Сибирские светлые иные - песнь химауры и осени

30. 05. 17               

Сибирские Светлые Иные (Хроники Братска, 2015 – Чувства,
                Братск) – ПЕСНЬ ХИМАУРЫ И ОСЕНИ.
 
                Окончание.

Start to End…

                - 1 –

     На Братской ГЭС в тот день было неспокойно. Хотя если учесть то, что один раз как – то вспыхнул пожар в каком – то там году, а уж теперь регион города объявлен непонятно чем, если по существу так судить. Оно и видно – сама плотина уже служит МНОГО лет, и нужно было уже думать о будущем. Поскольку очень скоро придется ее реставрировать. НО КАК РЕСТАВРИРОВАТЬ?! Этот  вопрос оставался открытым и пока что не получал никакого ответа.
     А все потому, что это сделать было просто НЕВОЗМОЖНО.
     Сам директор ГЭС прекрасно осознавал, понимал, - очень скоро придет день, а то и  ночь, когда все в этих краях РАЗ И НАВСЕГДА закончится. Плотина разорвется пополам, или обрушится, или перельется вода, или вдребезги разлетится… ну кто там знает что будет дальше… И когда кого – то там спросили один раз: «Плотина рассчитана ровно на сто лет, что будете предпринимать, когда гром грянет внезапно? Ваши действия»?
     На такой вопрос директор и его подчиненные промолчали, но при этом сжалось сердце. Действительно, что будет? Прекрасно директор ГЭС понимал, что в таком случае НИЧЕГО никто не сможет сделать. За считанные минуты ВСЕ, что было создано когда – то молодыми строителями, будет уничтожено, - и со всеми вытекающими из затопления последствиями.
     И теперь, после таких раздумий, директор сидел в одиночестве в своем кабинете и перебирал бумаги. Герб города и фото президента страны висели за его спиной. Только толку от этого было сравнительно мало. На вид ничего такого и не происходило. Пришел на работу, получает зарплату, кормит семью… а что дальше будет здесь, с его внуками, детьми, и остальными потомками? В Интернете много слухов ходило про то, что и в Братске нельзя вообще детей зачинать, так как иначе они родятся или уродливыми, или больными – и все из – за выбросов. Что выбросы уродуют ДНК братчан вплоть до седьмого колена… Но горожанам, похоже, на все это было откровенно наплевать.  Живем и ничего такого не происходит, все тут чисто и нормально, а кто так говорит, что город дрянь, - тот псих. Что любой, кто говорит правду, - сумасшедший, и ему надо все взломать, уничтожив его данные и личную переписку. Такое мнение складывалось на данный момент у горожан. Они просто НЕ ВЕРИЛИ в то, что правда на деле страшна, и мало кто о ней знает на самом – то деле. Провинция… Иркутская область… Соответствующий менталитет. Который просто непрошибаем, пока рак на горе не свистнет. А рак уже полз на гору. И скоро будет свистеть по – полной. Провинциалы вообще странный народ, упертый, словно бараны.
     Время уже шло к обеду, и пора было уже отвлечься от своих мыслей, что там и когда будет. Да что там! Раз задали вопрос – значит надо найти ответ.
     А ответа НЕ БЫЛО.
     И не будет. Наверное, никогда.
     Как и чистых генов в организмах горожан. Метилмеркаптан и формальдегид с сероводородом распространились, словно зараза, как туча, над городом, травя живых. А ради чего все это строилось давно? Ради Молодости и Светлого будущего. А Света – то так и нет в этом непонятном полумраке. Разве что от ламп в ночи. Да и вдобавок директор – обычный человек. Да и молодежь Братска дикая – один случай, как девочку живьем голой зарыли в снегу на Солдатской горе, стоит того, чтобы не связываться тут НИ С КЕМ. А то еще и тебя также убьют за то, что ты не такой, как большинство. Или еще за какую – нибудь мелочь. Тут и не такое было. Потому что блин драйв прет наружу и надо на ком – либо отыграться. Жаль что в стране нет больше смертной казни для убийц. Да вдобавок народ уезжал из Братска далеко и надолго. Директор сидел и ломал голову над этими странными вопросами. Вдобавок он был просто обычным человеком.
     На работе тоже понемногу начинался бардак. Сначала на ГЭС начали урезать зарплату. Потом какая – то сволочь забыла сесть за пульт спуска воды, опоздав по какой – то непонятной причине на работу аж на сорок минут, и в итоге из – за такого промедления прорвало Саяно – Шушенскую ГЭС. На кнопке по тревоге замыкаются ВСЕ электростанции Сибири. Этого в данное время сделано не было. Что еще раз подтверждает фантастическую безалаберность подчиненных. Произошедшая катастрофа всколыхнула ВСЮ страну и унесла жизни сто одного человека. А перед этим на Братской ГЭС стали частенько пожары вспыхивать.
     Пока что да как, в самом бывшем Городе Юности вовсю стали разводить пьянство, расцвела махровым цветом проституция, и наркомания… Из – за этих всех плодов дерьма народ и стал уезжать прочь. Особенно много стало мигрировать молодежи. Люди боялись за детей, за будущее. Что касается выбросов, то их стало еще больше. Но это было только начало…
     Директор сидел и молился Богу, прося ответа на свои вопросы.
     - Зачем все так… За что, Господи?! Мы же строили этот город для Счастья и Любви! Наши деды точнее… строили Братск на морозе, практически голыми руками, и вот к чему мы пришли. К безнравственности и деградации. Еще с плотиной надо что – то делать. А то польется – то водичка…
     Вопросы без ответа, вихрем проносящиеся в голове. Эти мысли не давали человеку, обычному человеку, абсолютно никакого покоя. Он сидел и пил кофе без сахара, чашку за чашкой, а пирожные, лежащие на тарелке, они так и не полезли в рот.
     - Лучше бы я здесь НЕ РАБОТАЛ… Если случится прорыв, то на моей совести будут тысячи жизней!
     Еще одна чашка кофе опустела.
     - Скорей бы этот курьер явился, с газетами, или кто там хотел меня видеть… Какой – то там молодой человек. Надоело мне очень все. А так, в основном, все прекрасно. Живем все помаленьку. Ну выбросы и выбросы, да только дети от них порой мертвыми рождаются. Плохо это… Да еще коммерция… Расцвела пышным цветом в городе Братске. Да еще и преступности поубавилось, не то, что в девяностые.
     Не знал он также, что существовал в природе и невидимый мир, и бессмертные существа в нем, - Иные, Темные и Светлые. Не знал, что в брошенном Доме Пионеров обосновались сволочи, регулярно устраивающие оргии. Что всем людям на это глубоко плевать. И что помимо дневной жизни есть другая, невидимая человеческому глазу.
     ИНАЯ жизнь.
     Город действительно жил своей жизнью, шел май месяц, шел две тысячи пятнадцатый год. Как всегда, работал Горисполком, работал там и мэр. Хотя… несколько раз случался бардак, когда мэра не было. Были и пожары с дымом такой густоты, через который почти невозможно было ничего увидеть. Много чего было, вот только в голове стоит клином один вопрос – когда будем жить, как люди, и в Раю, который деды обещали?!
     А НИКОГДА. Потому что так распорядилась Судьба.
     И скоро ВСЕ изменится. Надолго, и даже СЛИШКОМ надолго.
     Это сейчас город цветет и пахнет… так сказать. А потом…
     - ЧТО это я себе так накручиваю?! Все хорошо! – Директор встал и тряхнул головой, как бы гоня черные мысли. Но бесполезно. Он спустился в Машинный Зал, затем прошелся вдоль турбин, и страх подкатил к горлу. Причем неистовый. А действительно, впереди громадная плотина, и турбины молотят воду уже сколько лет. Стена воды, позади… КАКОЕ там давление?! И КАК плотина все это выдерживает?! Неизвестно. В секрете держалась правда о строительстве ее, и некоторые люди, кои все знали, уже были в могиле. От их рассказов порой ходили мурашки по коже. Что, например, зэки и строители дрались на стройке за кусок хлеба, и, убив человека, заливали его в бетон. И ВСЕ молчали. Мало кто знал об этом, и то предпочитали молчать. Чтобы их не приняли за окончательно сумасшедших. Или чтобы не преследовали. А уж что творилось с выбросами в восьмидесятых… и говорить страшно. Передачу даже об этом сняли, но так и не показали по ТВ. То ли запретили, то ли что… Потому, что рухнет авторитет города, если это обнародовать.
     А действительно, вдруг это все рассыплется в прах? И погибнет кто, как на той ГЭС? Турбины гудели, протяжным ревом, рождая из воды электричество, Время рождается из Ничего…
     Постояв, посмотрев на часы, директор пошел в сторону столовой. Два часа дня. Пора. И когда он вернулся в кабинет, минут через тридцать раздался стук в дверь. И кто это может быть?
     - Входите!
     Тихо повернулась ручка двери, и в кабинет вошел молодой человек, в пиджаке и галстуке. Светловолосый, голубоглазый. За плечами у него был небольшой рюкзак. Директор взглянул на него. Обычный курьер, коих сейчас достаточно много. Но этот был явно не такой, как остальные. Неформального типа. Длинные, золотого цвета волосы, голубые глаза, как озеро в ясный день. Волосы свивались на концах в тяжелые кольца. Вернее, от ушей начинали постепенно переходить в кольца.
     «Моделью подрабатывает, наверное»… - подумал мужчина. Также он обратил внимание на то, что незнакомец имеет весьма экзотическую внешность. Древнего типа. Что сейчас большая редкость. Белая, мраморного цвета с едва розовым оттенком, кожа, прямой нос, стройная фигура, изящные, андрогинные руки. Что ЭТОТ красавец в Братске забыл? А фиг знает…
     Стройный красивый неформал… И к тому же женат. На безымянном пальце блеснуло в свете солнца обручальное кольцо. «Вот повезло той женщине, которая за ним замужем… Красавец»…
     - Здравствуйте, вот доставочная корреспонденция. – Он резко бросил рюкзак на пол, присел и принялся в нем рыться. Достал несколько бумаг. – Они? Все правильно?
     Парень заметил, что директор с удивлением на него посматривает. На внешность. Улыбнулся.
 

     - А на меня все так смотрят. Вот такой я странный. Нечеловечески красивый… Каких нет больше в Братске. Девушки, естественно, любят за мной побегать, да все прахом. Я женат. Но, при этом глубоко несчастен. Ладно, не будем о личном, хватит об этом. Не для этого я пришел. Душа вся уже изболелась. Подрабатываю курьером, поскольку денег не хватает. Но это ненадолго. Скоро все изменится. Скоро…
     Директору вдруг стало любопытно, что же случилось у паренька, и он начал его допытывать. По – хорошему и мягко. Может, помочь чем.
     - А есть ли у вас дети, молодой человек? – Любопытство взяло верх.
     Молодой человек глубоко вздохнул и опустил голову.
     - Да, есть, а вам – то что до этого?
     - Да просто вид у вас, юноша, ОЧЕНЬ уж убитый. Может, я через мэра смогу помочь…
     Парень резко повернул голову.
     - НИЧЕМ вы уже не сможете помочь, потому что я уже ВСЕ перепробовал, в том числе и через власть. Бесполезно. Тут в результате мне придется лишиться основной работы, либо разводиться. И зачем я вам, абсолютно незнакомому человеку, это говорю… - убито произнес блондин.
     - Почему?! Вы красивы, молоды, вдобавок найдете еще себе… - воскликнул мужчина. Думая, что все так просто. Но перед ним был не просто мужчина.
     - Так вот, моя корреспонденция совпадает с заказанной? – спросил парень.
     - Да. А вы недавно работаете в газете «Вечерний Братск»? Вроде там сколоченный коллектив. И… - Директор принялся жалеть парня. Молодой, а так уже все плохо…
     - Я так, халтурю там, я же сказал. Меня то нет там, то я на месте. Надоело мне все, в том числе и этот город. – тяжело вздохнул курьер. – Любил девушку, по – настоящему, да потерял по нелепой случайности. Отпустил, не подумав… И пришлось в итоге по глупости жениться на той, которая досталась. Лучше бы я всего этого не делал. Но, как всегда и бывает, красивые сначала жопа и грудь, и только потом узнаешь, какой характер и прочее помимо всего этого. Так мы, мужики, устроены. – Парень говорил с безразличным выражением лица, а в его глазах читалась СТРАШНАЯ душевная боль. Он стоял на одном колене, распаковывая рюкзак и дальше. И было видно, что незнакомцу хотелось просто сквозь землю провалиться и не возвращаться домой.
     - И долго вы так мучаетесь, молодой человек? Кофе хотите? На вас лица просто нет! – Директор принял корреспонденцию в стол, достал чашку и налил туда напиток. Паренек принял ее, встав на ноги и присев на стул. Директору показалось, что курьер пил еще с утра, хотя не выглядел пьяным, - пахнуло водкой.
     - А на самом деле, вы где работаете?
     - На одном месте… Оно тут, недалеко… Но предпочитаю фриланс, и то не всегда получается. Но так спокойнее. – Незнакомец высыпал себе в кружку две ложки сахара и размешал. После выпил кофе залпом. Его всего трясло, по эмоциям видно было, - дела у парня УЖАС.
     Он долго сидел, смотря куда – то в стену, в какую – то точку. Глаза остекленели. А с губ внезапно слетело незнакомое имя… Либо иностранки – финки, либо с какой – то фэнтези – игры наверное.
     - Тильсирвэ… Ах, Тильсирвэ… Как же ты могла, Тиль… От всего сердца…
     Он повторил это несколько раз, как будто молитву. И заплакал, уронив голову на руки, обхватив ее. Золотые волосы волнами скатились на стол.
     - Любимая моя… Тиль, милая… ЧТО Я НАДЕЛАЛ!
     Он плакал так довольно долго. Директору, у которого было много свободного времени, стало не по себе.
     - Она иностранка? – спросил он.
     - Нет… - Парень поднял голову. – Это я так ее называл, милую девушку из Питера. Я люблю ее, до сих пор, и буду любить. Всегда. Я не люблю свою жену. Это МОНСТР, а не супруга! Я сто раз, а точнее, тысячу раз пожалел, что вообще на ней женился!
     - Ты, значит, любил девушку, и вот так просто отпустил? Как же так? – Разговор пошел в другое русло. – И о ЧЕМ ты вообще думал, когда выбирал?!
     - Ни о чем… Внутри меня была страшная душевная боль. Тиль моя бы умерла, если бы осталась здесь. У нее нашли рак, заработала здесь, в Братске, и ей оставалось жить от силы пару месяцев. Но она выжила, благодаря мне. – Парень кулаком вытер слезы.
     - И ты женился в результате на первой встречной, чтобы заглушить эту боль. Мда уж… как же вы, молодые, порой заблуждаетесь!
     - Я плакал, бился в истерике, и прошли годы, но до сих пор все слишком живо, словно это произошло вчера.
     - Почему ты не поехал в Питер, не забрал ее оттуда?! Я бы на твоем месте добился своего при любом раскладе!
     Слеза катилась по гладкому лицу парня. Он допил оставшееся кофе и кашлянул.
     - Да, ты ее по – настоящему любишь, эту девушку… А с работой – то что стряслось и почему в этом замешана семья? Может, все – таки помочь? Причем тут семья?
     - Это прозвучит странно, но я действительно лишусь работы, если разведусь или выгоню жену из дома. Развода она мне никак не даст. Да вдобавок наше государство не расписывает в ЗАГСЕ шизофреников… А она СКРЫЛА, что на самом деле больная на голову. ТАКОЕ порой творит, что хочется просто удавиться. Так мы и поженились… Я женился на психически больной женщине!!! Не зная об этом! И теперь мне очень ХРЕНОВО…
     Директор, которому надо было просто пообщаться, стал приходить в негодование.
     - А почему ты так поступил? Не распознал сначала, кто она на самом деле?
     - Я думал, что она поменяется, что этот бред, который она несет, исчезнет. Я привез ее в Братск из глухой деревни. Просто поехал старой подруге помочь. И вот чем эта помощь закончилась. Она забеременела, дочь той подруги. А я отец.
     Тут глава ГЭС не выдержал, со всего маха треснул кулаком по столу.  Слова парня его разозлили.
     - Да неужели ее шиза никак не лечится?!
     - Вот я к чему и веду… Я водил девушку по врачам, всех обошел, сдавали анализы, особенно кровь, и ВСЕ говорят слово в слово: ЗДЕСЬ НЕТ ВЫХОДА. Радиационное поражение мозга, плюс наследственная шизофрения. Все ДНК клетки искривлены, и я даже не знаю, что с моей дочкой  будет! Клали в дурку – так ее спустя два дня вернули и попросили больше НИКОГДА не приводить. Врожденная, наследственная шизофрения в тяжелейшей форме…
     - Да разводись ты, и все тут! Так почему ты на ней женился, раз уже тогда видел ее психоз?! – Мужчина уже терял терпение.
     - А потому, что она… Как Тиль моя… Только внешне такая же, как клонированная. Как близнецы от одной матери.
     - Да ты действительно дурак! – Директор схватился руками за голову. – Взял в жены двойника той, которую любишь больше жизни! Себя мучаешь и ребенка! И если у вас, уважаемый курьер, хоть немного еще мозгов осталось, бери и делай! Я бы давно развелся и не мучился, не портил бы себе жизнь! И дети это не оправдание для такой семьи, что ее надо сохранять, еще неизвестно какой вывод твое дитятко сделает – нате ему, образец семьи!!! Он же будет считать, что это нормально, что шиза, - это нормально… Ты об этом подумал?! Всю молодость угробишь на психа… Иди и найди, не раздумывая, свою возлюбленную, приводи в дом, женись на ней, а ту пошли куда подальше!
     Но курьер его будто не слышал либо горе застило разум.
     - Мне просто жаль мою дочь… - вздохнул блондин, вытерев кулаком очередные скупые слезы.
     - Тебе жаль дочь?! – воскликнул собеседник. – Да, что она, что мать, - два сапога пара, если тебе врачи уже ВСЕ сказали, что шизофрению не обскачешь, она передается по наследству! Недоговариваешь ты что – то, потому что боишься… Гробить свою молодость в семье, где ты никто и глубоко несчастен?! ЗАЧЕМ?! И что твоя жена несет? Если что, то ее можно убрать в коррекционную школу, есть такая на улице Мира. Там всяких таких ненормальных – пруд пруди!
     Курьер поглядел на него подавленно. Видно было по одному лицу, - там все гораздо страшнее, чем по словам.
     - И у таких ненормальных ДНК рассечены уже с момента зачатия, так как родители в свое время надышались выбросов. Исследования давно были, но люди просто не верят, думают что пронесет. Отравлены. Отравлены что кровь, что моча, что сперма… Про последнее особенно. Знаю я, все это изучал в свое время. А если сперма да яйцеклетки уже заранее пропитаны алюминиевыми и метилмеркаптановыми парами, что тогда получится? А ничего. Впоследствии такие дети и дальше не смогут жить без этих выхлопных труб. Организм просто привыкает ко всему этому и подобно наркоману начинает требовать новых доз химии. Начинается ломка физического плана – где это все, мне не хватает! Естественно, народ это не понимает, ему просто хочется обратно, и вовсе не потому что там родина. Либо люди отсюда уезжают, либо мало где приживаются. Я говорю про регионы. У большинства из них, особенно у молодых, у коих жизненного опыта еще нет, сломана психика. Они конфликтные и в большинстве наглые. Бывают, конечно, исключения из правил. Но редко. В итоге – везде все плохо, кроме Братска. Это меня больше всего раздражает.
     Парень продолжал плакать, копаясь иногда в рюкзаке.
     - Я ПРАВДА НИЧЕГО НЕ МОГУ СДЕЛАТЬ. Никто не в состоянии помочь. Я помню, ездил к теще в деревню, чтобы ей все растолковать, да меня не стали слушать. Сказали: «Ну ты и сволочь, Олег Аренский».
     Далее последовал психоделический разговор, в котором говорилось, что не надо было рваться к той дурочке. Единственное, что Олег Аренский сказал в свое оправдание, так следующее:
     - Мне просто снесло крышу. Я сам даже не понимал, что творил. С одной стороны, все чувствовал, прекрасно думал о последствиях… Но, увы… Я, наверное, псих. Теперь надо выбирать – или потеряю работу и буду голодать, или не знаю...
     - Знаешь что, просто совсем с ума сходить не надо! Мужик ты или кто?! Не будь тряпкой! Дети там или кто – я бы давно бросил эту стерву! Не говоря уже о том, что мне свою семью надо кормить. Позвони, Олег, куда надо, из психушки приедут да отправят деревенскую дуру куда подальше. Сейчас все так и делают – раз и все.
     Они вышли из кабинета и пошли дальше беседовать. Пришли снова к выводу, что жена Олегу изначально досталась неадекватная, вдобавок страшные нервные срывы, по словам курьера, происходили каждые два дня.

     Девка вела себя так, словно в нее бес вселялся. Била посуду, орала оскорбления, носилась по дому, руша и снося все на своем пути, кроме разве что шкафов. Грозилась всех поубивать, рвала шторы, резала обои… Один раз Олег нашел свою жену в ванной обнаженной, в полной темноте. Она укрывалась занавеской от чего – то, а глаза от ужаса буквально вылезали из орбит. Лицо перекосилось от ужаса, который кроме нее никто не видел. Когда муж попытался приблизиться к жене, та истошно завопила нечто страшное. И как за десять лет у парня не поехала крыша – неизвестно.
     Девка орала истошно: «Посмотри назад! Там Смерть, там коровы! Убери монстров и коров! Кроме моей Зорьки»!
     - НЕТ здесь никаких коров, и НЕ БЫЛО! И НЕ БУДЕТ!
     Жена продолжила неистово вопить то же самое. Олегу это надоело, и он отчаянно со всей силы треснул кулаком по ванне, выругавшись отборным матом. Причем так, что заядлый матершинник позавидовал бы. От такой жизни с такой женой мат очень помогал расслабиться.
     - Когда – нибудь, б…дь, я тебя ТОЧНО УБЬЮ, тварь! Лучше бы ты сдохла в своей деревне, и имел бы тебя до мозгов тот Костя – вампир! Прав он был, ох как прав тогда! Если бы не ваша инопланетная радиация, от которой поехала крыша у многих в деревне, я бы жил и радовался, был бы женат на прекрасной женщине… Так нет же, вы специально отправили мне то злополучное письмо, и меня занесло в твою сгнившую деревню «Икс», кишащую детьми – ящерами, психопатами с куриными мозгами, и также твой братец оказался умнее! Чтоб тебя скрутило и с концами, гребаная тварь! Всю жизнь мне испоганила, да еще ребенок наш уже стал вести себя также, как и ты! Так вот, Сударыня, слушай своей тупой головой: Я ЛЮБЛЮ ДРУГУЮ, БЕЗУМНО И ПЛАМЕННО, И БУДУ ЛЮБИТЬ ДО САМОЙ СМЕРТИ! УМА НЕ ПРИЛОЖУ, КАКОЙ Х… ДЕРНУЛ ЗАТАЩИТЬ ТЕБЯ НА СЕНОВАЛ И СДЕЛАТЬ ДИТЯ?! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!
     Девка словно и не слышала. Вернее, она ничего не поняла из сказанного мужем, который люто ее ненавидел. Она продолжала вопить, про то, что ей на данный момент мерещилось. А мерещилось вот что: словно она, перемазанная в навозе, голая, находится в свинарнике, и на нее с ревом прут бешеные животные, с горящими глазами. Они рычали, причмокивая, вращая глазами. Слюна тяжелыми каплями капала из алых пастей, длинные страшные клыки клацали. А кругом, если прикинуть взором сумасшедшей Ирины, были помои, навоз, кости и гнилые доски. И монстры. Одна тварь прыгнула прямо на нее, и Ира снова пронзительно завизжала.
     А Олег орал и орал, что любит и будет до конца своих дней любить другую, что совершил чудовищную ошибку десять лет назад. Но жена и не понимала ничего, не хотела вникать… Вернее, ее мозг не воспринимал эти слова. И вообще, ее воспаленный мозг был НЕСПОСОБЕН понимать что – либо. Она просто такой РОДИЛАСЬ, с врожденной тяжелейшей шизофренией.
     В детстве эта сумасшедшая была красивой девочкой, жила с братом и матерью, и надо же было такому случиться, что занесло в деревню Архимага Энрике (Он же Олег Аренский). И влюбилась десятилетняя девчушка в его внешний облик. И уехал Олег, пожив совсем немного… приняв роды у соседки. После этого Ирине вообще белый свет не мил стал. Как Энрике ушел, так и началось у нее… ВСЕХ парней слала, куда подальше от  себя, став немного постарше, до этого она постоянно плакала. Вспоминая поцелуй Энрике в щечку. В щеку – то в щеку, да пропала девочка только от одной его внешности модели. Плакала она, твердя одно и то же: «Я выйду замуж только за него! Ни за кого больше! Не ходите к моему дому свататься»!
     Потом, когда она стала еще старше, психозы и начались, да такие, что страшно было к ней подходить, разве что с ружьем. Разум бедняги – полумрак… Она могла налететь на кого угодно с оскорблениями. И КАК укротил ее Энрике – неизвестно было даже Максиму. Гормональные взрывы, голодовки, кидания на стены от сексуального голода, со всеми вытекающими оттуда последствиями. Родители в конце – концов стали запирать сумасшедшую девицу в коровник, где она наконец нашла себе «подружку» и успокоилась, - корову. Принималась с того времени животному жаловаться на все и вся, и ей действительно казалось в воспаленном мозгу, в этом воображении, что корова – то по – человечески разговаривает. И от этого родителям Ирины становилось по – настоящему страшно. Порой они хотели убить дочь, да рука не поднималась. Картина маслом, когда они заходили в тот коровник: вымазанная в грязи девушка, обнимающая корову, говорящая с ней, и та словно ей отвечает. Часто очень звучало в устах сумасшедшей одно имя: Олег.
     Неизвестно, взял бы Энрике в жены эту ненормальную, если бы рядом была его настоящая любовь – Тиль. А Тиль в то время лежала без сознания на квартире у вампира Крейта, который от ее обморока и летаргии ни на шутку испугался. Энрике, едва узнав, что там стряслось, позвонив на телефон любимой, выматерил питерского коллегу так, что уши бы завяли, и после этого начал думать, что делать. И вместо того, чтобы взять и вернуть ее, он насоветовал Крейту отомстить Илльо по – полной, и от себя, и от него. И за Тиль конечно. И то, что все пошло как раз так, как НЕ НАДО, - было видно за версту. И окончанием этого дерьма была свадьба Энрике на сумасшедшей, а Тиль как следствие вышла за Крейта замуж, у которого, кстати, тоже были нелады с головой. Потом это все вскрылось, в самый неподходящий момент, как обычно и бывает. Но на то время ни Энрике, ни Тиль не знали, КОГО приняли к себе в супруги.
     Хотя… в Сумраке Архимаг почувствовал, что у его возлюбленной кто – то там на стороне завелся. Ванек, Васек или кто там… Сам также был нечист. Тиль после секса с Гвелдом просто забеременела, и даже не знала об этом. До поры не знала… А потом ИХ ребенка, когда девушка была в коме, запросто убила ТЕМНАЯ СТОРОНА, а проще – Илльо и Химаура. Ребенок погиб на раннем сроке. Ребенок, зачатый В ЛЮБВИ и ИСКРЕННЕ. А после… после начался Ад.
     Самый настоящий.
     Не видя иной ситуации, вернее, выхода из нее, Крейт предложил очнувшейся Тиль – Ире выйти за него замуж. Та, видя, что ситуация на корню изменилась, согласилась. Хотя сама и не хотела быть его женой. Она на самом деле желала выйти замуж за Гвелда, вдобавок тот сделать предложение успел. Когда Тиль заявила, что ей жить осталось всего – то пару месяцев, а потом все, в гроб, Гвелд, не видя иного выхода, чтобы спасти возлюбленную от гибели, просто с ней переспал. Не думая о последствиях. А может, специально не предохраняясь? Итог – она выздоровела, Энрике оставил в ней частичку себя… чтобы запомнила красавца – кельта. Она и запомнила. Этот неземной секс… О котором он мечтал все это время. Оберегая свой идеал и любя всем сердцем…
     А после… А после отправки в портал Тиль, разум у Гвелда помутился на нервной почве. У него случился страшенный нервный срыв, от которого он так и не смог оправиться целых десять лет. Обезумев от горя, Архимаг с мольбой погнался на Тропы, чтобы Тиль вернуть обратно. Он сначала рыдал, а после, малость успокоившись, стал просить. Но все в этой ситуации уже было ПРОТИВ него. В Темный час Энрике пришел. Именно потому все пошло не так. И сумасшествие Гвелда в деревне «Икс», оно было не просто так. Обезумевший Гвелд от горя решил для себя, будто та Ирина с деревни и есть его Тиль. Он бы, может, и пил с горя, если бы не ЧУДОВИЩНОЕ СХОДСТВО. Но он просто слетел с катушек, начав за ней сначала ухаживать, а после пошли разборки со здравомыслящим Максимом, который, в отличие от шефа, прекрасно видел этот нервный психоз. Никакие уговоры на Архимага не действовали. Может быть, Макс и разбил бы ему лицо, чтобы тот наконец «протрезвел» от наваждения. Максим, едва увидев Иру, поперхнулся водкой, чуть не спросив: «Тиль, что ты тут делаешь, тебе же надо быть в Штабе»! Но его остановило совсем другое: одежда, старинная, которую люди вообще не носили теперь. Дореволюционная.
     И, судя по взгляду Энрике, он понял- ВСЕ. Тому снесло башню.
     Много раз коллега – Инквизитор пытался Гвелда образумить, но все было тщетно. У Энрике напрочь отрубился мозг. И теперь, спустя десять лет, Энрике пил каждый день и материл себя последними словами: «Додумался я тогда уединиться с ней, додумался»… На тот момент квартира его была вплоть до потолка набита всякой рухлядью, кою жена тащила со свалок, в холодильнике гнили продукты, которые не были как следует приготовлены. Заплесневелые огурцы и помидоры в банках, кастрюли с непонятно чем… Проще говоря, она готовила по своим понятиям, и это называлось – «как свинье». Тиль же в отличии от нее готовила ШИКАРНО. И хозяйкой была прекрасная. Также Ирина с деревни не умела НИЧЕГО, даже трусы стирать, и все это бремя легло на плечи мужа. Поначалу он терпел этот бедлам, а дальше принялся психовать, так как отдачи просто НЕ БЫЛО. Жена же орала, что идеально готовит. Будто мама ее учила, по словам. Но мама и правда готовила отлично, а эта могла только яйца варить. Все ее оправдания Энрике давно выучил на зубок.
     Ходил питаться в кафе, дабы зарплата очень даже позволяла. А потом стало еще хуже. Когда на работе он начал жаловаться на жену, никто ему поначалу не поверил. Посмеялись ВСЕ. А когда Гвелд показал ее фотографию, все упали от смеха, а потом ужаснулись. Но решили проверить, не псих ли он. Те, кто уполз от смеха под стол, сказали: «Ну раз она Светлая, давай ее к нам! Куда Тильсирвэ – то пропала»? После такого заявления Гвелд просто вылетел из кабинета, схватившись руками за голову. И слышал потом говор коллег с Максимом. Макс рассказывал, что на самом деле было в деревне той, с чего такой выбор, и все качали головами. Кто – то сказал, что письмо оттуда было лишь провокацией на приезд от той сумасшедшей. Может быть, дело было и так, да Макс сказал, что в той Тьмутаракани Гвелда как подменили с первого дня.
     Коллеги говорили: «Немудрено, что его подменили, это же двойник Тиль, это сумасшествие с его стороны, нельзя так! Но ЗАЧЕМ при ее поведении он ЖЕНИЛСЯ на этой дуре»?!
     «А что, не видно, зачем»?
     «А если сказать ему, что его напарник Тиль вышла замуж? Тогда что? Он повесится у себя в кабинете»?
     «Нет, он упрям и будет ее добиваться, народ. Для него ее потеря это страшное ГОРЕ вот и нашел себе игрушку для утешения и постели».
     И это была горькая правда коллектива. Прострадав так год, Энрике взял свидетельство о браке и отправился в ЗАГС писать заявление на развод. Соответствующая инстанция Иных ему дала отворот поворот, заявив, что Светлые Иные НЕ РАЗВОДЯТСЯ. Что это у него исключительный случай – будто выгнать жену с ребенком из дома. Не говоря уже о том, что Энрике не такой, чтобы взять вот так, вышвырнуть дуру с хаты с ее мусором и в пять минут развестись. Гвелд шарахнул кулаком по столу и заявил:
     «Разведите меня с ней! Я ТРЕБУЮ этого, она же сумасшедшая»! - При этом его взгляд сиял таким гневом, что народ невольно попятился. Энрике отступать не собирался. Ему ехидно ответили:
     «А кто вообще просил и понес тебя эту сумасшедшую в постель тащить? Вдобавок НИКТО не просил и не тянул везти эту Светлую в Братск, так что разбирайся сам с этой фигней»! 
     «Я уволю вас ВСЕХ отсюда, и мне будет ПЛЕВАТЬ! Я непременно разведусь, и мне чихать, кто тут, Светлый или Темный! – орал Энрике, не помня себя от гнева. Впервые за все время, проведенное в Братске, он понял, что окончательно попал в капкан. Из которого даже ему выбраться будет ой как непросто… А то и вовсе невозможно. – Ну давайте, покажите мне, что такое по – вашему развестись! Я не идиот, я уволю вас, если не сделаете свою работу»... – ухмылялся Архимаг, прекрасно понимая, что дома будет еще хуже, чем когда – либо, если ничего не сделать путного.
     Начальник ЗАГСа лишь руками развел:
     «Она Светлая Иная. Но не Волшебница. Кстати, а где та Тильсирвэ, которую Вы ТАК любили? Это не она, совсем не она, там уровень развития и ранг не соответствует. Привели лучше бы ее в ЗАГС».
     Глаза Гвелда бешено сверкнули.
     «Теперь еще и ВЫ будете рыться в моем белье, с кем я ел, пил и спал?! Да после такого я лучше проститутку оприходую, чем вас просить разобраться! Разговаривать, как я понял, без толку».
     «Ваша Светлость, поймите и нас, Светлые Иные НИКОГДА не разводились и не разводятся. МЫ НЕ ИМЕЕМ ПРАВА вас развести! Это же какой шум будет, и какая репутация на нас всех…ПОЗОР»!
     Теперь уже Энрике потерял дар речи.
     «ПОЗОР?! О каком позоре идет речь?! Моя жена СУМАСШЕДШАЯ, и с ней невозможно жить! Если разведусь, то отправлю сразу ее обратно оттуда, откуда она сама явилась. И буду жить спокойно»! – Он подошел к бойлеру с водой и налил себе холодной воды, чтобы хоть как – то успокоиться. Сил умолять больше не было.
     «Вы после этого НИКАК не сможете жить спокойно, Архимаг Гвелд. Если Вас разведут хоть сейчас, да еще и с ребенком, то автоматически Инквизиция даст добро на ликвидацию не только Вашего рабочего места, но и ранга, да и Силы. Все, что Вы нажили за века, ВСЕ будет забрано. Вы опуститесь до третьего уровня, и потому МЫ НЕ РАЗВЕДЕМ ВАС НИКАК, И НИКОГДА. Думать надо было, кого выбирали и к нам тащили, а не спать с дурами при Вашем положении и с несвободным сердцем»… - ответили ему. Заткнув так сказать. Гвелд окончательно понял, что сделал страшную ошибку на нервной почве. Понял, что хода назад не будет.
     И началось дальше еще хуже… эта постылая жизнь. Дальше регулярно начались психушки с женой, смирительные рубашки, мольбы ребенка попасть к матери. Да и у дочери стали проявляться признаки сумасшествия. Врачи, уколы, капельницы… но все было тщетно. И деваться было некуда. Плюс на работе пошли слухи, что мол с Тиль что – то там случилось. Из ряда вон выходящее. Но вообще, брак Энрике с дурной девицей остался только на бумаге. Он уже не считал ее супругой, орал на нее, когда та начинала нести бред. Даже люди говорили Гвелду, что нельзя разводиться, что мол терпи так, пока она не умрет, ведь там ребенок. Гвелд сначала пропускал это мимо ушей, а потом стал орать на таких советчиков. Что мол не их дело, что там такое, и ему плевать, что там дочь, он пытался достучаться, что жить с сумасшедшими нереально. Его не слышали и не понимали, не хотели понимать. Никто даже не задумывался, КАК отразится на ребенке ТАКАЯ жизнь, и продолжали давить на живое. Как обычно и бывает, дети в таких семьях выстастают с покалеченной психикой. Но тут было бы еще хуже, если бы… но об этом позже.
     «ДА ПЛЕВАТЬ МНЕ, ЧТО ТУТ ДЕТИ, - ЭТО НЕ ПОКАЗАТЕЛЬ, ЧТО СЕМЬЯ ДОЛЖНА БЫТЬ! ЭТО АД, АД И ЕЩЕ РАЗ АД! ЯСНО ВСЕМ!? НЕ ВЕРИТЕ – ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ И ПОЖИВИТЕ НЕДЕЛЮ, СБЕЖИТЕ КАК МИЛЕНЬКИЕ»! – был им ответ.
     Так в глазах таких советчиков Гвелд стал тираном, будто он довел жену до психоза и прочего. Очень простая логика – не мое, значит пусть терпит потому что там дети… Копнуть глубже, почему отец семейства стал пить, никому в голову даже не приходило. Проще осудить, не разобравшись. Даже коллектив заявлял, что он замучил девушку. Хотя какая там была девушка… уже взрослая женщина. И сколько бы он ни говорил, что дома происходит – все было тщетно. Один раз, не выдержав, Энрике привел сумасшедшую супругу в офис. И что?
     Его подняли на смех.
     «ЧТО же вы сделали, Тропы?! ПОЧЕМУ»?! – думал он вечерами, глуша горе водкой. Выхода из ситуации Гвелд не видел, ну разве что убить и все. Пил и пил, проклиная свою глупость. Не обращая внимания уже ни на кого. Скучал по Тиль, представляя ее в своей постели. И думал Энрике: «А не забеременела ли она тогда от меня»? Этот вопрос так и повис в воздухе. А вдруг? И что тогда?

