Милые существа

Гора Тяньцзи. Юго-восток Китая. Слышно чавканье моих шлёпанцев на полуторакилометровой высоте. Ветра нет, и я чувствителен к каждому шороху. Я знаю, что противная обезьяна осталась позади, но в моей голове все ещё мелькает ее безумная морда, нервно дёргающаяся среди листьев. Думаю, она скоро догонит меня, вот-вот догонит, свалит меня и отберёт мой шлёпок. А как я смогу под этой холодной луной гулять без шлепка? Мне так хотелось обойти наконец всю гору, наступить на каждую каменную плитку, но вдруг появилось глупое животное, которое я не в силах прогнать. Да и куда бы я ее прогнал? Мы на столбе, плавающем в тумане. Не хочу делить с ней этот парящий остров. Не хочу внезапно натолкнуться на два жутких светящихся фонаря. Чтобы хорошенько все обдумать, я решил спрятаться за кустиком. Рядом цепкие корни какого-то реликтового дерева совсем незаметно ползли по горе, копошились под моими шлепками. Я тихо шепнул дереву: «Но ведь если бы я не остановился и не глянул на тебя, кто здесь и сейчас смог бы утверждать, что ты, хитрец, ползёшь по своим делам? Может ты и замедлил ход, чтобы не смущать меня своей расторопностью и хозяйственностью. Может ты и не двигался никогда вовсе. Но я знаю, что ты шуршал травинками, подлец! Откуда я знаю? Вот в голове откуда-то появилось это ненужное знание. Может услышал от кого-то, а может родилось оно вместе со мной. Сейчас закрою глаза и упущу великую возможность узреть твою способность к перемещению. Я вижу. А теперь не вижу. Я знаю. А теперь не знаю. Я помню. И уже забыл. Там, где мир созерцается, там и обезьяны». От страха я закрыл лицо руками и побежал в неизвестном направлении. А может гора тоже притворяется горой? Внезапно я наткнулся пузом на что-то противное, вскрикнул и уже приготовился пасть перед этим чучелом и просить о пощаде. Бьюсь об заклад, вам бы понравилась моя искривлённая от ужаса рожа. Если бы это была обезьяна, я бы уже услышал ее злорадство, но ничего такого не произошло. Оказалось, что я натолкнулся на деревце. Тепло налило пульсирующий желудок. Почему я все ещё боюсь этого гадкого человекоподобного чудовища? Потому что оно все-таки до сих пор существует или потому что я успел увидеть его, узнать в нем обезьяну и навсегда запомнить его дикие глаза? Контуры извивающегося тела запечатлелись у меня в мозгу. «Если только я смогу доказать себе, что это было видение, а не живое существо, то и образ его в миг обессмыслится. Но мне почему-то кажется, что она поселилась внутри меня как нечто, существующее само по себе. Будто она всегда жила на этом острове, и это я - мерзкий пришелец, который обволакивает своим присутствием ее шерстяные округлости. Может это я лишний и мешаю ее самости? Шлеп-шлеп-шлеп, — бегу я по острым камням, огибая кустики и ветвистые деревца. Куда бегу? Бегу сквозь пёструю зелень к ней, к мысли, которая даст мне понятие о том, что же это было — дьявол или иллюзия. Мой дьявол или моя иллюзия. Кажется, появился уклон вниз: бежать стало легче, я начал оступаться из-за собственного напора. Поверхность под шлёпками стала мягкой, наверное, я сошёл с каменной тропинки. Мне повезло, потому что рядом с обрывами нет таких пологих склонов. Обрадованный, даже слегка улыбающийся, я шёл впритруску. Топ-топ-топ. Ступень-ступень-ступень. Я бегу от обезьяны. Топ-топ-топ. Ступень-ступень-ступень. Я бегу от обезьяны. Топ-топ-пустота. Легкие спирает. Правая нога с остервенением давит на воздух, который притворился ступенью. Кругом обман! Колено сгибается, тело ныряет в воздушную яму. Блеск луны клинком рассекает ночь. Я давлюсь воздухом от внезапного поворота событий, и дальше уже инерция решает всё за меня. Я падаю куда-то, качусь, ударяюсь о выступы, сопровождая каждый настигнутый мною острый камень жалким вскриком. Однако я приземлился, гулко и довольно тихо, и не сломал шею. Теперь я был словно пятнистая корова — весь в синячках на своей молочно-колбасной коже. Очень странно, что с закрытыми глазами я не упал с горы, а всего лишь провалился в какую-то яму. Полтора километра - это не шутки! Я продолжал лежать в скрюченном состоянии, приготовляясь визжать от нестерпимой боли. Я знаю, что кроме, может быть, обезьяны, меня никто не услышит. Я знаю, что кричать бессмысленно. Но мне больно. Что я ещё могу сделать, кроме как предстать перед этой равнодушной ночью нагим и хрупким животным? Быть человеком? Всё одно. Я начинаю визг с хриплого кашля, заканчивая пронизывающей камни сиреной.
