Гуманоидный комплекс. глава 2

     ГЛАВА 2. ПИРАМИДА ИНСТИНКТОВ ВМЕСТО ПИРАМИДЫ ПОТРЕБНОСТЕЙ

Попробуем взглянуть на проблему в ретроспективном ключе и рассмотрим следующую иерархическую систему инстинктов (эволюционное восхождение от a до h).



ИЕРАРХИЯ

ИНСТИНКТОВ ЧЕЛОВЕКА



a. Физиологические потребности, связанные со сложившимся обменом веществ индивида (вода, пища, температура окружающей среды и пр.). Инстинкт накопительства.

b. Инстинкт социального окружения. Устремление индивида в окружение себе подобных.

c. Сексуальное влечение (либидо).

d. Вектор повышения собственного социального статуса внутри рода, племени, группы.

e. Семейные ценности.

f. Жертвенная защита социального окружения, общеродовая экспансия, защита своей территории.

g. Творческие потребности: исследовательский инстинкт и инстинкт изобретательности.

h. Платоническая любовь, синдром Иешуа.



Теперь попытаемся объяснить это подробнее.

A. ФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ ПОТРЕБНОСТИ

Самый инстинктивно основной и первичный импульс любого живого существа состоит в обеспечении вокруг себя прежде всего адекватной физической среды. Тут мы полностью согласны с А. Маслоу и В. Гарбузовым. По сути, этот инстинкт характерен даже для одноклеточной бактерии, от которой ведут свою родословную все живые организмы на планете. Это даёт нам повод поместить этот инстинкт в основание нашей «пирамиды». В самом примитивном понимании это просто страх смерти, который заставляет всё живое приспосабливаться к реалиям собственного существования.

К этому же низкому, основному уровню относится инстинкт накопительства, который ведёт свою родословную ещё от вакуолей одноклеточных организмов. Природа всегда предусматривает необходимость накопления ресурсов для выживания в период их дефицита. Не избежали этого универсального устремления и высшие разумные организмы, испытывающие сладострастие в накоплении материальных ценностей и даже в простом коллекционировании их.

На уровне a-, со всем его комплексом самых необходимых атрибутов, формируется синдром Робинзона, оказавшегося за бортом после кораблекрушения — и не только Робинзона, как это мы покажем в дальнейшем.

Следующий инстинкт, обеспечивающий выживание индивида, связан с поиском себе подобных.

B. ИНСТИНКТ СОЦИАЛЬНОГО ОКРУЖЕНИЯ

Человек разумный стал эволюционно успешным только в результате коммунального освоения природных ресурсов и обеспечения собственной безопасности. Поэтому, как только человек (подобно Робинзону) убеждается в сиюминутной своей безопасности, первая инстинктивная мысль его на уровне b- после кораблекрушения будет состоять в желании «выйти к каким-нибудь людям» и «не пропасть поодиночке».

Именно этот инстинкт пробуждает в нас страх и прочий психологический дискомфорт, когда нам предстоит пересечь без друзей некое тёмное пространство. На этой же подсознательной компоненте строятся все наши кинематографические «ужастики», где мы сопереживаем главному герою, радуясь, что это не нам предстоит бегать с кухонным ножом по тёмным коридорам, наполненным стремительно нападающими монстрами.

C. СЕКСУАЛЬНЫЕ УСТРЕМЛЕНИЯ

Далее, в условиях социального окружения инстинктивная активность индивида моментально акцентируется на сексуальном влечении, что является одним из самых фундаментальных векторов подсознательной деятельности.

Тут (на уровне с-) природа особо императивна. В сексуальном влечении содержится залог процветания биологического вида, и этим объясняется вся «пробивная мощь» сексуальности в наборе факторов, управляющих поведением разнополых биологических организмов, которые обеспечили себя средствами существования и организовали систему коммунального выживания.

В этой связи можно вспомнить интересный итальянский фильм «Синьор Робинзон» (1976) режиссёра Серджио Корбуччи. Там наш современник, попав в племя туземцев, в первую очередь отмечает (вместе со зрителем, конечно), какие у них тут девицы есть «интересные». И лишь потом вступают в силу проблемы, связанные с другими высшими инстинктами.

К этому же уровню относится инстинкт ревности, который, похоже, в меньшей степени связан с обеспечением своей генетической монополии в гендерных отношениях. В основном, утилитарном назначении инстинкт ревности, скорее всего, сформировался из необходимости предотвращения венерических заболеваний у наших предков и связанного с этим бесплодия родителей.

О мощности этого инстинкта однажды поразмышлял Л. Толстой в «Крейцеровой сонате», где мы в духовных метаниях главного героя отчётливо можем наблюдать, как подсознательные импульсы способны сметать всякую рационалистику в поведении современного человека.

D. РЕЙТИНГОВЫЙ ИНСТИНКТ

Инстинкт устремления к вершине социальной иерархии обнаруживается на следующем уровне — d-. Здесь мы наблюдаем заботу индивида о собственном социальном статусе внутри группы.

На этом уровне мы объединяем несколько инстинктов, о которых говорит В. Гарбузов и которые включают сходный вектор цели.

Сюда частично относятся инстинкты доминирования, свободы и сохранения достоинства. Чем объяснить такое объединение? Тем, что они непосредственно, тесно связаны со стремлением повысить собственный социальный статус.

Для обеспечения индивидуальной генетической экспансии в дальнейшей эволюции популяции мало просто находиться внутри рода или племени. Для индивидуального выживания внутри социальной группы важно не быть в ней изгоем.