 


     С такими мыслями Энрике шел до столовой, потеряв веру и в себя, и в жизнь. Думая о Тиль, о воссоединении с ней. Уже навечно. Естественно, директору он полностью все не стал выкладывать, просто сказав, что плохо все очень. А директор Братской ГЭС только качал головой, и говорил с сожалением, что из – за выбросов таких сумасшедших здесь достаточно много. Что такие сгнивают в дурках, в кандалах. Также он поинтересовался, не из Братска ли супруга. Энрике пожал плечами.
    - Я даже не знаю, откуда ее родители. С тещей больше не общаюсь, после того, как она приехала раз, стала меня жизни учить и обзывать извергом. Я дал ей пощечину. Хватило.
     - Бывает. – кивнул собеседник.
     Энрике поправил галстук, вдохнув запах супа. Чтобы еще хоть немного расслабиться, забыть о проблемах дома, и представить, как он обнимает свою Тиль, а она вкусно кормит и отвечает любовью и лаской… Иметь от нее детей, несколько ребятишек, и жить счастливо. Гвелд прекрасно знал, что его возлюбленная вышла замуж, причем против воли – у нее просто выбора не было. Конечно, Энрике мог стать и отличным любовником, только ЗАЧЕМ?! ЗАЧЕМ так пачкать свою репутацию, так опускаться вниз… Все в любой момент может поменяться. Потому что Крейт на самом деле был очень ненадежным товарищем, с наркоманскими началами, такими же друзьями, да вдобавок он постоянно пил. Только между ним и Гвелдом насчет пития была громадная разница – Гвелд пил с горя, Крейт – потому что друзья налили: а почему бы и не выпить? Он брал и пил. Мучая всем этим супругу, доводя ее до истерик. Понятное дело, Энрике все это на расстоянии чувствовал, и плакал, слыша в Сумраке крики возлюбленной.
     Тут в кармане зазвенел мобильник, Энрике глянул на его дисплей и поднял глаза к потолку с мольбой – это была ЖЕНА.
     - Алло… - раздраженно он принял вызов, думая при этом, что лучше бы взять ситуацию в свои руки, да раз и навсегда покончить с этим всем. И он бы взял, и прилетел со всеми вытекающими последствиями. Просто убив сумасшедшую. – ЧТО тебе еще надо от меня?! Б…ть, да НЕТ никаких свиней в ванной, НЕТ!!! Да чтоб ты сдохла, мразь, всю жизнь мне испоганила!!! Нет? Я еще раз повторю для тебя, сволочь, и буду повторять, пока не уяснишь, - Я НЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!! И НИКОГДА НЕ ЛЮБИЛ! Я ЛЮБЛЮ ДРУГУЮ ЖЕНЩИНУ!!!
     - Олег Аренский! Коровка Зорька хочет гулять! Пошли с ней на поляну! – раздался истеричный голос по громкой связи. Директор с опаской покосился на парня. Однако, не все так хорошо в датском королевстве. Ох как несладко…
     - Знаешь что, закрой свой рот, дрянь моя дорогая, и пошла ты от меня куда подальше! Вместе с такой же дочерью, как и ты! Дочь тоже проявляет твое сумасшествие, и я вижу, что ОЧЕНЬ десять лет назад ошибся с выбором жены! КАК же я раскаиваюсь, что лег с тобой в кровать! Лучше бы я не ездил в ту дремучую и дикую деревню… где и не было ничего хорошего… Все, все, заткнись, и уберись поскорее от меня куда подальше!
     Он нервно отключил вызов и пошел обедать. Обед был простой – пюре с котлетами. Обед оказался до невозможности невкусным. Аппетита от нервов не было. Хотелось теперь не только напиться вдребезги, но и повеситься. Хотя само повешение не дало бы никаких результатов – Гвелд бессмертен.
     Они спокойно ели, разговаривая про строительство ГЭС и о последствиях стройки. Разговор получился достаточно интересным. Глаза у Гвелда к тому времени просохли, и он теперь принялся думать лишь о собственной шкуре. Жену в самом деле сразу гнать от себя надо было, вдобавок он решил и дочь отправить куда подальше. Потому как действительно ее голова, как и у матери, переставала отличать галлюцинации от яви. Виной тому – рассечение ДНК. Два сумасшедших в доме – это осталось только в петлю залезть.
     Энрике параллельно думал, что скоро либо ему придется отбивать возлюбленную у Крейта, схватившись насмерть, либо просто развоплотиться. А жить дальше хотелось. Дело в плане детей было таково, что дочка хватанула от матери дефектных ДНК, так что НЕЛЬЗЯ было в будущем ей ни работать, ни замуж выйти, ни жить полноценной жизнью… но и рожать тоже не сможет. Иначе пойдет поколение неполноценных Иных или людей – все – таки отец ребенка ого – го какой Архимаг. Да и не знал даже Энрике, что Тиль после того волшебного секса с ним ЗАБЕРЕМЕНЕЛА, но ребенок умер до рождения. Сын или дочь – уже было неважно.
     А это… от сумасшедшей ребенок…
     ВСЕ…
     Это был GAME OVER жизни в Братске. Вот она, плата за чудовищную ошибку… Это КОНЕЦ.
     Энрике дожевал котлету и посмотрел в Сумрак. Чисто. Ничего беды пока не предвещает. Тихо в городе, люди спокойно работают как там, так и на ГЭС. ОЧЕНЬ странное это затишье… Хотя, если вспомнить ту чудовищную Резню в Эдеме, Темных в Братске и его пригородах не стало вовсе. И та бойня дала свои плоды: Химаура, оставшись без своих слуг, стала спасать свое положение, порождая более страшных Темных: тех, кого простым оружием НЕ УБИТЬ. Это были гибриды химии и Тьмы, проще говоря, обнаркоманенные моральные уроды, смертельно опасные. Которые порой и друг – друга убивали и не видели в этом ничего плохого.
     Все это говорило о том, что Братск вступил в новую Эпоху Тьмы. Эпоху вымирания обоих сторон и не только. Но с виду пока что все было ХОРОШО.
     Все начнется ПОТОМ. И дальше будет прогрессировать.

     Из мыслей Архимага вернул голос директора.
     - Молодой человек, почему вы так настороженно смотрите в стену перед нами? Там что, что – то не так? Она недавно побелена и выкрашена. Надо ведь мне как – то держать марку.
     Энрике тряхнул головой. Очнулся. Понял, что здесь что – то пошло не так.
     - Э… да я просто не выспался. И я еще хочу у вас узнать одну вещь, как у начальника. Это важно. Для всех.
     - Какую же, молодой человек? – Мужчина внимательно поглядел на курьера. Ему было интересно, с чего парнишка с модельной внешностью так заинтересовался его работой. Энрике спокойно глядел на человека глазами взрослого мужчины. Золотые волосы тяжелыми прядями, с кольцами на концах, сбегали по спине. «Словно сошедший со средневековой картины»… - подумал смертный. И сам смотрел на Архимага, пораженный его красотой. Глаза цвета горного озера, благородное лицо, прямой нос… а руки… но на руке – точнее, на пальце, - была небольшая царапина. На правой руке тикали часы последней марки. На шее повязан галстук темного цвета. Темная ткань матово поблескивала в свете ламп.
     «Менеджер, от безнадеги подрабатывающий курьером… Вот дожили… Плохо стало у нас, однако… Да и на ГЭС тоже несладко»…

     - И вот что я желаю спросить… Когда молодые строители прибыли в тайгу на место будущего Нового Братска, они сами хотя бы думали о последствиях? Дальше что с нами будет? Лет, например, через пятьдесят, восемьдесят или сто? Задумывались? – строго спросил Гвелд. А директор растерянно поглядел на него.
     - Я правда не знаю… - растерялся он ни на шутку, - куда пальцем ткнули, там и построили. Вот и все. Романтика, сам понимаешь, молодость, коммунизм, мечта Ильича…
     - По сути, плотина рассчитана лет на сто. Потом что будете делать? Как известно, самое страшное слово в квантовой физике, - УПС… Я просто со скуки перерыл гору литературы, связи у меня есть на этот счет. И правда, мне стало страшно. Вот эти все люди, большинство с исковерканными генами, ничего не подозревающие, и тут бац, волна смывает город, и все трупы… ВЫ ОБ ЭТОМ ДУМАЕТЕ?! Подумайте об этом, пока не поздно. Мне не хотелось бы…
     - Олег Аренский, вы не первый, кто уже об этом спрашивал. Мне самому не по себе.
     - И вы также знаете, что на стройке ГЭС были сумасшедшие для всех люди, которые орали где только можно: ХВАТИТ, ОСТАНОВИТЕСЬ!!! – и их снимали со стройки и отправляли в психушку… клеймя позором? Они говорили правду, и потом все горожане правду услышали. В виде отравления выбросами. На собственной шкуре убедились, что молодость – просто шлак, когда можно по мановению руки какого – то левого человека наломать дров. – заметил Энрике.
     - Да, были. Такие потом, как и множество других, закончили свою жизнь в психушках или тюрьмах. Мой отец или дед просто делали свою работу. Не более. И вдобавок, престижно было сюда поехать, даже в страшный мороз или в жару с невыносимым гнусом в тайге, терпеть все это ради страны. Да и вдобавок… Город Юности, где нет стариков… Красота!
     Олег нахмурился.
     - А что потом стало в итоге? БРАЗ, БЛПК, ЛПК, и дым до небес… Рак костей, горла, мертвые дети, через несколько часов после рождения… Вы все хоть ДУМАЛИ, КАКАЯ жизнь ждет нас после постройки таких заводов, помимо юности?! Это я рассуждаю трезво, с расстановкой последствий. А молодость… глупость, прикрытая красивой оболочкой. Я вас лично ни в чем не виню, все случилось до вашего рождения. Вы живете в другое время. Как и я сам, и мы расхлебываем все последствия той роковой стройки. Никто тогда не слышал здравый смысл.
     - Через сто лет плотина в прямом смысле начнет рассыпаться. С какой части – одному Господу известно. И мы будем всех эвакуировать…
     - Но сами жители же об этом и не предполагают… Большинство просто уезжают, заколачивая дома, квартиры… И сколько производств стоит брошенных. В девяностых годах в Братске творилось непонятно что… То вопли «Помогите!», то выстрелы из пистолета в парке… Потом все это как – то затихло. А свадеб было сколько, свадеб… - рассуждал Энрике. Ему просто хотелось узнать мнение руководства. А непросто работать курьером, чтобы, кроме водки и отчаяния, любви к Тиль, еще что – нибудь было. – Вот и у меня была своя свадьба, да толку нет… Лучше бы ее и не было. А эти величественные стены плотины… не напоминают ли они вам кладбище тех несчастных, кои заживо были погребены под камнями – булыжниками на перекрытии, или тех, кто тут погиб за кусок хлеба? Ведь плотину и зэки строили… заливали бетоном заживо! Так что это, извините, еще и обряд – детинец… В старых архивах и в памяти строителей таких историй пруд пруди… Здесь пролилась кровь… но Братск о них МОЛЧИТ, это ТАЙНА за семью печатями. НИКТО вам лично никогда этого не скажет.  Только величие стройки и плотины пережило десятилетия. Каждый раз, когда я слышу гул турбин в машинном зале, то представляю, какая глубина там, за другой стороной плотины… На этом кладбище… кто верил в эту юность… И вот настала расплата. За спиной у нас толща воды, которая готова нас уничтожить в любой момент. Вы представляете, КАКОЙ объем воды хлынет на город, и причем внезапно, случись что здесь?! Никто не успеет и пикнуть, цунами было – и как будто ничего не было. – Архимаг сжал в кулаке кусок черного хлеба. – И потому… потому мы…
     Он осекся, потому что что – то почувствовал. В Сумраке. Но ЧТО это? Непонятно.
     Взгляд его уперся в одну точку, губы дрогнули. Глаза застекленели на минуту. Куда – то на стену, у потолка…
     - Если что пойдет не так, мы, конечно, эвакуируем ВСЕХ. Вдобавок, Олег, вы помните, что из – за какой – то сволочи на нашей ГЭС, на вахте вроде бы, забыли нажать во время пожара на тревожную кнопку? В результате Саяно – Шушенскую ГЭС тряхнуло и разорвало так, что весь мир ахнул. Это наш позор. На Братской ГЭС напор воды сто метров. Потом посадили виновных, но не ту гадину, кто кнопку не нажал.
     - Это точно… - вздохнул Гвелд. – Сорок минут бегали – искали, не нашли… Вот плотина рванула… И это вам знак. Потому что, когда нажимают тревожную кнопку, на ней замыкаются ВСЕ гидроэлектростанции Сибири. Этого сделано не было, потому что, как мы и сказали, кнопку не нажали только мы. Сто один человек на Небесах. Жаль и их, и их родственников. Мы не должны больше допустить такого! Но если…
     Он не успел договорить… потому что уши заложило, поднялась пыль, и раздался СТРАШНЫЙ треск… потом грохот, крики, глаза заволокло известью и грязью… Туман, яркая, слишком яркая вспышка, и Гвелд не узнал себя в вопле, истошном вопле: «ЛОЖИСЬ»!!!
     Как на автоматике, он не помнил, как оказался на полу, закрыв руками голову. Люди испугались, думали все, прорыв… Взрыв… Непонятно почему раздался взрыв. В этой столовой… Директор последовал примеру Энрике. И больше человек ничего не помнил, потому что потерял сознание…
     НОЧЬ НАЧАЛАСЬ…
     ШЕЛ 2015 ГОД.


                - 2 –


     Энрике и директор ГЭС лежали на полу, засыпанным строительной пылью, обломками, штукатуркой… Оба перепачканы полностью, как снегом припорошены, и поначалу оба не поверили, что уцелели. Крики и дальше продолжались, в основном народ думал, что случился теракт. Думал, что у кого – то рванула сумка под столом, но только КАК быть с чудовищным треском бетонной стены?! Страшенная трещина до потолка, такой звук бывает, когда дом складывается, как карты.
     - В Москве им мало терактов, уже и до нас дошло! – со стоном проговорил директор, пытаясь подняться. Но тут же упал. Не смог встать. – Вот твари!
     Гвелд шевельнул рукой и медленно повернул голову. Его золотые волосы были белые от пыли и прочей грязи. Оглянулся, приподнялся. Взрывом разбросало столы и стулья, где – то там стонали раненые. Кровь, страх… Кто – то из охраны и вышестоящих структур уже ходил с собакой, осматривая каждый угол. В надежде найти взрывчатку.
     Но взрывчатки и не было тут. Он была на Небесах.
     И об этом знал лишь Энрике. И ужас подкрадывался к нему…
     Сглотнув ком в горле, Энрике понимал это. Но ведь, как такового, взрыва НЕ ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ. Что – то из ряда вон произошло в Сумраке, да и в реальном Мире. Всей силы невидимого мира не хватило бы, чтобы просто так взять и разрушить не то что столовую, но и толстенный бетон пятидесятилетней выдержки, и тем более на ГЭС! Да и таких случаев не было НИКОГДА.
     И вот еще что…
     Глянув в потолок, Гвелд увидел там большую и рваную ДЫРУ, и увидел еще, что и дальше, выше нее, на этаже выше, что по потолку пошла огромная трещина, достаточно внушительных размеров. И дальше она шла по стене. Гвелд под тявкание собаки принялся тормошить директора, поскольку тот снова потерял сознание, тот пошевелился и застонал. Архимаг посмотрел на человека сквозь Сумрак: переломов нет, только несколько тяжелых ушибов, от которых долго оправляться придется. В воздухе пахло кровью, Смертью…
     Харкнув в пол, Энрике понял, в чем тут дело: Химаура захотела жрать, захотела крови. Фактически, она переродилась в нечто новое… живое, меняя и все остальное на своем пути. Теперь она напоминала медведя – шатуна по ярости, который убивает ВСЕХ на своем пути, или женщину – истеричку, которую десять лет не затаскивали в постель. Прокашлявшись и поднявшись на кулаках, Гвелд помог и спутнику встать. Тот держался за бок. И только сейчас начальство поняло, насколько хорошо ударная волна здесь похозяйничала. В столовой практически живого места не осталось. Санитары уже уносили на носилках потерпевших.
     «Началось… - подумал Гвелд, потирая лоб, по которому что – то сильно царапнуло, - Вот теперь ты как людей и Иных – то губишь… Мало тебе было кладбища несчастных строителей, сволочь! Не смог я тебя победить, чудовище… Черная энергия, мертвая, накрывшая куполом город, утопившая Старый Братск»…
     На глаза навернулись слезы. Взгляд остановился на страшной трещине в потолке. На мгновение показалось, что оттуда доносится шум воды.
     - Вот и началось… Вот и начался конец всему… Ты был прав, Олег Аренский. Но мой тебе совет: верни свою любимую. Ты хороший человек. И бросай поскорее ту сумасшедшую… Не будет с ней счастья.
     Энрике взял под руку руководителя ГЭС и они пошли прочь, пошатываясь, из разрушенного помещения. У директора после пережитого вообще пропал энтузиазм о чем – либо рассуждать.
     А Энрике вспомнил богиню Ангариду, которая спасла ему жизнь.
     - Природа не терпит насилия над собой. Понимаете? Этот проект – каскад ГЭС – не нес за себя ответственность в плане последствий. Мы уже все наказаны за вторжение сюда. – Энрике достал сигарету и заткнул за ухо. – Тем более, строили все на слепом энтузиазме.
     - До нас так докатилось это той Саяно – Шушенской ГЭС…Зря мы так… ее. Не говоря о том, что здесь, у нас, разбилось на ГЭС две девочки – подростка. Одна захотела сфотографироваться, да сорвалась, встав на самый край. Вторая кинулась ее спасать. Разбились обе. И с тех пор сюда никого не пускают, только по пропускам, чтобы трагедия не повторилась. – ответил директор, со страхом поглядывая на плотину. Он словно ждал, что будет еще удар, и все рассыплется в прах. Слезы покатились по его лицу. – Все когда – нибудь заканчивается, и скоро река Ангара возьмет все обратно, если пустить ситуацию на самотек.
     Гвелд смотрел куда – то вдаль. Уж он – то знал, что Химаура не причинит ему никакого вреда. Но ВПЕРВЫЕ за все годы здесь он почувствовал, как удар Тьмы по невидимой броне достиг кожи. Как небольшой толчок. Кто знает, за кем или чем эта тварь охотилась? Потом закурил, вдыхая табачный дым в свои бессмертные легкие. Единственное, что в нем было смертным – его семя, дававшее жизнь, и все… По странному обстоятельству это было так… ВСЕ тело было бессмертным. Кроме одного…
     И это одно не давало теперь покоя ни днем, ни ночью.
     Страстными эротическими снами, которые не были явью…

     Архимаг глянул в Сумрак и увидел, как над ГЭС монстр черного окраса, без формы, оскалил свою пасть с зубами, которые были похожи на страшенные ножи. Тварь собиралась мстить, жрать, убивать, и ее явно злило, что Энрике неуязвим. Ряды зубов клацали, с них только кровь не капала. Хотя… А нет, капала, крупными каплями. Чья это была кровь… неизвестно. Налитые кровью глаза желтого цвета смотрели с усмешкой. Носа у монстра не было. Энрике видел только пасть, глаза и все почти… Химаура показала себя как лангольер. И от этой ухмылки даже у Гвелда по коже пробежал мороз. Пасть была похожа также на воронку. И огонь как зарево вокруг головы. Как пожар в лесу… и крики… Крики тех, кто никогда не вернется с перекрытия Ангары. Голова смотрела на Гвелда с высоты Небес и улыбалась. Голодная, злая, непобедимая… Энрике резко развернулся и показал фак монстру.

     - Кто это там? – спросил директор, смотря, как к нему подходят врачи со «Скорой», чтобы забрать в больницу на обследование и лечение.
     - Да так, тут одна сволочь мимо прошла… Надо будет разобраться. Спасибо за совет, я последую ему. – ответил Энрике и скинул окурок сигареты куда – то вниз. Он понял, что тварь решила с ним поиграть еще раз. И на сей раз схватка будет не на жизнь, а на Смерть. Сейчас живая химия показала свое настоящее лицо. Что ж, Гвелд покажет теперь ей свою сторону кельта, если захочет, конечно. Он проводил директора до машины, посмотрел также, как санитары погрузили его на носилки, и одновременно думал о возлюбленной.
      - Ради тебя, любимая, я горы сверну, я не отдам мою Тиль непонятно кому, как тогда! Да, я совершил тогда ошибку, что отпустил тебя в Питер, надо было оставить, может ты и родила бы мне ребенка… не может быть, чтобы наш секс тот не оставил последствий… А теперь, в результате, я совершил чудовищную ошибку, пью водку… и плачу о тебе, мечтая о том, как ты снова утонешь в той неге… Крейт или кто там… ПЛЕВАТЬ КТО! Я не отдам тебя НИКОМУ и НИКОГДА!!! Ты будешь моей НАВСЕГДА!!! Да, я ходил тогда на Тропы, чтобы вернуть мою милую, но они, видимо, в тот день были на Темной стороне. Потому все так и вышло. В итоге я тебя перепутал с сумасшедшей, из той страшной, кишащей монстрами деревни. Зря я тогда не послушал Макса, ох как зря, не послушал свою Совесть… убил Константина, который, кстати, мог достойную пару составить той дуре… Не стоило того влюбленного вампира убивать. Надо было просто уехать и все. Что теперь… десять лет прошло. Тропы, мои Тропы, КУДА вы меня привели?!
     Слеза скатилась по лицу, по едва пробивающейся щетине… В голове, как молитва, стучала одна мысль: «Я ХОЧУ ТЕБЯ, Я ХОЧУ ТЕБЯ ВЕРНУТЬ, ЛЮБОВЬ МОЯ, ВЕРНИСЬ… ПОЖАЛУЙСТА… ЗОВУ СКВОЗЬ КИЛОМЕТРЫ, СКВОЗЬ СУМРАК… СКВОЗЬ ВЕКА»…
    
     Тем временем на ГЭС рабочие принимались заделывать чудовищную щель. Которая могла после со временем уничтожить сначала плотину, а потом и город. Но даже Энрике – Гвелд Кельтский не знал, сколько времени ему осталось здесь править. Он вспомнил, как недавно в Эдеме, который теперь превратился в зону Омега с Тьмой, убил гигантскую ящерицу, которая выскочила на него прямо с коридора. А может быть, она поначалу выползла с Черной Лестницы. Размеры ее поражали воображение: она была поистине с Мегаланию (древняя ящерица в кайнозое длиной в двенадцать метров), да только гораздо страшнее. Скрутив Силой позвоночник чудовищу, Гвелд следом услышал нечеловеческий смех. Архимаг сначала даже не понял, кто это над ним смеялся. Послал Зов, но никто на него не откликнулся. Гвелд тут все с ужасом понял. Что после уничтожения Темных пошел энергосбой, и теперь он приведет к ГИБЕЛИ. ВСЕХ. Химаура рассвирепела и породила новую форму Зла… от которого не будет спасения. И от такого рода существ могла защитить лишь Ангарида. Но, увы, теперь по второму разу Гвелд НЕ ИМЕЛ ПРАВА заниматься любовью с богиней, потому что Тиль уже была рождена, плюс Архимаг умудрился поставить штамп в паспорт.
     Перерубив горло мертвой твари для контроля катаной, и потрясывая ее Силой, Энрике сплюнул на пол и отдышался. На улице тем временем стояла ясная погода, дул приятный ветер, сотрясая верхушки ближайшего леса, где были видны купола храма. Сам Бог наблюдал за тем, что творится в Братске, и молча делал свои выводы.
     Ящерицы появились в Эдеме года четыре назад, но вылезали кого – то жрать сравнительно редко. Видимо, Тьмой напитывались. А ту тварь Гвелд убил еще в мае. В середине месяца. Еще не распустились почки на деревьях, но вовсю пели птицы у оврага. На душе стало очень горько и тяжко. Еще пара десятков лет – и Химаура уничтожит город.
     Вытащив за хвост из Дома Пионеров труп местной Мегалании, не обойдясь, конечно, без магии, так как монстр весил почти тонну, Гвелду еще раз захотелось бросить все и уехать из Братска НАВСЕГДА. Ему до смерти надоело держаться за последнее, но вот вера в то, что Тиль еще возможно вернуть обратно, жила в любящем и истерзанном сердце, в израненной душе, которая когда – то, пару тысяч лет назад, была черной. Пнув сапогом ящерицу, которая еще была теплой, и в горле которой еще булькала кровь, Гвелд глянул в Небеса и рухнул на колени. Он плакал, долго и навзрыд, час, два, три… Точно так же, как в тот день, когда за Тиль закрылся последней вспышкой тот роковой портал…
     - Милая, возлюбленная моя, - всхлипывал он сквозь слезы, вытирая сопли окровавленным кулаком, - красавица… ЗА ЧТО?! Я бы все смог сделать как надо, я бы женился на тебе… Тиль, Тиль, как же ты могла, Тиль… От всего сердца… - и снова захлебнулся в рыданиях. – Почему я тут, режу этих безжалостных тварей, а не лежу рядом с тобой в теплой постели?! Почему я вынужден спать с какой – то сумасшедшей, которая даже готовить не умеет?! Да, когда я узнал о твоем романе с Илльо, я напал на тебя там, в лесу, с мечом наголо, вспомни… как я обвинял тебя в измене. Поверь, изменение энергии и Силы вокруг города началось еще тогда, когда этот шестнадцатилетний сопляк едва не забрал у меня твое сердце… Почему ты, любовь моя, ему поверила?! Вот я тебе, любовь моя, говорил: «Да?! Ты спала с другим, была с другим, и после этого ты НЕ ШЛЮХА?!» Называй меня как угодно теперь, но я попал на ту же удочку, что и ты. Повелся на внешность, не разобравшись! И теперь, теперь этот черно – белый урод бродит по городу, и никто ему ничего сделать не может! Да, я задал этому Илльо хорошую трепку, от которой он вряд ли придет в себя. Осталось сделать всего лишь один шаг. Все исправить. И пойти в ЗАГС вместе, Тиль, чтобы уже больше НИКОГДА не расставаться! Господи, да КАК ты мог допустить, что ОНА ВЫШЛА ЗАМУЖ ЗА НЕНАДЕЖНОГО ПАРНЯ, ЗА АБСОЛЮТНОЕ НИЧТОЖЕСТВО, КОТОРЫЙ ПОТОМ ТЕБЯ ПРЕДАСТ?!!! Крейт… Высший вампир с Темным прошлым… Да вдобавок у него и с головой несколько плохо… и в постели он дрянь. Знаю я его… это мой коллега. Светлый правда. При своем образе жизни это странно. Даже красивый… а зря. Красота – это не главное. Главное – то, что внутри. Кем ты стал теперь, спустя десять лет… Крейт Майрен. Женился на моей Судьбе…
     Он долго так плакал, чуть ли не проклиная себя за ту чудовищную ошибку. Пока глаза не заболели и не стали плохо видеть. А потом, еще раз взглянув на труп монстра, Энрике взобрался на крышу. С нее далеко был виден красивый пейзаж из сопок.
     За сопками, там, насколько видел глаз, не чувствовалось веяния Химауры. Потому что там Тропы, Свет, и ей там НЕЧЕМ питаться. Она боится этих мест. И даже оборотни в тайге гораздо добрее городских. Тропы… только теперь их Сила почти не чувствовалась.
     И это было странно.

     Гвелд снял перепачканный пиджак и постелил под себя. Андеграунд Эдема каждый раз наводил на одну и ту же мысль: «Да когда вся эта чернота наконец – то закончится»?! Но теперь на все и на всех стало абсолютно наплевать. Мертвая энергия, Мертвая Зона, в которой живы лишь Тропы в виде старых рельс… И хотелось просто прийти туда, к ним, лечь и больше уже не просыпаться. Потому как потерять свою Единственную во второй раз – это уже слишком. Причем история снова повторяется: девушка вышла замуж. И снова ее увели… Вышла непонятно за кого. Марфа предупреждала об этом. Как и два века назад. Но могла ли Тиль также ЗАБЕРЕМЕНЕТЬ от Крейта, который в этом случае даже и отцом бы не стал, а отправил бы девушку на аборт? Это все оставалось загадкой. Может быть, кто знает… А аборта Энрике бы и не пережил. Потому как он хотел СВОИХ детей, а не чужих, только от своей Волшебницы. И она хотела детей лишь от него.
     В очередной раз, обхватив руками голову, он представлял, как на этой крыше занимается с Волшебницей любовью, целуя и лаская ее прекрасное тело… чувствуя аромат ее прекрасных темных волос, пробуя на вкус ее алые тонкие губы… Сколько он помнил, Тиль любила долгие ласки и такие же поцелуи. А он, целуясь, любил ласкать девушку по – разному. Придерживая рукой голову девушки, он пил и пил нектар с ее губ. Пил и все никак не мог насытиться. И хотелось при этом никогда не выходить из нее, даря ей поистине неземное наслаждение, оставляя раз за разом внутри нее СЕБЯ. Не думая о последствиях.
     А дома эти сексуальные мысли уже сводили с ума от невозможности осуществления и выливались в стаканы с водкой. Благо официальной жене было даже на заливания спиртом желудка абсолютно плевать. Пьет, не пьет – плевать, ведь есть корова Зорька в ванной… Ее шизофрения прогрессировала с ужасающей быстротой. И каждый раз, смотря на это чудовищное сходство с Тиль, словно этих двоих родила одна мать, Гвелд опять отправлялся в ларек, набирал еще водки, и пил на кухне, рассматривая на планшете дорогие сердцу фотографии. Свадебные он давно уничтожил, паспорт со штампом куда – то положил, а вот кольцо с пальца снять положение не позволяло.
      А иногда с Питера звонил его соперник – Крейт, докладывая о проделанной работе. О да, Энрике десять лет назад очень жестоко отомстил Илльо за то, что тот едва не загнал Тильсирвэ в гроб. Так отомстил, что врагу не пожелаешь. Но об этом потом пойдет речь.
     Зато Илльо больше не принял НИКТО – ни свои, ни враги. Он теперь так и ходил по Эдему, неприкаянный, и молил свою Тьму непонятно о чем. Понося Энрике и Тиль последними словами, называя его жиголо и кобелем, а ее – шлюхой. Не говоря уже о том, что сам хотел затащить невинную Волшебницу в постель и сделать там все, что душе угодно. О да, как же он этого хотел, в прямом смысле этого слова! Хотя на самом деле непонятно было другое: КАК Тиль вообще оказалась невинна, ежели на пикнике с Энрике на реке Вихоревка она впервые отдалась Архимагу… ммм… орально, сделав ему хорошо впервые за двести лет, пока он ее ждал весь этот срок? Об этом, кроме Гвелда, не знал НИКТО. Да и сама Тиль не горела желанием выйти замуж за Темного, хотя тот и звал… врал точнее. А этот проходимец Илльо просто сделал заказ на порчу, проще говоря, приворот, по одной причине: любить он толком – то и не умел. Единственное, на что он был способен, это лишь ходить по бабам и оприходовать их. И тут… ему попался идеальный экземпляр: некурящая, воспитанная, с хорошими манерами, добрая и умная красавица из Питера. Естественно, ему захотелось и сесть, и рыбку съесть… НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ. Получилось гораздо хуже: хоть физического контакта и не было, Энрике по одному поведению своего идеала понял, что их теперь стало ТРОЕ. Два мужчины, один Светлый, а другой Темный, прогнивший морально насквозь, и девушка – киллер, которая всеми силами скрывала свидания с полной дрянью.
     И один раз он проследил за разговорами Тиль по телефону с Илльо, стоя за дверью. И слезы покатились по его лицу, так как Энрике был просто ошарашен до корней волос. Сразу в памяти вспомнился тот романтический пикник. И горечь охватила сердце кельта.
     Это была ИЗМЕНА.
     Она променяла ЕГО, ШИКАРНОГО мужчину, на какое – то дерьмо шестнадцати лет, из Темных!!! Ну как так можно?! И ПОЧЕМУ?!
     Энрике вспоминал, как же ему после того хотелось выследить этого Илльо, да и отправить на тот свет с превеликим удовольствием. Только что – то его остановило. И как – то раз в голове громом пронеслась мысль: а не приворожил ли этот гад его любимую? Только потому, чтобы увести у Светлых сильного?
     Так и оказалось. Вдобавок Иная позволяла себе такую дерзость, чтобы Темный еще провожал ее до дома, прижимал в подъезде к двери, и он обнимал ее, целовал, и лапал еще за шикарную грудь!!! Иногда Гвелд просто шел следом, скрывшись в Сумраке, наблюдая за всем, что делала парочка. И слезы горечи катились по его лицу, когда он видел их поцелуи.
     - Сука… Ах ты сука, Темная тварь, ведь если я не выдержу такого сейчас, я УБЬЮ ОБОИХ!!! – шептал Гвелд, чуть ли не до хруста стиснув зубы, наполовину вытянув из ножен катану. При этом он вспоминал ласки Тиль на том волшебном пикнике. И парня гложила мысль: а не дарила ли такие же ласки она ЕМУ?! Были подозрения. Не дававшие спать. И не раз Гвелд видел сны, как Волшебница занимается сексом с Илльо. НЕ МОГЛИ его видеть ни Тиль, ни Илльо, потому как Архимаг закрывался так, словно его и не было. Чтобы не заметили. – Я терпел унижения на стройке ради тебя, плакал, как ребенок, Ангарида моей, моей была!!! ВСЕ БЫЛО СДЕЛАНО РАДИ ТЕБЯ, ЛЮБОВЬ МОЯ! И теперь моему взору открывается вот такая грязь… Я целовал тебя на том пикнике, раскрывая как женщину, и позволяя себе то, что может лишь МУЖ! Намекая этим на брак! Только все это впустую оказалось… потому что ты, любовь моя Единственная, выбираешь этого подонка, который даже в постели ничего не умеет, а только хвастается!
     Он зашел за дом, вышел в реальный мир, и шарахнул со всей силы кулаком по кирпичной стене. Потом сполз вниз и сел на корточки, продолжив плакать.
     - Я еще испробую вкус твоих губ, Тильсирвэ, и ты еще будешь МОЕЙ ЖЕНОЙ! Не ЕГО, а МОЕЙ! А ты, Илльо, сдохнешь, потому что я тебя просто убью…
     Неизвестно, что творилось в его истерзанных горем сердце и душе. Вечер сентября шел дальше, солнце светило сквозь желтые листья берез, и вроде бы было хорошо все и благостно на первый взгляд… и так еще погано внутри… Хотелось просто под землю провалиться. От разбитого сердца, от непереносимого горя…
     - Он будет мертв, как и следует, а ты жестоко мною изнасилована, пока сознание от  боли не потеряешь! И дальше я буду творить с тобой вещи, как в юности! Будешь кричать, молить о пощаде, еще прощения у меня просить… Но я не прощу! Узнаешь мой гнев… Моя катана будет на всех местах, где я тебя обнимал и целовал… Предательница! Если ты умрешь во время такого, я не пожалею об этом… - и зарыдал. Впервые Гвелд пожалел, что вообще приехал на стройку.
     Но одновременно здравый смысл подсказывал кельту, что Тиль еще слишком молода, и потому пока не понимает, что молодость – не гарантия личного счастья. Вот только Гвелд был и молод внешне, и гораздо прпекраснее, НО! Молодость его была, как насекомое, застывшее в янтаре. А у Илльо всего – то временная молодость. Вот и вся разница. У Энрике богатый жизненный опыт за плечами, судя по которому он и делал выводы, причем правильные, у Илльо – ровным счетом НИЧЕГО. Оставалось только надеяться, когда у Волшебницы проснутся мозги. Но этого не будет до тех пор, пока молодежная дурь не пройдет. Архимаг вдобавок внутри себя почувствовал себя ненужным, и в голове был один вопрос: «КАК ТАК МОГЛО ПРОИЗОЙТИ?! ПОЧЕМУ ОНА ВЫБРАЛА ЕГО»?!
     Да просто потому, что очень на бывшего оказался похож. Вот и все. Обычно у неопытных в таком случае сносит крышу, когда такое случается. И даже то, что они с Илльо враги, не остановило девушку.
     Вспоминал также шеф Светлых, как Тиль холодно ему отказала в походе в театр, когда билеты были уже куплены. Тут его сомнения пропали. До сего момента Гвелд собирался их торжественно вручить, когда любимая ругалась с Валей. Валя – девка с Дозора, которая нифига ничего не делала, а только бренчала за стеной на гитаре. Благо Тиль очень надоело слушать гитарные переборы, потому как они мешали ей работать. Но упрямая девка никого слушать не хотела. И когда она получила десятиэтажный мат в свой адрес, то обиделась. Потому как была слишком юна, чтобы понимать простые вещи. Мозгов не хватало понимать, что гитара МЕШАЕТ работе.
     Про билеты – отказ очень резанул и обидел влюбленного кельта, и он перешел как – то раз на активные действия. Он хитростью заманил ничего не подозревающую Тиль на встречу, уйдя на Тропы и позвонив оттуда.
     «Тиль, привет! Я сейчас на Тропах, у тебя был долго номер занят. Надо будет встретиться, для тебя это будет сюрприз, и ты будешь очень удивлена».
     Повесил трубку и ядовито рассмеялся, ухмыляясь и прекрасно зная, что девушка придет. И она пришла, и была встреча… на которой Гвелд вел себя соответственно. С мечом наголо, он приставил клинок к горлу изменницы, и устроил такую взбучку, что и сам потом испугался. Более того, он пробил ей ногу катаной, отдав приказ убить Илльо. Тут уж несчастная поняла, что скрываться без толку, испугавшись до полусмерти. Назвав Волшебницу шлюхой и изменщицей, он пообещал ее разжаловать до уборщицы. Чтобы знала, как играть чувствами. Да только Тиль сама не понимала, что с ней происходит. А после разобрались – была Резня, после которой Гвелд сделал ее женщиной, переспав. Навсегда забрав невинность. Спас жизнь, и еще зачав дитя…
     Не зная, что зачал дитя… Все произошло случайно.
     С такими мыслями Гвелд сидел на крыше Эдема, и глотал слезы отчаяния. Возле заброшки лежал труп местной Мегалании. Люди никак не могли ее увидеть, как и Энрике – действия происходили в невидимом мире. А Сумрак теперь не походил на себя – в нем теперь была нескончаемая и ужасающая ахинея. Гонка Тьмы и Света, перескоки Силы, как страшные протуберанцы… Как страшный сон, от которого невозможно убежать. Смертью пахло там, и то она сменила свою сущность. Став каким – то калейдоскопом.
     Теперь монстров в Эдеме за три года стало достаточно много. И особенно они активировались по ночам, и тогда из глазниц заброшенного здания издалека были видны голодные глаза. Сияющие, светящиеся конечно, и поблескивали еще зубы в свете фонарей.
     И теперь даже Темные, прежде устраивающие шабаши в Доме Пионеров, удирали от таких тварей, как только те появлялись.

