Глава 10. Другой бы застрелился, но не я...

ИСТОРИЯ ОДНОГО РАНЕНИЯ

...Ури разворачивает свою инвалидную коляску в сторону кухни и говорит. – Кажется, Рохале (Рахель – жена Ури) уже пошла спать, так что нам самим придется позаботиться о чае. Я собираюсь с силами, оставив напоследок самый трудный вопрос о том, что случилось с Ури 40 лет назад, и как он выбирался из этой трагедии.

***

В армии Ури служил в спецподразделении, был десантником. После победоносной Шестидневной войны резервистские сборы напоминали курорт: никаких операций, одни учения. Так продолжалось два года, а в 1969-м резервистов вдруг послали в район Суэцкого канала. Ури тогда командовал группой из тридцати человек. И вот они едут на грузовике к месту дислокации и вдруг – «бу-мм!»: все закапываются в песок, выжидают. Но это было только начало. В течение трех недель не было ни одного дня, чтобы израильские укрепления не обстреливали. Это здорово изматывало – уставали больше, чем в бою. Один из младших офицеров сломался у Ури на глазах, боялся выходить из бункера. Пришлось позвонить в часть, чтобы за ним приехали и забрали. Абсурд состоял в том, что поначалу десантникам не разрешали стрелять, даже боеприпасов не завезли. Ури позвонил в часть, начал возмущаться: «Йоси, зачем нужно было посылать сюда десантников? Чтобы мы сидели здесь как мыши?» На следующий день привезли боеприпасы и тут уже израильтяне тоже начали отвечать на обстрелы.

Ури ранило в последний день сборов. А было это так.  С утра появились журналисты: взяли интервью, сделали снимки и поехали дальше. В девять вечера С Ури вышел на связь  командир, и между нами произошел такой диалог : «Ури, почему вы не стреляете?» - «Потому что в последний день сборов мы не стреляем, хватит». – «Послушай, у меня тут журналисты, которые были у тебя утром, они хотят снять какой-нибудь «экшн». – «Так пусть дождутся Дня Независимости, поснимают салют». Ури бросил трубку, но командир позвонил снова: «Ури, журналисты говорят, что израильские десантники дрожат от страха и отсиживаются в своем бункере, боясь показать нос наружу». Такого оскорбления десантник вынести не мог:  в чем был - выскочил из бункера с одним биноклем, чтобы оценить обстановку перед началом обстрела, и в тот же момент услышал воющий звук снаряда и страшный грохот. Он не успел заскочить в бункер и «поймал» кучу осколков. Один из них вот уже сорок лет сидит у негов позвоночнике и, судя по всему, что не помешало Ури добиться всего, чего он хотел.

Он постоянно доказывал себе, что никаких препятствий для него не существует. Пока был здоровым, успел побывать всего два раза за границей, а когда потерял ноги, объездил весь мир, забираясь в самые экзотические места – Австралию, Новую Зеландию, Тайланд. Побывал даже в племени длинношеих. В «Дисней Лэнде» не пропустил ни одного аттракциона! Ури умудрился даже подняться с проводником на самую высокую точку развалин в Красной Петре, правда, у это заняло часа полтора часа. Было это так. Ури сидел у подножия на инвалидной коляске, к нему подошел бедуин с ослом: «Давай подниму тебя наверх». Ури понял, что в мире есть более сумасшедшие люди, чем он, и с радостью согласился. Он держался за уши осла, бедуин пыхтел, обливался потом, но упорно тащил его с ослом на вершину.

Позже ему удалось осуществить еще одну свою мечту - летать. Ури записался на курс летчиков. В течение 30 недель он вставал каждое утро ровно в пять и ездил на другой край страны. В летной школе тоже не обошлось без приключений. Вообще ему везло на сумасшедших…Инструктор сказал: «Ури, тебе нужно научиться покидать кабину в течение минуты». Легко сказать, подумал Ури, когда тебе надо сначала как-то стащить свою задницу с кресла, потом перекинуть одну неподвижную ногу, за ней вторую. Как он ни пытался это сделать - ничего не выходило! А инструктор все подбадривает: «Твой предшественник тоже был на инвалидной коляске, но уложился в минуту». – «Каким образом?» - «Упал на расстеленный у трапа матрас, правда…сломал при этом руку». –«Знаешь что, - сказал ему Ури. – Не пошел бы ты к такой-то матери со своим матрасом. Буду спускаться сам». В результате он научился даже удачно приземляться, а это было намного сложнее.