Нашим недавним полудиким предкам, часто испытывавшим дефицит потребительских ресурсов, приходилось очень упорно сражаться за максимально приближённые к вершине места в социальной иерархии. Это обеспечивало и собственную близость к общей кормушке, и выживание потомства у семьи в условиях временного дефицита продуктов питания в случае неудачной охоты.

На данном уровне мы имеем целый спектр различных инстинктов, отличающихся и постоянством, и мощнейшей факторной значимостью. Причём у женщин и мужчин эти инстинкты обнаруживают разные ветви эволюции.

Что касается женщин, в данном случае самую изящную модель для этой зависимости мы находим, как ни странно, у поэта: «Ну почему любовь — раба достатка и успеха?» (Роберт Бернс). Тут ни добавить, ни прибавить к тому, как женское сердце льнёт к сильным мира сего. Винить в том собственно женщин смысла нет; причина не в их плохом воспитании, а в глубинах эволюции гуманоидов.

Хотя следует признать, что на подсознательном уровне женщины отнюдь не однозначно ориентированы только на социальный ранг или имущественный уровень партнёра. Огромную роль здесь играет то, что психологи и социологи называют «брутальность». В данном случае приходится признать весьма многофакторную зависимость, которую так умело и интересно высмеивал Н. Гоголь в своей классической «Женитьбе».

Эта самая «брутальность» так сильно действует на женское подсознание только в связи с тем, что многие тысячи лет физическая сила и мужественность партнёров коррелировала с удачливостью охотника и экспансивным характером воина — защитника от сторонних посягательств на жизнь и благополучие семьи.

На рациональном уровне в том очень хорошо разбираются все ловеласы, умеющие добиваться от женщин необходимого.

Здесь мы немного отвлечёмся от плавного развития темы и впервые заметим одно важное обстоятельство.

Инстинкты гуманоидов иногда складываются, усиливая друг друга и порождая поступки, сметающие на своём пути всякие барьеры логики и вообще рассудочной деятельности.

Например, в женском воображении инстинкт сексуальности уровня c может складываться с рейтинговым инстинктом d- в личине мужской брутальности и немного позаимствовать от инстинкта h (платонической любви), о котором мы подробнее поговорим в дальнейшем. Эта смесь способна подчинить себе всю женскую натуру независимо от возраста и образования.

Хорошим доказательством тому является, например, интенсивная любовная переписка женщин с уголовниками в тюрьмах, в которой специалисты даже усматривают некоторую школу эпистолярного жанра в среде уголовных элементов.

Письменные «восхищения» глазками, губками, ресничками, глубиной и добротой души, которые, как правило, являются продуктом группового творчества на тюремной зоне, действуют на женщин безотказно. В сочетании с демонстрацией собственной брутальности и способности к «поступкам», которые лишь из-за «несовершенства и продажности судебной системы и подлости сынка прокурора» привели авторов этих посланий за решётку, всё это способно на инстинктивном уровне полностью подавить в женской натуре способность реального восприятия действительности.

Любовные романы достигают огромного накала даже в тюрьме «Чёрный дельфин», где переживают пожизненные сроки серийные убийцы и педофилы-изуверы.

«Я, словно бабочка к огню, стремилась так неодолимо…» — это самая точная литературная формула М. Цветаевой для описания феномена, в котором наш человеческий рационализм страдает под воздействием подсознательных инстинктивных факторов.

Синергизм в направленности инстинктов гуманоидного комплекса случается достаточно часто. В дальнейшем мы подтвердим это другими примерами не только в отношении женской натуры.

В свою очередь, в существе каждой особи мужского пола генетически крепко детерминировано инстинктивное устремление повысить свой социальный статус. Мальчикам допубертатного периода этот фактор не особенно актуален, он «просыпается», со всей своей властной определённостью, в период полового созревания. Кстати, сам процесс очень наглядно проанализирован Л. Н. Толстым в «Отрочестве».

Тут следует заметить интересное обстоятельство, которое связано с тем, что природа контролирует процесс, но не контролирует результат.

Психологические напряжения в человеческой натуре, связанные с инстинктом повышения места в социальной иерархии, часто не находят достойного разрешения в социальных условиях, окружающих конкретного индивида. Объясняется это тем, что социальные системы, устремляясь к необходимой стабилизации, как правило, формируют кастовые механизмы, определяющие социальную стратификацию на продолжительные периоды.

В условиях этой кастовой стабилизации и дефицита традиционных социальных лифтов для большой массы населения обильно начинают процветать институты субкультур. Обособляются, например, новые религиозные общины, подобные Кумранской, положившей начало христианству.

Это также не случайно. Даже в стаях волков и львиных прайдах невозможность реализации рейтинговых инстинктов внутри кастово стабилизированного социума вела изгоев к освоению новых территорий, в качестве таких территорий современный человек воспринимает виртуальную реальность.

Мощнейший рейтинговый инстинкт оказывает огромное и разноплановое влияние на науку и культуру — и, конечно, политику. Одним из скрытых импульсов графомании, например, видится именно этот фактор, когда сладкие переживания индивида обусловливаются ожиданиями общественного признания и соответствующей смены социального статуса. Заметьте, даже не результат, а сами ожидания способны стимулировать в этом аспекте поведенческую активность индивида, компенсируя его подсознательные импульсы.