     Химаура уже три года теперь порождала свою природу, которая имела ужасное лицо. И в первый раз такая мегаящерица Тьмы сожрала ВСЕХ участников шабаша. Она появилась внезапно, из прохода Темной лестницы. И пьяные Темные, ничего не подозревая, ясное дело, заголосили, приветствуя своего. И один товарищ умудрился подойти к монстру слишком близко. Думая от незнания, что это Тьма прислала такой подарок, чтобы бороться со Светлыми. Тут – то и произошло то, чего никто не ожидал: тварь прыгнула на парня, клацнули длинные зубы, и Темный был просто перекушен пополам. Дикий крик огласил зал Эдема, началась страшная бойня, но силы были не равны… НИКАКАЯ магия на ту ящерицу огромных размеров не действовала, а существо как сожрало Темного мага, так и принялось жрать остальных. 
     Утолив свой голод, тварь залезла куда – то спать и отдыхать. Все, что после нее осталось в Зале – ошметки плоти, кровь на стенах, мечи, разорванная одежда, головы… запах мяса и Смерти – и просто СТРАХ. Такого НИКОГДА за всю историю Братска еще не было – чтобы Тьма пожирала саму себя. Но, видимо, перед гибелью кто – то успел позвонить Гломену, - шефу Темных Иных, и донести о произошедшем.
     В итоге произошло вот что…
     В пять утра Энрике разбудил телефонный звонок с матами до небес, такими, что даже бы зэки обзавидовались. Гвелд, ничего не понимая, пытался выяснить, что же произошло. А из мобильника сыпался и сыпался мат.
     - Я не понял, Гломен, чего ты мне в такую рань звонишь?! До утра тебе было не подождать?! – Архимаг тер глаза и почесывал пробивающуюся щетину. Но сразу понял, что слова про терпение были сказаны очень зря. И еще понял, что мата получит еще больше. И получил. А тема от шефа Темных велась к тому, что Светлые во всем виноваты.
     - Что ты вообще сделал, ….., какое ты имеешь право отправлять своих существ на резню в Эдем к моим подчиненным без лицензии?! – это уже было после того, как мата стало меньше. – Это моя территория, Энрике – Гвелд, понял ты, сопляк вечно юный?! Да я тебя снесу на полном праве с Братска, через Инквизицию, потому что ВСЕ там полегли!!! ВСЕ, слышишь, дрищ!!! По какому праву?! – орал в трубку шеф Темных.
     - Во – первых, не ори  на меня, во – вторых, расскажи, что там вообще случилось! ЧТО ВООБЩЕ ТАМ ПРОИЗОШЛО?! Я НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ! – ответил Энрике. Понимая прекрасно, что простыми словами здесь что – либо объяснять бесполезно.
     - Ты мне зубы не заговаривай, кельтский …., а утром как придешь на работу, там все и узнаешь, …! – Гломен был в крайнем бешенстве. Энрике отошел к окну, спокойно взял сигарету и чиркнул спичкой. Что – то здесь пошло не так. Раньше ни днем, ни ночью никогда не было таких звонков, чтобы кого – то обвиняли, не разобравшись.

     Что и следовало ожидать, утром в офис Светлых ворвался Гломен, чуть не снеся дверь. И даже охрана его не остановила. Брызжа слюной, он схватил Гвелда за грудки и принялся требовать объяснений, почему и с чего пару сотен Темных сожрала непонятная тварь. Прокашлявшись, кельт спросил, поправляя пиджак:
     - Ты полегче давай, мне дома итак хватает проблем, поскольку жена сумасшедшая! Думаешь, если бы не неприятности на работе, я бы терпел ее?! Еще ты мне названиваешь в такую рань, что мол моя тварь кого – то там порвала в клочья… Посмотри сначала на мой стол, взломай мой компьютер. ГДЕ доказательства, что именно Я послал эту срань растерзать всех твоих подчиненных?! – Взгляд его сиял гневом.
     Когда Гвелда отпустили, то он оперся руками о стол, встряхнул растрепанными волосами, и показал пачки лицензий на этот день, которые еще даже и не были просмотрены. Все это приносилось без ведома Архимага еще до его прихода на работу.

     - ПОЧЕМУ ИМЕННО Я УБИЛ ИХ?! – повторил он вопрос. Ответ не заставил себя ждать. Ответ, простой как пять рублей.
     - ПОТОМУ ЧТО НЕКОМУ БОЛЬШЕ, СВЕТЛЫЙ МАГ! – Гломен треснул по столу кулаком, все уверенный, что во всем виноват кельт.
     - Может быть, мне тебе в морду дать, чтобы ты понял, что Светлые здесь ни при чем? – промурлыкал Энрике.
     - Нет! Это вы постоянно там ходите, и режете всех, как волки овец! Ваши виноваты!
     Такому упорству Энрике всегда удивлялся. И менталитету этих мест тоже.
     - Наши ходят туда только в том случае, когда ваши начинают творить фигню… Вспомнил бы ты Резню десять лет назад в этом Эдеме! Ты еще приплети мою возлюбленную, которая Илльо вашего уделала! И теперь этот говнюк Илльо является позором что для вас, что для нас. Удивляюсь, как он еще не сдох. Так вот ты к нему иди и качай права, может он и вызвал то, что убило Темных.
     - Может быть, Илльо еще с Тильсирвэ твоей спал, раз он теперь черно – белый, да и ты с ней в постели кувыркался! Раз женился на ее двойнике! Потому как после Резни Тиль ваша пропала непонятно куда, сто процентов забеременела, и ты слил ее подальше!
     - Заткнись насчет моей любимой, понял? Или я правда в следующий раз перебью и Темных, и тебя! Ясно?! – Он показал кулак.
     Гломен медленно, но верно начал понимать, что Энрике вообще не в курсе того, что там произошло. И что он в принципе невиновен.
     - А давай, Светлый, Олег Аренский, или как там тебя по – русски называют, туда отвезу, и ты увидишь сам, ЧТО ваши творили там этой ночью! НЕКОМУ БОЛЬШЕ убивать в Эдеме наших!
     - Ваши там тоже наших убивали, потому что так надо: на алтарь и до свидания! И инцесты были, и насилие, и другие жестокости, о которых вообще промолчу! Сам в юности пару тысяч лет назад этим всем занимался, покруче ваших. Был бы Темным, убивал бы во время секса, да причем я бы так всех имел, что вы бы упали и не встали! А раз ты решил меня отвезти в Эдем на разборки, - то давай, увози, но запомни: прежде чем все на меня сваливать, просканируй поначалу все место бойни, и после как следует подумай, кто прав, а кто виноват. И еще вспомни, КТО или ЧТО висит над городом. – Возмущенно произнес Архимаг и стал собираться.
     Они сели в машину Темных и погнали к Дому Пионеров. Гломен не верил, что Энрике ни в чем не виноват. Но представшее зрелище потрясло даже Светлого. Он просто стоял посреди залитого кровью зала и озирался, не в силах даже вымолвить хоть слово. Резня показалась ему полной мелочью по сравнению с тем, что здесь произошло. Кровь, разорванные тела местами, еще что – то… Выглядело все так, словно тут поработала сотня шахидов. И следы ящера на полу, гигантские… Гломен просто стоял и ухмылялся. Гвелд побродил, пнул кисть откушенной руки и кивнул, сокрушенно смотря на коллегу. Наклонился, чтобы получше след рассмотреть.
      Потом сокрушенно произнес:
     - Знаешь что, Гломен, это вовсе не мои ящеры на твоих напали… Я ТАКИХ еще нигде не видел. Это что – то новое завелось здесь. Посмотри на следы. Одна такая тварь может и не двести Иных сожрать, а гораздо больше. И она где – то затаилась. Дракон или ящер… По лапам похоже на варана…
     - Откуда она тогда вообще пришла? Их же раньше не было!
     Гвелд покачал головой.
     - А это она, Химаура… Она кушать захотела, и с цепи сорвалась. Породила новый вид Тьмы, которой ПЛЕВАТЬ и на Светлых, и на Темных, жрет все, что движется… Другой мысли я не вижу.
     - Зачем тогда некая тварь растерзала моих слуг? Что ей от них понадобилось? – все вопрошал шеф Темных.
     - Ты из какой деревни явился или из леса вышел что ли? Когда дети рождаются, они тоже есть хотят! Вот и это… оголодало. Вышла охотиться. Не больше и не меньше. Это все что я могу сказать. И она – новая Тьма и новая напасть как для нас, так и для вас.
     Запах крови и мяса кружил голову, врезался в мозг, оставлял металлический вкус во рту. Кровавые лужи в несколько метров и пятна на стене производили сильное впечатление. Теперь охота будет длиться вечно. Все это напоминало кино «И грянул гром» - все хуже и хуже с каждым разом. Где – то у стены валялась откушенная голова. Странно было то, что тела не растворились в Сумраке, а остались невредимыми в реальном мире. Шеф Темных тем временем обходил побоище, качая головой. А Энрике делал снимки всего, на что натыкался, - для отчета. Трупы – много… Где – то была еще натасканная куча обглоданных тел.

     - Это конец, Энрике… - сокрушенно покачал головой шеф Темных, стоя у той кучи. – Если эта тварь вылезет… то конец нашим Дозорам.
     - Последнее, когда я ТАКОЕ видел, было в Средневековье. Но тогда никакой химии не было. А сейчас Химаура породила новый вид монстров, поведение коих необьяснимо. Тьма не должна жрать саму себя. Она должна сливаться с Тьмой, а не наоборот! Это все равно что мои бы коллеги убивали друг – друга ни с того, ни с сего. Этого же не произошло. Светлые резали бы Светлых… ну просто так. Да еще другое тут наложилось. Жена… двойник Тиль… У которой не все дома. Изменение в энергетике города началось еще десять лет назад… Я ходил на Тропы и молил вернуть Тиль, и вот вам, получил головную боль. Это тоже деяния Химауры. Она жрет все доброе и Светлое здесь. Не удивлюсь, если Эдем рухнет. И самое страшное, что мне от деревенской дуры не избавиться… - Энрике стоял рядом и качал головой. Выхода он не видел.
     - Почему тогда эта сволочь внезапно появилась, а не тогда?
     - А время не пришло еще… Представь, как вопит на родах голодный ребенок… А до этого он растет в утробе матери девять месяцев. Родилась эта тварь – которая сожрала всех твоих, - почуяла Тьму и пришла питаться. Мясо увидела и все… начала охоту. И при этом твои Темные решили, что ЭТО их союзник. Но он их уничтожил достаточно быстро, примерно за час.
     - Прости меня, коллега… я не думал… сгоряча решил, что ты виноват. Мы оба в шоке. Могу тебе помочь – найду Илльо, и скормлю его той ящерке. Хоть какое – то доброе дело будет.
     Оба рассмеялись.
     - А он черно – белый, тварь может и не принять. Подавится… - сказал Энрике и улыбнулся, после вздохнул.
     - Жаль…
     - Только тот, кто дал ему Свет, может его убить.
     - Ну вот на тебе… вот и доказательство, что фактически Светлая убьет Светлого… Что здесь что там… нету разницы. – ответил Гломен.
     - Нет… он черно – белый, а не чисто Светлый. – покачал головой Гвелд и улыбнулся. Он сам ждал часа, когда Илльо умрет.

     Пока они так рассуждали, тем временем в каком – то углу коридора блеснули холодно желтые крупные глаза. Иные это не заметили. А тварь все это время следила за ними, проголодалась, и хотела жрать дальше… И она понимала инстинктивно: надо уничтожать ВСЕХ в Эдеме. Собак, людей, Иных, крыс… ВСЕ и ВСЕХ. И совсем скоро вслед за ней появится много таких монстров. В полумраке заброшенного здания таилась совершенно новая форма жизни. Не знающая ничего, кроме жестокости. Желающая убивать.
     То, что увидели несчастные Темные перед гибелью, поражало воображение. Местная Мегалания, или даже похуже, поражала воображение своими размерами и мордой. Вытянутая пасть, как у варана, малость сплющенная, из которой торчали острые и длинные, как бритва, клыки, причем ядовитые… Саблезубые клыки, как у доисторического тигра… передние два. Глаза желто – черные. Толстая массивная шея, длинный мощный хвост, который бы даже машину отшвырнул ударом, да еще и сплющил, мощные лапы с огромными, больше чем у медведя, когтями, бронированная шкура – чешуя, блестящая черно – коричневым отливом…  по прочности была как сталь. Когда эта дрянь ходила, то длинный хвост в несколько метров нервно раскачивался вправо – влево. И этот вечный голод…

 

     Ее мать, которая губила все и всех вокруг, приказала одно: УНИЧТОЖИТЬ. И вот, сначала сожраны были двести Темных, а теперь пришла новая пища, более вкусная и живая. На кою надо просто прыгнуть и перекусить пополам. Ну, или гораздо проще сделать – голову оттяпать. И наслаждаться мясом. Потому что теперь Эдем превратился в место, где Темные больше не могли развоплощаться физически. Они там умирали как обычные люди. А запах крови возбуждал все больше, приводя в неистовство. И тварь глупо считала, что победить ее просто невозможно.
     Либо это просто плотина подавала знаки, что приходит конец?
     Она как бы выплевывала из себя тот негатив, полученный ранее, и еще эту подпитку вбирала в себя Химаура, устроив таким образом для всех Иных в городе кромешный Ад. Но для простых людей это никак не касалось, для них жизнь текла обычным чередом. Они рождались, вырастали, женились, выходили замуж, разводились, рожали детей, старели и умирали, работали, радовались жизни… И все. Считая город идеальным для жизни. При этом и в людском мире всякой фигни творилось немало. Мало – помалу общество деградировало, особенно молодежь, а религиозных фанатиков кришнаитов и баптистов развелось пруд – пруди. Они отлавливали у Драмтеатра у фонтана наивных и пытались доказать, что коли впереди идут три девушки, то значит надо их домой позвать, а после чем – нибудь подпоить и устроить оргию.
     Так секты вели свою работу. Секты разных конфессий. Правительство с ними бороться не собиралось. Также это была и новая каста Темных Иных. ПОСЛЕДНЕЕ детище Химауры. Также народ начал роптать, что мол только идиоты уезжают из Братска, из этого Города Юности… хотя этот титул город на Ангаре утерял давно. Но народа действительно поубавилось. Как и Светлых Иных.
     Очень даже хорошо, что люди и не видели Иной мир. Да и переубеждать их в том, что над городом висит энергетический монстр, проще говоря на их языке, - выбросы, а по Иному – Химаура, - было бесполезно. Люди, которым было неуютно в Братске, заколачивали свои дома, закрывали квартиры и уезжали прочь, где почище. Потому как очень давно и в Интернете, и вообще врачи вопили: НЕЛЬЗЯ  тут детей зачинать. Ибо вся химическая смесь меняла ДНК код, еще начиная с половых клеток. И вся эта гадость теперь пойдет дальше, из поколения в поколения, вплоть до седьмого колена…
     Было очень тяжко видеть, как приходит конец. И очень скоро город окажется под толщей воды… как и Старый Братск…


     Тем временем тварь готовилась напасть на двоих, причем внезапно. Она не боялась ничего – ни огня, ни холода, и потому вылезла из своего укрытия.
     Энрике почувствовал на уровне магии, что кто – то следит за ним. Непонятной силы Тьма веяла откуда – то из ямы неподалеку. И от этого непонятного сгустка энергии шел металлический оттенок энергии. И не живая, и не мертвая.   
     Вначале Архимаг услышал скрип, будто с лестницы что – то прыгнуло, потом хлопок, а затем с испугом увидел, как Гломен достает магический амулет. Далее они оба повернули головы разом, как по команде, поскольку оба услышали жуткое рычание, коего не слышали нигде больше, словно тираннозавр Рекс подал голос, увидев жертву. И в тусклом свете дня на белый свет показалась из – за угла чудовищная лапа с когтями, которые были раз в шесть крупнее медвежьих. На ней бронированная чешуя отливала черно – коричневым цветом. Следом мелькнул длинный раздвоенный язык, и показалась огромная голова с горящими желтыми глазами. Гломен прошептал, побелев, как мел:
     - ЭТО ЧТО ЕЩЕ ТАКОЕ?!
     - Ничего… Оно просто нас учуяло. Я не создавал эту мразь, и, как ты сам уже убедился, не ссылал ее на ваших. – холодно ответил кельт.
     - Тогда почему оно хочет нас сожрать? Дай – ка подождем, когда эта сволочь выберется из берлоги окончательно. А потом ударим.
     - Темный маг, здесь ты бессилен. Оно питается как плотью, так и Тьмой, как я вижу, и если мы будем просто стоять и болтать, то сначала змея или кто там сожрет меня. Прикрой! – Гвелд пнул чьи – то останки и быстро отошел в сторону, обнажив катану. – Сейчас я тебе покажу, тварь, новое порождение Химауры!
     Гломена было не узнать: он трясся как осиновый лист. Никогда он не видел ничего подобного. Трехметровая в высоту тварь произвела неизгладимое впечатление. И, что самое страшное, теперь он понимал, что Тьма – это теперь ВРАГ, а не союзник. И никакая Тьма не даст отпора против ТАКОГО.
     Тем временем, ящерица вылезла полностью и издала громогласный рев на все здание. Повернула голову в сторону Энрике и бросилась на него. В ответ на это кельт высоко прыгнул и кинул в монстра файербол, в пасть, перекувыркнувшись и благополучно приземлившись. Гигантская лапа опустилась с хлопком в пяти метрах от него. Зубы клацнули с таким звуком, будто чемодан захлопнулся. Язык продолжал мелькать между зубами, пробуя воздух.
     - Ну здравствуй, гнида… - и Гвелд одним ударом перерубил язык Мегалании, выдержав запаха металла, и фонтан крови на себя. Пиджак окрасился в алый цвет. Как и рубашка. – Я надеюсь, ты одна тут завелась. И твоя мать меня не победит!
     Монстр не ожидал такого отпора, резко прыгнул назад, а потом холодно поглядел на Энрике, рыча, думая, как поудобнее будет его словить, а потом сожрать. Архимаг жег существо, та отходила дальше, при этом пытаясь прыгать сбоку. Гломен тем временем пытался всеми силами отвлечь чудовищную ящерицу, только это у него плохо получалось, так как шеф Темных стал пищей для таких порождений Тьмы. Его Тьма теперь мешала сосредоточиться, понять, как быть дальше.
     Схватка была довольно долгой, и кончилось это тем, что два коллеги с огромным трудом убили монстра. Правда, Энрике получил ушиб в бок от удара хвостом. (Один раз он отлетел в сторону, прокатившись по полу, и это едва не стоило кельту жизни). Перед этим Гломен пытался самостоятельно убить Мегаланию, выбив из пасти несколько клыков, выколов глаз ящерице. К тому же, ему было даже стыдно за себя, ведь по сути приходилось уничтожать свою породу, пусть и гораздо более страшную, чем свой коллектив. Тем более, его испугала такая ситуация, что со временем такой беспредел докатится и до Высшей Инстанции, и тогда все, слетит работа в Братске… А Гвелд просто вспорол твари горло, и увернулся от кровавой реки. Гигантская тварь рухнула с рыком, который был заглушен бульканием крови. Пнув от души труп, Архимаг отряхнулся и сказал, что эта ящерка теперь будет не единственной, кого породит Химаура. Что она будет и дальше порождать этих новых существ. Избавившись от трупа, отправив его в Сумрак, оба мага пожали друг – другу руки.
     - Прости меня, Энрике, я был неправ. Обвинив тебя в массовом убийстве. Хотел просто морду набить. Хорошо, что разобрались. В противном случае я бы накатал на тебя куда надо.
     - Эти ящерки и дальше будут здесь возникать. Благо, люди их не видят. Пока не видят. Но если эти твари проникнут в реальный мир, город будет выжран за пару – тройку дней. Не говоря о том, что скоро еще пустят новую ГЭС – Богучанскую. Которая по протяженности в два километра. Поверь, там начнется то же самое. Я НИКОМУ не позавидую. И в большинстве своем ее строят зэки. На месте будущего Водохранилища нашли древний город, а кладбища с могилами бетонируют. Чтобы трупы не вымыло водой. Но это ладно, нам главное с Эдемом разобраться.
     Гломен покачал головой.
     - В Эдеме теперь больше никому, кроме нас, НЕЛЬЗЯ по ночам появляться. Ящер сожрал почти весь мой Дозор. Мне просто некого набирать. Это ОЧЕНЬ плохо, так как должно соблюдаться равновесие.
     Энрике прокашлялся, понимая, что дело принимает очень серьезный оборот.
     - Город обречен, так как Химаура с цепи сорвалась. И скоро придется приготовиться к последнему удару. И ты сам знаешь, К КАКОМУ. К тому же, когда народ покинет город окончательно, плотина будет предоставлена самой себе. Строители, как я знаю, предусмотрели ВСЕ, но НЕ ТАКОЕ. Я продержусь до последнего здесь и уйду. Сейчас здесь еще можно жить.

     Несмотря на это, на следующую ночь в Доме Пионеров раздавался рык. После гибели первой Мегалании, химия породила новых монстров, и вход туда был закрыт. Только они в писках пищи бродили уже вокруг заброшенного здания, пожирая что – то там. Да, люди не могли их видеть. А вот Иным, которые не состояли в Дневном Дозоре, очень не поздоровилось. Их растерзанные тела валялись то тут, то там, что в Эдеме, что в лесу у заброшенного здания, что рядом. Много раз приезжала охрана на машинах, пытаясь хоть выяснить обстоятельства смертей, но в ужасе многие разворачивались и уезжали. И совсем скоро такие смерти станут нормой.


     Вот  и сейчас, спустя несколько лет, сидя на крыше Эдема, и горько плача в 2015 году, Гвелд понимал, что не стоило ему отпускать Тиль в Питер, а просто брать дело в свои руки и жениться. Но тогда Архимаг посчитал, что поступил правильно. И, когда в той комнате растворился последний луч портала, он сокрушенно закрыл лицо руками, стиснул зубы, и сел на корточки, почувствовав на языке соль собственных слез. Невыносимые, неостановимые слезы горя, отчаяния, боли… Потом он долго курил, и скоро по помещению раздался оглушительный вопль разочарования и невыносимой боли… Дальше – рыдания, глубокие…
     Он и правда решил тогда, что Тиль просто погибнет, если ее в Питер не отправить. Но ЗАЧЕМ тогда он ей передал свою Силу, вылечив так? Точнее, ЗАЧЕМ отправил, если уже дело сделано во всех смыслах, мог бы оставить… Не пробила бы Химаура ее… хотя… кто знает.
     Душа рвалась на части, рвалась следом за возлюбленной… Но это было невозможно – все вернуть обратно, оставался лишь один – единственный выход, как все исправить. Пожалуй, Гвелд пожалел очень, что самолично Илльо не зарубил тогда. Тогда может быть ситуация бы пошла несколько в другое русло. Да было слишком поздно.
     - ЧТО я наделал?! ЧТО?! Я же собственными руками отправил ее непонятно куда, в НИКУДА… непонятно к кому, ЗАЧЕМ?! Зачем, любимая моя… - он рухнул после в кресло и принялся себя корить, ругать. Спина  ежесекундно так и сотрясалась от рыданий. Скрипнув зубами, он забылся… а потом провалился автоматически в сон. Он не помнил, сколько потом прошло часов. Стон ноющего сердца, бой которого оглушал, стучал в висках и не давал покоя. Стон разбитого сердца, разорванного на части от утери бесконечной, Единственной Любви. Скорее всего, сказался шок о того, что Тиль должна была погибнуть через пару месяцев.
     Состояние аффекта… Вот и все.
     Желание все сделать как лучше…
     Не получилось до конца…
     Гвелду хотелось прямо сейчас найти этого Илльо, и перерезать ему горло. Он прекрасно знал, что тот выжил, и что Тиль плохо его ранила, пожалев, дав шанс начать новую жизнь… как в наказание. Ох, жаль по – мужски Архимаг с ним не разобрался!!! Да вот только что будет, если Илльо просто сдохнет?
     И как, как после такого секса можно было отпустить?!
     После этих золотых ручек, ласк, после вкуса ее губ… коим нереально напиться до конца. Это живое, сошедшее со средневековых картин создание, такое нежное, слабое, беззащитное, невыносимо красивое… Да что же такое случилось, что эта Нимфа взяла в руки меч и стала убивать?!
     А вот так, жизнь заставила открыть свою Иную сущность. Потому как человеческий мир Иру – Тиль НЕ ПРИНЯЛ. Девушка для всех была такой странной, дикой, несовременной… Если бы не уход из человеческого мира и сути, то, возможно, Волшебница давно бы была в гробу.
     Хотелось просто нырнуть следом в этот портал, вытащить за волосы возлюбленную, и бросить опять на постель, чтобы забыться очень надолго… А после произнести, спокойно и тихо, еще раз:
     - Выходи за меня замуж.
     И она кивнет, просто посмотрит, обнимет и поцелует в знак согласия. И счастливый Архимаг будет на седьмом небе. От счастья. И поделится стократно собой. И с коллегами поделится новостью, что все хорошо, что все получится, что победят они Химауру…
     Его ласки тогда обжигали огнем, даря поистине неземное блаженство. Они давно перестали быть начальником и подчиненной, став единым целым, не стесняясь друг – друга. Тот летний пикник подтвердил взаимные чувства что Энрике, что Тиль. И не получится больше его повторить… Потому что все, закрылся портал. Может, и навсегда.
     Очень долго душа металась так, рвалась на части, а перед глазами пролетало то время, когда девушка у него работала… Каждый день. И неделю почти потом Гвелд, у себя в офисе, нервно курил на лестнице, вытирая слезы отчаяния. Коллеги понимали, что шефа в такой момент лучше не трогать, и потому выкладывались по полной, а он просто молча принимал работу, никого не ругая. Никто не спрашивал, где Тиль, просто даже Максим молчал, предоставляя ему свои записи – дневники. Даже если от Макса несло перегаром за версту.
     - Ты любил ее, по – настоящему, потому и плачешь, не скрывая себя… Если ты ее любишь, если это твое, она вернется… - шептал Инквизитор, стоя неподалеку. Ему также было горько за друга. Он не стал его задевать, просто видел, как парню горько…
     И плакал Энрике дальше на работе, сидя на корточках у лестницы в офисе, он сполз по стене, стиснув зубы, и длинные волосы скатились по спине, свалявшись в клок. Спина была вся мокрая от пота. А сердце ныло, и готово было выскочить из груди. Лопатки ломило от  боли. А в голове все еще проносились дорогие воспоминания, и предсказания Марфы, данные двести лет назад. И все это повисло, как тяжелая гиря. Не пуская воздух в грудь. Вой волка… в сердце.
     И… вспомнилась молитва, ударив громом в голову, и таковы были ее слова, если желание хочешь загадать… Еще в день отправки в портал…
     - Священные Тропы, созданные людской алчностью и природными Силами, Вы несете Свет на Землю и Тьму в Водохранилище. Исполните желание Архимага Гвелда, в инициации названного Энрике. Я с миром пришел, услышьте мою мольбу сердечную, боль души многовековой… Встретил я Деву – Волшебницу в Братске, но Силы Тьмы ее отняли, зло людское пробило ее ауру, и она ушла на другой конец страны. Моя любовь к  Тиль сильна, сильна как Солнце, я отпустил девушку за Море, за Горы, - я не могу жить без нее! Прошу вас, Тропы, покорно, - пусть Тиль вернется живой, УМОЛЯЮ!!! Священные Тропы, прошу, верните мне воплощение Анастасии! Я ждал ее два века, и снова Зло отняло у меня Деву. Я желаю воссоединиться с возлюбленной, навеки, не с корыстной целью, а с любовной. Ноет сердце… Сегодня я отпустил Волшебницу в Петербург, я страдаю и тоскую, услышьте меня, Тропы, выстроенные заключенными Озерлага. Услышьте, рельсы, ушедшие под землю, излучающие Силу Природы. Не оставьте в беде кельта Гвелда. Я ждал Тиль, и не хочу вновь ее терять. Светлые Силы Фауны, даруйте милость Архимагу, как край, где нет Химауры, злобы и жадности… Молю в горе, прошу слезно! Верните ее… драгоценную мою, я прошу вас, верните, пусть она вернется, я не могу жить без нее!!! Я НЕ МОГУ БЕЗ ТЕБЯ, МОЙ СВЕТЛЫЙ ЛУЧИК В ТЕМНОМ ЦАРСТВЕ…
     Повторяя это сначала в голове, рыдая от отчаяния на той лестнице, ломая  голову, что же делать дальше, как жить… Теперь она будет жить. Другой  вопрос – с кем и как? Где гарантия, что у нее не появится никого? На сколько она исчезла? На месяц, год, два? А то и больше? Потому и вспомнил свойство Троп. И в отчаянии, в слезах, Гвелд решился, - пойти туда и вымолить там Волшебницу. Невольно вспомнилось, как они ходили в кафе «Калипсо». И что потом было. И в парке клялись в вечной любви. А один раз они шли мимо ЗАГСА, да Тиль разрыдалась от отчаяния. Энрике тогда заверил девушку, что все у нее будет хорошо. Видя СЕБЯ в виде супруга, конечно. Но Тиль тогда Архимагу просто НЕ ПОВЕРИЛА. Тогда он дал себе клятву, что сделает все это, но не успел. Из – за Илльо.
     Который теперь бродил  по Эдему, по ночному городу в одиночестве, неприкаянный, оплакивая погибших друзей, справедливо зарубленных. Не говоря уже о том, что эта малолетняя сволочь разрушила ВСЕ планы шефа Светлых. Но сейчас обманутым Гвелд себя не чувствовал. Он винил во всем случившемся лишь СЕБЯ. И плакал, всей душой мечтая повернуть время вспять. Убитый горем и ненавистью… ненавистью к городу, Илльо, к Химауре…
     Но всему есть предел, и слезами горю не поможешь. Прорыдав так в офисе, Архимаг принялся успокаиваться. Принял что – то и начал действовать. Даже не представляя, ЧЕМ все это обернется в реальности…
     И для раздавленного горем Архимага было ПЛЕВАТЬ на последствия… И он пошел… на те Тропы, забравшись поглубже в лес.
     И начался процесс всего, что потом произошло впоследствии. Это был первый удар Химауры – лично на него… Не подумал Энрике, что вся сфера Силы всклокочена после Резни и что Химаура будет выкидывать номера куда угодно. Да только не подумал Гвелд, что Тьме надо питаться чем – то…

     …Лес шумел также, тихо и благодатно, как и всегда и раньше, много лет назад. Каждый листик говорил на своем особом языке, Природе, о своих желаниях. Так было, так будет, и так сейчас.
     Неизвестно, ЧТО говорило Водохранилище над затопленной железной дорогой. Там, далеко на дне, Реки Смерти несли свои смертоносные соки, воды, воды, сокрытые пятиметровым слоем ртути. В Сумраке само полотно железной дороги сияло ярко – красным огнем. Черную Силу там излучали Тропы, когда Химаура СЛИШКОМ бушевала. И тогда нельзя было даже по лесу бродить, на их местах… Опасно, потому как любое загаданное желание могло обернуться ПРОТИВ владельца. Высчитать те дни, часы Тьмы было просто невозможно. Проще говоря – это как поведение сумасшедших, у которых приступы бешенства случаются внезапно, как бы из ниоткуда, и здесь было точно также.
     Но Энрике в тот день было плевать на все и на всех. Он шел и неистово твердил ту молитву, кою надо говорить или про себя, или вслух, на Тропах. Он нашел те рельсы и шел по ним, рыдая. Похоронив так сказать живьем свою настоящую любовь, да и не только ее…
     Но вначале… вначале он сделал другое.
     Вначале, утром, он приехал в Эдем, и, не обращая ни  на что внимания, прогулялся по нему. Собираясь с мыслями, все взвесив. Березы, довольно большие, росшие там, утешали его своим видом, радуя зрение. Березы на крыше… На крыше стоял Высший Архимаг, такой слабый в тот день.
     Но уже все было не так. Поздно. Она далеко. И даже через Портал не достать ее.
     Энрике ходил с мечом наголо возле Эдема, думая о жизни. Подолгу сидел у мертвых окон, понемногу успокаиваясь. Тропы есть Тропы, они всегда исполняли желания. И даже Темные иногда просили там о чем – то своем. Но такого рода просьбы редко сбывались.

