Глава 7. Если забуду тебя, Иерусалим...

СИНАГОГА ПОД ОТКРЫТЫМ НЕБОМ

Угрозы, демонстрации под окнами дома, камни, летящие в машину...У Главного раввина Западной стены немало врагов, однако он их таковыми не считает. Почему? И почему он не делает привилегий ни Папе римскому, ни Путину, ни Обаме? Хранитель Западной стены убежден, что святыня должна быть доступна для всех молящихся 24 часа в сутки 365 дней в году – без каких-либо исключений.

В 1995-м году, 24 лет от роду, Шмуэль Рабинович стал Главным раввином Западной Стены (Стены Плача) и святых мест в Израиле, в которой пребывает до сих пор. Его деду эта должность была предложена еще в 1948-м году, но вступить в нее он не успел, будучи изгнанным вместе с другими жителями Еврейского квартала из Старого Города. Шмуэль Бен-Цион скончался в 1950-м: круг замкнул его внук, родившийся двадцать лет спустя и названный именем деда.

Кстати, о том, что его деду предлагали стать Главным раввином Западной стены еще в 1948-м году, Шмуэля узнал не так давно, когда готовился материал для книги об истории своей семьи. У рава добрый, понимающий взгляд, его лицо часто озаряется легкой улыбкой. Он с волнением говорит о том, что это особая миссия и такая огромная ответственность  - быть главным раввином самой большой в мире синагоги под отрытым небом, отмеченной божественным присутствием, которая открыта для молящихся круглосуточно и посещается миллионами людей.

Рав не сомневается в том, что у всех евреев, откуда бы они ни прибыли, и как бы ни были далеки от обычаев и традиций своего народа, при приближении к Западной Стене появляется ощущение «дома», где их любят и где они будут услышаны. Он постоянно видит слезы на глазах евреев, прибывших из Америки, Канады, России, европейских стран. («Рав Кук в свое время сказал: «Есть камни с человеческим сердцем, и есть человеческие сердца как камень». Камни в Западной Стене – не просто камни, это камни, у которых есть сердце»).

Между тем, Западную Стену посещают не только евреи. Даже президенты других стран, не являющиеся евреями, надевают здесь кипу и оставляют в Стене свои записки. Рав Рабинович объясняет это так. Когда царь Шломо построил в этом месте Храм, он сказал, что каждая молитва, произнесенная здесь, будет услышана. И не стоит усматривать политического, или дипломатического жеста в том, что президенты других стран идут к Западной Стене с кипой на голове и оставляют свои записки. Это Святое место, и они, как и все, просят за себя и своих близких. Доступ к нему открыт для всех.

До 1948 года евреев пускали к Западной стене, но их молитвы сопровождались проклятиями и преследованиями со стороны мусульман. Один из первых главных раввинов Стены здесь же был и убит. С 1948 по 1967 год – на протяжении долгих шестнадцати лет мусульмане не давали евреям приблизиться к Западной стене. Они утверждали, что это место принадлежит им. Когда евреи вернулись в 1967-м году к Западной стене, то сразу открыли доступ к своей главной святыне для всех. («Мы уверены в себе и своем праве на нее, вся наша история тесно связана с местом, где были воздвигнут, а затем разрушен Храм. Мы, евреи, избранный народ, идем своей дорогой, у нас свои традиции и особая ответственность за судьбу мира, но при этом – подчеркиваю - не устанавливаем монополии на свои святые места и не закрываем их от других»).

Дед Шмуэля был раввином, отец и брат - судьи раввинатского суда. Самые ранние детские впечатления об отце связаны у Шмуэля с тем, что тот с раннего утра и до позднего вечера изучал Тору. Дети, росли в особой атмосфере, пропитанной мудростью Торы. Когда выросли, каждый пошел своей дорогой: Шмуэль стал раввином, а его брат – даяном* (судьей).
Рав считает, что на самом деле все зависит от того, как ты относишься к тому, что тебя окружает, и к другим людям. Однажды ему довелось проводить  у Западной стены бар-мицву для тех, кто был лишен ее в годы Катастрофы: старикам было 13 лет, когда они находились в концлагерях и гетто, и вдруг им вернули утраченный праздник, завершили круг спустя десятилетия. Рав плакал вместе с этими людьми, это событие стало для него настоящим потрясением. Как и благословение коэнов, которое происходит каждый год в канун Песаха* и Суккота*. Коэны, потомки служителей Храма, после совместной молитвы благословляют десятки тысяч людей, стоящих на площади перед Западной Стеной. («Не могу без волнения смотреть и на людей, которые молятся здесь со слезами на глазах о прощении накануне Судного Дня...на солдат, которые получают у Западной Стены благословение, чтобы вернуться после армейской службы с миром»).