Признаком нового времени стало то обстоятельство, что инстинкт социального статуса интенсивно компенсируется в различных социальных сетях развитой виртуальной реальности. Например, рейтинги в различных компьютерных играх часто полностью заменяют подростку аналогичные хлопоты в «реале». Там, внутри игрушки, есть быстрая возможность стать сильным, смелым и уважаемым. Чему тут удивляться в распространении игромании, если мощные подсознательные устремления подростка находят тут относительно лёгкую и сладкую реализац.   Компьютерная реальность предоставляет весьма обширный потенциал для реализации подобных устремлений. Либерализация политической жизни обусловила, например, возникновение института блогеров, выстраивающих обособленную социальную иерархию в небольших социальных группах, где каждый член её получает свою дозу уважения от окружающих, платя им тем же.

Феномен социальной группы для компенсации рейтингового инстинкта попытались исследовать турецкие кинематографисты в фильме «Клуб неудачников» (режиссёр — Толга Орнек). Это весьма симптоматично. Институты субкультур и многочисленные микросоциальные сети воссоздаются ныне именно как «клубы неудачников». И надо полагать, что в связи с развитием автоматизированного труда и разрастанием удельного веса лишнего человечества такие клубы неудачников будут эволюционировать и в количественном, и в качественном аспектах.

Элементы инстинктов этого же уровня d- можно обнаружить, например, в бардовском движении в России. Бывает забавно наблюдать, как люди, поющие о любви и дружбе, ревниво оберегают сцену от посягательств конкурентов, потенциально способных деформировать сложившиеся рейтинговые отношения. Конкуренты при этом тоже поют о дружбе и любви ко всему человечеству. Никаких особых дивидендов никому в целом это не приносит, но рейтинговые инстинкты вполне удовлетворяются у основной массы участников.

Примечательно, что влияние этого мощного инстинкта почти не зависит от уровня культуры, образования или жизненного опыта индивида. Часто в культурной или научной среде кастовые факторы превалируют над всеми остальными векторами, определяющими поведение участников в рамках сложившейся системы иерархии. Иное здесь случается гораздо реже и только под воздействием внешних факторов, обуславливающих напряжение конкурирующих социальных конгломератов.

Даже небольшой намёк на нисходящую подвижку самооценки индивида по показателю собственного социального статуса в группе порождает болезненный психологический процесс.

В прошлые эпохи сложности рейтинговых переживаний привели к развитию институтов кровной мести и дуэли. Это является хорошим показателем того, что публичная демонстрация любого социального превосходства индивида по отношению к другому индивиду может приводить даже к смертельным конфликтам в коммунальных группах человекообезьян.

Мои эксперименты обнаружили весьма интересные результаты. Из трёх тысяч исследованных респондентов только у одного, например, любознательность, относящаяся к более высокому уровню гуманоидных инстинктов, оказалась сильнее инстинкта социальной иерархии. И то только в заметной напряжённой борьбе с рейтинговыми подсознательными устремлениями. Приходится признать, что это очень редкое явление, порождающее великих учёных или деятелей культуры.

Не приходится утверждать в данном случае о каком-либо «открытии» с моей стороны этого обстоятельства. Точнее и образнее эта закономерность отмечалась и А. С. Пушкиным — «Памятник» («Обиды не страшась, не требуя венца…"), более подробно на эту тему поразмышлял А. П. Чехов в «Чайке»: «…главное не слава, не блеск, не то, о чем я мечтала, а уменье терпеть. Умей нести свой крест и веруй».

Из-за стремительности процессов обустройства кастовой иерархии в любых социальных конгломератах вырастает необходимость законодательного регулирования естественных монополий, которые устремляются к стабилизации фактически сразу после своего возникновения.

Примечательно, что «инстинкт социального статуса» включает несколько стратегических вариантов. Реже всего его конкретная реализация связана с устремлением достичь вершины социальной пирамиды совершенно самостоятельно. Чаще всего человеческая натура испытывает потребность в ярком и успешном лидере, у которого можно «купить» повышенный социальный статус в обмен на поддержку его собственных аналогичных устремлений. В русской социальной традиции эта особенность хорошо известна в качестве желаний низших слоёв общества приобщиться к «сильной руке», способной безжалостно «карать» врагов и «миловать» друзей. В классической литературе можно найти много ярких примеров приобщения к определённому вождю для повышения индивидом собственного социального статуса. В качестве наиболее яркого по форме художественного образца можно отметить известный "монолог Хлопуши" из произведения С. Есенина про Емельяна Пугачёва. Здесь автору посчастливилось найти очень показательные и сюжет, и образы для анализа феномена. Сценическая истерия, заложенная в основу такого эмоционального всплеска, очень привлекательна для артистов в аспекте демонстрации собственных возможностей в сладкой стимуляции рейтингового инстинкта в головах зрителей. Как следствие, в истории театра публичное исполнение монолога способствовало рейтинговому росту самих исполнителей (Качалов, Высоцкий).

Особая привлекательность религии также обусловлена инстинктом рейтинговых отношений. В парадоксальном, противоречивом образе «доброго дедушки на небесах» индивид реализует свою потребность приобщения к «вождю высшей справедливости». Рациональные механизмы здесь уже вторичны и готовы полностью подстроиться под любую чепуху и нелепость. В самосознании индивида разрастаются убеждения в некотором собственном «просветлении», которое выгодно отличает верующего от толпы неверующих и определяет (иногда только в собственных глазах, но и этого бывает достаточно) высокий рейтинговый статус, пусть не в этой жизни, но хотя бы в скором будущем существовании.

К статусным влияниям уровня d- следует отнести и делинквентное (антиобщественное, противоправное) поведение. Мощный рейтинговый инстинктивный порыв пробует множество способов для своей реализации. Воровство, мздоимство, даже все уголовные преступления часто связаны с возникновением возможности реализации этой потребности человекообезьяны при затруднённых возможностях альтруистического пути, который, однако, является здесь первичным.