— Вы так сильно ушиблись?
Я потерял на несколько секунд способность издавать звуки. Боль в носу перемешалась с запахом сырой земли и образовала тошнотворную смесь. На мгновение мне показалось, что ощущение дикого дискомфорта осязаемо. Только что какой-то внезапно появившийся человек мужским голосом уличил меня в моей животной натуре. Мне было больно, и одновременно гадко, стыдно, противно, отвратительно.
— Понимаете, я упал отсюда же, но кажется мне повезло. Я лишь растянул запястье, — участливо сказал он.
Ну что за жестокий человек! Зачем он так со мной? Неужели он не понимает моего положения? Ведь я практически скручен в узел.
— Вам нужна помощь? — он снова обратился ко мне.
Кажется, он не собирается кричать вместе со мной, вторя моим изнемогающим телесам. А мне обидно. Подожду ещё немного и начну заново выть. Может он отставит свою скромность и начнёт кричать, напомнит себе о том, что мы с ним все-таки одинаковые животные и что нам нечего стесняться. Я специально скривил лицо ещё уродливее и жалобнее, но он, кажется, не обратил на это внимание. Он подождал с минуту и стал ощупывать мое лицо. Что за черт!
— Ой. Прошу прощения. Я нечаянно. Давайте я вам помогу. Вот так, — он сконструировал из моих разрозненных частей тела нечто человекообразное. 
И вот тут-то я понял, что в месте, где мы находились, было абсолютно темно. Даже не темно, а черно, абсолютно пусто и черно. Неудивительно, что он умудрился прикоснуться к моему лицу.
— Вы что-нибудь видите? — пробился мой уже человеческий голос.
— Нет.
— Вы здесь тоже из-за обезьяны? — я не замедлил с ещё одним вопросом, который бы сильнее нас объединил.
— Я не расслышал. Обезьяны?
— Да. Той самой.
— Я не имею понятия, о чем вы.
— Там на верху ползает невероятно страшная обезьяна. Гуляя по парку, вы не могли ее не заметить.
Он немного помолчал.
— Прошу прощения, но там, откуда мы с вами упали, я не заметил никаких обезьян, — ответил он с ноткой разочарованности в голосе.
Я оставался непреклонен:
— В любом случае, я был свидетелем ее внезапного появления. Я ее видел, значит она точно существует.
— Простите, что вы сказали?
Я стал раздражаться, что он постоянно переспрашивает, но не подал виду:
— Я сказал, что видел ее собственными глазами.
— Значит вы полагаете, что все, что вы видите — существует, так?
— Так, — я не понял, к чему он клонит.
— А это работает в обратную сторону?
Я задумался. Он тихо спросил:
— Вы меня видите?
— Нет.
— Значит я не существую?
— Существуете.
Мне показалось, что где-то там в темноте он улыбнулся.
— Может и обезьяне не обязательно существовать.
— Не обязательно.
— Послушайте, — он как будто обрадовался моему выводу, — Ну и к чему тогда весь этот разговор?
— Вы правы. Было бы неплохо выбраться отсюда, — мое ноющее тело было бы не против отправиться домой.
— Я здесь пробыл некоторое время и успел обойти каждый угол. Мы в какой-то огромной земляной яме. Тут не за что зацепиться. К тому же дыра, в которую мы свалились, находится как бы на потолке, — до нее не дотянуться. Остаётся только кричать. Однако полагаю, что кричать о помощи бесполезно, наверху... никого.
— Если бы там и правда никого не было, минуту ранее у вас бы не появился собеседник.
— Позвольте. Но там и правда никого нет. Я точно знаю, — он стал невозмутимо мне возражать.
— Почему?