Конечно, в его жизни были и тяжелые вещи: раву Стены Плача не раз угрожали, устраивали демонстрации под окнами его дома. Однажды он вышел из машины под градом камней и едва уцелел. Но он предпочитает смотреть на прошлое и настоящее с точки зрения «полного стакана», а не «пустого», и считает жизнь прекрасной. Люди часто приходят к раву Рабиновичу со своими проблемами, жалуются на неудачи, просят совета. Человеку, который завидует тому, у кого дом богаче, машина дороже, жена красивее, он предлагает взглянуть на ситуацию со всех сторон. Готов ли он даже в своих мечтах поменяться с более удачливым местами, узнав, что тот не так уж здоров, и отношения с детьми у него не ладятся? («Когда перед тобой полная картина, трава на дворе соседа уже не выглядит такой же сочной и зеленой, как казалась на первый взгляд. Человек может быть счастливым даже в самой нелегкой ситуации, если он смотрит на все с точки зрения «полного стакана» и довольствуется тем, что у него есть»).

Как он оценивает возрастающие проблемы безопасности страны, что отвечает другим, когда его об этом спрашивают в надежде на чудо и помощь Всевышнего? Рав Рабинович считает, что в 1966-м положение с безопасностью было не лучше, а позже, в 1973-м пришлось пережить и более тяжелые времена. Но у страны теперь более сильная армия, прочные отношения с Америкой («Мы признаны большинством стран мира, так что никто теперь не сможет просто взять и уничтожить Израиль. При этом нам нельзя сидеть и ждать чуда. Всевышний хранит нас и эрец Исраэль, но мы должны ощущать и собственную ответственность за будущее еврейского народа. Не убегать от проблем, а решать их, опираясь на мудрость, которой учит нас Тора и сохраняя наше внутренее единство»).

Между прочим, он является Главным раввином не только Западной стены, но и всех святых мест в Израиле – могил праведников, расположенных в разных концах страны, посещаемых множеством людей, и в том числе – светскими и неевреями. Там тоже нужно поддерживать чистоту и порядок.

Самые большие проблемы, которые доставляют раву беспокойство в  связи  с Западной Стеной - непрекращающиеся попытки представителей разных религиозных групп и отдельных людей изменить существующий порядок вещей. («К сожалению, некоторые люди относятся к Западной Стене как к своей собственности, считая, что они могут делать здесь все, что им заблагорассудится»). В том числе Шмуэл Рабинович имеет в виду торговцев «благословенными камнями», которые открыли у Западной Стены сомнительный бизнес: до жалобы в полицию дело не дошло, они испугались реакции со стороны рава и тут же свернули свою деятельность. «Случай ужасный. Как можно взять отсюда что-то, ему не принадлежащее и тем более наживаться на этом? Западная Стена – особое место и должно сохраняться в чистоте. У святыни нет и не может быть цены. Недопустимо превращать Западную стену в объект наживы и торговли.»)

Западная Стена – центр, связанный с еврейской историей, наследием предков и традициями, себе раз Рабинович отводит скромную роль хранителя главной святыни. Он вырос в доме, который не был закрыт от внешнего мира. Но никогда не согласится с тем, чтобы Западную Стену использовали в каких-либо политических, стратегических и прочих целях. Даже во время визита в Иерусалим Папы Римского, доступ к Стене Плача был открыт для всех. Это место невозможно закрыть даже на короткое время, считает ее хранитель, ведь люди приходят сюда молиться, обращаются к Б-гу со своими просьбами, делятся своими бедами и печалями. И нет таких обстоятельств, при которых можно было бы закрыть доступ к Западной Стене. Даже в опасные моменты, когда мусульманские фанатики начинают бросать в верующих сверху камни, здесь предусмотрены особые места, где можно продолжать молитву, не подвергаясь опасности во время камнеметания. Рав Рабинович никогда не согласится с тем, чтобы кто-то диктовал евреям свои условия в отношении Западной стены.