Имеется в виду то обстоятельство, что изначальное воспитание ребёнка во всех культурах и социумах основано прежде всего на внедрении в его сознание примата нравственных ценностей. Что, однако, весьма нетрудно преодолевается в условиях специфических обстоятельств. Грань между добром и злом здесь иногда бывает весьма призрачной и относительной, но рейтинговый инстинкт d всегда абсолютен. В этом отношении интересное исследование на эту тему предпринял Фёдор Достоевский в романе «Преступление и наказание», к обсуждению которого в том же аспекте мы ещё вернёмся в последующих главах.

E. СЕМЕЙНЫЕ ЦЕННОСТИ

На следующем уровне е- природа заложила в человека инстинкт охраны семьи, который мы назовём «семейные ценности». Вполне очевидно, что только забота о потомстве способна повысить генотипическую концентрацию всех, в том числе и психических, качеств индивида.

Это уже не вопрос собственной или групповой безопасности, а именно следующая важная эволюционная стадия инстинктивного комплекса гуманоидов. Внешне эта закономерность имеет традиционную формулировку. Тут не просто курьёз или жизненный опыт, который часто подтверждается, а составной элемент стратегии выживания, который тоже имеет генетическое подкрепление.

Мне пришлось долго размышлять о месте инстинкта «семейных ценностей» в пирамиде. В первоначальной гипотезе я поместил его за следующим инстинктом, f- — «жертвенной защиты своего рода и территории». Однако некоторые образцы классической литературы заставили изменить это мнение.

Немного забегая в информацию последующих глав, мне придётся здесь применить (пока неизвестный читателю) «критерий вектора конфликтного доминирования», чтобы аргументировать положение данного инстинкта.

Например, известный «подвиг» Павлика Морозова, не пожалевшего собственного родителя во имя призрачного социализма, долгое время превозносился в качестве доблести, что соответствует нисходящему вектору в конфликте инстинктов.

Наоборот восходящую конфликтную аберрацию попытался осмыслить Проспер Мериме, осуждая любое предательство в повести «Маттео Фальконе». Самая яркая демонстрация в этом отношении обнаруживается в фильме Григория Чухрая «Трясина», в котором в некотором смысле «не приветствуется» материнское чувство, победившее необходимость отправить своего ребёнка на войну, чтобы защитить родину от общей беды.

Из этого можно предположить, что последовательность e- и f- в нашей пирамиде должна иметь именно этот вид. К обоснованию «векторного» подхода мы ещё вернёмся чуть позже, но здесь мы его уже применили. Принцип будет понятнее, если читателю достанет терпения осилить третью главу нашего трактата.

Желание иметь семью часто вырастает из осознания индивидом эффективной реализации предыдущих ступеней гуманоидного комплекса, в том числе сексуального влечения. В семье человек становится элементом надличностной системы, в значительной степени подчиняющей себе его иные поведенческие импульсы.

F. ЖЕРТВЕННАЯ ЗАЩИТА СВОЕГО РОДА И ТЕРРИТОРИИ

О следующем инстинкте f-, интересно поведал медицинский генетик В. П. Эфроимсон в работе «Родословная альтруизма» (1971).

Находясь в безопасности внутри социума, человеку естественно проявлять заботу о защите этой своей социальной системы от внешних деструктивных воздействий, будь то либо стихийные бедствия, либо экспансивные воздействия иных конкурирующих систем.

Мы здесь вполне соглашаемся с двумя принципиальными посылками В. П. Эфроимсона о том, что, во-первых, инстинкты, обеспечивающие эволюционную успешность человека разумного, могут очень даже запросто закрепляться на генетическом уровне. При этом заметьте, что нет никаких аргументов против того, что иные полезные инстинкты не подвержены этому же самому механизму. В представлениях В. П. Эфроимсона ещё несколько особенностей этики могли закрепиться на генетическом уровне. К их числу он относил и стремление к «замкнутым» сексуальным семейным отношениям, и пристрастие человека к творческой деятельности.

А во-вторых, согласимся, в подсознательных и бессознательных сферах человеческой психики инстинкт зашиты «своих» против «чужих» может составлять весомую, определяющую роль.

Кроме того, жертвенности во имя родной социальной группы требует от индивида и сама социальная группа. На это ориентированы все ранние культурные наслоения, которые известны нам в качестве эпоса. Кстати, политики, как правило, избирают мишенью своих корыстных манипуляций чаще всего именно этот мощнейший инстинкт в наборе гуманоидного комплекса.

«В случае опасности государство называет себя родиной», — этой формулой К. Маркс открывает для себя принцип корыстной эксплуатации инстинкта уровня d- в интересах национальной бюрократии. Обычно т. н. «политическое кредо» на 90% основывается на этих подсознательных устремлениях; любые, даже псевдологические конструкции, основанные на недостоверных постулатах, но затрагивающие ощущения внешних агрессивных экспансий по отношению к собственному роду, активизируют психологические процессы жертвенного противоборства. Последующие процессы рационализации устремлений индивида уже происходят под мощным влиянием этого инстинктивного фактора. Чаще всего (в статистическом смысле) никакая логика не в силах преодолеть изначальный, фундаментальный фактор. Какие-либо подвижки в мировоззрении индивида происходят здесь обычно в результате восходящих аберраций, чаще всего с уровня d-.

Что касается сладких и буйных переживаний футбольных фанатов, тут возражения против данной закономерности почти теряют какую-либо логическую перспективу.