…Прессу, которая, сыграла злую шутку в истории с его ранением в 1969-м, Ури и по сей день не жалует. Когда во время Второй Ливанской в его киббуце упала ракета и погибли резервисты, на месте тут же появились телевизионщики и начали вещать в прямом эфире подробности трагедии, Ури не выдержал и заорал на ведущего репортаж: «Идиот! Закрой рот! Ты что не понимаешь?!»

Что же касается истории его ранения тогда, в 1969-м, за Ури прислали геликоптер. А он, видимо от потери крови, впал в состояние нирваны. Фельдшер потыкал  иголкой в ноги, спрашивает: «Ты что-нибудь чувствуешь?» - «Нет». Он тут же связался по рации с больницей: «Ранение очень тяжелое». Ури тогда даже не понял, почему он так сказал… Долгое время он провел на больничной койке.  Условия тогда были совсем не такие, как нынче. По палатам бегали мыши, не было горячей воды, канализация не работала…Через пару дней Ури  принесли газету, где были напечатаны снимки злополучного «фейрверка» и его эвакуации. Взглянув на фото, запечатлевшего его на носилкахбез трусов, Ури не сдержался: «Вот идиоты! Не нашли другого снимка?» Командир, взявший его на слабо, очень переживал по поводу случившегося: приходил к  Ури мне в больницу, просил прощения. До сих пор не может себе простить… Ури его не винил. Он считал: это судьба. Ури тогда было 26 лет, но характер - железный: не позволил себе раскисать. Пару месяцев ушло на то, чтобы осознать свое новое положение, и начать куда-то двигаться. Есть люди, которые после подобной трагедии вообще не выходят из дома, закрываясь от всего мира. А он заставил себя подняться с инвалидного кресла, научился передвигаться с помощью разных приспособлений. Учился, руководил большими коллективами, поднимал заводы, прокладывал новые дороги, путешествовал. Даже в Иорданию катался без водителя на своем «вольво». На инвалидное кресло Ури пересел не так давно, по глупости. Был в гостях у соседа, немного выпили, возвращался домой, упал с лестницы и получил перелом.

…Когда-то он, потомственный киббуцник, мечтал стать ветеринаром, но после ранения подумал, что ему будет тяжело управляться с животными в таком состоянии, и Ури решил учить экономику. Кстати, это не единственный крутой поворот в его жизни. Он женился на Рахель в 21 год. Прожив 16 лет, супруги развелись и в течение 26 лет каждый жил так, как он хотел. А потом вдруг снова сошлись и живут теперь вместе. Его жизнь по-прежнему прекрасна и полна неожиданностей.

ДОЛГИЙ ПУТЬ К ДАКАРУ

Ему всего 24, но его жизнь кончилась: не будет больше ничего – ни привычного разбега «фантома» по взлетной полосе, ни восторженных взглядов девушек, которые он привык ловить на себе. Раньше он, боевой летчик, шел по улице с «крылышками» ВВС на рубашке, победной, пружинистой походкой, заставляя трепетать девичьи сердца. А кто посмотрит теперь на инвалида, прикованного к коляске? - Дрор не хотел, чтобы его жалели и мысленно уже подводил черту своей яркой, но слишком короткой жизни. Так бы оно, возможно, и случилось, если бы не родители. Он мог разрушить собственную жизнь, но не жизнь своих близких, которые так поддерживали его в трудную минуту и переживали обрушившуюся на семью беду молча и самоотверженно.

Дрор решил бросить судьбе вызов: отныне он не станет обращать внимания на последствия нелепой дорожной аварии, которую она подстроила ему по дороге на военную базу, где из пяти летчиков серьезно пострадал лишь он один, и будет жить полноценной жизнью, как нормальный, здоровый мужик.