     Время давно покрыло рельсы песком и землей. От них остались лишь бугры, но еще кое – где были и целые железнодорожные полотна. Незанесенные землей, абсолютно РЖАВЫЕ, брошенные давным – давно, и каким – то чудом уцелевшие. Они вызывали особый трепет, и чувствовалось, что от них веет Силой. Живые Тропы… слившиеся с Природой. На некоторых участках рельс были молоды сосны и березки, где – то ржавые полотна и вовсе уходили в землю. Неизвестно, сколько километров под водой и землей протянулось полотно этой железной дороги. Но на дальних рубежах это было обычное железнодорожное полотно, и оно имело свои четко обозначенные границы.
     Рельсы на берегах Братского моря защищали Светлой Силой те рубежи, которые могли пострадать от Химауры.
     Только теперь ситуация поменялась. Химаура стала мощнее. А в 2015 году Тропы на берегу ослабли и стали пропускать через себя подводный негатив, игнорируя Свет. Это началось еще в две тысячи пятом году, только никто этого не понял. И потом желание – то исполнялось, но в несколько другом виде. И не всегда это приносило счастье. Наоборот, просивший потом очень долго раскаивался. Этот феномен обьяснялся тем же действием ь Химауры.


     Даже Энрике не знал о таком свойстве этих священных мест. И знать не мог, потому что многое здесь для него было сокрыто. Но сейчас он просто хотел все исправить.

 
     Он шептал и шептал ту сокровенную молитву, периодически поднимая голову и смотря в бездонное небо глазами, полными горьких слез. Надеясь на лучшее, кожей впитывая Силу. Плача у молодых деревьев, или просто стоял, думая о простом счастье. Ему даже в голову НЕ ПРИШЛО просто позвонить Тильсирвэ на питерский номер и спросить, как она!!! Добралась или потерялась по дороге!!! Горе лишило Архимага логики и рассудка. Осталась лишь одна надежда – Тропы. И так он целый день ходил по ним, а потом просто лег на траву и уснул как убитый. Просил семью, детей, счастье… не чувствуя, что теперь Сила Троп была СОВСЕМ НЕ ТА, что раньше.
     И тот день выпал ЧЕРНЫМ для Троп и для Энрике, когда они, словно в русской рулетке, переключились на Тьму. И Тьма унесла с собой желание влюбленного. И принялась его, в ртути, на дне, обрабатывать на свой лад. И уже то, что Гвелд Кельтский не позвонил девушке, говорило о том, что Братск вступил в конечную стадию, стадию уничтожения.
 

     Как и все остальное. Но желание ушло. На свой лад исполняться. Если бы не выбранный день, может быть, ничего и не было бы плохого в жизни Архимага дальше, не было бы деревни Икс, не было бы Ирины с шизофренией… Свернувшись калачиком, Архимаг спал. Глубоко дыша легкими, наслаждаясь чистым воздухом. Думая, что будет все хорошо. Но это была лишь иллюзия. Потому как в ауру Тиль уже вошла Тьма, сожрав ВСЮ подпитку Энрике, и встав на ее место. Виной всему – влюбленность в Илльо. Не говоря уже о том, что Светлая аура Тиль накрыла этого морального урода колпаком… на недавней бойне. Иных Тьмы больше не стало, и это также было началом старта в конец.
     Старт в конец заключался еще в том, что ни Тиль, ни Илльо больше не зависели друг от друга. В результате Илльо поставил под удар весь город, так как нарушилось равновесие. Именно из – за него также Химаура начала новый виток всего хорошего, что осталось. Порождая после все новых и новых монстров.
     Илльо запустил колесо, и оно бешено завращалось. Он остался единственным Темным, выжившим в тот день. Лежащим окровавленным, в мертвом Эдеме, думая при этом, что попал в Преисподнюю. Тогда, после того, как он потерял сознание, Волшебница довольно сильно пнула его под дых. Награждая при этом испепеляющим взглядом предателя, разлучителя, бабника и просто сволочь. И эта мразь валялась, побежденная. Тиль смотрела на него и с омерзением вспоминала свой роман с ним. Как этот Илльо обнимал ее, целовал… Даже вспомнился перегар… Хорошо что до постели не дошло. Тогда в таком случае Архимаг бы точно девушку убил.
     - Ты у меня сдохнешь, тварь… КАК я вообще могла на твои колени тогда сесть?! А после ты, как последний гад, принялся меня привораживать. Ненавижу тебя! И теперь ты, милый мой, будешь сдыхать под куполом Света во Тьме… За приворот я расплачусь той же монетой – заберу последнего Темного, чтобы точно ваших нигде не осталось… Лучшей награды и придумать невозможно… Дотрахался, добегался, доползался…
     - Чернота хренова… Вот вся твоя Темная Любовь и кончилась… - добавил Энрике, и без колебаний провел лезвием меча по горлу врага, пустив кровь. Как бы заканчивая дело. Тот хрюкнул один раз и затих. Но все равно что – то не так уже было… раз выжил. – Ты меня слышала и видела. Ты молодец. А теперь этот… этот… пусть сдохнет со своей любимой Тьмой. Поверь, ему теперь будет совсем не до своих тусовок, если он, конечно, выживет. – Гвелд даже не отряхнул клинок от крови, вложив его в ножны. И, пару раз добавив пинков, подал руку Волшебнице. Парочка удалилась. И еще один Иной, Инквизитор по имени Максим, глядел на поверженного эгоиста. И улыбался. Макс был заезжим, которому СЛИШКОМ МНОГО наобещали за работу в Братске. Слишком депрессивный, слишком непонятный для братчан. Слишком стукачный для всего города. Он мог просто донести куда надо о том, что случилось в Эдеме… И тогда…
     Максиму постоянно что – то не нравилось. В том числе и та самая бойня. Московская шишка… Кто для него все эти Иные? Да просто грязь, раз этот товарищ ухитрился влепить Энрике Печать Смерти за бардак в городе. И после этого Гвелду ничего не оставалось, как с чудовищной жестокостью расправиться с Тьмой в городе. А потом…
     Суп с котом. Архимаг был влюблен в Тильсирвэ, и Максим это видел. А после – тот самый портал, в слезах, когда Энрике наступил себе на горло.

     И теперь по городу в Сумраке бродили Темные Иные новой породы, да монстры разных мастей. Люди ничего этого не видели, и могли просто зайти в Эдем пофотографироваться, или внутри, или с крыши. Не более того, так как здание давно начало проседать. И после этого и в реальном мире пошли смерти в том здании. За которые некоторые получили по двадцать пять лет и более.

     Охота на тварей Химауры шла почти каждый день, с тех пор, когда явилась первая Мегалания. Уже не стали они настолько пугать Светлого. Тем более, никто кроме него не мог с ними справиться. То три, то четыре трупа монстров в день приходилось вытаскивать из Эдема, вытирая слезы отчаяния и терпя дома скандалы и шизофрению. И это был еще не конец. И сейчас, спустя столько лет, Энрике сидел на крыше, и молился непонятно кому и чему. Хотелось еще раз сходить на Тропы, как тогда, и еще раз рискнуть, все исправить. Только ЗАЧЕМ?!
     Пейзаж с крыши в реальности открывался восхитительный. Водохранилище, а по нему катящиеся волны, которые являлись частью Природы, которая медленно умирала. Под водой скрывалось все, что было до затопления. Над водой возвышались сопки, покрытые лесом. Высокие, прекрасные, с оранжевыми обрывами глины, иногда с прожилками песка. Говорили, что это древние потухшие вулканы. Может и так. Также было неизвестно, сколько же лет самой Ангаре. Но теперь это было неважно. Природа итак уже была искажена. А то, что Химаура стала уже пускать в город своих каннибалов, чего раньше не было, обозначало, что Тропы умирают. И идти туда, просить о чем – либо, смысла не было. Как и не было смысла бороться за добро в этих местах.  Когда – то Ангара сказала Олегу Аренскому: «Я разломаю плотину»… Вот, начинается… Взрыв на ГЭС в две тысячи пятнадцатом году, пара пожаров в тринадцатом и восьмом году, - тому доказательство.

     …Свернувшись калачиком на Тропах в две тысячи пятом году, Энрике спал. Думая о лучшем, что все образуется. Шумели травы и сосны, летали бабочки и мухи… Ароматы трав пьянили, вызывали разные мысли… Олег представлял, как обнимает здесь свою Волшебницу… произнося заветные слова:
     - Ты выйдешь за меня замуж?
     Но вместо Тиль на его плечо садится белая бабочка. И будто едва слышно на ухо шепчет слова утешения. Травы обнимают его, пытаясь что – то подарить, ему кажется, что прошли века… тысячелетия…
     Но это всего лишь иллюзия. Бабочка сидит на свитере, перебирая лапками, раскрывая крылья, разворачивая и сворачивая хоботок. Она просила нектара, но его не было. А Энрике просил ласки и нежности, интима… Этого тоже не было здесь. И не будет. Не помнил потом Энрике, сколько он проспал там. В плену трав и цветов. Но те же травы и цветы просто росли там, жили. Их целебные свойства могли успокаивать нервы, но никак не могли вернуть то, что потеряно.
     Сидя на крыше Эдема, скинув труп твари в Сумрак, Олег решил бороться только ДЛЯ СЕБЯ, если желание не сбылось, раз Тиль не вернулась до сих пор. Ему просто стало на все плевать. Но он ЧУВСТВОВАЛ, что происходило с Тиль, только не был уверен, а так ли это.
     А ВОТ ЧТО БЫЛО С ТИЛЬ С САМОГО НАЧАЛА С ТИЛЬ, НАЧИНАЯ С ВЕСНЫ ДВЕ ТЫСЯЧИ ЧЕТВЕРТОГО ГОДА, НА САМОМ ДЕЛЕ…


                - 3 –

     … Она проснулась с таким же настроением, как и раньше, - с потерянной надеждой. На все – на любовь и все остальное. Шла весна две тысячи четвертого года. Хотя жизнь стала складываться как нельзя лучше, - нашла идеальную для себя работу, встретила свою любовь, но! Было одно «но».
     Среди всего этого была еще одна загвоздка: ЗВОНКИ вечерами пару раз в месяц. Из Питера.
     Дело в том, что еще до отправления в Братск у Тильсирвэ был недавний знакомый, - по имени Крейт Майрен (вот он откуда взялся, родимый!), вампир, а в человеческом мире его звали просто Олег. Обычный, стандартный товарищ, ничем с виду не отличавшийся от тысяч других.
     Кроме одного: он был ИНКВИЗИТОРОМ, причем Светлым. А как именно этот Олег стал кровососом – цапнул его в подворотне один урод, вот и все. Убивать людей, как знала Тиль, ему вовсе не хотелось, а точнее, она мало что знала про этого Иного. Вот он и стал гасить лишь вампиров и еще кого – то там, прямо как в аниме Хеллсинг, но чисто для себя. Да и в церковь он не ходил. Считая, что Бог у каждого в душе имеется, - под именем Совесть.
     В основном Крейт был подозрительным для всех. Не такой, как все. Разгуливающий в советском свитере и в черных джинсах. Иногда на кухне покуривая «Беломор». И его ухмылка была страшна своим двуличием: НИКОГДА нельзя было угадать, что ему понравилось, а что нет. Либо за ней он готовился убивать, либо просто смеялся. А в основном и убивал – ведьм, вампирш, да проституток, - последних за то, что те были просто шкурами, самками без будущего, без совести, которым для начала надо было мозг вставить в голову, и дать в руки паспорт, чтобы налоги  отчитывались по закону. 
     Но таким ночным бабочкам было абсолютно ПЛЕВАТЬ и на себя, и на законы, и на других, и на свое поведение. И на нормальную работу. Их устраивало обычное стояние на трассе, на работе, да только это все заканчивалось смертью. Непонятно от кого.
     А все потому, что Крейт люто НЕНАВИДЕЛ ****ей, и это была его страсть, - УБИВАТЬ их. Иногда он просто звал их к себе домой под предлогом вина выпить и приятно провести время, ну и заплатить немало. Так и водил к себе домой, а там убивал. Потом труп – в мешок, и на свалку. И плевать ему было, была у нее семья или нет. ***** она и есть *****, - тварь опустившаяся. Таких даже женщинами назвать было нельзя. Ноль.
     Он никому не говорил о своей страсти, поскольку это могло вызвать большие неприятности. Олега могли просто замести за такого рода хобби. Простая милиция например. Но такого еще не было, чтобы убийцу поймали. Чутье этого Иного не подводило никогда. Убил – слил. Ничего лишнего и ничего личного. Такова жизнь. Вампиры, проститутки… И ни капли сожаления о содеянном. Это уже вошло в такую привычку, про которую можно было лишь сказать: « Талант не пропьешь». Никого не любя, никого не ища, видя в женщинах лишь корыстных самок, он жил своей жизнью. И даже без секса ему было невыразимо хорошо. 
     Были среди друзей Крейта и люди, да только те из них кто любил кучковаться на поэтических тусовках, побухивая почем зря и куря наркоту, - гашиш да марихуану. Крейт – Олег постоянно там тусовался, посмеиваясь над стилем слэм и над бездарями. В Питере таких торчков – толчков было много, и каждый хотел себя крутым показать. Неоновые лучи в подвалах, которые выглядели как разгромленные ниши, с бездарными, а порой и пошлыми рисунками на стенах… Ну что – то типа Малевича или точки микроскопической формы на холсте. Нормальный человек в такую грязь не зашел бы ни в жись… но Крейта тянули такие злачные места.
     Такая тяга объяснялась еще тем, что в юности он состоял в каком – то обществе, покуривая при этом всякий хлам. И постепенно от наркотиков и прочего, да и не только от них у него начала ехать крыша. Не говоря уже о том, что он родился на белый свет уже «корявым» генетически. Жил с родителями, периодически с ними ругаясь. Он ненавидел всех, кто критиковал его окружение или был против него. Только против Иных он не имел права идти. Даже ранг Инквизитора ему дали только за массовое истребление вампиров.
     Также, этот странный товарищ потом стал думать в двадцать семь лет, как дальше жить на белом свете. И принялся ходить в места скопления народа, где иногда появлялись хоть какие – то Иные. И надо же было такому случиться, что занесло в кафе «Грот» на Гончарной улице питерскую девушку семнадцати лет, по имени Ира, а проще говоря, ее звали Тиль. Она часто появлялась там, по выходным, чтобы после недели в училище душу отвести обычным общением с дорогими ей людьми… или кем там. Не пила, не курила, ни с кем не спала, и даже с пеной у рта доказывала следующее: «Коли мне суждено выйти замуж, то если партнер будет секса просить, то разведусь сразу»!
     И мало кто знал вообще, что про эту Леди гремит слава Великой. Которая щелкала Темных как семечки. И даже тут эта девушка была влюблена в Темного Иного по имени Гил, который учился в Военно – Медицинской Академии на Комсомола. Этот Гил также промышлял тем, что воровал деньги с родительского кармана, вдобавок был страшным ловеласом, прикидывавшимся девственником. На самом деле девственностью там и НЕ ПАХЛО, потому как этот гаденыш спал с каждой встречной – поперечной, имел красивую внешность, был ростом под два метра. И Тиль влюбилась в него, как кошка, не думая о последствиях. Эти двое встречались почти год, и почти все это время Гил ей изменял и врал, наобещав все, что только можно, и что нельзя.
     А потом, поняв, что Тиль готова решительно и серьезно создать семью, он испугался за последствия такого шага, и у него от беготни от одной к другой треснула психика. Он обьявил, что если девушка ему не отдастся добровольно где – то в гостинице, то он ее пошлет куда подальше. Запросил с нее денег на контрацепцию, причем не маленькие, вместо того чтобы самому зайти в аптеку и купить. Благо стоило все дешево.
    По глупости и неопытности да и от страха потерять парня Тиль согласилась, да только об этом решении она рассказала своим ребятам. Те в итоге искали Темного чуть ли не в каждой подворотне, да не нашли: когда Тиль ему отказала, в записке через знакомых, так он ее просто БРОСИЛ, не добившись своего. Ей всего – то хотелось любви, и чтобы «на всю жизнь» в свои семнадцать лет. То, что такого в жизни не бывает в ее возрасте, Ира не знала.
     Девушка на полном серьезе считала, что после такого шага, как первый раз, парень женится на ней, и все у них будет как в шоколаде. Что он перед свадьбой бросит всех своих девочек… Ан нет: этот Темный замутил со своей типа давней знакомой по имени Александра, унизив при ней Тиль перед своими знакомыми с учебы. А так как отношения там уже были, то после всего этого он просто ничего не сказал Тиль, избегал встреч, откашивая от свиданий. Довольно умело и уверенно. С той Александрой Гил встречался регулярно, потом у него появилась еще какая – то Аня, потому что в сотовом стояло в списках лишь ее имя. И словосочетание с сердечками: «Anna the love my». И на вопрос Тиль, что это за дела, он сказал легко и просто: «Че? Это не Аня, а Саня, просто нормально телефон не работает». Конечно, Ира ему просто НЕ ПОВЕРИЛА. Она прекрасно знала: та Аня давным – давно с ним спит, и ничего с этим нельзя поделать. Даже знакомый из Темных по кличке Мухомор вопил:
     - ЗАЧЕМ ты этого Гила так обожествляешь, он СОВСЕМ не хороший»!!!
     Она не слышала никого. Тому парню просто стало жаль Волшебницу, несмотря на свою сущность.
     - Ну он же обещал мне!
     - Мало ли что он тебе там наобещал, я парень, потому послушай, пока не поздно! Он тебя поимеет и выкинет, запомни мои слова»!
     Тиль все еще любила Гила, и опять не поверила. А поверила только тогда, когда увидела возлюбленного у маршрутки с той Александрой. Они страстно целовались. И все… Мир рухнул с той минуты. Девушка горько заплакала, приехала домой, и долго не могла успокоиться.
     Мать спросила дочь, что же случилось. Та ответила, что ее предал парень по имени Константин. Ответ не заставил себя ждать:
     - А что ты хотела? Во – первых, ему всего девятнадцать лет, во – вторых, он еще НЕ ГОТОВ вообще ни к чему серьезному! Ни к браку, ни к детям, и он даже не работает.  Он бы просто затащил тебя кровать, и что дальше? Забеременела бы ты, глупая, да и все… Однозначно пошла бы на аборт. Он бы даже и после этого не женился».
     Ира, доедая ужин и допивая чай, была в шоке. По сути, она не понимала, на кого вообще нарвалась. Также Ире было непонятно, КАК так мать все угадала. Она вспомнила, как Гил на одном из последних свиданий сказал:
     - Мой отец не даст мне жениться ни на тебе, ни на другой девушке. Родители поговорили и сказали: «Мы не хотим, чтобы ты женился». Они просто НЕ ДАДУТ. Вдобавок ты знаешь, что я хочу исполнить. Но… отец мне также заявил, что я женюсь обязательно, но только с той буду жить, которую он мне найдет. Да, будет с ней свадьба, ты будешь ревновать. Мы будем любовниками, Тиль. И меня это вполне устраивает. Да, будем встречаться тайно, на квартире. Жена не узнает ничего. Но мы ВСЕ равно будем встречаться, потому что я тебя ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ. – Он крепко сжал руку Волшебницы, и при этом очень спокойно шагал по дороге, смотря куда – то в пустоту. Но в глазах его были злоба, и радость, что груз скинут. Безразличие, ненависть, холод… но НЕ ЛЮБОВЬ.
     Это был как удар под вздох. Ну еще и нож в спину. ВСЕ… ЛЮБОВНИЦА… без шансов на семью и детей, без свадьбы, без любви и ласки… прятаться всю жизнь. Терпеть, плакать, быть простой подстилкой. Останется просто ждать, когда он побалакается в законной жене, которую не любит, потом всеет в нее детей, а потом своим инструментом, - в Тиль, где – то на грязных простынях, хлебнув вина для храбрости на чужих квартирах. Да, у него с женой будут дети, много, они будут радоваться, у них будет семья… И ВСЕ… Третьему не дано там быть. А Тиль… что Тиль? Будет как дура просто ЖДАТЬ когда он разведется с женой. ТАК И БУДЕТ. ИЗ ГОДА В ГОД, ТОЛЬКО ПОТОМУ, что девушка его СЛЕПО любит… Не понимая, что это НЕ ЕЕ половина.
     От такой новости у Иры случился тогда нервный срыв. Она просто шла и ничего больше не слышала. Смотрела лишь на рельсы и молчала. Ей и правда не хотелось быть любовницей и дожидаться, когда он разведется. А НИКОГДА. ФИК!
     Она потом даже говорила с бабушкой и мамой на этот счет, а те просто ужаснулись.
     - Да ты что?! Соглашаться НА ТАКОЕ?! Ты хоть понимаешь, ЧТО на самом деле было предложено?!
     - А я люблю его… - был ответ.
     - ДА НЕ ЛЮБИТ ОН ТЕБЯ! И не любил! Он просто в постель тебя затащить хотел, а когда ты ему отказала, то получила посыл куда подальше! Он просто тебя ПОСЛАЛ, чтобы не мешала звонками и не искала! И адрес, что ты ему оставила, выбросил.
     - Мне хотя бы друзьями с ним остаться… - лепетала Ира на ватных ногах, белыми губами пытаясь хоть как- то разговаривать.
     - ТЫ ЧТО, СОВСЕМ ДУРА?! – вскричала мать. Лицо ее побелело от ужаса.
     - Почему именно дура?
     - Потому что НИКОГДА НОРМАЛЬНЫЕ ЛЮДИ НЕ ОСТАЮТСЯ ДРУЗЬЯМИ С БЫВШИМИ! Только идиоты так делают, Ира… Представь теперь себя на месте его жены. ПРЕДСТАВЬ! Представь, КАКОВО было бы и будет его жене, пусть даже нелюбимой, знать и видеть, как ее муж бегает к бывшей, да еще и спит с ней! ПОДУМАЙ! ЗАБУДЬ ЕГО! Смотри вперед, и думай о хорошем. Ты встретишь еще своего, выйдешь замуж. Все у тебя будет. – Мать чуть было не зашлась на крик.
     - Но его жена же нелюбимая… - вытирала слезы Тиль. Она не понимала…
     - Быть любовницей ЖЕНАТОГО, - это значит заработать проклятия на всю жизнь! Как ты этого не понимаешь, дочь?! Она увидит, что дочь что – то скрывает, найдут тебя в таком случае очень быстро, да потом просто убьют! Тебе это надо, Ира?!
     Такая перспектива обескуражила Волшебницу. Действительно, такая перспектива могла и убить. Жить хотелось дальше, но вот только не с таким будущим. Но сердце осталось на фотографии Гила – Темного мага, бабника, которому Бог отсыпал щедро наказание за предательство, - он в течение шестнадцати лет превратился из красавца – блондина, с  голубыми глазами, в жирного, непривлекательного АЛКОГОЛИКА, без будущего, без семьи, без детей, без любви, НО ЖИВУЩЕГО С РОДИТЕЛЯМИ, и думающего, ЗА ЧТО с ним жизнь так жестоко обошлась. Согласись Тиль тогда быть с ним – была бы не жизнь, а кошмар. Бог отвел ее от негатива. Ради других. Хороших. Чтобы она потом встретила свое. Но только в семнадцать лет она больше ни во что не верила. Она считала, что все, жизнь закончилась, что больше НИКОГО никогда не найдет, и просто хотелось уснуть и не проснуться.
     Ранее Гил действительно был прекрасен, - лицо херувима и эльфа одновременно, белокурый блондин, пусть даже и с короткой стрижкой, с небольшими усиками над верхней губой, тонкие и алые губы. Стройный и подтянутый. Его большие голубые глаза, словно два озера в горах, завораживали любую женщину. НИКТО не мог вообще устоять перед этим Темным, он жил оргиями и прочей чернотой. Девушка сама не понимала, во что ей угораздило влюбиться: в красивую оболочку или в Темную сущность? Или в его поцелуи, без которых она жить не могла?
     А все – таки могла… боясь самого интима. Темный красавец просто попользовался ею, и выкинул, как тряпку из своей жизни. А сердце забрал… чтобы в результате сделать гадость на ближайшие пятнадцать лет. Он был по  своей натуре еще и вампир, только без клыков… просто он очаровывал девушек, а потом пользовался их силами. После подпитывался на многочисленных оргиях. Что там творилось – говорить страшно. Обычно в Питере такое Тиль прекращала, - вызывался наряд, и вырезались все. А Темные Иные называли девушку чудовищем. Некоторые – просто сумасшедшей малолеткой.
     Вот во время всего этого бедлама Волшебница с Крейтом и познакомилась. Который, будучи старше ее лет на десять, прекрасно понимающий мужскую психологию, разом понял по фото и рассказам, в кого его новая знакомая ухитрилась влюбиться. Познакомились они в том же кафе, куда она приходила для утешения и просто чая, кофе или пива попить, чтобы на душе легче стало. Гил уже тогда ей изменял по - полной, да и Тиль у Крейта пыталась выпытать, почему ее парень так себя ведет. Выглядела она обычно – девушка как девушка, в синих джинсах и обычном свитере. Они поначалу были просто друзья, и незнакомка просто получала весьма дельные советы. Считая старшего друга просто кладом ценной информации.
     Крейт поначалу удивлялся, где Тиль такого парня нашла. Но, едва взглянув на фото, тут же выдал:
     - Да он обычный ловелас. Ему абсолютно плевать на чужие проблемы. Проще говоря, это трахальщик, вот и все, если ты интересуешься. Брось ты его наконец! Не нужно на этого козла дышать как на лед, чтобы он растаял! Он тебя не любит и не любил никогда, и по сути уже кинул!
     Тиль тогда опустила голову. Как же так? В ней была обида на весь мужской род. Клялся, что никогда не бросит, наобещал всего… Рассказала, что отец и мать его были категорически против, чтобы встречаться с ней. Отец у него вообще являлся фанатиком домостроя, причем законченным. Что ни есть хорошо. Но обратного хода не было. Все. Он – Темный, если и дальше так пойдет его вампиризм, то в будущем это обычный упырь. А она – Волшебница. Причем такая, каких вообще мало. Ничего бы у них путного не вышло.
     - Знаешь что, Ира, если бы мне эта сволочь мужского пола попалась на глаза, я бы ему вломил… по наглой морде. У него же по е….у видно, что этот Гил твой давно уже не невинный! – Крейт поднял глаза на девушку и строго поглядел на нее. Он все прекрасно понимал. И объяснять семнадцатилетней девушке расклад послеподростковых влюбленностей ему было очень легко. И видел то, чего Ира и вовсе не могла не то что видеть, но и понимать.
     - Это как так, не де… - глаза несчастной полезли на лоб.
     - Ты еще скажи мне, что он просил у тебя денег на противозачаточные! Чтобы ты не забеременела, и чтобы его не потащили в ЗАГС! – Крейт улыбнулся.
     - А ЭТО ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ?!
     - А что тут знать? Что мне не знать? Я постарше и покрепче психологически, чем он. И опытнее. Поясню с мужского языка на женский: он выдает себя взглядом, одеждой… много еще чем. Долго растолковывать, но ты все равно не поймешь. – Крейт встал и пошел заказывать себе кофе. Потолок в «Гроте» был выложен кирпичами. Под стиль замка. Интересное было место, однако… немного похожее на склеп. И там подавали за определенную плату кофе, яичницу, чай, суп, пиво, водку, сухарики с сыром. Но всего этого не хотелось. Хотелось просто под землю провалиться. От ощущения того, что ты никому больше никогда не будешь нужна. И этот Гил запустил своим предательством процесс, который потом сыграл с Тиль очень злую шутку… Тиль влюбилась, будучи не в состоянии забыть его, в ДВОЙНИКА – ИЛЛЬО, потому что тот был как две капли воды похож… И тоже в Темного… Тянула ее Тьма почему – то…
     Крейт же годился только в друзья, в советчики, не в партнеры, не в мужья, не в помощники по хозяйству… И ВСЕ. Ему даже интима не надо было ни от кого. Он был совсем другим. О чем выше писалось. И  дальше, по мере взросления Тиль, это вызовет ОЧЕНЬ крупные проблемы. Потому что будет ситуация потом, которая выведет ВСЕ из – под контроля.
     Но это будет потом… Потом.

     Долгое время Ира думала, как ей жить дальше после предательства. Учебу она потеряла, так как родителям с братом приспичило ехать в Сибирь. Известно, в какой город. Зная об этом, несчастная целыми днями плакала, да и ночью тоже, сидя на кухне, на полу, не в силах что – либо изменить… Потому как знала, что в Братске ей НИЧЕГО не светит: ни работы, ни любви, ни будущего… Ни карьеры, ни семьи… НЕЛЬЗЯ там ничего такого построить, потому что менталитет тех жителей ОТРАВЛЕН выбросами, да и дикие они порой бывают, если с добром подойти.
     Но вот мать верила, что в Братске можно заработать кучу денег, и пыталась навязать свою волю. Она не верила в уверения дочери, устраивая скандал за скандалом. Ругань шла почти каждый день, с матами и проклятиями. Мать пообещала, что вывезет дочь насильно из Питера, и ей никто и ничто не поможет. Чуть ли не прокляв весь город только за одну вещь… Да вдобавок сбежать бы не получилось, так как окна были зарешечены. Прописка питерская была уничтожена, чтобы Ира не смогла никуда устроиться работать.
     Тут – то Крейт и проверился на вшивость. Он НИЧЕГО не смог сделать в такой ситуации. Он продолжал общаться с Ирой, и не больше. А вот о том, чтобы предотвратить отъезд «в кандалах» - даже пальцем не пошевельнул. Или не хотел, просто живя своей жизнью. Как и то, что от Волшебницы в тяжкую минуту отвернулись все близкие. И это нехило ее шарахнуло. Все, кого она считала своими друзьями, бросили ее. Кому помогала, на кого надеялась… Крейт продолжал, как старший друг, поить ее чаем, кофе, утешать словесно, ничего не обещая. А Ире больше и не надо было ничего – ни ласки, ни любви, ни жалости… Она во всем этом намертво разочаровалась. Не веря в лучшее. Гил навсегда пропал с радаров, и его место так сказать занял вампир – Инквизитор. Даже не представлял сам Крейт, и не знал, ВО ЧТО со временем САМ превратится. А сейчас этот вампир тратит просто свое время на СВОЮ жизнь. И эти все развлечения запросто загонят его в гроб. Или еще куда подальше…
     А Волшебница – просто личность, которую такой резкий жизненный поворот загнал в страшенную депрессию. Лишившись прописки в Питере не по своей воле, квартиры в общежитии при работе будущей, и наконец, ей исполнилось восемнадцать.
     Она желала просто найти в тех тусовках Иных, в кафе на Гончарной, семью, настоящую любовь… Того, кто бы смог принять ее целиком, не критикуя, защищать и беречь… Да только не учла одного: лет в восемнадцать, двадцать лет и немного больше, у парней НЕТ ни то что жизненного опыта, но и чувств настоящих. В таком гнилом возрасте парни могли наобещать что угодно, лишь бы потом не выполнять. А терять честь с кем попало очень не хотелось. И ничего ей больше не оставалось, как общаться с тем Олегом, постепенно к нему привязываясь.
     Они перезванивались, провстречались пару месяцев по выходным. И в конце концов у Олега возникла какая – то далеко не дружеская теплота чувств, зачем все это вообще? Непонятно. Тем более у него была своя жизнь. Которую он ОЧЕНЬ не хотел терять. Он сказал на прощание, что будет просто звонить, писать бумажные письма, что и делал.
     Приехав в Братск, Тиль спокойно раз в месяц брала трубку, и говорила по пять минут. Думая о своем светлом будущем. А Будущего с Крейтом как раз и не было. Потому что потом Крейт начнет не по – детски деградировать, и только потому, что его дружки примутся давать ему наркоту на основе химии, от которой излечиться просто невозможно. Два и что – то пить на встречах. И как следствие, бросит сначала работу, кинув все хозяйство и обеспечение семьи на Волшебницу, у которой от такой жизни рухнет не только здоровье, но и нервы. Рухнет доверие к окружающим, особенно к окружению Крейта, и придет разочарование во всем… И даже ЗЛОБА.
     Но насчет злобы…
     Она потом, уже под конец, поймет, что этот Олег психопат с генетическим сбоем с рождения, и начнет искать выход из ситуации. Сначала просто начнет ударяться в работу, приходя домой далеко за полночь, после пойдут страшенные скандалы на почве его безработицы и пофигизма, а потом угрозы Крейта в ответ, что выкинет ее на улицу, и все.
     Он только и делал пять лет подряд, с две тысячи десятого года по пятнадцатый, что пил, покуривал, ходил по питерским тусовкам Андеграунда, и жаловался на жену, какая она ужасная, плохая и злая. И нет ничего удивительного, что против несчастной, попавшей в трудную ситуацию, ополчились вскоре питерские Иные – тупые наркоши, такие же, как и Олег. Но также, еще раньше этого, он оказался на крючке у Энрике, который потом не по – детски с ним разобрался… Но об этом позже.
     А пока что это были обыкновенные звонки, которые давали надежду на спасение… но на какое и от кого? От Энрике?
     Может быть, хотя…
     Но потом, когда Тиль познакомилась с шефом братских Иных, телефон на некоторое время замолк. Оно и понятно, почему: В Питере, на стороне, сразу после отъезда Тильсирвэ, у него на лето завелась женщина из тусовочных. Немного постарше его самого. Она была такой же сумасшедшей, как и Крейт. И рассчитывала всерьез на то, что когда – нибудь выйдет за него замуж. И еще об одной вещи мечтала, чтобы Олег забыл ту девочку. А он сделал назло: сначала рассказывал Машке Ивановой (ту так звали) о Волшебнице, та морщила лоб, тихо ненавидя конкурентку. Их встречи продлились до сентября, и прекратились лишь потому, что Крейт вознамерился поехать в Сибирь. Девица, не получив ничего ожидаемого, пришла в неистовство и отшила парня со словами:
     - Езжай к своей малолетке Ире, и живи в тайге с медведями в сугробе!
     Крейт тут же почти послал стерву, но она все – таки успела привить ему отвратительную привычку: ВСЕ во ВСЕМ минимизировать, начиная от прогулок, и заканчивая близкими и мировоззрением. И он пошел у нее и ее знакомых на поводу, и когда Ира вернулась назад, то просто НЕ УЗНАЛА друга. Он поменялся до неузнаваемости. Его как подменили.
     Но это позже будет.
     А сейчас, когда Тиль идет на собеседование, идет две тысячи четвертый год.
 
