали жена и сыновья. Нужно же этому было случиться, что в это время в институте, можно сказать, вне очереди сдавался 40-квартирный дом. Нам была выделена обещанная квартира. Сдержал начальник своё слово, были такие времена.

Правда, радоваться особенно было нечему. Нам на четверых человек, в обмен на однокомнатную квартиру, была предоставлена 2-комнатная, 27-метровая. Увидев две смежные небольшие комнатки, Лариса расплакалась от обиды. Ведь мы отдавали в фонд института свою, привезённую из Минска 20-метровую однокомнатную квартиру. Но делать было нечего, приняли решение брать то, что дают.

В 1979 году старший сын Сергей окончил в школу и пошёл по отцовским стопам. Поступил в МВИЗРУ и стал офицером. В 1989 году младший сын Алексей поступил в Московский энергетический институт и по его окончании стал москвичом. Нам с женой сейчас  (2018 г.) вполне хватает доставшихся 27 метров в доме, расположенном чудесном Заволжье, по сути, в центре города, в 150 метрах от Волги и 300 метрах от Тверцы.