…Первый раз я услышала о Дроре Коэне от Бени Векслера, тоже инвалида ЦАХАЛ*, потерявшего кисть руки во время первой ливанской. Дрор, Бени и Арнон (инвалид Войны Судного дня) взяли «золотую медаль» на Параолимпиаде в Греции в 2006-м году. «Если бы не Дрор, я бы никогда не попал на эту Олимпиаду, - рассказывал мне Бени, - ты не представляешь, что он за человек! Приехал к нам домой и весь вечер уговаривал присоединиться к его экипажу. По его мнению я был просто обязан сделать это ради других инвалидов, потерявших опору под ногами; ради Израиля; наконец, ради себя и своих детей, которые будут гордиться таким отцом. Дрор своего добился: к концу вечера я «сломался» и потом понял, насколько он был прав».

Во время того разговора я осторожно поинтересовалась у Бени, какое увечье получил во время армейской службы Дрор, и была поражена, что речь идет о человеке, прикованном к инвалидной коляске. «Да он не только под парусом ходит - занимается вообще всеми видами экстремального спорта, которые ты себе только можешь представить. Вот сейчас, например, готовится к очередному «Дакару»».

К «Дакару»? Да еще очередному? Человек в инвалидной коляске? Тут я вынуждена сделать короткое отступление, чтобы напомнить читателю историю Дакара. Своим появление ралли «Париж-Дакар» обязано известному французскому мотогонщику Тьерри Сабину, трагически погибшему в вертолетной аварии в 1986-м году. Все началось с того, что в 1977-м году Тьерри, участвуя в ралли Абиджан-Ницца, попал в серьезную переделку в Ливийской пустыне. Неизвестно, чем бы закончилось для него это приключение, если бы погибающего от истощения мотогонщика не обнаружили местные кочевники. После пережитого Тьерри не только не отказался от подобных авантюр, но решил продолжить их с еще большим энтузиазмом. Он составил сложный автомобильный маршрут из Европы в Африку. По замыслу француза, тот должен был начинаться в Париже, а заканчиваться в столице Сенегала – Дакаре, основанном французами в 1857-м году и расположенном на берегу Атлантического океана (сегодня Дакар – мегаполис с трехмиллионным населением).
Первоначально трасса проходила через Алжир, но в конце 1990-х из-за напряженной политической обстановки в регионе, организаторы ралли вынуждены были проложить новый маршрут через Марокко.

Первая гонка стартовала в декабре 1978 года: из 182 экипажей к финишу пришли меньше половины - 74. Ралли «Дакар» традиционно проводится зимой. В нем принимают участие «звезды» спорта, профессиональные гонщики и просто любители, которых привлекают экстремальные условия гонки: путь проходит через пустыню и горные перевалы. Участники преодолевают препятствия на всех видах транспорта – грузовиках, джипах, мотоциклах. Побеждают те, что опережают соперников на дистанции по времени – от старта до финиша. А приходят к финишу далеко не все: за историю пустынного марафона погибли около полусотни участников, в том числе и профессионалы, чьи имена известны: Фабрицио Меони, Хосе Мануэль Перес и другие.

Я навела справки и узнала, что в «Дакаре-2002» Дрор Коэн был единственным инвалидом среди участников знаменитого ралли, более известного под названием «Париж-Дакар». До финиша он не дошел. С одной стороны, ничего удивительного, потому что 10 000 километров автопробега в экстремальных условиях пустыни и горных перевалов не выдерживают даже здоровые участники. Удивительным было другое: Дрор не дошел до финиша из-за поломки в машине, которую ему делали специально на заказ во Франции – с ручным управлением. Дрор сошел с дистанции на одиннадцатый день гонки.

Было ужасно обидно. Сам он выдерживал за рулем долгие часы, проходя по бездорожью от 500 до 800 километров в течение светового дня, и, скорее всего, дошел бы - пусть не первым, но дошел, если бы техника не подвела. Дрор со штурманом оказались тогда одни среди пустыни – с небольшим запасом воды и еды. Все могло бы кончиться плохо, если бы на помощь не пришли местные бедуины, оказавшиеся в тех краях.