     Это было лишь самое начало той свистопляски, которая была заварена только ОДНИМ приездом девушки в Братск. Это был полный пуск в неизвестность. Нет работы, нет друзей, нет радости, нет надежды, нет любви. И на всей этой почве, через два месяца в Братске у Ирины в прямом смысле полетели нервы. Ради успокоения она просто поначалу горько плакала по вечерам, а потом, когда родители начали обвинять дочь во всех смертных грехах, Ирина принялась попивать пиво. По ночам, в туалете, чтобы никто не видел. У нее даже была мысль, чтобы запить все свое здоровье, а потом просто умереть. Родители, ясное дело, ни о чем не подозревали, так как Тиль вообще не пьянела, и организм ее был словно железный.
     И вот, в одно обычное утро, от нечего делать, после завтрака Тиль взяла в руки обычную газету, открыла ее, и тут же в ее глаза бросилось одно объявление. Словно из ниоткуда, и там было написано: «Ищу Светлую Волшебницу в Штаб, СРОЧНО! Официальное оформление, зарплата белая, 45 000, хорошее отношение гарантирую. Адрес: Горисполком, пр. Ленина, телефон ……. Энрике Архимаг, Светлый, звонить с девяти до шести».
     Тиль прочла это и засмеялась. КАКОЙ такой Энрике в такой глуши, какой тут Архимаг?! ЧТО он здесь забыл?! Настроение от такого у Тиль поднялось изрядно, и она поначалу подумала на полном серьезе, что маг с таким именем просто малолетка, малолетний сопляк, возомнивший себя Архимагом. Да еще назвавшийся таким именем. Позер, и все тут. Энрике… Иглесиас, блин!
     - Да кто ты такой, чтобы ТАК о себе говорить?! – смеялась девушка, перечитывая объявление. – Ты, ничтожный бабник с соседнего двора, покупающий себе шлюх на ночь, а после наверняка зачисляешь их в штат. Потому тут такой бардак в городе! Уверена! Хорошо, сейчас я тебе позвоню, и узнаем, чего же ты, хваленый Энрике, стоишь!
     Ухмыляясь, Тиль взяла и набрала номер. Но на том конце провода говорили исключительно вежливо. Голос оказался далеко не мальчишеский,  а вполне зрелого молодого мужчины. Видно было, что этот Энрике многое знает, и вполне дает себе отчет о проделанной работе. Но девушке просто взбрело в голову навести в городе порядок, чтобы всем стало хорошо в Братске. Только вот не учла она ОДНОГО: Энрике, хоть и выглядел с виду лет на восемнадцать – двадцать, был уже давно в возрасте – он родился еще во времена кельтов. Получив непонятно как ВЕЧНУЮ молодость, бессмертие. Естественно, ЭТОГО пункта Ира НЕ ЗНАЛА, да и не слышала никогда об этом Ином.
     И смеялась, смеялась, смеялась…
     До тех пор, пока не открыла двери кабинета. И влюбилась… ПО -  НАСТОЯЩЕМУ. А вот как на ее появление отреагировал сам шеф, - уже говорилось. Он ее ЖДАЛ. Здесь, в этом городе, лет пятьдесят и еще сто пятьдесят. В Российской Империи, в СССР, и в Новейшем Времени. И этих двоих потянуло друг к другу ТАК, как влечет любящих ПО – НАСТОЯЩЕМУ. Как духовно, так и физически.

     Почему все сложилось именно так?
     Потому, что Тиль в прошлом, задолго до своего нового рождения, была простой крестьянкой, довольно забитой и запуганной крепостным правом. Была также и религиозной. Выглядела также, как и сейчас – как клонированная. Только коса была в прошлой жизни в два раза длиннее. Имела весьма своенравный характер и фигуру античной богини. Она не красилась, как остальные девки, и не пела песни во всю силу легких. Этим девушка и покорила сердце Гвелда, который, как оказалось, сбежал из Китая, где убили на его глазах беременную жену по имени Ингрид.
     Россия ему не понравилась поначалу, потому как после буддистского Китая чувствовался чудовищный резонанс во всем: в архитектуре, менталитете, кухне, манерах, природе, религии… А православные храмы белокаменные казались просто блеклыми по сравнению с буддистскими, где царило буйство красок. Краски были внутри, особенно золота много… Да и в России он никогда не был доселе. А от русских женщин Гвелд шарахнулся, как черт от ладана. Орущие, в большинстве полные, размалеванные, и глупые. Одна так вообще на постоялом дворе прицепилась в бричке со слезами: дай себя мне, дай себя мне, чтобы деткам потом рассказать, какой ты красавец! Вон у меня какая грудь, да волосы светлые!
     Скандинав смерил шлюху суровым взглядом из окна приоткрытого и просто, высунувшись, от души дал ей пощечину.
     - Будь я немного младше, ты бы уже была мертва! Не женюсь я на блудных! Не позорь своих родителей, тварь! И куда Силы Неба глядят, порождая таких?!
     Бабы, которые это все видели, заохали, раскричались, и одна из них крикнула проститутке:
     - Да ты дура, он же женатый, венчан, куда ты лезешь?! У него может еще и дети есть!
     А пьяные мужики принялись стыдить Гвелда, что мол он не хочет наслаждаться блудом и не веселит уд. Тот ответил, выйдя из брички в лисьей шубе, в шапке чернобурой, хлопнув дверью:
     - С продажными девками у меня всегда один разговор, - удар по лицу, так как они не заслуживают никакого уважения! Да и мужиков, кои им отдаются, будучи женатыми, не жалую!
     Те хотели такому дерзкому задать трепку, да испугались. Барином выглядел в своих одеяниях незнакомец, и спросили его, откуда он явился такой чудной. Тут – то он и назвал себя Василием. На него поглядели с подозрением и решили, что он сумасшедший вовсе. Потому что дворовая проститутка в те времена зарабатывала очень много, но для Архимага это было не оправдание. Проститутка была для него тварью, которая была достойна лишь битья. Мужик пьяный из рюмочной и то внушал уважение по сравнению с ней.
     А пока Энрике ехал по Империи, в Сибири вообще с ним случилась громкая история: народы манты и ханси приняли его за шамана, когда тот остановился в одном племени ненадолго. Там умирали скот и население, и никто не мог ничего с этим поделать. Архимаг заинтересовался, потому как у кельтов такое тоже встречалось, и он пошел свершать с шаманом требу. А поскольку силища у парня была чудовищная, боги услышали его. Мор прекратился сразу. И сам жилой шаман, увидев, насколько легко Силы услышали чужестранца, пал на колени и молил остаться. Гвелд пожелал добра старику и всем, и отказался жить в племени, поехал дальше.
     Так вот, та самая крестьянка, в которую НАМЕРТВО влюбился Энрике, была воплощением его идеала. На виду у всех эти двое вели себя, как брат и сестра, а когда просто оставались наедине, то наслаждались обществом друг – друга. И в конце концов, все вбитое родителями пало, и Настя стала не такой запуганной. Гвелд предлагал уйти им далеко и жить счастливо. Но не Судьба была – на его любимую положил глаз барин, злой и жадный.
     В результате, из внутреннего оставшегося страха, она НИЧЕГО не смогла сделать для того, чтобы избежать беды. Тиран просто выбрал себе в жены понравившуюся девку, и все… В итоге на все протесты родителей пригрозил, коли будут противиться, то на площади кнутом высечет. А после заберет ВСЕ – хозяйство, избу, и в Сибирь… Навечно. А Настю – в услужение для плотских утех, где просто могли и бить, и уродовать, только в защиту и слова не скажет НИКТО.
     Вывод: силком забрали девушку к барину и повенчали этих двоих в местной церкви, плюс народ, который был достаточно диким и боязненным, прослышал о страшном колдуне в своих местах. Который мог и в зверя оборачиваться, и летать птицей, наводя порчу и ужас. Будто бы. Но была одна проблема: НИКТО живьем его так и не смог увидеть. Точнее, видел, но так и не понял, КТО им является на самом деле. И вышло так, что СРАЗУ после свадьбы, дабы беды не случилось, отдали Настю этому самому колдуну – на право первой ночи. До полусмерти испугалась Анастасия, но единственное, кого она увидела, - так это своего любимого, который спокойно вышел на поляну, и стоял, глядя со скорбью на девушку. И взгляд также у Энрике был серьезный.
     Привел девушку на поляну, уже барыню, какой – то отрок, и велел ждать участи, уйдя прочь. Он даже и не увидел Архимага.
     Напрашивается вопрос – ОТКУДА простой народ узнал, что нужно отводить девушку на ЭТУ поляну? Видимо, просто слухи ходили, что вороны стали в больших количествах виться над этим местом. И, осеняя себя крестом, люди обходили это место стороной. А Гвелд над всем этим просто смеялся, потому как слухи о колдуне порождало обычное невежество. Свои магические способности он никак не проявлял, да только несколько раз при людях в драке катану с Китая показал. А люд, деревенский, помещичий, запуганный тиранией, никогда такого оружия и не видел. И началось…
     Не знали они также, что рядом с поместьем, в лесу в чаще, находилось старое капище. И в некотором роде Энрике в Российской Империи напоминал Дона Румату из романа Стругацких. И ситуация начала выходить из – под контроля, потому что некоторые поступки людей выходили за грани здравого смысла. И жестокие были мысли Гвелда тогда…
     «Если бы ты не умерла, Ингрид, то может быть, твоя жизнь сложилась бы иначе. Меня же до сих пор мучает совесть за то, что я сделал с тобой. Но… это даже хорошо. Я не встретился бы с Анастасией. И вновь Судьба разлучает меня с возлюбленной… Но ничего, я вытащу тебя отсюда, и плевать мне на твое замужество, моя красавица»!

     Настя, сначала оставшись на полянке одна после ухода мальчика – слуги, немало страху натерпелась. Она же ожидала увидеть чуть ли не волхва в возрасте, или волха, который бы прямо здесь ее и изнасиловал. Покусывая травинку, из – за елей седых к ней вышел Василий. А когда Настя кинулась к нему на шею, рыдая и крича, что ее выдали насильно замуж, Василий просто улыбался. Также доложила она, будто барин ходил к ведьме Марфе, и снова смеялся парень. И показал Насте катану, достав ее из мешка за спиной. И повел такую речь:
     - Теперь, любовь моя, ты понимаешь, НАСКОЛЬКО ДИК ТВОЙ НАРОД?! Вы все не высовывали носа дальше своего поместья, боясь барина, пресмыкаясь перед ним! Судя всех и все по себе, я это видел еще, когда проезжал много сел и деревень… Горько мне! Не знаете вы об окружающем мире ровным счетом НИЧЕГО…! НИ – ЧЕ – ГО! И после того, как здесь  обращаются с людьми, не ставя их ни во что, ты и твои родители, осыпанные золотом, будете сидеть… Будешь ты, именно ты, гнить – сидеть, бесправная девка, под гнетом этого деспота?!
     Настя отступила от него на шаг. Глаза ее стали испуганные. Она вытерла глаза, и заморгала.
     - Скажи мне, ты с ним спала? – Взгляд Энрике блистал гневом.
     - Нет, он меня не трогал. Тронет после того, как маг страшный меня возьмет. – и зарыдала горько.
     Гвелд усмехнулся.
     - А ничего тебе здесь сейчас не кажется странным? – Сурово спросил он. – А? Ответь мне, если не глупа.
     Тут до девушки стало медленно доходить, что правда, странно тут то, что Василий явился каким – то образом на эту поляну. КАК он узнал о том, что сегодня волхв или маг будет прелюбодействовать? КАК?! Она не могла понять.
     - ЧТО ты здесь делаешь? – наконец выдавила из себя перепуганная Анастасия. – Ты услышал про того мага, – язычника ПОГАНОГО, и пришел заступиться?
     Глаза Гвелда бешено сверкнули. Слова ПОГАНЫЙ он не ожидал услышать, и все понял сразу. ЧТО с ней сейчас будет и кто она теперь после этого выражения?! Он был до корней волос оскорблен, да и весь его народ покойный тоже. ТАКОГО он не стерпел. И его понесло…
     Испепеляя барыню огненным и яростным взглядом, он крикнул ей прямо в лицо:
     - КТО  тебе сказал, негодная девка, что язычники, кои остались со времен Крещения Руси, кои прячутся в лесах от яростных гонений, поганые?! Поганые только потому, что у них были воля, разум, здравый смысл?!  Поганые только за то, что не были христианами, и будто бы ходили в одних шкурах?! Как ты смеешь судить о вещах, не зная о них ровным счетом ничего, а лишь по чужим словам?! Потому, что новая вера укрепилась со времен князя Владимира? Потому, что свергли волхвов? Ха! Смеешь говорить только то, что тебе где – то там сказали, что говорит простой народ крепостной, во дворах, еще где – то? Твои селяне даже никогда иероглифов китайских не видели, потому и считают мой меч диковинкой, связанной с колдовством! ГДЕ доказательства, что она колдовская, кого мой меч убил или обидел здесь?! Я никого не убивал, только меня тут гнобят, боятся только за золотой цвет волос! Который теперь не сыщешь! Которого не осталось на земле! Цвет древнего золота, доставшегося мне от отца убиенного! А теперь ответь – я ЗЛО для тебя? – Он сделал взгляд спокойнее и положил прекрасную катану в ножнах на траву.
     Настя отступила от Василия еще на шаг. Он попал ей в больное место. По сути, она его оскорбила, причем очень глубоко. Ужасная догадка осенила несчастную. И она едва не упала в обморок. Поняв, КОГО полюбила всем сердцем.
     - Я – Зло для тебя? – улыбнулся Гвелд.
     И опять:
     - О чем ты говоришь? – прошептала она. В горле пересохло.
     - Я И ЕСТЬ ТОТ МАГ, О КОТОРОМ ГОВОРЯТ ТО, ЧЕГО НА САМОМ ДЕЛЕ НЕТ!
     Анастасия вскрикнула, и чуть было не убежала. Отскочила от парня еще дальше, как ужаленная. В груди заломило. Ей хотелось бежать куда глаза глядят, но… Она безумно любила Василия, и тут ее мозг наконец – то принялся включать логику и лихорадочно работать. Включился здравый смысл, а не просто вера во все, что там сказали. Так… он маг. А почему его так называют? Потому что носит с собой меч, которого мы никогда не видали. Меч со странными надписями. О смысле коих знает лишь хозяин оружия.
     Маг потому, что носит гигантский коготь на груди. А у наших, - все носят крест. Но почему он носит коготь вместе с крестом из серебра, и крест не отпадает, не чернеет? Не дымится, наконец? НИКТО же так не поступает, как Вася – все носят только крест. И все. А он… как будто назло. Взял да осмелился так сделать. И в сам храм нечасто ходит. Может потому, что батюшка несколько раз напился? Может потому, что люди обидели его там? Следовательно, Бога он не боится. А почему не боится? Бог же и наказать может! А Бог подарил ему Любовь. Почему? Почему Бог в его глазах добрый и милостивый? Значит, он знает более знаний, чем мы все. Значит, и не ударялся Васька головой, упав с лошади. А просто всем наврал, чтобы его не заподозрили. И при этом ничего плохого православной вере не сделал. И даже батюшке нашему добра желал. И не орал перед крестным знамением от боли, и дым из него не шел… Что это вообще? Может быть, все не так, как думают все? И не отворачивался от православных икон. И храмы не рушил.
     Анастасия просто хлопала глазами, не в силах поверить в осознанное. Ее одновременно трясло, и в ее голове рисовалось Священное Писание, которое рекло – то грех, это грех… И что теперь с этим всем делать, как жить дальше, - непонятно. Кто вообще что сказал… неизвестно. И почему действительно Василия в Церкви не ломает, как бесноватого, а он спокойно стоит и слушает молитву, и ему хоть бы что? ЭТО оставалось загадкой. Но вбитое с детства правило гвоздем засело: грех, грех, грех… И старое вырвалось с криком:
     - Но это ведь ГРЕХ! Грешен ты! Хоть и прекрасен, как херувим!
     После этих слов Энрике поглядел на любимую женщину как на идиотку. Его теперь очень умиляла ее реакция. Да и невежество… что мир не ограничивается одним поместьем.
     - ГРЕХ то, что сделали твои родители: насильно отдали замуж непонятно кому!
     - Но это же батюшка с матушкой… - начала было Настя. Но Гвелд не дал ей закончить:
     - И что? Отдали, как обычную вещь! Не задумываясь, что ты тоже живой человек. Вот… на одну веру надеетесь. Вместо того, чтобы вдобавок кроме нее и своей головой начали думать, как прекратить зверства барина, как не подозревать невинного парня, который отличается от вас всех… Вера это вера, а здравый рассудок – совсем другое. Ну вы что, не могли написать царю письмо, чтобы он разобрался с этим извергом?! Царь это же не барин вроде…
     Анастасия раньше ТАКИМ возлюбленного не видела. Своими словами он ее просто уничтожил. Да и все ее представления о мире.
     - То, что ты мне тогда отдалась, на озере ночью, не мучила ли тебя мысль, что это будто бы блуд? А? Говорила мне, что тебе на все плевать… Да, именно все равно тебе было, милая… Вот именно, что все придумано ЛЮДЬМИ, а Бог нам даровал Любовь. Людьми любят управлять царь, барин. Еще кто – то… У нас с тобой НЕ БЛУД, а ЛЮБОВЬ! А когда двое ЛЮБЯТ друг – друга, тогда НЕТ БЛУДА! КТО тебе вообще внушил, что Любовь – это плохо? Царь? Ты слишком близко к сердцу воспринимаешь то, что тебе скажут посторонние, и я давно это заметил. – Энрике хищно улыбался, пытаясь хоть как – то достучаться до ее разума. Надо же как – то глаза раскрыть девушке, пока она не натворила дел в хоромах барина!
     Промолчав немного, Настенька произнесла:
     - Я думала, что маг, - это волхв старый, древний.
     - А с чего ты взяла, что это волхв? Будто я не знаю… А сейчас я выполню свою работу, чтобы никто не сомневался о праве первой ночи… - Гвелд глубоко вздохнул. Горько ему очень было. Что любимая оказалась простой.
     Он просто стоял и смотрел. Надеясь на лучшее. Смотря сурово. А барыня не знала даже, плакать ей или смеяться. И любить ли дальше его…
     Конечно, любить.
     Потому что ее насильно отдали замуж.
     Он повел ее к тому самому капищу, где было видение будущего, и взял ее. Гвелд не помнил, сколько прошло времени.  Он просто, глотая слезы отчаяния, занимался с возлюбленной любовью, наплевав на все и на всех. На религиозные табу и на венчание… которое бы было, если бы не ситуация с барином. И было ясно: это ВСЕ, если Анастасия не подумает, как следует, в ближайшее время. Потому что венчание – это НАВСЕГДА, развод с барином будет невозможен. А после Архимаг просто сказал ей, и довольно жестко:
     - А теперь слушай меня. Если тебе ТАК наплевать на меня, на нашу с тобой любовь, на будущих детей, если для тебя это ГНИЛЬ, а не счастье, если я монстр страшный, то пожалуйста, уходи к барину. Чти только то, что твоя религия велит. Я все вытерплю, со слезами. Считай, что это был ПОСЛЕДНИЙ РАЗ, когда я желал любимую искренне, с душой. Отдав тебе ВСЕ… Я мог бы защитить нас… Но все против… Ты ради спасения не знаю чего выбрала не меня, а тирана, который насилует сенных девок… Я больше не нужен тебе! Уходи прочь! – Он вскинул руку и ткнул пальцем в сторону дороги.
     - Что ты сказал… НЕТ, ВАСИЛИЙ!
     - Я НЕ ВАСИЛИЙ ВОВСЕ! Я ГВЕЛД КЕЛЬТСКИЙ, кельт по происхождению, Архимаг, и мне ГОРАЗДО больше лет, чем ты себе представляешь… Я старше твоих прапрапра…. Прадедов. ЭТО ПРАВДА! Да, ты можешь привести меня в храм, к батюшке, так и надеясь, что Господь поразит меня молнией на месте. Это не поможет! И молния в меня не ударит! Я потому что не желаю зла никому! Потому что люди думают одно… Но ты можешь все исправить. Если хочешь остаться в безопасности, можем сбежать. Но нет, ты очень упряма: родители не велят… Тебе потому абсолютно плевать на меня, я не нужен больше, я лишний здесь… И по этой причине поживи – кА ты сама, как привыкла. Потому что, хоть и люблю тебя, но горько видеть… сама понимаешь что, что ты делить будешь ложе с этим моральным уродом, и рожать ему детей! ОТ НЕГО, а НЕ ОТ МЕНЯ… Я больше не могу это терпеть как мужчина! Пойми и мою боль, мое отчаяние! А я уйду просто отсюда, и больше уже не вернусь! И вот тогда может дойдет до моей Насти, КОГО она потеряла… Зная твой характер, и недели не пройдет, как барин отправит жену на сеновал щенков кормить! Через неделю после твоих родов… Вот увидишь. И закончишь ты, любимая, свою жизнь на псарне, только потому, что матушка и батюшка так сказали – мы возьмем злато, а тебя барину. И всем будет все равно, потому как управы на этого зверя НЕТ!
     Пока он все это рек, Настя стояла и горько плакала. Она не могла после такой речи поверить, что ее прежние представления о Мире не имели ничего общего с реальностью. Она с ужасом думала: неужели Бог не злой, а добрый? Неужели барин не всесилен? Неужели все, чему учили – ложь? Может быть.
     - Василий… это грешно… быть магом! Ты должен… - навзрыд плакала Анастасия.
     - НИЧЕГО Я НЕ ДОЛЖЕН! ЗАПОМНИ! Как ты, милая моя, смеешь ЭТО говорить мне?! Я повидал за века такое, чего ты даже не знаешь! Умная нашлась, тоже мне… Твои взгляды на мир, которые не выходили за пределы Губернии, настолько наивны, что мне просто смешно… Ты про Чуму в Европе слышала?
     - Получается… что ты не славянин… Сколько же тебе лет? А внешность как наша… Но я все равно люблю тебя, кем бы ты ни был! Но я не смогу сама вырваться из лап барина. Он одну меня просто не выпустит… Помоги мне! – Она вытерла слезы и села в душистую траву у капища.
     Гвелд засмеялся, - горько и зло:
     - Тебя просто продали, как вещь, и довольно дешево. Я могу сделать так, что ты сможешь бежать. И у нас все будет прекрасно. И не оборачиваюсь я в зверье. Но в этом случае ты родителей больше не увидишь. Никогда. Потому что если ты к ним вернешься, и это увидит народ… сама понимаешь, чем это чревато. Потому что уходит девушка в семью мужа… и будут одна плоть, прилепится муж к жене.  И отлепится от родителей своих. Так ведь?
     Он понимал и знал: ситуация для Анастасии, этой хрупкой девушки, безвыходная. И страшная. С одной стороны, бежать можно хоть сейчас. А с другой стороны – у Насти есть намертво вбитый в подсознание штырь: женщина не смеет перечить мужу. И штырь этот придется вырвать с мясом, с болью и кровью… пока не поздно. Выкрасть ее, что ли, у мужа? Только это и останется. Иначе НАВСЕГДА придется разойтись, так как барин просто НЕ ДАСТ никому Настю. Или спалить тот терем, и вынести любимую оттуда на руках, а если кто и рыпнется – зарубить?
     Придется пойти на это.
     Пусть так и будет. Хоть она внешне и идеал.
     Барыня бросилась на шею жениха, изредка бросая пугливые взгляды на огромного идола. Лес шумел сурово, а мокрая от росы трава обжигала тело и ноги. Распутье… полуязычник – полухристианин. Как это может быть. Как Василий попал сюда?
     Потом двое договорились до того, что через три дня встретятся на том же месте, что и сейчас, и забудут обо всем и всех. И также несчастная испугалась, что Гвелда увидит барин и все. Начнет свою кровавую охоту.
     Но Судьба распорядилась СОВСЕМ иначе. И вместо того, чтобы сбежать, когда мальчик – слуга спал крепко у покоев, Настя решила иначе поступить. Леденящий страх просто сковал ее волю, плюс разговор, и поставленный вопрос ребром… Она НЕ СМОГЛА сделать решительный шаг, который бы спас ее. И не пришла она через три дня, а пропала без вести. Гвелд понял – все, закончено, воспитание пересилило. И решил ждать до последнего.
     Но была тишина…
     И дождался. В одно светлое утро, в окно Василия кулаками колотился мужик. Кто он вообще был – неизвестно. И когда, заспанный, Архимаг натянул портки и открыл дверь, то увидел человека, лицо которого было перекошено ужасом.
     И узнал кельт спросонья, что Настя покончила с собой, сбежав из терема, и бросившись со скалы в озеро. Разбившись об воду насмерть. И шансов выжить у нее не было. Пропажу обнаружили вечером, когда сенные девки вывели Анастасию на прогулку – она плохо себя чувствовала, и ее тошнило сильно. Она уговорила их уйти прочь на время и хотела одна побыть. Она пообещала вернуться, поскольку сама домой дорогу знает. Те и поверили, перечить не стали.
     И не виноват был Гвелд, что погибла его возлюбленная. Причем умерла добровольно. Не смогла она перечить мужу и переломить свои установки. Сказал бы ей потом кельт, что мир не всегда будет таким. Что совсем скоро не будет ни крепостного права, ни старой жизни. Но крестьянка бывшая все равно бы НИЧЕГО из тех слов не поняла. Не доросла еще до таких понятий. Да и эпоха другая… неподходящая для их любви… НЕ БЫЛО условий для того семейного счастья… И потому она и покончила с собой, поскольку не было другого выхода. Она желала быть с Василием, рожать ему ребятишек, но… Объяснять ей про будущее что – либо было, - это все равно что грудному ребенку растолковывать работу ядерного реактора.
     Он рыдал над ее безжизненным телом, целовал ее мертвые губы, руки, голова была проломлена, грудь разбита… Настя лежала с широко распахнутыми глазами, в которых застыл ужас. Позвоночник также был сломан. Пополам. Волны вынесли свой страшный дар на берег. Слипшиеся волосы от крови в комок… которая еще не вытекла вся. Молил Богов и Бога Энрике, чтобы послали милость, стоял на коленях и орал от горя. Именно орал. Не клял никого, просто вопил: «Господи, НЕЕЕТ!!!! ЗА ЧТО ТЫ ЗАБРАЛ ЕЕ У МЕНЯ?! ПОЧЕМУ ОТДАЛ ЭТОМУ БАРИНУ?! ЧЕМ Я ПРОВИНИЛСЯ ПРЕД ТВОИМИ ОЧАМИ»?!
     Бог бы ему ответил: «Ваше время еще не пришло. Я дам вам любовь, но позже. Подожди. Я верну ее тебе, юноша»…
     Но, как это обычно и бывает, неизвестно было, что дальше будет в реальности. Обезумев от горя, Гвелд безостановочно рыдал три дня, отказываясь пить и есть. Родители, убитые горем, тоже не могли прийти в себя. Знал кельт, что к гробу его все равно не пустят. И похоронят красавицу как самоубийцу. Заколотив гроб гвоздями. И знал также, что Настя умерла не одна – она была беременна. На раннем сроке. Вопрос – ОТ КОГО? Но что – то подсказывало Энрике, что от него было дитя. И это его чуть не убило.
     Сначала Ингрид, теперь Анастасия… СКОЛЬКО это будет продолжаться?!
     Так и исполнились слова Марфы: «Ты придешь ко мне, убитый горем, будто ты и не Архимаг, и я помогу, поскольку ВСЕ от Гвелда отвернутся»…

     А потом началось… Решил Энрике по полной отомстить барину за разрушенную любовь. А потом покинуть эти места.
     И ночью горел терем тирана, и не смогли его потушить. Люди смогли спастись, кроме одного… Кроме кровожадного злодея. Энрике, забравшись в горящее помещение, с мечом наголо, ворвался в спальню врага и соперника, и со словами: «Это я маг тот самый, я любил твою жену и мою суженую, убитую тобой, пред этим зачав дитя ей, это мой был ребенок, с…а, получай по заслугам за всех людей и за Настю, она стала женщиной со мной»! Барин, проснувшись от его голоса, круглыми глазами смотрел то на горящие стены и пол, то на любовника… А тот, стиснув зубы в ярости, испепеляя взглядом урода, просто пронзил его катаной. Проведя после вниз, до пупка сталью. А потом окровавленной ладонью провел по лицу своему. Как в старые времена, когда еще был человеком. Так закончил свою жизнь тиран, который терроризировал ВСЕХ, и прыгнул Энрике с окна, благополучно приземлившись. Дотла сгорели тот терем и все хозяйство изверга. Два дня полыхал страшный пожар. И не знал никто, кто поджигатель. Говорили потом, что это Божья кара за то, что девке жизнь сломали и ее любимому.
     И помогла Марфа Инквизитору, разложив карты и сказав Добро. Сдержала она слово. Дав надежду парню, спасшему ей жизнь пару веков назад. Но поначалу после смерти Анастасии Гвелд потерял смысл жизни. И ушел, успокоенный, из избы Ворожеи. Сказала она, что через два века ровно встретит он Настю снова. И будет им счастье. Навеки. Что узнает СРАЗУ свою возлюбленную, потому что родится она опять, и будет КОПИЕЙ себя прошлой. Внешне, но никак не внутренне.
     Прошло двести лет. Почти двести лет. Она родилась Иной. Бессмертной.
     Она теперь боялась утонуть. Боялась высоты. Но вот характер ее разительно поменялся. И имя ее было не Настя, а Ирина. Исчезли страх и комплексы. И креста на ней больше не было. Не было крепостного права, барина, царя… Был совершенно новый мир. С  необычными механизмами.
    
     И теперь, идя по улицам Братска, Энрике думал, как ему быть… Что потерял он свою Настю во второй раз. Но теперь у него был шанс все вернуть и стать счастливым. И только одному Богу было известно, КАК тяжко было ему на душе. И проще было теперь резать ящеров в Эдеме, чем находиться дома с сумасшедшей женой, коя была результатом экспериментов Химауры над живыми, исказившей реальность…



                - 4 –

     … Его разум был отключен что от Сумрака, что от реальности в тот роковой день. Но вначале все начиналось очень даже весело. В веселом состоянии этот Иной пришел в Эдем, чтобы поучаствовать в оргии, наплевав на мораль и чужую боль. И было действительно радостно, что от Волшебницы получилось благополучно избавиться. Она, эта Светлая тварь, отняла самое дорогое – Свободу. Поставила спиной к Тьме. Но, к счастью, некий Чувак вразумил юного Илльо, что девушка украла Веселье. И настоящую жизнь.
     И вот, случилось наконец, - эта парочка рассталась. Теперь ВСЕ спокойно. Вернулась прежняя жизнь с пьянками, гулянками, без моральных догм и прочего дерьма. Илльо веселился на полную катушку, но никак не ожидал, что на него уже стукнули в Инквизицию, в самое сердце Европы. По такому поводу, что он умудрился подставить саму легенду Тысячелетия, - Энрике Гвелда Кельтского!
     А Инквизитор Максим вообще был счастлив – пришло его время! Время карать даже Великих. Звездный час… И вот, когда гордость Энрике пала, и Архимаг рухнул, поверженный, под ноги москвича, который молниями поставил кельту Печать Смерти. Она сплелась из них, и эта фигня была закодирована на то, чтобы УБИТЬ ровно через месяц величайшего Архимага и его возлюбленную. В срок. Потому что Инквизиторы Праги решили, будто бы здесь Энрике стаж свой и не оправдал вовсе. А сидит спокойно и мурой страдает. Им невдомек было знать, что Химаура, нажравшись Тьмы с костей погибших строителей, стала набирать мощь, а высосав Силу из всего, что еще и утонуло, пошла на людей и Иных охотиться. Сия охота прошла вполне успешно. О том, что там стало впоследствии происходить, и так известно раньше.
     Растолковывать сие горе для Инквизиторов с их неведением ситуации было очень тяжко. И вырубка Тьмы в Братске шла с переменным успехом.
     И вот, час Химауры пробил. Началась Резня Света, Резня Очищения. И вот, эти двое с непонятными для других отношениями на работе или вне работы, Энрике и его возлюбленная, за три – четыре часа бойни вырезали ВСЕХ Темных города. Так Гвелд отомстил за Тиль, за ее поругания, да вдобавок наконец посмотрел в глаза Илльо. Тот выглядел как побитая псина перед Дитем Тысячелетий с золотыми волосами древнего оттенка, и голубыми, как озеро, глазами.
     Строго и с сожалением, глядя на этого дрища с завышенной самооценкой, Энрике спокойно, но с усмешкой, произнес:
     - Ну что, Илльо, вот мы с тобой и увиделись. Ты думаешь, что весь из себя такой крутой, да? Что изнасилование моей возлюбленной, - это полная хрень, раз ей только девятнадцать – двадцать лет? Ну давай, покажи мне себя, если ты смог на девушку посильнее тебя покуситься… Если ты такой мужественный, покажи. – Кивнув и тряхнув локонами, закончил Гвелд. И ударил по мечу Илльо. Тот понял: раз на него пошел сам шеф Светлых, начинается что – то страшное, раз он один остался в живых. Добивать видимо вышел. И раз заявилось Высшее Начальство. По этому сигналу и началась разборка жениха и не состоявшегося любовника… или кого там.
     Оно и понятно: мужской разговор, разборки за одну девушку… только один ее дерьмом поливал, а второй заступался. Вначале Илльо как – то пытался обороняться, но Энрике словно играл с ним, и в конце концов порешил его… но только наполовину, потому как пожелал, чтобы и Ира насладилась местью. И она так и сделала, правда, пару раз Илльо почти одерживал над ней верх.
     После Гвелд в критический момент просто нанес конкуренту пару решающих ударов.
     На спину Темного словно плеснули кипятком, и по коже потекли эти струи кипятка, - горячие, густые струи крови. Зараженной или нет чем – непонятно. Дыхание резко сбилось, пошел кровавый кашель, и Илльо просто рухнул на грязный, залитый кровавыми лужами, пол. Также и стены были забрызганы всем, чем можно. Темный уже и не хотел двигаться, его парализовало. И Энрике пронзил ему спину – чтобы точно убить. А после легко чиркнул лезвием по горлу. Правило «лежачих не бьют» здесь и не работало.
     - Доползался, вот и конец тебе, Илльо! Добегался, тварь! Вот и все, Темный! Чернота хренова! – Гвелд харкнул на пол и отошел на пару шагов. С довольным видом.
     И тут, как некстати, подошла Тиль, с явным недоверием глядя на «труп».
     - Слушай, Энрике, а по – моему он еще живой. – сказала она. Ей было удивительно, что после ран, несовместимых с жизнью, тело не развоплотилось. И это также был первый звонок Химауры. На новый виток.
     Тот, не поверив, хмыкнул:
     - Почему это живой? Он умер. После таких ран не выживают.
     - У него тело не ушло в Сумрак. Почему? – допытывалась девушка.
     - Как я понял, тут Химаура стала совсем иначе трупы реализовывать. Вот он и не пропадает. Можешь с уверенностью проверить, сдох этот Илльо или нет.
     - Да с удовольствием! – ухмыльнулась Волшебница, и со словами: «Обращаю тебя к Свету», добила парня. И это была ее ошибка. Потому как двое не учли одного: Илльо в тот момент был жив, и колпак Силы накрыл Темного, как муху банкой. В результате его аура стала в прямом смысле черно – белой, как и у Тиль, потому как девушка во время свиданий умудрилась передать ему все хорошее, чем обладала сама. А накрытием колпака и прочим она отдала ему всю свою защиту.
     Это уже потом, когда Тиль плакалась на плече у Энрике, что ей осталось жить пару месяцев, рассказала, что сделала Темного наполовину Светлым. Энрике поначалу не поверил, и с подозрением посмотрел на любимую, ушам не веря.
     - Что… что? Что ты сказала? – Тихо переспросил он, пытаясь понять, что же на самом деле случилось. В его глазах читалось недоверие.
     - Вот так и сказала. – Твердо ответила она.
     - Почему ты мне раньше не сказала, что ты его не убила, а сделала его наполовину Светлым? – и снова был суровый взгляд. И теперь Тиль была не в своей тарелке. Она поняла, что сделала СОВСЕМ не то, что было надо. Ей стало стыдно за свой поступок.
     - Я не сделала его наполовину Светлым, так получилось, и…! – начала оправдываться Волшебница.
     - А как так получилось? – вопрошал Энрике, смягчив взгляд.
     - А так получилось, что когда ты его убивал… - Тиль почти кричала от нервов и от страха.
     - Не кричи, потише говори,- мягко уже произнес Гвелд, держа любимую за плечо. Он все понимал. И не собирался скандалить.
     - …что когда ты его убивал, дорогой, Энрике Архимаг, - вздохнула она, закрыв глаза, чувствуя поддержку, - и видать, когда я его убивала, у него брешь пошла, и его накрыл колпак… на голову. Колпак Света.
     - Это я помню, когда уничтожали всех. Это было такое… - подтвердил Энрике, уже начиная переваривать в голове проблему. А проблема была ого – го…
     - Было такое, но он теперь… - Тиль подняла глаза к небу, - черно – белый…
     Энрике понял, улыбнувшись и покачав головой, - спорить бесполезно, и что про Илльо была совершена глупость.
     Он просто улыбался. Зная, что сделано дело, но дров с него немало.
     - И теперь я думаю, что с такой черно – белой энергетикой, и с твоей помощью, с твоим ударом меча, - поглаживая локоны кельта, Тиль надеялась, что Илльо нарвется на возлюбленного еще раз, и тогда точно проблема будет решена. Энрике стоял и думал: что ему еще сделать, голову ему снести или сделать кровавого орла? – у Илльо наконец включится мозг, и он поймет, что…
     И тут Энрике начал хихикать… Он видел, что Тиль не права.
     - Мозг – то у него не включится… - улыбался он. – Веселье заключается в том, что он теперь и Темным стать не сможет, в гильдии Темных не сможет блеснуть, и к Светлым, к нам… Светлым не сможет стать. – Энрике ухмылялся, изумляясь, ЧТО сделала его милая… пытаясь Светом добить того гада. Тиль очень была удивлена. Да только она не понимала, что скоро ее ждала та же участь. Только в обратном направлении – Тьма ее накрыла.
     - Да? – улыбнулась Тиль, радуясь такой типа победе.
     - Да. Блуждающий маг так сказать…
     - Блуждающий маг?
     - Да, так сказать не знающий ни Темную, ни Светлую сторону, новичок и в том, и в том. – Энрике выпрямился. Представляя, КАКАЯ для всех будет проблема.
     - Теперь вопрос: если тебе Инквизиция скажет, что надо его убить, ты им скажешь, что я надела на его головку колпак, добивая его, и что ты мне скажешь тогда? Да, тогда я была наивная… - начала рассуждать девушка.
     Поулыбаясь, Энрике сказал просто и понятно:
     - Да я тебе НИЧЕГО не скажу… - и дальше стоял, улыбаясь, пытаясь понять суть проблемы.
     - Я ИСПОРТИЛА тебе репутацию, да, это так, и теперь тебе придется думать, что с ним делать.
     - Да вопрос не в том, ЧТО с ним делать, если Инквизиция дала разрешение на его убийство… Вопрос в том, как теперь это делать!
     - Вот – вот…
     - Так – то он вроде как Темный, вроде его и не жалко, новичок, а вроде как и наш… - рассуждал дальше Архимаг, смотря куда – то в сторону, на холмы, заросшие травой. – Вообще – то это возможно.
     - Возможно – то возможно, только теперь эта искусственная скорлупа мешает его убить. – уточнила Ирина. – Он как бы твой, но ты не имеешь права… - и замотала головой в бессилии.
     Энрике возразил:
     - Ну я якобы его могу… я могу его убить.
     - Ты – то можешь это сделать, но что делать с той скорлупой? Но тебе надо для начала ее снять… - и тут Гвелд обнял коллегу и промурлыкал:
    - Милая, а вспомни, как я тебя чуть не убил, когда узнал, что вы были вместе, а? Светлые могут убивать Светлых, но в крайнем случае. Я сделаю проще: к тебе он уже больше никак не сможет подойти, на несколько километров, неважно, где ты будешь находиться рядом. По работе или просто идти. Просто не встретитесь случайно никак.  Его будет просто разворачивать. Я сделаю проще…
     - Что ты сделаешь? – Ирина обняла Олега Аренского.
     - А как уже юнец…
     - КАКОЙ же он юнец… - начала Тиль. Не понимая смысла.
     - Он потерял все свои знания Темные, когда стал наполовину Светлым. Он, скомпенсировавшись под новичка Светлого, потерял Силу мощного мага Темного.
     - Это хорошо, это ОЧЕНЬ хорошо! – воскликнула Волшебница, чувствуя, что разговор будет очень долгий.
     - Да, но теперь он НИ К ОДНОМУ пристанищу НИГДЕ не сможет примкнуть, никуда… Ни здесь в Братске, ни в Питере…
     - Да, но такого никогда не было… - дальше рассуждала Иная, даже не представляя, что ее потом ждет.
     - Нет! Уже были такие Иные, и Светлые превращались в Темных, и наоборот… и их уничтожали. Некоторые до сих пор так и бродят. Это уже даже не гильдия магов, это так… это отряд магов – альбиносов.
     - Альбиносов…
     - Да, они по – своему мощны, могут использовать как Темную, так и Светлую магию, и могут разить и побеждать любых. Пусть живут. И пока он меня не трогает, я его не трону. – объявил Гвелд.
     - Лучше бы я его убила… Он лежал, как труп, я что, знала разве, что он ЖИВОЙ?
     Разговор кончился хорошо. Постелью.
     А Илльо передал Ирине во время свиданий всю Тьму, которая была у него в наличии. Не говоря уже о том, о чем говорилось выше, и приворот сделал свою добавку. Теперь и это действовало на обоих. А шахматная аура сыграла страшную роль после в жизни что Иры, что Илльо. И даже Максим не заметил такого подвоха.
     И в Братске тот день Резни стал на самом деле ЧЕРНЫМ для всех Иных. Потому как Темных ни в городе, ни в Области не осталось. И началось… А потом, спустя десять лет, рухнул и Эдем, и умерли Тропы, и так все окончилось и в плане Света в Братске. А вернее, хорошее окончилось еще раньше.
    