Интересно заметить, что известный феномен тоталитаризма всегда непосредственно и функционально связан с реализацией инстинктивных устремлений гуманоидов на уровне f-, но обязательно в совокупности с инстинктами уровня d-.

Если внимательно проанализировать любой из известных случаев тоталитаризма в истории, то нетрудно заметить, что всегда диктатор приобретает абсолютную власть, эксплуатируя совокупные d-,f-инстинкты человекообезьяны. То есть, во-первых, активизируется инстинкт f- защиты своего рода, признаки которого могут быть обозначены весьма умозрительно, во-вторых, порождаются d-ожидания коммунального повышения рейтинговых отношений соратников в общенациональном или общемировом социуме.

Например, такие модели эксплуатировали Муссолини и Гитлер в отношении наций, а Ленин и Сталин — в отношении пролетариата.

В любом случае сложение векторов этих мощнейших по силе инстинктов гуманоидов под знаменем диктатора приводило к самым катастрофическим результатам, в которых в течение всего нескольких месяцев идеологической обработки возникали целые армии изуверов. При этом в случае военного успеха фактически полностью подавлялись факторные влияния других инстинктов гуманоидного комплекса.

Мы вынуждены признать, что d-,f- синергетическая совокупность инстинктов внутри человекообезьяны имеет в среднестатистическом отношении самую мощную определяющую роль в любом значительном историческом событии среди разумных приматов. Несомненно, здесь также весьма чувствуется эволюционный фактор, поскольку аналогичные механизмы многие века эпохи дикости порождали такие родовые конгломераты, которые играли роль социальных хищников в аналогии с биологическим миром, экспансии которых всегда определяли, и определяют, и будут определять ход нашей социальной эволюции.

К этому же уровню фундаментальных следует отнести и инстинкт защиты своей территории обитания. Очевидно, что тысячи лет нашего полудикого существования в значительной степени происходили в условиях конкуренции за охотничьи угодья. Поэтому инстинкт «моя территория», который мы пронесли из предыдущих этапов нашей «неразумной» эволюции (похоже, ещё со стадии рыбы), уверенно вступает в свои права при каждом удобном случае. Это касается как группового, так и межличностных конкурентных контактов, о чём очень хорошо знает современная психология.

Инстинктивные факторы в политической эволюции в любом случае имеют доминантный принципиальный характер, о чём в своё время очень метко заметил социолог Вильфредо Парето («Трактат по общей социологии», 1916) (6).

G. ЛЮБОЗНАТЕЛЬНОСТЬ И КРЕАТИВНОСТЬ

Элементы творческой деятельности встречаются и у других биологических видов. Однако коренное отличие человека состоит в том, что только у него в этой сфере часто возникают соответствующие потребности, не имеющие вынужденный характер. Людям свойственно стремиться к творчеству просто так, подчиняясь внутреннему, генетически детерминированному импульсу. Это вполне объяснимо тем, что творческая деятельность стала для высших приматов фактором эволюционной успешности.

Конечно, в реальности научные или культурные достижения новаторов со всеми страданиями и сладкими переживаниями случаются весьма нечасто. Однако для основной массы народонаселения этот инстинкт обычно находит отражение в прикладной деятельности — например, бытовое рукоделие — или в разновидностях хобби (охота, рыбалка и пр.).

Ярчайшую аналитику стойкости и сладости исследовательского инстинкта и инстинкта креативности можно обнаружить у Василия Шукшина, например в рассказе «Микроскоп», где деревенский мужик с большим энтузиазмом принялся делать «открытия» в микромире при помощи школьного микроскопа. Тут автор мастерски вырисовывает сладость самого процесса, заставляя нас удивляться стойкости соответствующего психологического импульса в человеческой натуре, что, однако, не было замечено критиками даже на самом высоком уровне. Шукшин многократно возвращался к той же теме, однако с тем же результатом. Критика решила, что Шукшин просто решил посмеяться своими рассказами над чудиками совковой эпохи, не замечая более глубокого философского уровня, имеющего отношение к человеку вообще.

Для удовлетворения этой инстинктивной потребности человеческого естества даже возникла достаточно развитая система коммерческих услуг. Инстинкт творчества, признаться, очень нестойкий и весьма уязвимый по сравнению с теми, которые расположены ниже.

У мужчин, больше предназначенных природой для общеродовой и внутриродовой экспансии, часто психологические потребности в этом отношении реализуются в хобби и различных подобных увлечениях.

H. ПЛАТОНИЧЕСКАЯ ЛЮБОВЬ

На уровне h- мы сталкиваемся с весьма интересным явлением. Эхом сексуального либидо на высшем инстинктивном уровне возникает волна платонической любви — феномен, который именно Платон с удивлением обнаруживает в человеческом естестве. Здесь я укажу только самое главное. «Платоническую любовь» в данном случае я трактую расширенно. К платонической любви следует отнести и ту любовь, которой булгаковский Иешуа любит всех людей на земле.

Назначение инстинкта платонической любви в человеке и аргументы для понимания эволюционной пользы этого феномена определить достаточно сложно. Этот высший инстинкт представляется весьма неустойчивым, который, однако, часто возникает в юности, а затем чаще всего стремительно подавляется под давлением социальных обстоятельств.

Наиболее чётко здесь просматривается только одно предположение: платоническая любовь является главным «локомотивом» для предыдущего инстинкта — креативности, что, собственно, и побудило Булгакова однажды объединить два высших инстинкта в какой-то непонятной даже ему причинно-следственной зависимости в «Мастере и Маргарите».