— Ведь я уже кричал. И это оказалось совершенно безуспешно. Если бы там был кто-то помимо вас, он бы услышал, находясь рядом с ямой. А за этот промежуток времени кто-то уж точно должен был пройти около неё. Вы скорее всего недавно к ней приблизились. Как раз в тот момент, когда я отчаялся.
— Там наверху обезьяна, — непроизвольно выскользнуло у меня из головы.
Он затих. Меня это напрягло. Неужели он не может поверить в мои слова? Почему он думает, что я вру? Неужели я настолько неубедителен?
— Что-то не так? — я решил прервать эту густую тишину.
— Понимаете... Я уже...
Меня настолько томили его паузы, что я решил додумать за него самого:
— ... Уже высказались по поводу обезьяны?
— Я... уже давно не молод. Но хочу признаться, что я никогда не видел обезьян.
Я ожидал всего, но точно не этого.
— Даже на картинках?
— Даже на картинках.
Я не стал выпытывать у незнакомца, как так вышло и решил ему просто обьяснить.
— Я сейчас вам расскажу. Это такое животное. Оно очень страшное и большое. Темно-коричневого окраса...
— Постойте, — он внезапно прервал меня. — Ведь если она находится здесь, я никогда по этим признакам не смогу ее узнать.
Холодные мураши вспухли у меня на коже.
— Х-хорошо. У неё шумное и зловещее дыхание.
Мой знакомый усмехнулся, и я прервал своё объяснение.
— Знаете, что комично?
— Что? — я не видел в этой ситуации ничего комичного.
— Так смешно, что вы подходите под это писание.
Мне стало не по себе. Он сравнивает меня с самим дьяволом. Разве я могу быть воплощением этого демона? Я услышал самое изощренное оскорбление за всю свою жизнь. В который раз воцарилась тишина. Я начал чувствовать, что постепенно теряю к нему доверие.
— Простите меня. Я хотел разрядить обстановку. Мне здесь не по себе. К тому же я голоден.
— Ничего. Получается... теоретически обезьяна может находиться здесь.
— Да, если принять во внимание тот факт, что она не выдаёт себя. Могу я задать ещё один вопрос?
— Конечно, — мне нравилось просвещать этого мужчину, не обладающего элементарными знаниями.
— Какая... какая она на ощупь? У неё шерсть?
— Именно, — меня удивило, что он спросил о тактильных ощущениях. Я удовлетворил его любопытство, и теперь была моя очередь задавать вопросы. — А как вы здесь оказались... э-э-э. Как вас зовут?
— Меня зовут Зер;. Я гулял по парку и по чистой случайности не заметил этой злосчастной дыры. А как мне к вам  обращаться?
— Хмур;д.
— Простите, как?
— Хму-род.
— Мурат?
Я тяжело вздохнул. Мурат, так Мурат. Звучит даже лучше. Буду для него Муратом.
— Зеро, почему вы гуляли по парку ночью?
Он медлил с ответом. Неужели, он пронюхал мой секретный лаз? Надо будет подыскать новый.
— А что, уже ночь?
У меня случился ступор.
— Насколько могу полагать. Там ведь луна. Там, наверху.
— Ох. Видимо, я так долго бродил, что потерял счёт времени.
— Вы давно здесь?
— Может час, может два. У меня нет часов.
Я сразу подумал о том, что час назад начало основательно темнеть. Неужели он не заметил? Парк закрывается в шесть часов вечера. Всех выгоняют до заката солнца. Наверное, он также любит эту гору, как и я. Прошло несколько минут, и я почувствовал, как усталость свалилась на меня со всей тяжестью. Мне не хотелось ни задавать ему вопросы, ни отвечать. Вся моя энергия вытекла сквозь невидимые поры. Я с шумом развалился на сырой земле. Зеро молчал. Меня занимала все та же мысль. Я свернулся калачиком и повернул голову в другую сторону от странного собеседника. Назойливая мысль продолжала поглощать меня. Мне нужно было сосредоточиться и вернуться к ней. Я постарался как можно внимательнее и точнее воспроизвести все, что со мной случилось там, наверху. Ещё внимательнее, не упуская ни одной детали. Обезьяна. Где она была? Я прояснял каждый кадр воспоминания. Какая она была? Она точно была коричневой? Что я почувствовал, когда увидел ее дьявольские зрачки? Меня охватил ужас? Отчаяние? Безмолвный страх? Тошнотворный трепет? Физическое отвращение? Что это было? Как я испугался? Может мой мозг уже все переврал. Я еле заметно застонал от противного чувства неопределённости.