     …Илльо открыл глаза, и с удивлением обнаружил себя в реальном мире. Сумрак выплюнул его, как пробку бутылка, готовая взорваться. Не было ни крови, ни трупов… Все поглотил Сумрак. Из носа только кровь хлестала. Он ВЫЖИЛ, после страшенных ранений. Ломило кости, и страшно болела рана в спине.
     Кругом пыль, грязь, обломки кирпичей… Везде голые, ровные стены с различными надписями. А на одной было даже написано баллончиком: «Прощай».
     Почему, почему он ОДИН выжил в той страшной Резне, которая длилась почти пять часов?! И как такое вообще возможно?
     Выживший Темный (а Темный теперь ли?) отряхнулся и стал испуганно озираться по сторонам. Ему все еще казалось, что из – за угла выйдут убийцы и горло вспорят. Он все бродил и бродил по опустевшему Эдему, потеряв от шока счет времени. По сути, в реальном времени прошли почти сутки с начала боя, ибо начался он поздно вечером. С ужасом осознавая, что у него больше НИКОГО не осталось, Илльо даже не представлял, как ему жить дальше. И с кем теперь тусить. Со Светлыми? Это вряд ли, с его дерьмовой репутацией Светлые или отправят его на тот свет, либо от себя туда, откуда мы все появились. На две дороги. Остался только человеческий мир, и ничего больше.
     Так что придется там как – нибудь приспосабливаться. А он – вряд ли сможет, будучи Иным.
     Эдем замер. Больше здесь никого не будет. Только обломки мечей, как напоминание о трагедии. Красивые, резные ручки катан, так напоминающие прошлое. Но самым страшным оружием был меч Энрике – разил ВСЕХ, кто попадется ему на пути. Вдобавок в шоке был Илльо от приемов шефа. Он чуть ли не летал в воздухе, с нереальной быстротой за секунды разя аж пятерых сразу. Неизвестными приемами из Китая, которых НИКТО здесь не знал. Как тень, Архимаг просто подлетал то к одному Иному или к Иной, то к другим, не щадя даже женщин… И сияла у него на груди Печать Смерти, которая постепенно гасла, разрушаясь. Взмах руки вперед – фонтан крови, тело пополам, или бряк на пол – и все, исчезало в других слоях Сумрака. Пахло кровищей, волосы Гвелда были, словно рубинами, покрыты капельками. Его не смущало ничего: ни групповой секс где – то неподалеку, ни другие гадости - подбежал, сделал несколько колющих и рубящих ударов – и все… И вдоль, и поперек… Как угодно. И дальше работать.
     Это была самая настоящая машина убийств, и Тиль от него не отставала. У Илльо от такого зрелища сложилось впечатление, что ему очень много лет, и он по годам не мальчик… От его красоты у Темного пропал дар речи. Он, конечно, слышал о Энрике, но чтобы тот был НАСТОЛЬКО прекрасен… Но это был ВРАГ, беспощадный, который зарубит за полсекунды и его, если доберется. Но что за чудо? Энрике – Гвелд не трогал поганца, даже если был рядом. Пытался Илльо по печати Силы прочитать, сколько же ему веков, но тщетно.
     Когда все кончилось, Илльо понял – ему достанется больше всех. Оставили на сладкое, чтобы голову оторвать. Темный, как и многие, думали, что шеф Светлых – какой – то самовлюбленный дебил, и его можно просто уделать. Но нет… Модель! Мечта многих женщин. И недоступный для всех…
     Кроме одной.
     Пиджак Гвелда, белый, пропитался кровью, цвет почти пропал. Видимо, Архимаг решил показать шпане, что такое достойная жизнь. И он вызывал ужас на тех, кто ждал своей участи. Устроив чудовищную мясорубку против сотен Иных, отражая Силой их удары, влюбленные получали какую – то неслыханную радость. Тиль была послабее любимого, но она также резала в капусту всех. Особенно доставалось девушкам – шлюхам. Она им просто головы рубила, как подсолнухи осенью в огороде. Те орали, падая на колени перед сем и моля о пощаде. Тиль, злорадно усмехаясь, просто делала свою работу. Те клялись перед Смертью, что завяжут, станут нормальными. Но Волшебница видела, что это чистой воды ложь.
     - Ты НИКОМУ не нужна, и потому никогда не станешь адекватом из – за своей жизни здесь, в оргиях… А я… Судия… Получай от меня то, что тебе полагается… - и просто убивала. Даже парни не могли сразить ее. Да и Энрике иногда рядом был, наблюдая за милой, помогая. Иногда приговоренные валились сразу, и Тиль не успевала понять, отчего. А потом видела – Энрике улыбается, потому как рубанул добычу со спины.
     - Я же кельт, хорошо, что ты не жила в мое время… Попадись ты мне тогда, я бы тебя сначала изнасиловал, а потом убил. Это если бы не любил.  Такой я был раньше, когда являлся человеком. И эта резня – фигня по сравнению со всем… - улыбался Архимаг, подмигивал Тиль и шел дальше рубить. Красивое и одновременно страшное зрелище – бой Гвелда. Золотые волосы, голубые глаза, изящное тело в офисном дресс – коде. Перепачканном кровью. И мало кто знал вообще в мире Иных, что этот Иной мог бы стать Темным. И вот тогда… из него вышел бы монстр.
     Спастись от него было невозможно.
     Погибли в той Резне и Валька – предатель, с ужасом глядя на своего шефа, рухнув на колени и моля шепотом не убивать, да и несколько сотрудников Светлых бывших, перешедших на сторону Зла. Увидели они во всей красе своего шефа, и ужаснулись. Но было поздно. Валька рухнула к ногам Энрике как подкошенная, и ее гитара была залита ее же кровью, слетев со струн рубинами, пропитав дерево…
     - От тебя все равно толку не было, дура тупая, зачем только я тебя взял работать… Только о себе думаешь да о том, что типа тебе слава светит… Светит… как предателя Добра ради наживы и внимания насильников – нариков! – Прошипел Гвелд и нанес разящий удар по бывшей коллеге. Та хрюкнула и упала. Гитара за спиной брякнула и замолкла навеки. А после Архимаг просто сломал ее гриф о колено. Жестоко, но справедливо. – Не понимаешь женщин – может меня, мужчину, поймешь, что твое брякание мя сутками достало всех! Вот ты и получила мою зарплату… Хоть моя любимая отдохнет! На тебя давно лежала лицензия.
     Во время этого Энрике думал, не заняться ли ему любовью с Тиль после такой бойни по – настоящему, а не наслаждаться ласками в ночном парке. Он бы и сделал это, когда все стихнет, если бы не присутствие Максима – Инквизитора. Ну, или сделать хуже – связать Илльо Силой и заставить смотреть на секс с возлюбленной, чтобы тому дурно стало и пошатнуло его самолюбие. Это, конечно, было бы жестко очень, но справедливо. Зато у Илльо бы тот секс в памяти навсегда остался… что он не стоит НИЧЕГО по сравнению с Архимагом. Но раздумал…

     Пять часов шла эта мясорубка, а потом, когда упало несколько последних нариков – Темных, настала тишина. И Энрике стал озираться по сторонам, улыбаясь. Он искал ясно кого.
     - Эй ты, несостоявшийся любовничек, иди – ка сюда, пора платить по счетам! Ха! – и смеялся. – Мужик ты или нет?
     Илльо слышал его голос, и вышел. Гвелд видел его ярость и страх.
     И все… Та боль, потеря сознания, жжение в горле огнем, дальше непонятно что… и в затуманенном мозгу перед отключкой слова Волшебницы… И провал…

     А как сначала Илльо рассуждал о себе, ходя по пустому зданию, плача от бессилия…

     … «Я метался по Эдему, словно умалишенный, боясь даже дышать, чтобы не услышали и не убили, но тут вышел ОН – Инквизитор, Максим. Безо всяких эмоций он вошел в Залу, поднял руку, и приказал моей бывшей убить меня. Деваться было некуда, Великая дала Светлую ауру, и я почувствовал, что попал под пресс. С корнями вырывалось все самое дорогое, за весь мой период. Неслыханная боль прожигала кости, мясо. И вливаясь в мозг и вены. Я рухнул на колени и орал, едва не охрипнув, пока не упал. И никто не собирался помогать. В мозгах грянул ядерный взрыв, я уже не помню, как отключился. Организм просто не выдержал и дал команду отдохнуть…
     Когда очнулся – никого не было. Я лежал в реальном мире на полу, из носа хлестала кровь, а по телу бегал мороз. Растирая кожу, еле пришлось подняться. И побрел прочь… Был день на дворе, но сколько времени?
     Дома три дня валялся у батареи. Не принимая ни воды, ни еды.
     В те моменты, когда перед глазами замертво падали мои близкие, мир весь рухнул в ПРОПАСТЬ. Я бы и сам убил Тильсирвэ, да побоялся. Слишком яростная она была. Как и Энрике, этот красавец. Поскольку эти двое рубили Темных, как капусту в блендере, не обращая совсем никакого внимания на стоны и просьбы о пощаде. Просто ходили по трупам и пинали их. В Сумраке также исчезала кровь, но медленно.
     И потом, очнувшись, я ходил, убитый горем, вспоминая счастливые дни, когда мы с друзьями вели веселый, разгульный образ жизни».

     Илльо ходил изо дня в день в Эдем, не в силах смириться с ТАКОЙ потерей и своим горем. Наконец, психика и мозг этого типа вскипели так, что у него поехала крыша. И один раз этот выживший стал просто биться о стены от горя.
     - За что, за что, за что?! – Это был уже вопль не Иного, а ЧЕЛОВЕКА, потерявшего жажду к жизни. Горькие слезы текли по щекам этого выжившего, и даже одиночество стало ему каким – то товарищем. Где – то из окна пробивался тусклый свет. Он своим грязным оттенком освещал старые, протекающие стены, капала где – то вода. Все здание походило на какой – то склеп, где бродит живой труп. По сути, так оно и было – Илльо своим видом и поведением походил на зомби. Которого не по – детски ЛОМАЛО, - от горя и непривычной атмосферы. И было абсолютно непонятно, как ТЫСЯЧИ Иных Эдема НЕ СМОГЛИ дать отпор трем Иным. Ему казалось, что Высших завалить проще простого, если их мало. По крайней мере, для малолетки Илльо. Проклиная всех Светлых, называя их скотами и прочими, парень всерьез ВЕРИЛ, что Эдем сможет ему помочь, как и Тьма. Он бился о стены, а потом купил пистолет, от отчаяния, чтобы застрелиться. Ведь смысл жизни навсегда исчез.
     Эдем приготовил ему два сюрприза. Первый – то, что в оба раза пуля застряла и не отправилась прямиком в голову. Так что Илльо прекратил ходить с оружием, понадеявшись на хорошее. Решил, что зря потратил деньги. Но…
     Без Зла он жить никак не мог, но и новая Светлая сторона не давала покоя. Так что ни один Дозор не принял товарища, от души над ним посмеявшись. А Энрике вообще пообещал, что потом лично, за осквернение Тиль, его точно удавит. Окончательно, чтобы тот уже не встал. Илльо только бросил ему, плюнув на порог:
     - А ты что, проверял, невинна она или нет, раз так утверждаешь? Сам что ли ее имел? После бойни – то? У себя дома?
     Что дальше было, говорить не надо. Но больше не приходил этот гад туда. На этом дело и кончилось. С так сказать обосранной репутацией с обоих сторон. ВСЕ… Теперь ВСЕ знают, что Илльо – позор всему, и даже Гломен, у которого практически никого не осталось, вышвырнул его за дверь, напомнив напоследок, что из – за этой твари он лишился ВСЕХ Темных города и области.
     Фактически, теперь в среде Светлых наступил Рай, - никто никого не убивает, можно спокойно сидеть и в потолок плевать. Так и было.
     И лишь ясно кому в этом Раю было тошно. Но все это установилось ОЧЕНЬ ненадолго. Потому как даже в Раю потом была пробита брешь, и это сделала ЖЕНЩИНА, из рядов новых Светлых, новичок шестнадцати лет. Даже ее внешние данные соответствовали ВСЕМУ, что было в этой девушке. Она, так сказать, открыла Ящик Пандоры, потому что никаких мозгов в ее черепной коробке не наблюдалось. Ни до, ни после.
     А пока что Илльо ходил по Эдему и безнадежно выл. Бился о стены, и наконец, не находя другого выхода, принялся молиться Тьме. Он рухнул на колен, и зарыдал, горько и тяжело. А после, ни во что больше не веря, возопил:
     - Все, все умерли, все погибли… Эдем! Помоги мне! Я просто хочу любви! В любом виде! Пошли мне любовь… Я же тоже хочу жить, просто жить, Эдем! Эдем, я взываю к тебе! Пошли мне помощь… Эдем…
     В этом всем было столько отчаяния, боли, слез, что, наверное, Небеса бы содрогнулись. В силу своего возраста парень не понимал, что можно и без всего этого подросткового дерьма – тусовок, пьянок, гулянок, оргий, - просто ЖИТЬ и радоваться. Но нет: ему приспичило, захотелось начать все сначала, и чтобы еще ничего за это не было. А вот ЭТОГО в жизни не бывает. Чтобы гулять как раньше, и будто ЭТО ВСЕ нормальная женщина возьмет и простит… Нормальная особа просто такого НЕ ПРОСТИТ, никогда, а дура решит: а пофиг, и так сойдет.
     И такая ДУРА, а точнее, ДУРИЩА ЗАКОНЧЕННАЯ, нашлась в Братске, влюбившись в этого урода до безумия.
     И она была такой же – шестнадцатилетней, неуправляемой, и глупейшим существом из новых Светлых.
     Но: это было лишь начало. После того, как аура Илльо стала двухцветной, все Зло, которое он совершил когда – то кому – либо, стало возвращаться назад, откуда и вышло. К своему автору. Потому, что существует Закон Бумеранга – все возвращается назад в том же виде. И вот… все бы ничего и без последствий, вернулось да и ладно, НО! Зло – то вернулось обратно, но СРИКОШЕТИЛО от Светлой стороны, обрушившись на всех тех, кто потом был в окружении Илльо.

     И когда, в первый раз придя домой, Илльо рухнул под батарею в кухне и там валялся, когда никого дома не было несколько дней, он внезапно ощутил сладковатый запах. Наверное, соседи снизу или сверху готовили пирог. Вкусный, манящий аромат… Изматывающий в положительном смысле. Но потом, как оказалось, это был вовсе не пирог. Это был запах Смерти. Это явилась сама Смерть, незаметно. Как легкий запах женских духов… А еще в зеркале по утрам стал отражаться какой – то призрак. Илльо пока что не обращал внимания на него.
     Кто там, что там, - да фик с ним. Есть и есть. Наверное, от нервов вконец пошли галлюцинации. Может, это любовь? Но это была вовсе не любовь, это просто был отголосок прошлого. Какого?
     Непонятно. В воспаленном мозгу, в воздухе, затянутым сигаретным дымом, ЭТО было крайне непонятно. Илльо просто сидел и курил, хлеща безостановочно то водку, то кофе, то пиво. Водку больше. Его мать НИЧЕМ не могла утешить единственного сына, которой он наврал, что гопники убили его близких друзей. Иной бросил учебу, а работать и вовсе не собирался. Потому что вся жизнь просто РУХНУЛА в пропасть. В обоих смыслах. Все можно было списать на переходный возраст, но нет. А запах, сладкий, становился ВСЕ СИЛЬНЕЕ. Когда Илльо поделился этим с матерью, та просто покрутила пальцем у виска – может, хватит пить водку литрами, и не будет мерещиться ничего.
     - КАКОЙ еще запах?! Пить меньше надо, уже непонятно что мерещится! Это не духи, это твоим перегаром воняет, ты нас всех достал им! Даже собака уже нос воротит! Сходил бы да помылся! – заорала она, а Илльо даже бровью не повел. Ему было плевать. На все и на всех. Даже на себя. А потом НАЧАЛОСЬ. СТРАШНОЕ…

     Как – то раз, утром, задев в кухне отклеившиеся обои, Илльо обнаружил под ними очень много мертвых тараканов. Он обрадовался, потерев лоб кулаком. Наконец – то сдохли сами, вывелись, а то от них спасу не было вовсе. Мать тоже обрадовалась. Потому что много лет травили – травили, и никакая отрава усатых не брала. Также обнаружилось, что вывелась напасть ТОЛЬКО в их квартире, а у соседей этих гадов было еще больше. Но! Что самое странное, больше насекомые в квартиру Илльо не заползали. Один раз Темный принес одного, кинул на пол, но тот кинулся аж в сторону двери, как ошпаренный. Действительно, было радостно, что больше этой заразы не будет. Стало даже как – то хорошо на душе. А вот потом… Потом…
     Спустя два месяца в квартире в одно прекрасное утро Илльо обнаружил еще один «сюрприз». Все комнатные цветы, которые до сего времени цвели и пахли, много лет, были ВЫСОХШИЕ. Абсолютно высохшие! Как будто НЕЧТО высосало из них всю влагу. Потом принесли одну розу, поставили в вазу. И что же? На следующий день она была СУХОЙ!
     Дальше – больше… Еще через два месяца внезапно умер спаниель, которого Илльо очень любил. Это было для него очередным ударом. Чтобы абсолютно ЗДОРОВАЯ собака взяла и так сдохла – это уже СЛИШКОМ. Ветеринар развел руками и сказал, что на ровном месте околела.
     Да и Илльо уже начал замечать в себе перемены, - любая девушка, с которой он знакомился где – либо, с ужасом от него шарахалась. Причем шарахались вовсе не от перегара, а от чего – то другого. И все это время парень ходил в Эдем и выл. Именно выл. Больше ему нечего было делать в те моменты.
     Шли месяцы, и ничего не менялось, разве что теперь шапочные новые знакомые этого горемыки стали влипать в различные неприятности. Тараканов в квартире больше не было. Но один раз какой – то подросток, просто соседский, попросивший у Темного покурить, погиб под колесами машины. Это уже заставляло задуматься над всем остальным дальше. Почему так творится? Непонятно. А запах, такой сладкий и приятный, НИЧЕМ больше не выветривался. Причем мать его вообще не чувствовала. Да и призрака она не видела. Один раз Илльо погорел на том, что говорил с призраком, в этот момент в комнату вошла мать. Она вызвала психиатров, врачи подержали у себя парня неделю, да так ничего и не нашли. Итог: снова походы в Эдем.
     Дальше бумеранг нашел новую жертву: в авиакатастрофе погиб отец, который давно жил отдельно. И лишь ПОСЛЕ ЭТОГО призрак приобрел четкие очертания. И когда Темный понял, КТО является тем призраком, он едва не поседел, а после восполнился ненавистью. Перед ним была Тильсирвэ. КАК она оказалась в его квартире – неизвестно, видимо, это и была Смерть в таком вот образе.
     Да только выгнать ее было невозможно, НИКАК. Потому что это оказалась новоявленная аура Илльо. И она могла явиться в любой момент: в ванной, в постели во время сна, да где угодно, только НИКТО, кроме владельца, не мог ее и в глаза увидеть.
     И один раз в Эдеме, когда Темный крыл отборным матом бывшую возлюбленную, призрак подал о себе знать. Сначала сзади раздался страшный и злобный смех, а после хлопание в ладоши. И радостное улюлюкание. Призрак был крайне СЧАСТЛИВ, что один гад получил свое – по полной программе. Он действительно РАДОВАЛСЯ, что сначала все началось с тараканов, и закончилось пока что людьми.
     С ужасом парень осознал, что ВСЕ, это конец.
     Но он, увы, НЕ ЗНАЛ И НЕ ПОНИМАЛ, ЗА ЧТО ему такое наказание. Точнее, его мозг не был способен трезво соображать. Поскольку ограниченно оказался развит в силу того, что родители родили парня, когда им было шестнадцать лет. Неизвестно, что в таком возрасте может дать малолетняя мать ребенку. Вот и вышла из – под никудышного воспитания ТВАРЬ, которой с самого детства абсолютно ВСЕ позволялось.
     И вот, пришла расплата по полной программе. Илльо стал Светлым поневоле, словно в скорлупе, и Тьма, к которой он так привык, не могла больше пробиться к нему. И не могла подпитать бедолагу. Она по – прежнему отлетала от Света, как мяч от стены, убивая ВСЕХ, кто встречался на пути мерзавца. А как же призрак? А он также добавлял убийства, потому как носитель его, - Тиль, - была КИЛЛЕРОМ. Призрак просто питался Силой жертвы, приканчивая то, что еще уцелело.
     Итак, поезд пошел… До самой смерти Илльо будет ТАК. И самое страшное будет еще впереди.
     ПОТОМУ ЧТО ЭНРИКЕ И ДАЛЬШЕ БУДЕТ МСТИТЬ ЗА ВОЗЛЮБЛЕННУЮ.

 


                - 5 –

     …Девушка прекрасно знала, что в школе ее не любят за беспросветную тупость. Училась она там из рук вон плохо. Очень зато любила краситься. Что красоты ей явно не прибавляло. Волосы всегда носила распущенные, и они с детства свивались в очень мелкие колечки. Дома девица жила очень даже несладко, так как мать и отец ее постоянно били.
     В этом году Марианне исполнилось всего шестнадцать, и она уже мечтала о принце на белом коне. Коих в природе просто не существует. Приходя домой, Марианна видела одну и ту же муть: пьяный отец и такая же мать. Они съедали почти все, что дочь хоть как – то и хоть что – то могла приготовить, и начиналось… Несмотря на это, этой Иной даже в голову не приходило, что пора уже оттуда валить. Но ее Судьба уже была предрешена. Это был так сказать «смертник поневоле», но об этом будет дальше речь.

     В тот день Марианна хотела найти хоть какую – нибудь работу. Как и Тиль, она нашла объявление и явилась в Штаб Светлых, надеясь потом снять квартиру на зарплату. Да не тут – то было. Ее встретила сама Тиль, которая в тот момент еще работала в Дозоре. Встретила равнодушно и холодно, сразу поняв, что девушка приключений на жопу ищет. Марианна под взглядом Волшебницы, не злым, а мудрым, тут же вжала голову в плечи, и пробубнила:
     - Я пришла работать.
     Тильсирвэ стало мерзко, потому что она насквозь видела что людей, что Иных. Поняла, что если такое соплячье ради денег полезет работать, после того, что случилось, то весь Штаб будет на смех поднят. Поговорив с малолеткой, Волшебница убедилась, что ту на серьезную работу брать НЕЛЬЗЯ. Как следствие, даже на простой фигне Марианна ничего не могла сделать, за что получала выговоры то от Энрике, то от его возлюбленной.
     Но деньги ей все равно были ой как нужны, и глупая, она думала, что Энрике все – таки ей будет платить. Также он ей очень понравился, что было на корню Тиль пресечено. Оба влюбленных резко пресекали все поползновения Марианны, а один раз за то, что та малолетка типа случайно провела по спине Энрике рукой, она получила от Гвелда пощечину. И влепил Энрике ее нехило, так, что девка отлетела аж на пару метров, разбив нос. После, обиженно шмыгнув, она подумала:
     «Эта Тиль слишком ЗЛАЯ, а Энрике полный дурак, что повелся на нее».
     И она решила просто доказать, что хоть чего – то стоит.

     Зарплату, ясное дело, она получила мало. Ровно столько, сколько смогла наработать. То есть НИЧЕГО. Задания она позорно проваливала, за нее просто отдувались другие, как некогда делала Валька. Так что после Резни, что называется, для этой малолетней дуры рак свистнул.
     Марианна как следила за своей внешностью, так и продолжила. Это была единственная вещь, которую она делала очень хорошо. Этой дуре очень хотелось нравиться парням, и выйти замуж, только потому, что «все так делают». Очень глупо было так рассуждать, но тупой Марианне, с ее деревенской башкой, сию истину было не растолковать ни словами, ни ломом, ни жизненным опытом. Потому что только полная ИДИОТКА будет накладывать на себя тонны косметики на лицо, ничего из себя не представляя, и жечь волосы феном, носить сверхкороткую куртку до жопы  и туфли на шпильках с мини – юбкой. Голос у нее был еще полудетский, а глупые глаза смотрели из – под кукольных волос с нескрываемым любопытством на все и на всех. Губки были накрашены как у проститутки, и сложены бантиком. Была также у нее грудь большая, от которой пользы ноль оказалось. Весь коллектив эту особу ненавидел за одно лишь выпячивание своей тупости, ну и за вульгарность.
     Чего НИКАК не присутствовало у Тиль, которая была ПОЛНОЙ противоположностью. И часто дура по – черному завидовала ей, что та отхватила такого красавца. «Ненакрашенная, бледная, злая, когда ты наконец отсюда вылетишь»?, - думала она, ненавидя добрую Волшебницу. Ей было нужно тут много денег, чтобы текли рекой, за один внешний вид, да и парней она сшибать хотела так, чтобы те штабелями ложились. Естественно, ничего не получилось в результате, так как ненавидели тут шлюх все. И ненавидели тех, кто одевался как обычная ****ь. ВСЕ хотели либо просто Марианну оттаскать за волосы, чтобы не вела себя как дрянь, либо обрить и выгнать, либо дать взбучку, чтобы начала работать и не выпендривалась.
     Итог: девушка стала получать нешуточные штрафы за один внешний вид.

     А дома у нее становилось все хуже и хуже. И по ночам эта очень слабая Светлая горько рыдала, так как не хотела больше терпеть такую жизнь. А устроиться даже уборщицей она не желала. Типа унизительно на такой должности сидеть и грязь выгребать. Малолетка сама загнала себя в болото, не зная, как оттуда выбраться. Денег не было. И невдомек ей было, что надо было просто выкинуть свою лень и одеться прилично. Но увы, до ума такой, как дочь законченных алкоголиков, простая сия истина не доходила. Не понимала также несчастная, что яркая, искусственная внешность привлекает только дерьмо. Но никак не хороших парней, которые женятся.
     В конце концов, уже после Резни, устав от такой жизни, девушка отправилась в Эдем, - захотелось посмотреть на это страшное место, где и жертвоприношения были, и оргии, и все на свете… Здание было похоже на гробницу народов Майя. И построено, что называется, со смыслом. Чтобы собирать страшную энергию Химауры и мертвецов. Кирпич местами рассыпался, пол просел в Амфитеатре, валялись то тут, то там трупы собак и кошек, голубей, просто кости были в обломках кирпичей. Остатки от диванов также были, местами прожженные. Торчали прутья арматуры в стенах, были дыры на лестнице. Арматуры впитали в себя во время Резни кровь Темных. Смерть впиталась в стены Эдема, напитав их в таком количестве, что если бы Эдем был человеком, то бы проблевался и обосрался.
     Девушка просто ходила по зданию, плача от бессилия. Ей больше не хотелось  возвращаться ни домой, ни на работу к Светлым. И никакой тяжести за не сделанную работу, совести на душе не чувствовалось. Хотелось просто умереть, превратиться в мумию, с иссохшей кожей и провалившимися глазницами. Чтобы потом нашли, как сломанную куклу, и пожалели, что такая юная девушка рано умерла. И пофиг, что здесь кладбище Темных, и что Сумрак вот – вот примет физическую форму от количества черноты. Может быть, Марианна и от оргии бы не отказалась, лишь бы в Преисподнюю провалились и Светлые, и домашние.
     И Тьма слышала эти мысли. Прекрасно слышала. Потому что любое Зло тут давало свои плоды. Ведь это были не Тропы. Это было нечто дьявольское, нечеловеческое. То, что должно быть уничтожено Светлыми.
     Но нельзя было так сразу взять и уничтожить Эдем. Это бы повело сокрушительные последствия для города. Но все равно придет тот день, когда Эдем сам разрушится, и вот тогда…
     А теперь Эдем вновь начал свою работу, - вербовку во Тьму, которая обещала взамен все на свете. И нашлась жертва номер один.

