Нам за всё придётся отвечать. Гл. 10

                =Киреев=               

 
   Капитан Киреев не знал, что делать. Очередной звонок Пилютина со стоянки ЛИС, где на самолёте уже закончили предполётную подготовку , содержал много нелестных слов о порядках в агрегатном цеху. Он уже сам оббегал все места, где бы мог быть Абашев, но тот как сквозь землю…. Где  ходит,  сейчас не важно. Самое главное, паспорт на проклятый  гидроаккумулятор, который Абашеев почему-то таскает с собой, без которого лисовцы не выпустят самолёт на облёт, и будут правы. Он с цеховыми мастерами уже дважды обшарили все закоулки, шкафы и полки в испыталке, но паспорт исчез.

Кого  винить?  Ведь видел, что человек теряет сам себя, банально спивается.  Когда встал вопрос об очередных сокращениях, мастера требовали оставить на испытаниях только Черникова  и Давыдова, но  он настоял на своём, и Давыдов, а не Абашеев, был «сокращён». Киреев  вспомнил, как горько и понимающе усмехнулся Давыдов, когда вызванный в кабинет начальника цеха, услышал эту новость, как, пытаясь подбодрить и успокоить, напомнил ему, что через полгода пенсия, на что тот ответил с той же улыбкой, что эти полгода им с женой  надо будет как-то прожить.  И добавил: было бы ему столько годков, сколько, к примеру. Абашеву, он бы не горевал и смог бы как-то продержаться, но он человек старый, но потому и  понятливый.

И Киреев до сих пор помнит это чувство творимой им несправедливости,  которую  в своей жизни и работе старался избегать. Хорошо в дальнейшем не пришлось вставать перед выбором, когда в испытательной надо было оставлять уже одного работника, потому, что Черников, приловчившись зарабатывать  на ремонтах квартир, сам  написал заявление.

Месяц назад, на городской остановке, ожидая свой автобус, увидел  пожилого человека, обходившего  урны и внимательно в них заглядывающего; вот достал  пустую бутылку,  осмотрел, сунул в большую сумку. И Киреев узнал в нём Давыдова, некогда одного из лучших рабочих агрегатного, чей портрет до сих пор на заводской доске почёта,  кого он уволил по сокращению, и  потихоньку ушёл с остановки и пошёл пешком до следующей, потому, что была бы очень неприятна обоим эта встреча.

Да что ему дался этот Давыдов, всех не пережалеешь, и не в его силах…                И вдруг , внутренне цепенея,  понял, почему вспомнился ему этот слесарь-испытатель; перед самым  увольнением,  пришёл он  к нему  в кабинет с барограммой испытаний какого-то гидроаккумулятора  и с заключением  ОТК о непригодности агрегата к дальнейшей эксплуатации. Требовался акт , который составляется на все списываемые дорогостоящие агрегаты и для этого надо было собирать комиссию, а ему тогда было просто некогда, и Давыдову было приказано положить это пока на цеховой склад.

Неужели именно этот взял на испытание Абашев, и сам себе ответил—этот.  Сдерживая охватившее волнение, быстро прошёл в конторку, и в это время  услышал, как на стоянке ЛИС запустились двигатели. Успокаивая себя , решил, что это не в полёт, а просто очередная проба, но тревога только возрастала.

Семён Давыдович, заразившись его волнением, трясущимися руками нашёл ключ от склада, и стараясь опередить начальника, подошёл к двери, снял замок.  Но  дверь не поддавлась, что-то мягко сопротивляясь, не позволяла ей открыться. Наконец в образовавшуюся щель смогла просунуться  голова, а затем и весь Семён Давыдович оказался за дверью, и Киреев услышал негромкий то ли вздох, то ли всхлип старика, и дверь полностью открылась…

        Продолжение. Гл.11 http://www.proza.ru/2018/11/16/1736