На сей раз Дрор решил не доверять французам. Они дали миру «Дакар», но, очевидно, так и не научились строить надежные автомобили для гонок, думал он. Сооружать свое детище бывший летчик доверил израильтянину из Пардес-Ханы Идо - большому специалисту по конструированию скоростных и других нестандартных машин, и в том числе – для армейских нужд. Гоночное авто Дрора вышло красивым, удобным в управлении и супер-мощным: в нем было предусмотрено все, о чем бывший летчик мог только мечтать. На сей раз он решил взять в экипаж еще одного штурмана – так будет надежнее. Дрор нацеливался на успех, а не на проигрыш: ему было очень важно застолбить Израиль на карте «Дакара», как на последней Паролимпиаде в Греции, где он получил золотую медаль. Тем более, что его экипаж - единственный представитель еврейского государства на супергонках «Дакар-2008».

…Дрору 39. Он хорош собой. Серо-голубые глаза, красивая спортивная фигура. Добавим сюда крепкое мужское рукопожатие и открытую, располагающую улыбку. Фото, снятое еще до аварии, где он спускается по трапу из кабины «фантома», установлено в его рабочем кабинете на самом видном месте. Как и многочисленные спортивные кубки и медали. На стене – огромная фотография, запечатлевшая летящего с вершины снежной горы Дрора: в отличие от других, вместо лыж у него специальное устройство.

Со времени аварии, лишившей его ног, прошло пятнадцать лет, но, судя по всему, борьба Дрора с самим собой еще продолжается. Мне неловко спрашивать его об этом, он понимает и ободряюще улыбается: спрашивай, ничего, все нормально. И я, после минутного колебания, возвращаю его к той аварии, поделившей его жизнь надвое: «до» и «после». «До» у него была жизнь, полная реальных опасностей, которые выпадают на долю военного летчика; подруга, на которой он, возможно, женился бы и к настоящему моменту уже был бы отцом нескольких детей. Сколько времени ушло у него на то, чтобы нащупать почву под ногами и решить, куда двигаться дальше и как выживать в новых обстоятельствах? Как он строил свое «после», в котором есть очень много спорта, причем, экстремального со всеми возможными рисками, и замечательная невеста, на которую у него почти не остается времени, ведь Дрор готовится к «Дакару».

Этот парень производит впечатление счастливого человека. В нем нуждается куча людей – телефон в доме не умолкает. Он постоянно чем-то занят, у него такая интересная жизнь. Все это правда. Но не вся: у Дрора бывают ночи, когда он не находит себе места и думает до ломоты в висках о том, что в его жизни все могло бы быть совсем по-другому, если бы водитель джипа, который перебрасывал летчиков  с одной базы на другую, не задремал за рулем. Случайность, всего одна минута, которая изменила все – с этим очень трудно смириться. И Дрору приходится заново убеждать себя, что все у него нормально, он в порядке, и в его жизни присутствует такой экшн, о котором иные могут только мечтать. При том, что они, в отличие от него могут одолеть лестницу в течение считанных минут, а Двору  нужно для этого искать лифт, в который он сможет въехать на своей инвалидной коляске.

…После аварии до Дрора не сразу дошло, что он никогда не сможет больше ходить. На осознание этого факта ушло довольно много времени. В больнице его навещали люди, пережившие подобное несчастье. Они убеждали летчика в том, что у его  положения даже есть свои преимущества, ведь теперь он сможет распоряжаться своим временем сам и заниматься чем угодно. И он поверил им, поверил в себя, в свои силы, в то, что у него есть будущее. Но оказалось, что Дрор вышел на дорогу, у которой нет конца. Из его жизни уходили друзья, которые не смогли приспособиться к новым обстоятельствам:  это непростое дело – общаться с инвалидом, не зная, как предложить ему помощь, чтобы не обидеть. На место старых друзей приходили новые. И с невестой Дрор расстался, сохранив хорошие дружеские отношения.