Как у всякого религиозного еврея, самая большая его мечта связана с приходом Мессии и возрождением Храма, о чем он молится каждый день («Тогда я буду счастлив сложить свои полномочия Главного раввина Западной Стены, хранителя этой Святыни, потому что в них уже не будет нужды»).

xxx

Западная Стена (Стена Плача) – часть подпорной стены вокруг Храмовой горы, возведенной еще в эпоху царствования Ирода, уцелела после разрушения Второго Храма и в течение столетий служит символом надежды еврейского народа на возрождение Храма.

После Войны за Независимость Храмовая гора перешла под контроль Трансиордании и до 1967-го года у евреев не было к ней доступа. В боях за Старый год во время Шестидневной войны израильские войска одержали победу, пробившись к Западной Стене. С тех пор она снова стала местом молитвы для евреев, а так же паломничества людей со всего мира, которые оставляют между камнями свои записки с просьбами к Всевышнему. К Западной Стене впервые вызываются для чтения Торы еврейские мальчики, долстигшие возраста бар-мицвы. Здесь приносят присягу солдаты ЦАХАЛа, проходят массовые молитвы потомков служителей Храма коэнов и торжественные церемонии в честь Дня освобождения Иерусалима.

* даян - член религиозного суда в еврейской традиции
* Пэсах - еврейский праздник
* Суккот - еврейский праздник

"ЭТО Я, ГОСПОДИ, ЭТО Я…"

...История этого снимка поразительна. Его можно встретить не только на многих еврейских религиозных сайтах: он умудрился попасть даже на обложку книги католического священника, вышедшую в Италии, и главную страницу американского сайта погоды. Многие считают, что иерусалимскому фотохудожнику Михаилу Левиту удалось запечатлеть момент божественного присутствия над Стеной Плача.
И сам он, вспоминая ту съемку, утверждает, что момент мистики, несомненно, присутствовал: летом  в Иерусалиме не бывает облаков, а тут вдруг появились... Это продолжалось в течение считаных минут,  после чего дымка рассеялась и облака мгновенно исчезли, как будто все привиделось.
Его тянет к Стене Плача с того самого дня, как он оказался в Израиле, он и сам не может объяснить себе, почему, ведь он – человек нерелигиозный. «А что ты удивляешься? – сказал ему как-то один из друзей - Моше Гимеин, - ведь ты же Левит!»

На выставке Михаила Левита в Москве люди, никогда не бывавшие в Иерусалиме, плакали, глядя на его фотографии, снятые у Стены Плача.

Серия снимков молящихся, которую он назвал «Это я, Господи, это я...» у многих вызывает комок в горле.
 
- В Старом городе я постоянно снимаю молящихся людей, исповедующих разные религии, - говорит Михаил Левит. - Иудеев и православных снимать всегда интересно: они, когда молятся, исторгают слезы, что-то выкрикивают, жестикулируют. Молящихся мусульман снимать не так  интересно: они молятся молча, без эмоций и слез, фотографии выходят статичными и однообразными.
- Дважды мне удалось снять Стену Плача, когда там никого не было, - продолжает Левит. - Это довольно большая редкость, потому что в любое время суток и при любой погоде там всегда кто-нибудь есть. Зрелище довольно жутковатое, ведь Стена Плача – самое посещаемое место в Старом городе, а тут – ни души. Причиной было то, что арабы бросали сверху камни. Такое у Стены Плача время от времени случается, и у полиции на этот счет все отработано: молящихся мгновенно эвакуируют в безопасную зону и место сразу пустеет.

...Михаил Левит часто повторяет фразу: «Я репатриировался не в Израиль – в Иерусалим» не случайно. Впервые оказавшись в Старом городе вскоре после приезда, он гулял по его улочкам, безошибочно выбираясь из любых тупиков, как будто уже когда-то здесь уже жил.

Выставка Михаила Левита «Мой Иерусалим» побывала в Москве, Санкт-Петербурге, Киеве,  Ташкенте, Алма-Ате, Баку, собрав множество восторженных отзывов.

- У меня одна главная тема – Иерусалим, - говорит Михаил Левит. – Я люблю этот город во всех проявлениях: в ночном больше мистицизма, таинственного, загадочного, дневной притягивает людскими лицами, своим бесконечным движением. В моем Иерусалиме, который я снимаю  – нет противостояния и крови, и есть место для всех – иудеев, православных, католиков, мусульман. В мире и так слишком много тяжелого и некрасивого, я не хочу, чтобы это было на моих снимках о Иерусалиме. Все же я больше фотохудожник, чем репортер.