     Марианна в тот день долго ходила по зданию, не зная, в какой угол голову засунуть. Она очень жалела, что не Темная, иначе бы не было столько слез. Солнечные лучи омывали Эдем изнутри местами, пробиваясь через прямоугольные, пустые, черные глазницы окон, без стекол, кои в свое время просто не успели вставить.
     И эти лучи играли с кудрявыми, до пояса, волосами девушки, превращая их в золото. Отражались в глазах. Кусали за щеки. Единственным просветом в этой яме – гадюшнике было Солнце. Иная стояла, и слезы катились по ее щекам.
     И вот, она услышала шаги. Твердые, но одновременно осторожные. Кто бы это мог быть? Непонятно. Кого еще принесло в эту Тьму в этот черный день? Хотя… Может быть, Эдем это не Зло? Кто знает… Неизвестно. Шаги приближались. Кто – то девушку заметил. Сейчас будет весело. Либо начнут жестко насиловать, либо просто гонять по всем этажам.
     Но этого не произошло. Из – за угла вышел красивый парень в черном. И застыл, пораженный увиденным. Ни до, ни после этот незнакомец не видел такой красоты, залитой светом Солнца.
     Длинные волосы незнакомки развевались по ветру, сияя рыже – желтыми оттенками. Лицо, похожее на кукольное из фарфора, поражало своим видом и косметикой. Огромные глаза глядели куда – то в одну точку. А лучи продолжали плясать на незнакомке. Перед ним стоял самый настоящий Ангел… Ангел Разврата, потому как соответствующе выглядел.
     Илльо стоял, пораженный. И любовался Марианной. Почувствовал, как кровь быстро приливает вниз, к тазу, и дальше, и стучит сердцебиением в висках. Ладони от возбуждения мгновенно вспотели. Хотелось ему скинуть с себя черную кожаную куртку, чтобы хоть как – то унять и жар, и стремительно забившееся сердце… Илльо словно громом поразило. После смертей и горя он видит ЭТО. И чувствует себя соответственно: он ее ХОЧЕТ. По – животному ХОЧЕТ, просто налететь, содрать с нее всю одежду, посадить на бедра к себе, и стоя, предаться страсти. Но вот теперь… что – то парня останавливало. Все померкло перед глазами, все те девушки, коих знал до сегодняшнего дня, стали НИЧЕМ по сравнению с НЕЙ.
     Вот так Тьма и работала, - два дебила это сила, дала одному дураку другого. Черного Ангела без мозгов, коим вполне можно управлять. На самом деле, если смотреть трезво, ровным счетом НИЧЕГО в ней и не было вовсе. Кроме сисек, жопы и прочего. И тряпок. Готовить Марианна и вовсе не умела. Все это напоминало «пятьдесят оттенков серого», где главная героиня живет как полный шлак, занимаясь сексом просто потому, что припекло. Марианна была таким же дерьмом. Но в итоге в данный момент, одним своим видом разврата она затмила даже Тильсирвэ – параэфлитку. Тиль стала теперь для Илльо парашей, размазанной по стенке, только потому, что она не накрашенная, натуральная, и у нее грудь меньше.
     Такими вот животными инстинктами мыслил Илльо, буквально взглядом раздевая незнакомку и имея в мыслях, во всех позах. Та вовсе не обращала на него никакого внимания, а просто стояла и любовалась на весьма мрачный пейзаж из заброшенного здания. Ей хотелось любить, быть любимой, много денег, секса. И, конечно же, - не ходить на опостылевшую работу. И не видеть Волшебницу. Которая одним своим видом вызывала ненависть.
     Любовался – любовался Илльо малолетней дурой, и в конце – концов выдохнул:
     - КТО ты?
     Девушка словно и не услышала его, поправив растрепавшиеся волосы. А сзади себя Илльо услышал тихие шаги. Он прекрасно понимал, КТО это. И уже не стал орать, как раньше, - стало просто все равно. И услышал он горькие слова призрака, что счастье его будет очень недолгим, и какая ДУРА на самом деле Светлячок (как назвал ее Илльо), и как она закончит свою жизнь.
     - Убирайся отсюда, Тильсирвэ! КАК же ты меня достала, вынося мозг! УБИРАЙСЯ!
     А призрак уже обращался к Светлячку. Но она его и не видела и не слышала вовсе.
     - ДУРА ты! И не понимаешь, что всем своим видом себя погубишь… Ну ничего. Скоро будут лед, лес, яма, кровь, волки, Смерть! – Тильсирвэ улыбалась, хищно, и ее глаза бешено сверкнули. Она радовалась тому будущему, которое ждало Илльо. – Да… - Она подняла указательный палец вверх. – Так и будет, и ты не сможешь выбраться из той ямы… Ты НАВСЕГДА там останешься, и НИКТО уже не поможет. Придет стая волков, и я буду с ними. – Призрак ухмыльнулся, затем рассмеялся. Он или она был явно доволен происходящим. Ухмыльнулся и пошел дальше.
     Илльо почувствовал, что это – все, крайность… И то, что Тиль  изматерила безвинную незнакомку, - тоже многое что значит. Следовательно, она также с ней как – то связана. Кто знает… Теперь все настолько перепуталось, что остается лишь ждать своего конца.
     И Илльо повторил свой вопрос:
     - Кто ты? – надеясь, что это его последний шанс на любовь.
     Девушка повернула голову, и лицо ее было заплаканное. В ее взгляде была надежда на лучшее. Она немного помялась на месте, а потом, поправив волосы, выдала:
     - Я мимо шла. Мне просто очень плохо сейчас. На работе не платят денег. А мне ведь надо еще где – то жить.
     Илльо сглотнул ком в горле. Он увидел также, что она Светлая. И очень пожалел, что вышел из – за стены. Сейчас начнется бардак… Но Илльо не мог не признать, что она для его восприятия женского тела КРАСИВА.
     Красива, потому как являлась идеалом для такой дряни, как этот черно – белый маг. И он решил просто втереться в доверие к этой Иной, и просто попытать счастья. Иного выхода не было. Или пан, или пропал.
     - А как тебя зовут, и где ты работаешь? – Илльо сделал шаг вперед. – Мое имя Илльо, я и не Темный, и не Светлый. Также, как и ты, прекрасная незнакомка, я ищу здесь ответы на свои вопросы. Но не нахожу.
     - Мое имя Марианна, - ответила сухо девушка, присев на диван рядом, который был прожжен основательно. – Мне уже который раз ничего не выплачивают. И работаю я у Энрике, который…
     Илльо словно ледяной водой окатили, едва он услышал это имя. И он резко вскричал:
     - У кого?! – и рухнул на диван, присев рядом.
     - У Энрике, который дал мне по лицу только за то, что я пыталась ему дать понять, что Тильсирвэ на самом деле бледная моль и дрянь. Он же любит эту женщину, слепо, не видя ее истинного лица. Ему бы такую, как я, а она – НИКТО.
     Вот теперь дело принимало вполне серьезный оборот. Илльо поглядел в глаза Марианне и молвил:
     - Не работай там больше. Это ЗВЕРИ. Что здесь недавно было… Кровь, Смерть… это ОНИ все устроили! И эти двое поубивали ВСЕХ, кто был мне дорог, сломав этим жизнь.
     После такой новости глаза Марианны стали круглыми, как блюдца.
     - ПОУБИВАЛИ?! ЗА ЧТО?!
     - А просто так. Пришли на наш шабаш и всех вырезали. Мы ничего им такого не сделали. Я единственный, кто выжил в этом Аду. Больше НИКОГО не осталось. Пойми, ты попала в кабалу. И эти двое меня ненавидят пуще Смерти и жаждят убить. А Тильирвэ – она ведь втихаря спит с Энрике, за спасибо, у него в кабинете. Поэтому ТАКУЮ зарплату и получает. Поверь, это так. Я просто в свое время общался с ней, и она мне все поведала. Познакомились на сходке Иных, она была вздрыг пьяная… ну и рассказала под бухлом все, как есть. Держись от этой дряни и шлюхи подальше.
     - Да ты что?! Да ты даже и не Темный вовсе, а Светлый. Как и я. С чего тогда Светлые стали на тебя наезжать? Я даже и не знала, что эти двое настолько жестоки…
     Ее ум был не настолько развит, чтобы понять, что слова о Энрике и Тиль – полная ложь, а Илльо Темный на самом деле. И этот Темный из своих побуждений вешает дуре на уши лапшу с маслом. Причем такую, что и не отличишь, что там правда, а что нет. Илльо пошел на этот шаг только потому, чтобы очернить своих злейших врагов. Отомстить. За все и про все. И дальше он врал, а Марианна слушала все это и слепо верила. И начинала начальство ненавидеть. И теперь в ее голове сидел план: вышвырнуть обоих из Дозора. Куда подальше. И улыбалась.
     Илльо достал зажигалку и сигареты, закурил. От радости. Фактически, он СТОЛЬКО наврал, что все… И больше на работу та девушка вообще не пойдет.
     - Я буду называть тебя Светлячок, потому что в Эдеме я встретил хоть какую – то надежду на счастье. И ты мне понравилась. Давай встречаться здесь. Мне так не хватает общения…
     Так и свершилось… Девушка по имени Марианна сама подписала себе ПРИГОВОР. Да и не только себе, но и… Они стали встречаться, а после…

                - 6 –


     … Тот день она запомнила надолго. Энрике не колебался, несмотря на то, что в его душе разрывалось два желания: оставить Тильсирвэ в Братске, или же отправить в Питер. Он выбрал ВТОРОЕ. Потому что выхода больше не оставалось. И лучше так, чем никак.
     После занятия любовью девушка стала по Силе почти такой же, как Гвелд. Но ЧТО ей пришлось пережить, когда Энрике, помимо близости, вливал Силу в кости, мускулы, в разбитую Ауру. Да, он залатал там все. Но…
     При этом Тиль оказалась как бы в коконе. И этот новый кокон охранял девушку, вдобавок его мощи должно было хватить, чтобы перебраться в Питер. И никак иначе…
     А потом… потом Гвелд просто, со словами: «Ты мне почти что жена, но делать нечего, хватит разговоров, Я ОТПРАВЛЯЮ ТЕБЯ В ПОРТАЛ»!...
     Он закрыл глаза, тяжело и глубоко вздохнул, по его щекам потекли горячие, неостановимые слезы. Протянул руку к стене, а потом между пальцами Архимага промелькнула искра. В воздухе сразу запахло озоном. А после, через пару секунд, искорка превратилась в молнию. А Энрике так и стоял, глотая слезы, у стены, слезы глубокого отчаяния и любви… с закрытыми глазами, глубоко дыша. В то же время Гвелд чувствовал, что не все так просто у Тиль. Что – то в ней изменилось, после той постели. Словно Гвелд разделился надвое, и эта его часть голосит: «Я здесь, я уже сделало свое дело, услышь меня»! И эти токи держали связь с хозяином, и это будет… до поры, до времени.
     Недолго.
     Унося в себе частичку возлюбленного, Ира плакала. Она также плакала, когда после открытия Портала Архимаг внушил Волшебнице, что будто на город сейчас надвигается чудовищная волна, рассказывая одновременно про свое прошлое, - Изгоя строителя по имени Олег Аренский. И этот Олег ждал ее СТОЛЬКО лет. Ради этой единственной встречи, ради этого взгляда, улыбки ее, ее поцелуя…
     И когда Он обнял ее, вливая Силу и себя в ее искалеченное астрально тело, Тиль поняла: это НАВЕКИ. Они обнимались на постели, наслаждаясь друг – другом, даря друг – другу ласки и любовь. И время остановилось. Надолго.
     Длинные волосы Волшебницы рассыпались по подушке, и Энрике брал в руки эти драгоценные пряди, и дышал ими, целуя их, сжимая в сильных руках… перебирая порой так, словно это был рассыпанный жемчуг. А его тело модели вызывало восхищение, и даже со спины слегка напоминало женское. Такое мягкое, гладкое, теплое… И это золото древних волос, кои ласкали грудь, спину, руки, живот Тиль, эти тяжелые локоны глубокого золота, прохладные, чистые, шикарные, мягкие, и… НЕДОСТУПНЫЕ ДЛЯ БОЛЬШИНСТВА. Пальцы Гвелда были словно хирургический скальп, они быстро находили эрогенные зоны, и тогда деваться было просто некуда.
     Золото Гвелда и темные тона волос Волшебницы слились в прекрасную цветовую гамму, словно тела и губы, в долгом поцелуе… Все стало ЕДИНЫМ, как и СИЛА, было больно, но боль топилась в неге самого сильнейшего Архимага со времен кельтов. Такой сильный, и одновременно такой беспомощный, когда Тиль ласкала парня по – особому… Слезы катились по щекам Энрике, поскольку знал он – выбора НЕТ, и скоро придется открыть Портал. Он туда отправит возлюбленную, а дальше…
     Дальше Химаура ударит по нему. По самому больному…
     А сейчас… он занимается с Тиль любовью, и плачет…
     - Такого, как я, ты больше не найдешь, и я положу ВСЮ свою жизнь к моей Королеве, и убью ЛЮБОГО, кто попытается отбить мою возлюбленную! Неважно, сколько мы будем вместе, если не излечишься, тогда я подожду мою Тиль еще два века, и упаду на колени, целуя твои ноги.
     Его руки были словно шелк, было такое ощущение, что тело гладит мама. Тиль целовала и ласкала эти пальцы, это шикарное тело, сводя любимого с ума. И почувствовала, как ее понесло в плане секса.
     Волшебнице его было и правда МАЛО. И она наконец поняла, что то, что происходило летом на пикнике, и рядом не стояло с теперешним интимом. Он целовал ее прекрасную грудь, сильно посасывая ее, гладил живот, плечи, лицо, ноги, и все остальное… и все это обжигало огнем. Тиль прижалась к этому реликту ушедших эпох, а затем просто забылась…
     Энрике в плане секса был словно железный: он не уставал. У Тиль в результате обострилось зрение, порозовели щеки, и вообще, она почувствовала, что Сила исцеляет ее. Оргазм Энрике бил в нее, она чувствовала удары его крайней плоти в себе, как и то, что язык Гвелда нежно ласкает при этом ее шею. Так тихо, так аккуратно… И что – то горячее ударило внутри, словно это было молоко, плеснувшее на кожу, как река, только бессмертная. Сладкий стон слетел с губ Архимага. Он и не собирался останавливаться. Словно с цепи сорвался, испробовав на любимой ВСЕ, что умел. Сливались две Силы, разгоняя Тьму, рождая Жизнь. Пальцы Тиль утонули в локонах Энрике, и он запрокинул голову, закрыв глаза. И очередная слеза упала на грудь Волшебнице. Он НЕ ХОТЕЛ ЕЕ ОТПУСКАТЬ.
     - Я НИКОГДА не отдам тебя, НИКОМУ! И ВСЕ у нас будет замечательно. Вижу наше будущее, вижу тебя матерью наших детей… И поверь, я на одном не остановлюсь! – Он улыбнулся и провел рукой по прекрасным темным волосам. Потом просто перевернул девушку на бок и стал просто гладить. – Ничего не бойся. Я знаю, ты ненадолго уедешь, а потом мы поженимся. И никакая Тьма нас не разлучит. Я умру без тебя, любимая…
     - А я даже и не представляла, что ты НАСТОЛЬКО прекрасен, Гвелд… В тебе бушуют Силы Веков, Природы… и это не кончается. Я не знаю, какова я… - она опустила глаза.
     - Ты прекрасна, моя Королева… Да и фигура твоя шикарная! Пережившая века. – Архимаг закрыл ее рот поцелуем. Чувствуя, что скоро опять оргазм хлынет в тело с новой силой. А Тиль ОЧЕНЬ не хотелось, чтобы ТАКОЙ секс вообще заканчивался. Так Энрике вливал и вливал в Тиль СЕБЯ. Абсолютно не думая о последствиях. Ему хотелось просто держать свое сокровище в своих сильных руках. И никогда не выпускать.
     - Выпей меня всю, пожалуйста, прошу тебя… чтобы я не умерла!
     Энрике встал, потянулся, принес вино из холодильника и разлил по бокалам, смотря на пламя свечей на столе в канделябре. Устроив таким образом небольшой перерыв. После они вышли в халатах в соседнюю комнату, перенеся канделябр.
     - Ты думаешь, что это все, милая? Вовсе нет. Жена ты мне теперь, и мы пойдем в ЗАГС, забудь прошлое, теперь все будет совершенно иначе. Паспорт у тебя с собой… - Он улыбнулся и снова налил вина в бокал. Тело Энрике при свете свечей в полумраке было похоже на розовый мрамор. – КАК же я мечтал всю жизнь, чтобы моя любимая не умирала! И вот, дождался… В этом городе, который обречен.
     Он посадил Волшебницу на колени, и крепко обнял. Тиль прекрасно понимала по его уставшим глазам, что он от всего устал – от работы, от Братска, от негатива… и что каждый день, проведенный с Волшебницей, приносил спасение.
     Комната Гвелда будто за несколько часов пропиталась ароматом свеч и трав лугов. Да и Тиль еще поражалась, что в Братске живет такой мужчина. Да и не представляла, что скоро ВСЕ поменяется. Она села на колени к Энрике, и тот обнял Волшебницу.
     - Когда все закончится, я выйду за тебя. И больше ни за кого. Обещаю. И если забеременею, то никогда не сделаю аборт. НИКОГДА. И еще, - интересно, смогли бы мы встретиться в другом городе?
     - Я не знаю, мне сказали, где тебя искать, и я нашел. Даже этот интерьер в стиле истории веков, - он оглядел свою комнату, - сделан в таком виде для ТЕБЯ, Ира. Когда я ехал в Братск, то плакал в товарном вагоне. 
     - А когда я сюда ехала, мне просто не хотелось жить на этом свете. Я думала, что жизнь закончена. Что я просто умру здесь. Я просто плакала, а потом просто случайно нашла ту газету… И посмеялась. А теперь лежу с тобой в постели… упиваясь ласками и любовью.
     Гвелд промолчал, закрыл глаза и просто прижал к себе невесту.
     - Вот видишь, как в жизни бывает. Когда чего – то не хочешь, аж до боли, а в итоге… Вот и ты не знала. Испугалась, решив, что я обычный пацан – бабник. Сидел бы я и сидел в Европе, если бы не жизненные обстоятельства. – Гвелд потянулся за вином на столе, которое в бокале играло рубиновыми красками в свете свечей. Пламя горело ровно… Свечи сами собой напоминали Средневековье, и от этого душа успокаивалась. Вино пахло вишней с оттенками смородины. А на столе стояла расписная тарелка с причудливыми узорами русской тематики Палех. И, глядя на нее, влюбленные невольно скучали по старине. Старое, ушедшее прошлое, оставшееся после разрушения Российской Империи. И осталось от него очень немного… И все.
     Тарелка… А рядом лежат виноград, сыр и яблоки. Рядом был еще один подсвечник, только с тремя огарками, кованый. И достаточно тяжелый. Чувствовалась какая – то мощь – от всего этого. В ровном свете отголоска Империи золотые локоны Гвелда отливали глубоким цветом. И Тиль невольно представила, какими бы были внешне их дети. Мысли возникли спонтанно. Если бы это были сыновья, то наверняка получились бы копией отца. Да и само слово «отец» было красивым.
     На полу валялись одежды. Это все выглядело достаточно романтично: рубашка Гвелда и белье Тиль… Это все будет лежать довольно долго. День, два… перед тем, как блеснет искра портала… И весь мир Энри и Тиль рухнет в пропасть. И превратится квартира Архимага в невесть что.
     Гвелд окунул палец в вино, провел им по щеке возлюбленной. Он все понимал. И ему было очень горько, что решающий шаг в любви сделан лишь сейчас, что какой – то Темный моральный урод довел ситуацию… что Тиль умирает… Надо было раньше думать. Но теперь девушка не умрет.
     - Только не плачь, прошу тебя… Ты прекрасна, и у моей милой поистине ШИКАРНОЕ тело. Мне не нужна другая, ты мне нужна ЛЮБАЯ! Больная, здоровая, никакая, - ЛЮБАЯ! Поверь!
     - Я не плачу… Мне просто страшно за тебя, Гвелд – Кельтский.
     - Не бойся. Я не пропаду. Потому, что есть ты. – Он сжал руку Волшебницы. – А это главное, милая…
     - Что теперь будет с городом, после той Резни?
     - Что? Хорошо все будет. Нет больше Темных. Мы всех их уничтожили.
     - Не всех. Остался Гломен. И еще Илльо. И Химаура.
     Гвелд махнул рукой:
     - Химаура, - это уже так, не соперник нашему счастью. Темные уничтожены, все до единого. Но ты не рада…
     - У меня плохое предчувствие, Энрике…

     Они пили вино, смотрели на свечи, и целовались. И все не могли напиться ласками и любовью. Они медленно сползли с дивана у стола на ковер, где валялись одежды, и продолжили заниматься любовью. И уже закружилась голова, хотелось даже поесть нормально, но…
     Счет времени был окончательно потерян. Давно наступила ночь. Которой потом по качеству любви не будет очень долго.
     - Ты не представляешь, ЧТО я сделаю в постели с тобой после свадьбы… Ты меня с ума сводишь… Ты выздоровеешь. Моя Сила быстро исцелит тебя. Может, тебе и не нужно после отправляться в Питер? Подумай…
     Он хотел переломить ситуацию. В лучшую сторону, несмотря на Химауру.
     - Ты не понимаешь, Гвелд. Я о Химауре. У меня нет от нее защиты. И это пугает. Она ведь ударит… - Тиль строго посмотрела на Архимага. В ее глазах читалась боль. Которую просто невозможно было скрыть. Да и надежда тоже… На то, что выздоровеет.
     - У тебя есть я. У нас есть МЫ. – был ответ. – И теперь, после того, что сегодня здесь было, мы СЕМЬЯ. – Взгляд Гвелда был спокоен. В его глазах были уверенность и надежда на счастье. И Гвелд НЕ ВРАЛ: он правда брал на себя ответственность ЗА ВСЕ. И был настроен решительно. Но и знал одновременно, что еще не время лететь в ЗАГС. Может быть…
     А может, и нет.
     Догорят к утру свечи и будет выпито вино… И, еще когда начало только темнеть, Гвелд протянул руку и сказал:
     - Не бойся. Если этого не сделать, то ты вероятнее всего погибнешь. – Он смотрел ласково, от Архимага шло живительное тепло. Он обнял Волшебницу и принялся ласкать. Дальше – итак все понятно. Потому что иначе и быть не могло.

     Он сидел за столом, уже утром, и улыбался. Рассвет забрезжил на горизонте. Но все равно чувствовалась тревога.
     - Я много чего пережил, Тильсирвэ, и потому не потеряю больше ничего. Поэтому мы должны решать, как мы в Братске будем жить дальше. При сегодняшнем положении Химауры. Она же теперь может просто брать и выжидать подходящего момента. А потом просто взять и шарахнуть так по чему – либо, что мало не покажется.
     Энрике посмотрел куда – то в потолок. И усталость была в этих глазах. В вечно юной голубизне очей… которая застыла в момент инициации. Ирина подошла и ласково обняла парня со спины, а он принялся в благодарность целовать ей пальцы.
     - И я НЕ ШУЧУ. Я так больше не могу, дорогая. Я очень устал от этого Дозора, от сотрудников, от Горисполкома… А мне порой просто хочется вместе с тобой собраться, взять рюкзаки и палатку, и уйти в лес. На неделю. Наслаждаться тишиной, чистым воздухом… С тобой. Я просто порой хочу разнести всю мебель, да только толк от этого? Зачем? Что это даст? Это придется на помойку полквартиры выносить. После думать – разнесена квартира, а проблема остается… Вот решим проблему нашу, а потом я, несмотря ни на что, уеду с тобой из этого смога. И больше никогда сюда не вернусь… - Энрике по – прежнему глядел куда – то в потолок, размеренно произнося слова. Он понимал: Тильсирвэ все равно придется отправить в Питер.
     Он взял возлюбленную еще несколько раз, а после они просто лежали, обнявшись, прижавшись друг к другу. И мысль, словно молния, ожгла сознание: вдруг она забеременеет, и он при этом ее еще отпустит непонятно куда? Что тогда? А тогда придется просто отправиться за ней, и забрать обратно. И все.
     Вариантов больше не было. И Энрике чувствовал: все равно что – то уже пошло не так. Но что?
     Непонятно.
     - Ты не представляешь, КАК мне сейчас тяжко… Я НЕ ХОЧУ тебя отпускать. Останови меня, если сможешь! Прошу, останови… Иначе я не знаю, что здесь будет…

      



… Машина спокойно ехала по ночным улицам города Братска, и звезды, холодные, мертвые, как каменья в кольцах, как сама Плотина, светили с черного небосклона. Не так давно прошел сильный ливень, асфальт под рыжим светом фонарей мерцал матовым блеском. Шел 2013 год.
     Настроение было не ахти весь день, и поэтому Энрике – Василий – Олег – Гвелд Кельтский хотел просто гонкой расслабить нервы. Коллектив в тот день напился всем скопом, не выполнив часть заданий. Архимаг – менеджер всех выгнал с солидным штрафом трезветь на пару дней, а сам отправился делать неблагодарную работу.
     Кошмары во сне прекратились давно, еще лет пятьдесят назад. С того момента, как он приехал на Стройку Века в Братск. Приехал, понимая все заранее, пытаясь отговорить народ от затеи. Особенно умолял Наймушина остановиться. Естественно, люди посчитали парня за окончательно сумасшедшего, раз такие речи толкает, чуть не отправили как Врага Народа в Озерлаг, где, по слухам, сидели и пленные немцы. Немцам он понравился потому что был блондин голубоглазый. А вот советские люди за длинные волосы чморили его будь здоров, и некоторые думали, что Олег Аренский из Америки явился и работает на ЦРУ. Что прикидывается русским. Что мол по ночам как – то там сливает данные за рубеж. На Олега и писали, и стучали, да все было без толку… Девчонки на стройке млели от его шевелюры. Архимаг даже и не глядел на них, таких юных и наивных, заранее зная, ЧТО их ждет потом. Наивные и юные… Людская гордыня потом падет, и придется что – то менять в плане обстановки города. Были мошкара, Ангара, Природа… В Старый Братск порой заезжали артисты и певцы, развлекая народ. Гвелд не имел права НИЧЕГО менять в этом Мире, иначе он НИКОГДА не встретит свою милую. Только вот КОГДА эта милая появится? Не сказали… Даже высчитать это было нереально, не то что прощупать… и также он тогда плохо понимал слова Марфы – Изольды:
     - Не будет ни коней, ни Руси старой… А женщины будут как мужчины… как солдаты.
     Он тогда НЕ ПОНЯЛ, ЧТО она имеет в виду. А женщины надели брюки только потому, что так удобнее ходить. И думал иногда Энрике, НАСКОЛЬКО точно Марфа видела его будущее. Вплоть до мельчайших подробностей. Ведь не могла она, в силу своего понимания, ИНАЧЕ описать Будущее, а лишь «словно мачты, вонзятся бревна в реку, и будет Волшебный Мост». Вот он, этот Мост – Плотина! Иначе и быть не могло! И указаны были сроки, сколько ждать Гвелду все – два века ровно с момента гибели Насти. Следовательно, это должен быть 2003 – 2004 – й годы.
     - Как же ты будешь выглядеть, возлюбленная моя? Сможешь ли адаптироваться в этом диком, непонятном Мире, и в городе, и в городе, накрытым Черным Куполом Смерти, Монстром, на которого даже я не имею управы, и никакая Сила не порушит эту бесчувственную сволочь…
     И вот, они встретились… Прошло почти десять лет.
     Он ехал, периодически глотая слезы отчаяния и боли. Было уже практически все равно, что будет с городом, да и с людьми тоже. Не говоря уже о том, что жители стали экстренно УЕЗЖАТЬ из бывшего Города Юности… Оно и понятно – смог выбросов, всевозможные болезни, разлом ДНК, рак крови и горла… Блестели покрытые серебристой пылью алюминия лиственницы, пораженные выбросами насмерть, у коих уже гнила древесина… Мертвая энергия города… коей уже совсем немного осталось существовать в этих краях. Энрике прекрасно знал – на гордыне невозможно построить ничего хорошего. Гвелд просто ехал в Безмолвие, и слезы текли по его прекрасному лицу. Золотые волосы тяжелыми прядями ниспадали на спину. А в свете фонарей или костра они казались медными, и даже с примесью с медью другого металла.
     Днем и ночью кельт пытался разгадать тайну Химауры, но сколько он ни мучился, ни проводил расчеты, по формулам или по магии – исход был всегда один: ЭТО не поддавалось никакой логике, и это было нечто НОВОЕ, незнакомое, не живое и не мертвое, СПОСОБНОЕ МЫСЛИТЬ ПО – СВОЕМУ, жрать по – своему, и жить наперекор всей магии. Ведь сама плотина была по сути ГРОБНИЦЕЙ. Для тех несчастных строителей, кои были заживо погребены под диабазовыми глыбами на перекрытии Ангары. Естественно, никто после этого и не думал, что за такое по сути жертвоприношение Судьба накажет ВСЕХ. И наказала очень жестоко за слепой энтузиазм. Не говоря уже о том, что сама конструкция плотины снаружи да и внутри напоминала гробницу майя и ацтеков. И Гвелд ездил так часто по плотине. Почему – будет рассказано дальше. Да только ГДЕ теперь будут доказательства этого? Раз за стройкой стояли непонятно какие люди, не говоря о мечте самого Ленина, о плотинах на реках и электричестве. Да только Ленин оказался один из масонов. И кто знает, что ему там в ложе насоветовали они… Как те же Маркс и Энгельс.
     Вот против самой стройки, чтобы ее остановить, Гвелд выступить никак не мог. Он – то знал, что в Ложах стоят настолько сильные Иные, (которые когда – то предлагали ему вступить в свои ряды), что тут лучше не открывать рта. Так Гвелд стал с самого начала жизни Нового Братска настоящим УБИЙЦЕЙ Темных Иных, порожденных Химаурой. И это была СОВСЕМ другая порода существ, кои питались от самой Тьмы… Даже мозг у них работал с так называемых команд монстра – Химауры. Да и когда их убивали в стычках, неважно в каких количествах, появлялись новые. Своими убийствами Энрике хотел хоть как – то поуменьшить Зло. Но сколько бы он ни старался, все было тщетно. Раз за разом Архимаг нанимал помощников, но они либо гибли один за другим даже в простых стычках, либо без вести пропадали. Лишь один шеф Светлых оставался невредимым в самых страшных схватках. Темные и знать не знали, что это за светловолосый красавец, да вдобавок их ряды принялись стремительно молодеть. Иногда Энрике пугала лишь одна мысль на этот счет – вдруг наступит время, когда дети начнут творить Зло, и ему придется их убивать? На две тысячи третий год Темные Иные в Братске оказались обычными подростками лет пятнадцати – шестнадцати, кои творили дикие оргии в заброшенном Доме Пионеров. Если там появлялся Гвелд, которого они прозвали Золотоволосой Смертью, то там НИКОГО не оставалось в живых.
     И плакал порой Архимаг, понимая, что порой ему просто одному НЕ СПРАВИТЬСЯ. Коллектив тем временем тоже помолодел, и стал довольно часто выпивать все, что горит так сказать. И погуливали, мотивируя это тем, что молодость проходит, и надо нагуляться с девчонками – мальчишками. Гвелду было тошно слушать такие речи, потому как он понимал, что виной всего – обычный гормональный всплеск, да плюс желание кого – нибудь затащить в кровать со всеми вытекающими последствиями. А после начиналось: «Ах Ваня, где мой маня»… Это Вани да Мани злили больше всего. Вдобавок молодежь считала диким, что Гвелд не хочет ни с кем мутить и даже с коллегами.
     И никто не знал, ЧТО было в сердце Гвелда, а были там любовь Настоящая и великое Горе. Он просто молчал, не подавая вида. Рубил Темных как дрова и все. А порой у себя дома, сидя у абажура в китайском шелковом халате, наливая себе пару – тройку стаканов пива, обхватив после голову руками, размышлял о жизни. Не веселило его больше абсолютно НИЧЕГО, и была потеряна надежда на счастье. И не раз Архимагу мерещилось, что в ванной шумит душ, и будто Тиль или Анастасия в легком пеньюаре ходит по помещению… и можно рассмотреть ее прекрасное тело поближе, поласкать, обнять, прижать к себе… И лик ее печален. Стройная фигура, длинные темные волосы до колен, серые и большие глаза… Лицо словно списано со средневековых картин, с той же Джоконды… И каждый раз, когда Гвелд пытался приблизиться к ней, она мотала головой в знак отрицания. После этого девушка просто пропадала. И тогда Гвелд просто рыдал, навзрыд, уронив голову на стол. И иногда Архимагу казалось, что он просто сходит с ума от горя. Сидя в халате, при свечах, с высокой кружкой пива, и рыдает на всю квартиру. Вытирая кулаком глаза и глотая слезы отчаяния.
     Проходил час, второй, третий, четвертый… тикали часы с кукушкой на стене, и иногда птичка куковала полночь, и ее так называемое пение выглядело живее всех живых в городе Братске. Писать стихи на тот момент вообще не хотелось, - Энрике наелся всего этого «добра» в Средневековье, когда была Эпоха Возрождения. Его в прямом смысле «тошнило» от стихов. Да и сам он никогда их не писал – не его стезя. И рыдать так, от бессилия, Гвелд мог до самого утра, уронив голову на стол. После просто напиться кофе и работать, как ни в чем ни бывало.
     Также было и до появления Тиль. Он также рыдал и переживал, так как время шло. А ничего не происходило. И кофе он глушил кружками. Но в голове гвоздем засел один вопрос: КАК и ГДЕ он найдет свою возлюбленную, свое счастье, свою потерянную Настоящую Любовь? Вроде вот она, она уже родилась, где – то есть, живая… Но Сумрак упорно не желал открывать ее местоположение. Что огорчало. А что, если она Его не узнает? А вдруг она также сидит и плачет?
     Кто знает…
     Так Гвелд сидел и размышлял о жизни. И ему не приходила в голову одна вещь: он уже ВИДЕЛ Анастасию в новом теле, только она была еще шестилетней девочкой. Шел в январе по центру города, встретил там коллегу Владимира Семенова с дочкой… посмотрел на нее, увидел что Иная, и все…
     Такая незначительная встреча…
     И Анастасия, уже в прошлом Анастасия, названная Ириной – Тильсирвэ, просто придет к нему работать. Вот к ТАКОМУ Гвелда жизнь не готовила.
     Оставалось совсем немного подождать… До Счастья… До объятий, поцелуя, секса… Снов не было. Было всего лишь наваждение, после которого кожу жгло любовное молоко. Молоко цвета жемчуга, ЖИВОЕ. И подарить его было НЕКОМУ. Потому как Тиль еще не возникла на горизонте. И НИКАКАЯ ХИМАУРА НЕ ПОМЕШАЕТ ИХ ЛЮБВИ, А ВПОСЛЕДСТВИИ СВАДЬБЕ.

     …На следующий день после такой пьянки Гвелд решил полностью ВСЮ ночь посвятить себя уничтожению тварей Химауры на Плотине, и поехал прямиком в поселок Энергетик. Машина неслась сначала по Братску, словно гоночная, со скоростью двести пятьдесят километров в час. Невидимая для обычных патрулей, но видимая для Иных Света и Тьмы. Вдобавок шел дождь, но это было так себе… При такой скорости человек, на какой шел Энрике, давно слетел бы с трассы и погиб. Гвелд шел в крайне опасную Зону, где были старые Тропы, исполняющие желания. Рельсы, остатки утонувшей железной дороги. Живые Тропы, наполовину Темные, в воде пропитанные Тьмой и Ядом, и наполовину Светлые на Земле. Защита от Тьмы на берегах. Но скоро и она прекратит свое существование. Умрут Тропы – Рельсы… исчезнут навсегда. Как и Водохранилище. В две тысячи пятнадцатом году осенью…
     Чем дальше ехал Гвелд, тем больше суровел Сумрак вокруг. Все человеческое, что было рядом, померкло, и стал Мир более древним, словно вернулись назад времена кельтов и викингов. Энрике прекрасно понимал, что в таких диких по Сумраку местах его уже засекли Темные. Он глянул в зеркало заднего вида – точно: сзади вдалеке ехал черный Порше… Черный, словно сама ночь, с весьма неприятными намерениями… Они ведь, Темные, прекрасно знали: Гвелд здесь Чужак, и надо с ним разобраться по – мужски. Нет, не убивать, а просто покалечить. Чтобы больше не совался. Энрике, не сбавляя скорость, ехал дальше, периодически сворачивая на разные трассы. На этих дорогах также ездил и шеф Темных – Гломен, по – человечески Сергей, очень неприятный тип. Также знал Архимаг, что этот шеф руководит шабашами Темных, да и сам в них участвует. Потому что один, потому что спать не с кем. А себя удовлетворять рукой надоедает, да и не то совсем. Не говоря уже о том, СКОЛЬКИХ младенцев они пустили на простые черные дела. Да просто убивали, да и все… топя их жир якобы для своих полетов. И много раз Энрике рубил, что называется, «в капусту» всю эту сволоту, но по ходу, их убийства с рубкой голов мало чему учили. Каждый раз Светлый Архимаг, перепачканный кровью, по самые локти, возвращался домой и отмывался в душе прямо в одежде, ломая голову, как быть со всем этим беспределом. Тем временем Гломен собирал новые шабаши, губя народ. Энрике один раз устроил с ним нехилую драку, да и это не дало результатов. Тогда приходилось вот так ездить по этой кошмарной Зоне, рискуя многим, и занимаясь сплошной резней.
     Очень ему это надоедало. Безумно Гвелда бесили ведьмочки, которые ходили чуть ли не с обнаженной грудью и в нижнем белье. Несмотря на свое темное прошлое, Гвелд не испытывал к этим тварям абсолютно НИКАКОГО возбуждения. Единственное, ЧТО хотелось ему сделать при их виде, - УБИВАТЬ до бесконечности шлюх Тьмы в этом городе, которым иногда и шестнадцати не было, а потом просто тряхнуть стариной в том смысле, что просто порубить им головы и пить кровь. Однако, это противостояло бы современным обстоятельствам, - не поняли бы Архимага в этом случае. А Олег Аренский просто именно так ждал свою Единственную, презирая проституток, которые в большинстве оказывались Темными. Никогда он таких домой не приводил, даже если блудом такого рода занимались несовершеннолетние.
     Кошмары продолжали сниться дальше, и уже в них Гвелд видел себя в затопленном городе, лежащего в постели обнаженным и занимающийся любовью с Анастасией. Или в воде ледяной…
     От таких фантазий слезы катились по лицу. И хотелось просто все бросить и уехать. Но НЕЛЬЗЯ.
     И так каждую неделю – убийства, демоны Химауры, оборотни, все прямо как в кино «Я – Легенда». Этот весь леденящий УЖАС, от которого, как думал Аренский, скоро поедет крыша. Часто нервы просто не выдерживали, и Гвелд рыдал на Тропах. Просил там о хорошем и добром. И после действительно допросился. А удовлетворять себя рукой очень не хотелось.
     А тем временем, в другом совершенно месте, горько плакала за столом восемнадцатилетняя девушка, которая пару раз чуть не сунулась в петлю.