Он увлекся экстремальными видами спорта: погружение на дно моря с аквалангом, парусный спорт, снеплинг, водные лыжи, сноуборд, автогонки, дельтаплан, прыжки с парашютом, «банджа»; стал одним из основателей «Этгарим» - общества любителей экстремального спорта для инвалидов. Спорт превратился для него в главный двигатель его новой жизни. Дрор начал помогать другим людям, пережившим несчастье, – приезжал в отделения больниц, где лежат тяжелораненые, рассказывал им о себе, убеждал, что у них есть будущее и все зависит только от них самих. Кроме спорта, Дрор увлекся бизнесом, занявшись недвижимостью, и очень преуспел. Его просторная холостяцкая квартира в Рамат-Авивке выглядит очень ухоженной и уютной. Дрор обустроил ее по собственному вкусу, а вкус у него отличный, и тщательно следит за порядком.

…В соревнованиях под парусом Дрор участвует с 1997-го года. Участвовал в  параолимпиаде в Сиднее, но никаких наград не привез. А вот в Греции ему  удалось достичь вершины, о которой мечтает любой спортсмен – экипаж Дрора вернулся из Афин с золотой медалью и тут же начал готовиться к поездке на международные соревнования по парусному спорту в США.

«Дакар» - главная цель, он готовится к ралли целых пять лет! Собирал пожертвования, встречался с представителями крупных фирм, которые согласились спонсировать его поход в Африку. Его ждет нелегкое испытание, если учесть, что Дрору, в отличие от других участников, придется особенно следить за гигиеной, брать с собой наборы катетеров и прочего медицинского снаряжения, без которого не обходится ни один человек, прикованный к инвалидной коляске. В пустыне и горах нет душа, а ему придется провести там три недели, причем, большую часть времени за рулем. Вместе с конструктором Дрор придумал специальные подушечки для сиденья, чтобы ему было легче вести машину на протяжении долгих часов. Дрор надеется, что на сей раз техника не подведет. Двигатель у «шевроле» – 7000 кубиков, 400 лошадиных сил. В пустыне нет дорог, там на тысячи километров – сплошной песок. К тому же участники ралли «Париж-Дакар» не застрахованы от пыльной бури. В общем, сплошные испытания – и для гонщика и для машины. Но бывший летчик уверен, что нет такой вещи, которой человек не способен достичь. Просто надо поставить перед собой цель, а он поставил ее еще много лет назад и теперь просто собирается покорить еще одну, самую трудную вершину – застолбить имя Израиля на карте «Дакара». Это будет таким своеобразным посланием миру и особенно, тем, кто потерял веру в свои силы.

После возвращения Дрор собирается заняться, наконец, семьей — жениться на своей девушке и завести детей. Возможно,  еще напишет книгу о своих приключениях или поедет читать лекции по миру. Но главное: он будет праздновать каждый отпущенный ему день, потому что после аварии научился относиться к жизни иначе - не так, как прежде.

…Мы стоим у лифта. Я смотрю на силуэт Дрора в дверном проеме. Мне не видно его лица – свет освещает его сзади, создавая эффект контр-ажура, как говорят в театре. Но я знаю, что он улыбается. Я чувствую ее, эту улыбку. Сейчас я войду в лифт, Дрор закроет дверь, соберется и поедет на очередную встречу со своими спонсорами. Его день расписан по минутам. Жизнь продолжается. Продолжается, несмотря ни на что.

* ЦАХАЛ - армия обороны Израиля

СМЕРТЬ ПРОШЛА РЯДОМ

Эли Дахан, 24-летний офицер ЦАХАЛа, отслуживший в боевых войсках, вернулся (точнее сказать - был доставлен) в Израиль в мае после падения с 30-метровой высоты в горах Венесуэлы. Самого падения он не помнит. Эли вышел на маршрут без проводника, с 15-килограммовой ношей за спиной (палатка, спальник, продукты, газовый примус). До отметки 3500 метров все было прекрасно. Потом тропинка разделилась. Он выбрал ту, что слева, сделал пару шагов и — все. Очнулся внизу. Кругом — поросшие мхом валуны, над головой — ветки и зашторенное тучами небо. Где-то в стороне — шум водопада. Глухое место. Ни души.

Эли лежал на спине (рюкзака на нем не было) и, кажется, был цел. Он пощупал голову — лоб мокрый от крови. Ладонь тоже сильно кровоточила от глубокого разреза. Попробовал пошевелиться и не смог — очевидно, при падении повредил шею. Осторожно высвободив из брюк солдатский ремень с застежкой-скотчем, обмотал вокруг шеи, жестко ее зафиксировав. Потом долго, пока не сел голос, кричал по-испански: «На помощь! Спасите!» Никто не отозвался.