Но можно отметить и ещё одно обстоятельство. Возникновение этого высшего инстинкта оказывает стабилизирующее воздействие на всю остальную структуру инстинктов гуманоидного комплекса и притормаживает процессы их последовательной возрастной редукции. Возможно, нам ещё предстоит вернуться к этому вопросу в подробностях, поскольку он требует очень серьёзной проработки. Здесь мы пока только определим такую гипотезу.

РОДОСЛОВНАЯ ИНСТИНКТОВ ГУМАНОИДНОГО КОМПЛЕКСА

Этими восемью классами инстинктов гуманоидного комплекса в нашей классификации мы пока ограничимся — с пониманием, что этот список может оказаться неполным и между уровнями нашей пирамиды с дальнейшим развитием этой темы могут появиться ещё какие-нибудь достаточно значимые элементы.

Теперь напрашивается вопрос: какие основания позволили определить нам именно эту последовательность инстинктов в нашей пирамиде?

Ответ состоит в том, что от уровня a до уровня h- возникновение обнаруженных нами инстинктов имеет эволюционную последовательность, что в аспекте общесистемных универсалий можно рассматривать в качестве первого доказательства уместности нашего подхода.

Если уровень a аналогичен устремлениям даже простой бактерии, то уровень b- будет очень похож на переход единичных систем к коммунальному освоению ресурсов, иначе говоря, от одноклеточных — к многоклеточным организмам.

На уровне c возникают аналогии с переходом многоклеточных живых существ к разнополому размножению.

На уровне d- следующий этап эволюции живых организмов не просто изобретает коммунальные системы, но и создаёт более гибкую систему, типа волчьей стаи, в которой становится необязательной гибель всех компонентов системы в случае дефицита внешних ресурсов. На этой стадии сильные продолжают генетическую экспансию рода за счёт слабых особей, но в целом система приобретает больше шансов в выживании. Например, в голодную зиму сильные волки, приближённые к вершине социальной иерархии, смогут сожрать слабых, а при наступлении лета есть шанс восстановить численность популяции, что не произошло бы, если бы в стае царствовали только гены альтруизма. Тогда ослабли бы все, и всю стаю сожрали бы голодные волки из другой стаи.

Уровень e- в процессе эволюции ещё более усиливает функциональные особенности и эффективность внутриродовой дифференциации. Усложнение внутрисистемных отношений обеспечивает преимущества конкретной популяции в целом. Семья — это способ повышения своего социального статуса внутри рода за счёт объединения особей, ассоциированных по признаку происхождения внутри одного рода. Происхождение от одной самки эффективно объединяет усилия членов рода в приближении к вершине иерархии. Отсюда возникает институт матриархата, который практиковало человечество до возникновения иных механизмов регулирования семейных отношений.

На уровне f- социальные конгломераты, структурированные в иерархию и семьи e, получают жертвенную защиту от внешних экспансий.

Наконец, уровни g- и h- соответствуют возникновению разумной жизни, способной к эквифиналитету и использованию абстракций.

Примечательно, что подобно той закономерности, которую мы наблюдаем у эмбриона, последовательно повторяющего в своём развитии признаки всех своих предков в эволюции, все перечисленные нами инстинкты просыпаются в человеке после его рождения примерно в той же последовательности, как указано в нашей пирамиде.

Сначала младенца интересует только еда и сон, а также гарантии своего выживания, которые он видит в присутствии родителей.

Потом ребёнок начинает различать себе подобных, устремляясь к групповым играм и тесному общению с представителями не только ресурсного обеспечения.

Только в пубертатный период, при перестройке гормональной деятельности и взрослении, юношей начинают особенно беспокоить сначала секс, а затем и вопросы собственного социального статуса внутри групп себе подобных. Затем в полной мере из бессознательной и подсознательной глубин начинают всплывать мысли о спутнике жизни и будущей семье. Затем в связи с возрастным вызреванием жертвенных инстинктов медицина определяет возраст армейской повинности юношей, что отражается в пробуждении у них особого внимания к боевым компонентам эпоса и вообще к героике – с обязательной примесью эротизма.

А вслед за ними — и возможности высших интеллектуальных и духовных достижений.
   Перечисленные инстинкты очень часто порождают в группах разумных приматов именно эту очерёдность,  отражающую последовательность их эволюционного возникновения.   Например, в процессе т.н.  "групповых психокоррекций или психотерапий" что происходит?      Сначала (конечно, не голодающих "а-") пациентов сбивают в подобие древнего рода, причем в оптимальном количестве 10-12 человек (количество особей, которое может обогреть небольшой костёр). На первом этапе задача психотерапевта - сплотить их в социальную группу (этап b-), затем во психике пациентов  порождается импульс (паразитный для данного случая) формирования т.н. "эротических пар" (если в группе есть и мужчины и женщины). Этот процесс (этап с-). как правило, не приветствуется психотерапевтом, но случается неизбежно и сразу после знакомства и осознания группы, как единого целого. Затем вступает в действие рейтинговые инстинкты группы  d-. Пациенты-участники группы  неизбежно начинают выстраивать кастовую иерархию, примерять отношения социальной стратификации.  Здесь часто возникают даже агрессивные реакции по отношению и к психотерапевту и к членам группы. Через этап "смирения" на достигнутом уровне иерархии, фактически после расстановки ролей, начинается этап e- (семейные ценности)  . 
   Здесь пациенты самопроизвольно делятся на детей и родителей. В практике психологии отмечается, что молодые пациенты задают больше вопросов, а пожилые стремятся давать советы.  Члены группы в доверительном неагрессивном режиме принимают эту дифференциацию ко взаимному удовольствию.    
    Далее задача терапевта состоит в том, чтобы сделать из группы нечто большее, чем совокупность независимых индивидов.   Психотерапевт старается так сплотить группу, чтобы интересы социума возобладали над эгоистическими устремлениями. Это  проявление этапа f-  -  некоторого инстинкта жертвенной защиты своего социального окружения.   
   Наконец, всё скоро это наскучит всем, если группа не начнёт созидать что-то в некотором познавательном или творческом порыве. На этапе g- психотерапевт, как правило, начинает внедрять в группу некие конструктивы, которые, как правило, направлены на новое восприятие окружающей действительности.  И, наконец, - это редкий, но высший пилотаж, если руководителю удаётся перевести депрессивные состояния в общую любовь и оптимизм - этап h-    Эти явления хорошо знакомы "групповым психотерапевтам" и в практике чаще можно заметить такую интересную последовательность, которая забавно аргументирует нашу иерархию инстинктов "гуманоидного комплекса". 