— Вы все ещё думаете об обезьяне? — Зеро не вовремя прервал тишину.
Я выругался про себя.
— Да, — это все, на что меня хватило.
Он молчал.
— Все ещё. Все ещё думаю. До сих пор ощущаю себя там, — продолжил я. Мне показалось, будто бы я нуждался в его реакции на мои слова.
— Не закрыт гештальт? — Я повернул голову в сторону, откуда исходил его голос.
— Может быть...Но я ничего не должен был сделать. Откуда взяться гештальту? (Невроз навязчивых состояний) — задумчиво протянул я и глубоко вздохнул.
— Может он появился не из-за действия, а... как бы выразиться? Из-за вашего отношения к этой обезьяне?
— Моего восприятия?
— Да. Может она что-то значит для вас, Мурат?
Слезы навернулись на глазах.
— Дьявол, — резко произнёс я.
— Как обезьяна может быть сразу обезьяной и дьяволом?
— Вы просто ее не видели. Вы бы согласились со мной.
— Я даже не могу представить ее, ни то что увидеть. Но даже благодаря вашему описанию я не ощущаю ничего адского или дьявольского в ее образе, — добродушно ответил Зеро.
— Дьявол есть дьявол.
— А что такое бог?
Я задумался.
— Бог противоположен дьяволу.
— Значит бог противоположен обезьяне? Что это может быть, Мурат?
— Дело не в том, чем бог может оказаться. Чем бы бог ни был, это не важно. Важно то, что мы уже говорим о нем. Значит он есть.
— Мы говорим о нем, потому что есть потребность говорить о нем? Или потому, что есть дьявол?
— И потому, и поэтому.
— Значит, есть необходимость, правильно? Но почему вы не можете сказать, что такое бог? Обезьяна существует, и вы можете описать ее.
— Бог есть сам по себе, сам в себе, я не знаю... Его нельзя назвать, он за нашими глазами, Зеро.
— Что это значит?
— Его нельзя воспринять. Как бы это назвать? Чувственно, зрением.
— Вы никогда его не видели? — спросил Зеро.
— Я думаю, что никто его не видел.
— Я бы хотел, чтобы вы рассказали мне о нем.
— Я знаю только, что он есть абсолют. Вершина во всех смыслах. Вездесущ, велик и громогласен.
— Вы слышали его голос? — Зеро задал очередной вопрос.
— Никогда.
— Мурат... Вы прикасались к нему?
— Нет.
— Что же это тогда такое?
— Бог.
Он хмыкнул.
— Как может существовать то, что во всех отношениях нельзя доказать опытным путём? — протянул Зеро задумчиво.
— В голове.
— Да нет же. В голове может существовать только то, что сконструировано из реальности.
— А как же инопланетяне? — поинтересовался я.
— Ну вот опишите мне любого инопланетянина на ваш вкус.
— Ну-у-у. Допустим, у него треугольная вытянутая голова. Чёрные овальные глаза без зрачков. Нет рта и носа. Узкие конечности. Нет! — подловил я сам себя. — Нет. Я могу представить невидимого инопланетянина, который издаёт звуки, но его голос слышен только в моей голове. 
— Это все существует.
— Как же? Докажите, — раззадорился я.
— Насколько я знаю, невидимость — это отсутствие присутствия. Некоторые предметы находятся настолько далеко, что они не входят в поле нашего зрения. Голос в нашей голове аналогичен нашему собственному голосу. Вы меняете размеры, цвета. Все это уже давно выдумано. Вы будто бы анализируете мир и создаете механизм из его частей. Абсолюты — это что-то новое, что-то несуществующее. Что-то... синтетическое...
— Я не понимаю. — слова Зеро были похожи на бессмыслицу, и я решил обьяснить ему по-другому. — Представьте себе все существующие величины. А теперь возведите все эти величины в абсолют и совместите в одну. Получится бог.
— Бог не получится. Потому что не существует абсолюта. Разве вы можете изобразить мне в словах абсолют? Нет. Получится только мысль о возможности этих абсолютов, не более.
— Думаю, в этом есть доля правды. Только бог все равно абстрактен.
— Что же ещё можно назвать абстрактным?
— Цифры.