Как он полз на спине эти пять метров к водопаду — с поврежденными шеей и позвоночником, переломанными ребрами и травмой черепа, — опять-таки не запомнилось, но, похоже, это заняло несколько часов. Добравшись, он потратил еще немало усилий, чтобы, лежа на спине, снять башмак, зачерпнуть им воды и напиться. Кругом росли кустики дикой малины. Эли утолил растущий голод ягодами и мхом и провалился в сон. Проснулся от холода — ночами температура в этих краях опускалась до пяти градусов. Он вспомнил вычитанный в книге совет — можно согреться собственной мочой — и помочился на себя. Стало теплее, но ненадолго.

От деревни, откуда Эли начал свой маршрут, его отделяли несколько часов ходьбы. Туристов в этих краях было немного, в отличие от тех пяти стран, по которым Эли успел «погулять» до Венесуэлы. Он понял, что шансов на помощь извне почти нет, и значит, он должен спасать себя сам, а для этого надо набраться сил.

Следующие пять дней прошли на грани бодрствования и легкого забытья. Болели сломанные ребра, спина, шея, голова, саднили многочисленные раны и царапины. В довершение — муки голода и холода. Спелая малина кончилась, он стал есть незрелую. Ему привиделись несколько картин. Знакомые израильтяне торопят его: «Вставай, вставай, опоздаем на спасательный самолет». Потом откуда-то появляется местная девочка. Он говорит ей: «Я ранен и хочу пить. Принеси мне бутылку воды». А она отвечает: «Это тебе обойдется слишком дорого». Он повторяет просьбу, она стоит на своем. И еще одно странное видение посещает Эли в эти дни: он цел и идет по деревне. Он должен поспеть на автобус, но опаздывает. Так повторяется несколько раз. Потом он видит себя в зрительном зале, на экране — название фильма «Жизнь Эли Дахана», но самой картины почему-то нет, сразу идут финальные титры и появляется слово «Конец».

Ему почудились чьи-то шаги, совсем близко. Эли очнулся от забытья и принялся звать на помощь. И опять в ответ — тишина.

Иногда его поливал дождь — укрыться было негде. Из-за непрекращающихся болей Эли совсем не мог спать, только отключался на короткое время. Однако вынужденное состояние покоя сыграло свою роль: через несколько дней он вдруг ощутил, что уже в состоянии проползти небольшое расстояние. Потом он даже приспособился передвигаться между валунов более энергично — на ягодицах, помогая себе руками: вскоре те покрылись новыми царапинами и ранками. Чтобы продолжить движение, Эли снял носки и надел их на руки.

На седьмой день сквозь тучи впервые пробились солнечные лучи, это прибавило ему сил. Ночью боль внезапно отпустила, и он проспал несколько часов — тоже впервые за все это время.

На восьмые сутки Эли приблизился к озеру, с берега которого начинал свое восхождение на гору. Неподалеку находилась деревня, и он надеялся встретить здесь людей. Но берег был пустынен. Эли снова стал звать на помощь, продолжая потихоньку передвигаться. В какой-то момент он поскользнулся на мокрых камнях и упал в воду. Берег здесь резко обрывался, и глубина была не меньше двух метров. К счастью, подвернулся образованный камнями уступ — Эли уцепился за него и невероятным усилием воли, превозмогая боль и слабость, вытащил себя из воды. В этот момент он с особой остротой ощутил, что рассчитывать ему не на кого, а он не собирается заканчивать свою жизнь здесь, дома его ждут отец и мать, и надо сделать все возможное и невозможное, чтобы отсюда выбраться.

Проснувшись утром, на девятые сутки после падения, Эли обнаружил возле себя бамбуковую палку и решил передвигаться с ее помощью. Когда ему удалось, опираясь на посох, в первый раз приподняться, он почувствовал чудовищную боль в правой ноге, но все же отважился сделать шаг. За ним еще один, и еще. Тело разрывалось от боли, требовало покоя, но Эли казалось, что если он позволит себе расслабиться, то вряд ли сможет снова подняться. В сумерки он был уже всего в двух часах ходьбы от деревни и расположился на ночлег поближе к дороге, ведущей в село, в надежде, что на него кто-нибудь случайно наткнется, но — увы, не было никого. Ночь прошла без сна, в ожидании рассвета, чтобы продолжить путь.