Схожая последовательность возникновения инстинктов гуманоидного комплекса в эволюционном и личностном развитии, в качестве второго аргумента в пользу нашей теории, могла бы показаться некоторым курьёзом и просто совпадением, позволяющим в некоторой надуманной теории спекулировать умозрительными уровнями нашей пирамиды.

Однако можно заметить ещё одно — третье немаловажное обстоятельство, которое вносит весомый вклад в доказательство наших предположений о форме иерархии инстинктов гуманоидного комплекса.

Вполне заметно, что в статистическом, конечно, отношении эти инстинкты, выстроившиеся в пирамиду, обычно подвергаются редукции в обратной последовательности своего возникновения в процессе жизни конкретного человека.

Сначала юноша, превращаясь в мужчину, подобно Александру из «Обыкновенной истории» И. А. Гончарова, утрачивает платоническую любовь, которая совсем недавно властно управляла его поведением.

Феномен утраты и возрождения платонической любви исследует А. С. Пушкин и в «Евгении Онегине», где главный герой убивает приятеля.

В других известных строках: «…пока свободою горим, пока сердца для чести живы, мой друг, отчизне посвятим души прекрасные порывы!» Вот в этом «пока» пушкинская формула чрезвычайно симптоматична для возрастной психологической динамики социализированных гуманоидов, которые под влиянием внешних факторов кастового обустройства общества способны быстро утрачивать высший инстинкт, заставлявший их «любить всё человечество» и желать всеобщего счастья на земле. Напомню, что это — в статистическом отношении.

Не об этом ли предупреждает нас Н. В. Гоголь в том заветном послании, которое я привёл в данной работе в качестве эпиграфа?

Однако случается, что люди могут довольно долго удерживать этот инстинкт в своём существе — или компенсировать его психологическое влияние внутренним самообманом.

Далее, попадая в жёсткие условия кастовой иерархии, человек, как правило, сталкивается с трудностями реализации инстинкта креативности g-.

Социальная система, как утверждал В. Парето (6), обычно требует от человека почти механистической системной активности в рамках жёстких правил. Конкретные механизмы этого влияния достаточно сложны и разнообразны, но сводится всё к тому, что человек свободный и человек мыслящий становится крайне неудобным сложившейся иерархической системе. Именно поэтому Чацкий открывает для себя (и для нас) очень точную формулу явления: «Молчалины блаженствуют на свете!»

С течением времени и опытом семейных отношений частенько деградирует инстинкт семейных ценностей e. В современном мире, где супруги получают больше независимости друг от друга по сравнению с прежними эпохами, это отражается в повышении удельного количества разводов и гражданских браков на единицу населения.

В вариантах более глубокой редукции угнетается f- компонента. Патриотизм индивида падает, если он оценивает социум как некомфортный для собственного существования в части реализации «сладких» высших инстинктов и возникновения депрессивных психозов по этой причине.

Далее в статистическом отношении редукция гуманоидного комплекса чаще всего останавливается на уровнях e- или d-.

Деградация инстинкта семьи встречается весьма часто, особенно у мужчин. Это заметно и по пушкинскому Евгению Онегину, Лермонтовскому Печорину и другим известным персонажам, которые каждый знаток литературной классики сможет припомнить во множестве.

Ниже рейтингового инстинкта d- человеческое естество опускается с очень большим трудом и достаточно редко. Рейтинговый инстинкт очень устойчив. В этом убеждает нас Н. Гоголь на примере жизни Акакия Акакиевича Башмачкина в «Шинели». Здесь чиновник, фактически духовно сломленный тисками кастовой иерархии, всё же воспринимает новую шинель в качестве сладкого символа повышения своего социального статуса.

Однако случается и другое. Редукцию d- однажды интересно высмеял А. П. Чехов в рассказе «Размазня», где гувернантка Юлия Васильевна полностью соглашается с собственным рабством.

Редукции гуманоидного комплекса ниже уровней с- и b- встречаются ещё реже. Это — у монахов, давших обет безбрачия, и религиозных отшельников, типа «Отца Сергия». Здесь Л. Н. Толстой интересно подмечает, что эти два фундаментальных инстинкта даже по прошествии достаточного времени продолжают будоражить человеческую натуру (в частности, отца Сергия), словно неожиданные порывы вулканической деятельности.

В экзотических случаях редукция гуманоидного комплекса способна достигать даже уровня a-, что наглядно продемонстрировано Н. В. Гоголем в «Мёртвых душах» в образе Плюшкина и О. Бальзаком в образе Гобсека.