— Цифры — это понятие количества.
— Тогда мораль.
— Мораль — это наши представления. Она может быть выражена в наших действиях, словах. Категории морали — духовная боль и духовное благополучие. Совесть тоже причастна к морали. Не подходит. А вот ваша обезьяна...
— Давайте не будем о ней, — я перебил его, потому что на этом слове мое сердце гулко застучало.
— Нет, давайте поговорим о ней, — в яме раздался шорох. Зеро приблизился ко мне. — Ваша обезьяна — это лишь понятие.
— Понятие чего?
— Ужаса. Вы возвели все свои страхи в абсолют, противоположный понятию божественного. И получилось то, что получилось. Набор страхов с ярким названием «Обезьяна». А ещё вы ее отождествляете с дьяволом.
— Обезьяна олицетворяет дьявола, потому что она просочилась в мой организм. Она не существует отдельно. Она в плоти.
— Значит бог тоже в плоти, — он медленно подходил ко мне.
— И он тоже. Сам по себе, — тихо произнёс я.
— Почему они не могут нивелировать друг друга? Есть абсолют зла, есть абсолют добра.
— Потому что бог не со мной. Не во мне. А обезьяна во мне... — ещё тише ответил я.
— Значит бога для вас нет.
— Есть! — воскликнул я.
— Есть, но не больше, чем понятие какого-то абсолюта. А дьявол не просто понятие. Оно ещё и имеет какую-то доступную для вас форму, его олицетворение существует. Как же может дьявол существовать без бога?
— Может, — я стал сомневаться в своих ответах.
— Значит дьявол без бога — это тот же бог. Только этот ваш Бог — Бог абсолютной неабсолютности. Как замысловато получилось. Однако вы самый счастливый человек на планете.
— Почему? — я взглянул куда-то в пустоту.
— Вы ощущаете своего собственного бога. Его присутствие. Этим вряд ли кто-то может похвастаться.
— Бросьте.
— Хотите, я вас осчастливлю?
— Чем же? — я опешил.
— Вы же не знаете, как я выгляжу? — Зеро становился подозрительнее.
— Не знаю.
— Вот и прекрасно. А ваша обезьяна разговаривает?
— Не знаю, может и разговаривает.
Он почти вплотную подошел ко мне.
— Тогда я могу со всей вероятностью являться обезьяной. — произнёс он с расстановкой.
Меня окатило холодом с ног до головы.
— Что вы делаете?
— Пытаюсь вас осчастливить.
Собеседник встал очень близко и произнёс:
— Протяните руку.
Я протянул, сотрясаемый легкой дрожью, и коснулся чего-то мягкого и тёплого. Это были короткие волосы... которые были похожи на шерсть. Я закричал высоко и пронзительно и бросился в сторону.
— Вы не скроетесь от меня. Тут некуда бежать.
Он приближался.
— Стойте! Не подходите! Прошу вас! — Я истошно просил его, как маленький ребёнок просит незнакомца не рассказывать родителям о его шалостях.
— Что мне сделать, что бы вы поняли, что ваша мысль о возможности не имеет ничего общего с абстрактным и реальным? — громко спросил он.
Я чуть не плача, визгливо, как маленькая девочка, прокричал в ответ:
— Обнимите меня!
Он быстро настиг меня. Сначала мне было невыносимо страшно. И мне показалось, что я готов обделаться на месте. Я ощущал как мое тело накрывает чья-то пасть. Я чувствовал склизкую глотку. Потом невыносимая боль пронзила меня, я вскрикнул и как-то обмяк. Вдруг я увидел какое-то незначительное движение. Сначала я подумал, что очнулся от тяжелого сна.  Было ощущение тусклого пятна на зрачке. Это был проблеск света, который упал на серые, мутные белки Зеро. Потом осветилась его практически седая голова и молодое лицо. Он никак не отреагировал на свет. Я хотел оттолкнуть его от ужаса, но немного погодя очень медленно поднёс ладонь к его глазам. Он молчал. Я убрал руку и шумно вздохнул.
— Обезьяна все ещё наверху? — участливо спросил он.
Я неторопливо оглянулся вокруг и увидел какую-то чёрную копошившуюся массу в углу. Ее границы то уплотнялись, то рассеивались. Вся земляная яма осветилась, и масса исчезла. Я на секунду подумал, что она была страшно похожа на меня, и сразу же забыл об этом.