В девятом часу утра, на десятые сутки, Эли увидел людей и глазам своим не поверил. В руках они держали его фотографию. Спасатели сказали, что на его поиски брошены четыре десятка добровольцев. Оказывается, местная подруга Эли, Индира, спохватившись на пятые сутки, что Эли не дает о себе знать и не вернулся в комнату, которую он арендовал в городке, подняла переполох. Вскоре израильское посольство в Венесуэле отправило на поиски пропавшего израильтянина две группы спасателей со специальным снаряжением.

Ожидая со спасателями прибытия «скорой помощи», Эли попросил мобильный телефон и позвонил родителям, чтобы сообщить им, что с ним все в порядке. Впервые за все дни взяв в руки зеркало, Эли увидел чужое изможденное лицо, заросшее бородой и обезображенное ссадинами. За десять дней он потерял пятнадцать килограммов. Казалось бы, худшее позади, но в этот момент силы оставили его и вернулись чудовищные боли.

Две недели Эли пришлось провести в Венесуэле, где ему оказали первую помощь. Обследовав пострадавшего израильтянина, местные врачи диагностировали лишь перелом ребер, а травму головы пытались лечить антибиотиками. В какой-то момент Эли перестал ощущать свое тело и даже не почувствовал укуса щенка, который случайно забежал к нему в комнату и, играя, прихватил его руку своими острыми зубами. Для транспортировки пострадавшего на родину из Израиля вылетел фельдшер. Уже в самолете, лежа на носилках под неусыпным наблюдением фельдшера, Эли всю дорогу напевал израильские песни. Он бы и землю в Бен-Гурионе поцеловал, если б смог, за чудо возвращения к жизни и за то, что увидит родные стены.

В Израиле за Эли взялись всерьез. Прямиком из аэропорта «скорая помощь» увезла его в больницу «Каплан», где выяснилось, что у него травма черепа, перелом шейного и поясничного позвонков и сломаные ребра. Теперь ему предстояла операция по вживлению в позвоночник двух пластин.

Как человек со сломанным в двух местах позвоночником и травмой черепа мог вообще передвигаться! Ведь любое неосторожное движение шеи могло закончиться для него смертью! Да еще пройти километры с переломом в нижней части позвоночника? «Твое счастье, парень, что тебя не парализовало», - говорили они ему. В те дни Эли по-другому стал смотреть на калек, передвигающихся, в инвалидных колясках. Он все время ловил себя на мысли, что мог бы так же, как они, провести остаток своей жизни без движения. Он выиграл свою жизнь и узнал ей настоящую цену. И еще там, в пропасти, где, кроме шума водопада и дождя, других звуков не было, он изведал цену одиночеству. Что значит для молодого израильтянина, 24 часа в сутки не расстающегося с мобильником, провести десять дней в таком месте, где нет ни одного живого существа! Эли думал тогда о простых вещах. О том, что вчера ему удалось проползти пару метров, а сегодня провалиться в сон на целых полчаса и совсем не чувствовать боли. Когда тело ведет войну за выживание, все мысли вытесняются одной: как здорово, сегодня я еще дышу. Когда тебе приходится доставать воду не из холодильника, а черпать ее башмаком из лужицы пополам с грязью — ты ощущаешь подлинную остроту жизни. Там, в горах Венесуэлы он сказал кому-то там, наверху: «Я здесь уже пять суток один. Реши, наконец, пошлешь ты мне кого-нибудь на помощь или мне самому выбираться?» Но это была скорее самоирония... Эли никогда не считал себя слабаком, но оказалось, что он даже  сильнее, чем представлял.

…Когда родители забрали Эли из больницы, мама мыла его в душе, как в детстве,  он настолько ослабел, что ничего не мог делать сам. Впервые выйдя из родительского дома ранним утром, когда солнце позолотило крыши домов, это был очень волнующий момент. Он жив и видит все это снова!…