Полная утрата всех инстинктов гуманоидного комплекса даже временного характера, как правило, сопровождается суицидальным поведением индивида. Такое тоже случается нередко. Пример такой глубокой деградации однажды преподнёс миру Д. Лондон в романе «Мартин Иден».

Открытие типичного, наиболее частого уровня деградации гуманоидного комплекса до уровня d- в мировой литературе состоялось достаточно давно — аж в начале четырнадцатого века. Совпадение здесь достаточно иллюстративно.

Вряд ли, конечно, Данте представлял себе начало «Божественной комедии» в таком именно ракурсе. Но точность попадания в существо проблемы, что имело основанием просто жизненный опыт и талант созерцательной философии, вызывает сейчас искреннее удивление.



Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины.



Каков он был, о, как произнесу,

Тот дикий лес, дремучий и грозящий,

Чей давний ужас в памяти несу!



Так горек он, что смерть едва ль не слаще.



Что это за «сумрачный лес», ужас которого сравним со смертью?

В символике Средневековья это некоторое состояние души. Не об этом ли состоянии человека много сотен лет позже поведал миру Джек Лондон, когда описывал причины самоубийства Мартина Идена, который на «половине жизни» так и не смог выбраться из этого «сумрачного леса»? Не тот ли это «сумрачный лес», который «обыкновенно» убивает «живого человека» в живом человеке согласно наблюдениям И. Гончарова в «Обыкновенной истории»? Нам кажется, что эти произведения перекликаются друг с другом в главном.

Так что же завело этих героев в «сумрачный лес»?

Данте в данном ответе на этот вопрос предоставил нам самый точный и лаконичный ответ, который мы понимаем в трёх традиционных средневековых образах.

В «Божественной комедии» на главного героя в «сумрачном лесу» нападают рысь (средневековый символ сладострастия), лев (символ властолюбия) и волчица (алчность).

Теперь обратимся к нашей пирамиде. Это набор инстинктов гуманоидов на уровнях c-, d- и a- соответственно, конечно, в условиях социального окружения b-.

Таким образом, мы получаем формулу a-b-c-d-, что составляет перечень «низменных инстинктов» гуманоидного комплекса, расположенных в самом основании пирамиды.

Последовательность редукции инстинктов гуманоидного комплекса до уровня d- является наиболее типичной для возрастной динамики.

Однако и здесь нет правил без исключений. Сложная стихия человеческого духа иногда творит чудеса. Случается, что и высшие инстинкты вдруг обнаруживают большую стойкость и склонность к возрождению, порождая особенные случаи, о существе некоторых из которых нам ещё придётся отдельно поразмышлять в развитии этой темы.

Теперь невозможно не заметить, что наша классификация инстинктов весьма близко соответствует пирамиде А. Маслоу.

«Физиологические потребности» попадают на уровень a-, «безопасность» — на уровень b-, «любовь» по Маслоу соответствует у нас уровню «либидо», только в ранней эволюционной стадии. Сюда же Маслоу относит и «семейные ценности». Однако я не стал бы смешивать воедино эти два вполне разделяющихся психологических импульса, которые также не одновременно возникают в процессе эволюции. Понятно, что «уважение» соответствует нашему уровню d-.

«Познание», «эстетика» и «самоактуализация» в понимании Маслоу, несомненно, связаны с высшими достижениями эволюции гуманоидов, которые сосредоточились у нас на уровнях g- и h-, только в несколько иной интерпретации.

Однако здесь видится некоторое исключение. Инстинкт творческого освоения мира, похоже, после своего исторического возникновения постепенно распространился на всё индивидуальное развитие человека, а также — животных, проявляющих некоторые элементы высшей нервной деятельности, начиная с рождения. Это вполне объяснимое явление, поскольку разумность представляется самым существенным фактором, обусловливающим успешность биологического вида. Надо только иметь в виду, что познавательные порывы младенца имеют много коренных отличий от творчества зрелых новаторов в условиях различных социальных институтов. В этом смысле акцентированная креативная деятельность на уровне h относится к познавательным импульсам младенца, как платоническая любовь относится к либидо.
    Теперь будет полезно заметить, что любой архетип Юнга может быть классифицирован в наш спектр инстинктов разумных приматов. Юнг обнаруживает культурные наслоения на инстинктивные импульсы, характерные для всех гуманоидов. Он обнаруживает это, как экспериментальную данность, но не достигает логически обоснованной классификации по критерию эволюционизма. В смысле - архетип это производное инстинкта, закрепленое в некую уже в значительной степени культурную семантику. 
   Поскольку инстинкты универсальны для гуманоидов, то и архетипы в общем и целом возрождаются в популяциях в сходных конструкциях. Юнг увидел эту универсальность и подумал, что архетипы первичны в психологии. Но это, кажется, не совсем так.
   Не стану здесь особенно вдаваться во все подробности, чем наша пирамида инстинктов отличается от пирамиды потребностей А. Маслоу, пусть это сделает читатель согласно своему пониманию предмета. Нам здесь интересен только результат.

А что же получается в результате?

В итоге мы обнаруживаем существование некоторой иерархической последовательности фундаментальных инстинктов гуманоидов, которая повторяет последовательность возникновения этих инстинктов в эволюции живых организмов в целом, и которая повторяет последовательность возникновения этих инстинктов в индивидуальном развитии человека, и которая соответствует обратной среднестатистической последовательности редукции этих инстинктов в индивидуальном бытии конкретной личности.