      - Ну что, как ты? – спросил Гвелд, стоя возле двери и ухмыляясь.
     - Да как… Необычно было, очень хорошо.
     - Сначала тебе переломали ВСЕ кости, какие можно было…
     - Ты мне кости так ломал? Что даже я не могла шевелиться?
     - Абсолютно верно, но сейчас ты можешь сказать, что ты как и я сильна. Мы с тобой на равных.
     - Вау… Интересно…
     - Поверь, когда МНЕ ломали кости, мне было ГОРАЗДО сильнее и больнее, и я ГОРАЗДО дольше тебя отходил!
     - Но я отошла довольно быстро… - задумалась Волшебница. – Поверь.
     - Да все потому, что это я так любя и нежно тебе их поломал.
     - Нежно ломать кости? Класс…
     - Меня Ангара НЕ ЩАДИЛА, поверь… - Гвелд повернулся спиной к стене и с наслаждением оперся спиной об косяк. Вздохнул. Его тоже трясло. Но было очень приятно и сладко, и он с наслаждением прикрыл глаза.
     - О… значит, тебе Ангара дала Силу?
     - Да. Но что я скажу… НЕ ФАКТ, что я во второй раз выдержал бы.
     - Второй раз?
     - Да, второй раз.

     А после был разговор о многом...

                - 7 –


     … Марианна появилась в офисе только через пару месяцев  после того, как встретила в Эдеме ушлепка Илльо. Теперь, наконец – то, у нее появилась цель в жизни, - ее полюбили же, оценили, поняли блин! Да только не представляла эта дебилка, с КЕМ связалась. А Илльо был счастлив. Он привел ее в итоге к матери и представил своей девушкой. Та в результате от души посмеялась, заявив, что вся эта фигня заварилась ненадолго.
     Илльо принялся отстаивать свою правоту, говоря матери, что эта Марианна, - его мечта, и что в конечном счете они поженятся. А сама деваха смотрела на мать возлюбленного свысока, всерьез считая со своей колокольни, что та полная ДУРА, раз не считается с мнением современной молодежи. А та женщина тоже хороша была: сына – ушлепка родила в шестнадцать лет, и ни в чем ему не отказывала, все разрешала. В результате вырос, да и рос монстр – эгоист, который на всех окружающих смотрел как на отборное дерьмо.
     В результате Марианна в офисе стала нехило хамить начальству, особенно это касалось Энрике, как бы в отместку ему, типа тот провинился. Гвелд в долгу не остался и ответил достойно на выпады дурынды: он просто лишил тупую малолетку зарплаты вообще, да периодически орал на нее. Потом на нее повышала голос и Тиль, а в конце концов Марианна заявила, что у нее есть парень по имени Илльо, и типа он им обоим зубы пересчитает.
     Тильсирвэ как услышала сию новость, так на стул и упала, открыв рот.
     - Говоришь, значит, что он мне и Энрике, по твоим словам, зубы пересчитает? Ты так уверена в этом? – Она злобно улыбнулась. – Да ты хоть вообще знаешь, КТО и ЧТО он?!
     Тут девица и попалась на горячем:
     - Вы с Энрике убили ВСЕХ безвинных Иных в Эдеме! Ни за что, а просто так! Вы живодеры и садисты! Бедняга Илльо чудом выжил! А вы, гады, не хотите его пожалеть!
     Вытирая слезы кулаком от смеха, Тиль набрала Гвелда по факсу.
     - Что случилось, любовь моя? – спросил шеф Светлых. – Ты плачешь?!
     - Да тут дурочка Марианна сказки про белого бычка рассказывает. Приходи их послушать, это что – то! Не зря бесплатно без толку работает! Я уже не могу, загибаюсь…
     Марианне такой расклад очень не понравился. Она тут же решила выругаться матом, да Тиль сказала:
     - Сначала отмой с себя всю штукатурку, потом оденься прилично, дрянь паршивая, а после подкатывай к Гвелду, да только шансы у тебя равны нулю, потому как мы любим друг – друга! Это не твой дрищ Илльо, который за мной бегал, чтобы ослабить наш Штаб! Это Архимаг! Будто я не вижу, как ты работу прогуливаешь! Ты о чем думала, когда сюда шла? О деньгах? О любви? Или заявилась с такой накрашенной мордой и в таком виде, чтобы мальчиков слабых по воле клеить?! Отвечай!
     Пыл у Марианны поутих, и она с опущенной головой стояла перед Волшебницей, и в это время вошел Энрике, давясь от смеха.
     - Так, милая, что она на этот раз сказала?
     - Помнишь, как Илльо убивали? – улыбнулась девушка. – Так вот, этот Илльо теперь ее парень, представляешь?! И она утверждает, что мы самовольно поубивали всех Темных без спроса. Известно, КТО ей эту чушь в уши влил. Мертвецы не рассказывают сказки, правда ведь? А вот этот что – то сильно заболтался. Не пора ли нам прогуляться в Эдем еще раз? И докончить эту гребаную сладкую парочку?
     Энрике поглядел на любимую и кивнул.
     - Конечно помню! Еще один уход на Темную Сторону у нас по собственной глупости… ТЫ УВОЛЕНА!
     Марианна резко вскинула голову. Глаза ее резко распахнулись.
     - Знаешь, сколько соплячек, подобных тебе, я повыкидывал за все время?! И знаешь, почему? Приходили сюда и пытались меня клеить! Чтобы самооценка типа поднялась! Все той же косметикой, мини – юбками, глазками… Так знай, дорогая, МЕНЯ ВСЕМ ЭТИМ НЕ ВОЗЬМЕШЬ! Знаешь, сколько мне на самом деле лет? И у меня НЕ ВСТАЕТ НА ТАКИХ КУКОЛ ТИПА ТЕБЯ! Итак, сколько мне лет? Знаешь?
     - Нет… - прошептала девушка. Она поняла, что маху дала.
     - Я рожден две тысячи лет назад в племени кельтов! Поэтому у меня ТАКАЯ вызывающая внешность модельного типа. Я тебе не то, что в отцы, в пра пра пра… деды гожусь! И не надо ля – ля мне тут, как школьница, будто бы я возьму и западу на тебя! Ты тупая и вульгарная дура, и нечего на меня так смотреть… Ничего, тебе Илльо еще и не такую чушь, как в прошлый раз, наплетет. Но ты уже обречена. Недолго тебе, наивняк сопливый, осталось скакать. Сама потом пожалеешь. Пошла вон, шлюха! Подстилка Темного!
     - А зарплата мне будет с отпускными? – пролепетала испуганная девка.
     - Да ты смеешься?! Не получишь! Орально в постели поработаешь над Илльо, авось он тебе заплатит, раз запал на такую мразь! – отрезал Энрике.
     На этом разговор закончился. Вытирая слезы, девица ушла. На улице набрала номер возлюбленного, и все ему рассказала.
     - Тебе бы знать, каково мне из – за этих двоих! – ответил Илльо, кашлянув из – за дешевых сигарет. – Энрике, как я и говорил, еще тот урод и пиз…з. Мы с ним в Эдеме нехило передрались тогда, а то, что он натуральный блондин, - доказывает, что умом не вышел вообще.
     - Он меня уволил. – все вытирала сопли Марианна. – И напоследок все припомнил. Особенно мой внешний вид.
     - Зато он как кукла, - весь вылизанный, напыщенный, где он там вылизан – не для твоих ушей. Отвечаю. Думающий, что все может. Я, правда, в свое время не успел поиметь жестко его любимую, но она свое когда – нибудь получит. Но есть одна проблема…
     - Какая? – поинтересовалась Марианна.
     - Сделали мне одну гадость… и теперь я со всем этим живу. И чувствую, этим дело не кончится. А сейчас предлагаю нам просто погулять. И забыть об этих двоих.
    

     - Энрике, спасибо тебе огромное, что ты избавил меня от этой дуры. Она своей ленью мне ВСЕ мозги вынесла, приходилось после нее ВСЕ переделывать. Выгнал бы эту Марианну сразу, и дело с концом. – Тиль в кухне пила чай с лимоном, и понемногу приходила в себя. – Все, больше не брать подобных на работу, достало меня это!
     Энрике сжал ее руки в своих ладонях:
     - Любимая моя, она сюда не пришла, она приперлась целенаправленно, чтобы срубить своей штукатуркой и одним местом как можно больше денег. Но она ошиблась адресом: здесь не бордель с щенками, у которых встает на подобных ей. Таким как она лучше на панель – и то бы больше заработала! – Он улыбнулся. – Неудивительно, что ее этот Илльо очаровал. Для него вид шлюхи малолетней, - самое то. Лапки перед ним раздвинет, да и все. А он за один секс готов что угодно наобещать. И не сделать. Ты вспомни, как я едва не убил тебя…
     - Нехило ты эту соплячку отделал… А то не то что прогуливала, но и зазналась, и завралась! Где, интересно, эта дура нашла денег на тряпки, если ее родители пьют в «дрова» и валяются в «доску»?
     - Вот и я удивился. Скорей всего она не такая невинная, как кажется на первый взгляд. По углам по щелям совокупляется с парнями, да молчит. За деньги. Сама по себе она пустая, как пробка. Вот и корчит из себя непонятно что как может. Когда женщине показать нечего – она либо одевается и красится как ****ь на панели, либо вываливает сиськи или снимается обнаженной перед первым встречным. Стиль ню называется. Некоторые почему – то считают, что этот говностиль – высший пилотаж в фотографии. Можно также и гениталии снимать со всех сторон, и это, выходит, будет тоже высший пилотаж! Для тупых. На самом деле сниматься в ню, не зная человека – дядю с фотоаппаратом, даже кто он вообще – себя НЕ УВАЖАТЬ. Ни она уважающая себя женщина НЕ РАЗДЕНЕТСЯ перед незнакомцем. Знаешь, мне много раз предлагали раздеться для журналов. Подходили на улице и предлагали. Я наотрез отказывался. А это быдло женского пола бы не отказалось.
     - Знаешь, возлюбленный мой, я думаю, что эта парочка снималась бы в этом дерьмостиле сколько влезет. Она же думает, эта Марианна, что неотразима перед любым, блин, и что все врата Мира открыты перед ней. Она бревна в собственном глазу не видит. – произнесла спокойно Тиль. В глазах ее была печаль. – Теперь еще с этой грязью разбираться… Прости что я этого урода не добила… Да еще здоровье у меня что – то пошаливает, схожу к врачу на днях. Мало ли что. Не отдыхаем же почти. Спасибо, что ты есть у меня. Любимый мой Архимаг… Что бы я без тебя делала…
     Гвелд ласково обнял Волшебницу и поцеловал в затылок.
     - Выдам я на этих обоих лицензию и все… Может что и выйдет. Если серьезных сбоев не будет. Попляшут у меня. А в другом случае, их ни мы, ни Гломен не сможем принять.
     А потом от Тиль пришли результаты. Причем неутешительные. И началось. Она была больна – ей осталось жить от силы пару месяцев. А причина была одна – Илльо, утечка Силы из – за него. Энрике тогда вылечил беднягу – сексом. А потом отправил девушку в портал.
     Чтобы она не погибла.


     Илльо тем временем был счастлив. Он шел по освещенной, залитой Солнцем улице, а рядом с ним была Марианна. Он, как обычно, весь в черном, и новообращенная Темная, - она в ярких одеждах. И не знала она, что ее Судьба уже предрешена. Будущее рисовалось в ярких красках. И иногда, во время таких прогулок, появлялся призрак Тильсирвэ, которого мог пока что видеть лишь Илльо. И не раз Марианна в эти моменты слышала, как ее возлюбленный с кем – то ругался. Но с кем – не видела. Причем матерился парень не слабо.
     А так, когда они гуляли с Марианной, жизнь приобретала новый смысл. Илльо также, как и раньше, начал пить, ночами пропадать и хамить матери. Марианна на все это закрывала глаза, - потому что была слепо влюблена в этого подонка.
     Но Темные стали потом с того времени несколько другими. Более дикими и страшными. Сначала они стали появляться поодиночке, да вдобавок буквально на ровном месте стали друг – друга грызть и убивать. Илльо пытался к ним примкнуть, да еле ноги унес: едва не сожрали, именно едва не СОЖРАЛИ в том же Эдеме! Вначале он не мог понять причины, что же стало с его собратьями, но после до него дошло: всему виной Резня. Та самая Резня, которая уничтожила ВСЕХ Темных. Ну, кроме Гломена, и его, конечно. Чтобы убить шефа Темных, который до семнадцати лет был человеком, не могло быть и речи. Но так или иначе, равновесие Добра и Зла нарушилось. И самому Злу над Братском это все ОЧЕНЬ не понравилось.
     Теперь Темные могли появляться при помощи самих людей, - сначала тех, кто сильно бухал. Тьма поначалу захватила алкашей, и задобрить такое существо в том же Эдеме можно было лишь спиртом. Причем это все коснулось не только подростков и взрослых… но и стариков и детей порой. О да, Илльо изменял Марианне, и молчал в тряпочку. А в Эдеме стали слышны непонятные шорохи. Сколько Темные ни искали причину, - ничего не находили. И это было лишь начало в том далеком две тысячи пятом году.
     Илльо и Марианна гуляли по городу и радовались жизни. Кругом цвела природа, и были рассыпаны в парках, как бисер на полу, одуванчики. Зелено – золотое море счастья, весны и свежести.
     Родители Илльо как относились к избраннице своего ребенка, так и продолжали, - настороженно. Несмотря на то, что наглая особа заставила косметикой все, что только можно было. Получила в итоге пару замечаний, да не поняла, за что. Тут – то мать и начала говорить про Тильсирвэ, что мол Ира была идеалом в отличие от нее. Без косметики и мини – юбок.
     Тем временем психозы насчет этих разговоров продолжались. Илльо орал на мать, чтобы та прекратила двух девушек сравнивать. Но та любила давить на живое. Мол зря бросил…
     Илльо после такого стал чаще прикладываться к бутылке, но не до жуткого пьянства. Марианна по – прежнему ничего не замечала. А призрак стал появляться все чаще и чаще. Иногда вместо Марианны в спальню заходила Тиль, но не обнаженная, а в халате, и смеялась, смеялась, смеялась… Илльо крыл девушку отборным матом, да что толку… Один раз пара Темных прилегла позаниматься сексом, и тут явился призрак. Сел на краю постели, сидел и ухмылялся. Иногда откровенно издеваясь. Высмеивая как саму девку, так и Илльо. А уж какую жесть приходилось выслушивать в моменты оргазма… Иногда по ночам резко включалась громкая музыка, и все валили на Темного, что мол он с ума сходит от своего образа жизни. И, кстати, во время занятия сексом Илльо смотрел больше всего на Тильсирвэ, которая стояла у стены и хищно ухмылялась. Одета она была также –джинсы, синяя джинсовая куртка, сумка на плече и катана за спиной. Распущенные волосы… Это был просто какой – то садомазохизм. И со стороны Темный выглядел сумасшедшим, потому как вел себя в трезвом виде как умалишенный в восемьдесят лет.
     … Тиль стояла у стены и улыбалась, а глаза у нее были холодные. И взгляд был настолько тяжелым, что под ним бы и каменная плита треснула. Илльо тем временем занимался сексом, и началось…
     - Да она же уродлива, не зря с работы выгнали! Ей бы в лес лучше, сосны валить! Я удивлюсь, если она вообще забеременеет. Но помни, что будет впоследствии… Будь я мужиком, я бы такой дуре даже в рот не дала.
     Илльо рассвирепел от таких слов не на шутку.
     - Пошла ты наконец от меня!!! Да подальше!!! СКОЛЬКО ночей же ты мне испоганила!
     Светлячок резко отпрянула от парня к стене. Нервы у нее сдали.
    - С КЕМ ТЫ ПОСТОЯННО РАЗГОВАРИВАЕШЬ?! – вскричала она истошно и со слезами. – ЧТО не так каждый раз?! Мне это ОЧЕНЬ не нравится!
     Тильсирвэ засмеялась, запрокинув голову. Сейчас ей было хорошо, даже очень. Нет большей радости, как списать все на ту дурочку, которая не видит призрака. Очень красиво. И каждый раз получается мятая ситуация для Илльо и дикая для малолетки. Получался чистый вуайеризм, и от такого расклада и бессилия что – либо сделать Темный был в постоянном напряжении. А после Тиль просто легла рядом и издевательски улыбалась, подперев голову рукой. А иногда она просто залезала под одеяло, и тогда было вообще непонятно, КТО что сделал и зачем. Особенно когда под одеялом трудилась Марианна. На самом деле Тиль ничего не делала, а просто накрывалась и хихикала. Издевалась по полной, как хотела, - эта Смерть во плоти. А люди вокруг продолжали умирать.
     У Марианны на этой почве были нервные срывы. И один раз она, несмотря на тщетные оправдания Илльо, что тот пострадал на Резне и теперь за ним призраки бродят, и им плевать на все и всех, заявила:
     - Ты не можешь этих призраков убрать, хотя я их все равно не вижу?! Или их вообще нет?! Я их вообще не вижу! Значит, ты либо врешь, либо я чего – то не понимаю.
     Тяжело вздохнув, Темный ответил:
     -  Когда была та Резня, моя бывшая, о которой я говорил, сделала то, от чего я избавиться сам не в силах. Ее надо убить. А где она и что делает, я вообще без понятия.
     - Вот оно что… - расчесывая волосы пластмассовым гребнем, Марианна пыталась понять, что же на самом деле там такое было. Но было обидно, что в интимной жизни происходил полный разлад. – Посмотреть бы на этих призраков.
     Немудрено, что в момент разговора призрак находился рядом. И посмеивался. А дело пошло дальше – у Светлячка после этого повествования, где – то через несколько месяцев после вселения к Илльо, умерли внезапно родители – алкаши. Квартира долгое время пустовала, и ее решили продать. Несмотря на это, мать Илльо настаивала на том, чтобы взбаломошная девица покинула квартиру и перестала истерить. Та на просьбу плюнула, также игноря то, что Илььо ходил на место бывшего Костра и рыдал, сидя на пне. Ночью он слышал там жуткое рычание в Сумраке. И даже, как помнил, успел увидеть гигантскую удлиненную морду с раскрытой пастью и острыми, как бритва, удлиненными зубами. Существо рвануло в его сторону, клацануло зубами почти у лица, но тут же отскочило от парня, словно ужаленное. И стало со страхом отступать. Видимо, почувствовало Смерть.
     Илльо метнул в существо, в эту тварь, сгусток Тьмы, и увидел, что действительно к нему вышла гигантская ящерица. С бронированной кожей, высотой в пять метров, и длиной в двенадцать – двадцать метров. Сколько Илльо себя помнил, он НИКОГДА в Братске не видел ничего подобного. ТАКИХ гигантов раньше в дебрях Сумрака не водилось. Монстр бродил возле бывшего Костра, искал жрать, а чтобы жрать, надо было кого – нибудь убить. Гигантский ВАРАН. Коричнево – черно – зеленого цвета. Он вполне мог и из Эдема выползти, благо строение было недалеко. Перед ним была МЕГАЛАНИЯ, вымершая десятки тысяч лет назад. Но ОТКУДА она взялась?!
     И при этом в таком климате?!
     Илльо с мольбой задрал голову к небу, и ему впервые стало так страшно. Он решил, что Химаура породила эту тварь.
     На дворе стояла осень, и мокрые дома – хрущевки в пять этажей были освещены рыжими фонарями, а совсем рядом пустовал садик. Возможно, там засели эти твари. Посмотрел – ничего не обнаружил. Существо село так сказать на задницу как собака, повернуло голову в сторону Илльо и смотрело на парня со страхом, и понимало: этот Иной несъедобен и опасен. Он двухцветный. А значит, подавиться насмерть можно в два счета.
     Призрака рядом не было. «Наверное, она Энрике ищет, чтобы с ним сексом заняться», - мелькнула мысль в голове. Одновременно Илльо подумал, что скоро, если такие твари размножатся, настанет настоящий Апокалипсис. Раз по Сумраку разгуливают ТАКИЕ монстры. Да и на глаза Энрике попадаться ОЧЕНЬ не хотелось. Даже доносить о том, что пошли такие звери.
     Илльо вышел из Сумрака и глубоко задумался. Жить дальше как – то надо было, раз не осталось адекватных Темных. Да и Энрике готовил нехилый сюрприз для ушлепка. Со своей стороны. Но об этом потом.
     Дождь поливал улицы города Братска, деревья были почти голые. Стоял октябрь и природа увядала. В соответствии с климатом. Черная куртка Темного промокла. Брюки тоже. Алкоголя пока что не хотелось. Даже покурить нереально было, потому что сигареты в кармане вымокли до нитки. Если там еще и остался табак, то только для жевания. Но такой вариант Илльо вообще не устраивал.
     Оставалось только мокнуть и думать о жизни. Хорошо, что хоть любимая женщина есть. И то неясно, на сколько по времени. Если, конечно, бывшая ее не прикончит так быстро, как ожидается. Илльо бродил по улице, видя мокрых кошек и котов, не обращая с отчаяния никакого внимания на дождь. И так постоянно.
     Ему было невыносимо горько оттого, что назад ничего нельзя было вернуть. И как жизнь дальше повернется, - неизвестно. Особенно при том, что череда Смертей и не закончится никогда.
     Придется сначала доучиваться, затем работать, а не тусить. Иначе никак. Либо просто сидеть и ждать, когда поменяется жизнь. А жизнь –то поменяется, но не в ЕГО пользу.
     Илльо сидел в парадной, обхватив руками голову. Если еще и Иные к нему полезут за помощью или помочь, то он конечно поможет, но ему оно ЗАЧЕМ сдалось?! Невольно Илльо день за днем стал слушать Rammstein, и его состояние было таким же, как эта группа исполнила песню «Облака». Врубал на полную громкость эту группу и забывался. Особенно при такой погоде, когда деревья сбросили листву, когда красота города заключается лишь в том, что окна домов, где теплится жизнь, и остались напоминанием о живом. Там, в каждой квартире, своя Судьба. Где – то счастливая, где – то нет. Оранжевый свет города… Бывшего города Юности… Где периодически ездят «Скорые», увозя либо на тот свет пациентов, либо Бог просто оставляет человека жить на этой планете.
     Крутой Тетки и Паталогоанатома – бывшей Илльо и той, которая его безответно любила, уже не было в живых, - они умерли страшной Смертью во время Резни в Эдеме. До этого Илльо считал этих обоих Темных идеалом. Но теперь все, халява кончилась. Но и Марианну – Светлячка ждал в итоге ЖУТКИЙ конец. Какой – пока непонятно. Но в программу Призрака было и ЭТО вписано. И не только ЭТО.
     Илльо плакал от бессилия, а домой возвращался в четыре утра, грязный, голодный, и валился спать или в одежде, или раздевшись до трусов. Либо набирал в ванну воды и думал о жизни. А жизнь оказалась ой какая нехорошая, сорвала розовые очки с глаз! И теперь хоть стой, хоть падай. Жить – то он по – человечески НЕ УМЕЕТ! А придется! Его этому просто НЕ НАУЧИЛИ. Вот он и болтался как дерьмо в проруби, а интрижка с Тильсирвэ получилась не в его пользу. А только во вред.
     Единственный плюс – Тьма дала Любовь. Хоть на этом спасибо. Да только есть один нюанс – Тьма НИКОГДА НЕ ДАЕТ НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБВИ. Она дает иллюзию любви, и не больше.
     Призрак тем временем лютовал все больше. Теперь он жрал ВСЕХ и все, и смеялся, смеялся, смеялся… Тем временем, еще весной, прошел слух, что у Гвелда случилось неслыханное горе, и что по Братску бродит подобный Илльо, парень по имени Александр. Не успел Илльо об этом узнать, как ему на трубку принялся трезвонить сам Инквизитор Всея Сибири – Максим. Тот самый, который приказал весной его убить. Так что он еще винил и его в своей сломанной жизни.



                - 8 –

       ДНЕВНИК МАКСИМА ИЗ РАННИХ ХРОНИК: «ХАМЕЛЕОН», Братск, 2004 – 2005 годы. Первый вариант встречи Илльо с Максимом,  текст ведется от лица Инквизитора.      


     Двадцатое мая. Коренным образом меняется ситуация: шеф мне приказал кое с кем встретиться… Встречу назначили в Доме Пионеров, то есть в Эдеме в овраге.

Вы когда – нибудь слышали о Эдеме?
Что такое Эдем?
Это место в Библии называется раем, где дозволяется делать все, что захочешь. Но случилась неприятность – некие Адам и Ева подверглись искушению и съели яблоко с Древа Познания. Последствия этого ясны – Бог разгневался и уничтожил Рай, а самих виновников трагедии выгнал. И понеслось…
Это пока библейский вариант. А жизнь вот какова.
В Братске Эдемом называют заброшенный Дворец Пионеров из кирпича и бетона, где всегда гуляет ветер, а вокруг этого строения лес… Летом здесь красиво, ведь Эдем находится в овраге возле последней остановки троллейбуса номер четыре. Напротив находится Мемориал Славы, где иногда зажигают Вечный Огонь. Рядышком самолет и танк, а если пройти мимо испуститься вниз, то там, у кромки берега, - Братское море.

Я туда почти никогда не выбирался, но слышал, что Эдем является местом сборищ Темных Иных. Издалека видно, что стены Дома Пионеров исписаны такими словами: «Всеволод Огородин», «Виктор Цой жив!», рядом нарисовано несколько гитар, несколько гексаграмм и пентаграмм, пара граффити… Иногда на крыше заброшенного строения появляются фигуры в балахонах и банданах, они часами носятся по лестницам туда – сюда и орут во все горло: «А я панк, мне все по…»
В это время спускаться в овраг и подходить к заброшенному зданию очень не советую: порвут в клочки. Они же как дикие звери, и все воспринимают довольно агрессивно. Потому что это на самом деле и не панки вовсе, а Иные, дикие, считающие себя панками. Так что Эдем в некотором роде и есть Рай…
Рай для Лжепанков и Темных Иных, где они собираются почти каждую неделю. Но год назад их постигла вендетта: среди этого сброда отыскалась такая личность, которая любила извечное веселье, но одновременно страдала от одиночества. Это на самом деле Светлый маг третьего уровня, семнадцатилетний парень с темным прошлым, год назад я его судил за преступление и нарушение Договора по отношению к Волшебнице, и именно с ним мне предстояло встретиться, только интересно, напугается или нет? В Эдеме в прошлом году в конце зимы было побоище, когда все Темные были перебиты ослепительно красивой девушкой по имени Тильсирвэ. (Смотри: «История третья.»)
Редко парнишка, из – за которого тогда весь сыр – бор и разгорелся, появляется в Дозоре: раз в полгода. И сейчас шеф его как – то вытащил на белый свет. Не пойму одного: ЗАЧЕМ? Шеф позвонил мне на сотовый, скинув мне на камеру портрет, и я сразу узнал малолетнего Иного.
Закинув рюкзак за плечо, я спускался в овраг.  Из – под ног ливнем рассыпались только что появившиеся на свет кузнечики, летали первые бабочки, а погода выдалась на редкость теплая. Трава, которая едва – едва начинала пробиваться из – под земли, пахла ароматно и непонятно. Цвели одуванчики, из них местные жители варят варенье, - немного кисловатое, но зато концистенцией и цветом похожее на мед. Вовсю цветет верба, тут ее много, золотое марево в воздухе, и оно вбирает в себя рои пчел  и шмелей, которые такие же пушистые.
Я обхожу лишь березы и сосны, так как там много клещей. Но могу и в Сумрак залезть да пройти невидимым. Просто не хочется. Но на данный момент я любовался необыкновенной для меня сибирской природой, и душа моя пела и летала… наверное, также летают влюбленные, а от любви я давным – давно открестился. Возможно, что навсегда.
Не знаю, что буду делать летом. Когда утихомирится Дневной дозор, то я в первую очередь рвану в Москву и там буду радоваться жизни, обниму всех коллег и друзей, и может не вернусь больше в провинцию. Может быть, мне просто обидно оттого, что я никак не могу найти счастья для себя в размере одного человека женского пола и нрава? Наверное, со мной этого никогда не будет – я недостоин ничьей любви и ничьей благодарности: меня практически невозможно полюбить, потому что я жесток и холоден. Хотя внутри я совсем другой, я похож на ребенка, на котенка… которого надо тискать и тискать. Это еще надо рассмотреть. Это сможет далеко не каждый. А может быть, я не уеду никуда, не знаю. Может, перетащу Энерика в Москву и покажу, что такое настоящая жизнь…
Оврагов в Братске несколько – еще около порта. Там склоны крутые и опасные. Вот там точно можно шею свернуть! Я туда не пойду: там Гломен свой народ тренирует, и прошлым летом наши там труп нашли. Испугались все и разом побежали в милицию. Менты, конечно, на место происшествия приехали. Не знаю, мучила ли Темных после такого поступка совесть: добро сделали! И прекрасно, а то бы девочку никто так и не нашел.
А нафиг…
Пинанув ногой шишечку, я гляжу на Эдем сквозь Сумрак: пусто, никого нет. И почему – то похолодало неожиданно, но не потому, что на солнце тучка набежала…

Спустя двадцать минут меня зацепило Зовом. Он был средней силы, но его обладатель был сильным магом. И может быть вампиром вдобавок: Светлые Зов так не шлют! Зов завораживал, его хотелось слушать и слушать, Зов тащил в бурелом, и я лез на поваленные стволы, падал, порвав джинсы на коленках, вставал и вновь шел, как геолог, а со спины пот катился градом. Наконец, выбравшись к остановке и отряхнувшись, я задрал голову вверх. Вот…
На крыше Эдема стоял русоволосый юноша и махал рукой, на которой  было кольцо с черепом. И в тот момент, когда он опустил руку, мелодия громыхнула и стихла.
Силен…
Очень силен в свои семнадцать лет!
Да и как же не быть сильным, если ты выпил живительную Силу Волшебницы, которую любил до беспамятства, до нуля, а потом кинул, спровоцировав леди на месть? На что нарывался, то и получил.
На голове этого мерзавца была бандана красного цвета, на теле черная рубашка  с надписью «Мерлин Мэнсон», на ногах потертые джинсы. Стройная, красивая фигура под два метра, красивые волосы, прекрасно уложенные, но вот глаза… поганые и мерзкие, как у отъявленного ловеласа – обольстителя и обманщика. Серые, совсем еще мальчишеские…
Очень хорошо, что Тильсирвэ от тебя свалила! Ты же едва не убил ее своей чертовой Тьмой!!!

- Я ждал тебя, Максим. Поднимайся на крышу.
Он меня, похоже, не узнал. Хотя шеф говорил ему о Максиме. Вот и все. Какая наивность! Это тебя Волшебница оберегала и даже любила! А ты, сволочь, едва не затащил ее в кровать, а когда она тебе отказала, то послал ее крепче некуда, и она вырезала всех, кто был твоим другом и братом. Что смотришь, мразь? Сам спускайся ко мне! Девочка была одна – одинешенька среди твоей грязной компании Темных, тебе было на – ть на ее чувства и эмоции. Также и мне на тебя и твою помощь на – ть. Ладно, поднимусь. Свет с тобой, полуколлега…

- Здравствуй. Кто ты такой? – а сам гляжу на собеседника через Сумрак. Да, он Светлый, но аура его похожа на накладную, на припечатанную к характеру насильно, как пластырь на теле. Поддельная Светлая аура, все равно что руку протезом заменить. В этом парне скрывалось что – то дикое, зловещее, загнанное в самый угол и прячущееся за Светом. На груди сияли две печати: одна регистрационая местная, а другая огненная. Видя мою настороженность, маг протянул мне сигарету. Я достал из кармана зажигалку и мы закурили.
- А… это ты, Максим… - Иной сразу сник. – Меня зовут ИЛЛЬО. – а сам глядит малость растерянно и испуганно. – Я больше никого не притеснял и не переделывал!!! – память не обманула!
Илльо…
Опять просканировал ауру. Меняется, привыкает к владельцу… несформированная Судьба, неопределившаяся… Теперь Илльо может вырасти или конченным эгоистом, либо великолепным Иным с чистой душой. Ведь все зависит от него самого. Если, конечно, полезет куда надо, а не будет вести развратную жизнь.

- Что там стряслось в Ночном Дозоре? Никак нечто страшное?
- Стряслось то, чего мы никак не ожидали. Ты когда – нибудь слышал о Иных с двойной энергетикой? Мы при помощи Темных поймали одну личность с поселка Энергетик, у которой теперь кличка «Бомба замедленного действия.»…
- Знаю. Сам на себе такое испытал, когда была резня в Эдеме и всем Темным пришел конец… Помнишь?
- Помню.
- И что, опять?! – глаза Илльо распахнулись во всю ширь.
- Да, опять. И будет не резня, если не найдем причину, а нечто пострашнее… Плотину прорвет.
- Не верю!
- Я тоже не верил, пока не увидел своими глазами. Теперь оба Дозора стоят на грани разгрома. Правда, Темные в ближайшем поселке спрятались. – оттарабанил я, окинув взглядом далекую высокую гору, где находятся дачи. Их крыши сияли в солнечном свете.  Тем временем Илльо кинул сигарету вниз.
- Да ничего у них не выйдет! Этот сверхИной без проблем туда доберется, и тогда Темным…
- И Светлым тоже. – ухмыльнувшись с горчинкой на устах, добавил я. – Этот Хамелеон будет приносить вред любому Иному, кого встретит на пути.
- Выход есть, но тебе он вряд ли понравится. – холодно произнес Илльо, мутными глазами глядя на море, скуривая уже третью сигарету. Такой молодой, а столько дымит! И как у него сердце выдерживает!?
- И что ты нам собираешься предложить?
- Предлагаю убить или просто развоплотить. Иначе никак. Этот малый будет подвержен только в том случае, если кого – нибудь грохнет. Наверное, со своим беговым графиком успел грохнуть. Такая бяка в приступе исступления хоть что может сделать. Или просто нам надо подстроить несчастный случай, и дела решены, восстановится баланс Братска. Так – то. Это лучший способ. Я знаю лишь одно убийственное заклинание – «Марево Трансильвании.» Одного удара хватит вполне, мокрое пятно останется от нашего мальчика.
- От тебя едва мокрое пятно не осталось в шестнадцать лет, когда ты нарвался на Великую Волшебницу, превратившую тебя в Светоча, Темный маг! И чтоб не смел на Хамелеона руку поднимать! Тебя все – таки попросили помочь по хорошему,а не по плохому. – Ого! Я был искренне изумлен реакции сопляка. В этом парне, несмотря на внешнее спокойствия, было столько наглости, хамства и себялюбия, что я просто поражался, как он смог переинициироваться! А еще Светлый называется! А может быть это просто твоя гра слов, чтобы меня проверить, хитренький Илльо! -  Ты хочешь, чтобы я его нашел и убил, так?
- Так. А как же иначе? – Илльо уперся. – ты же вроде сам знаешь, что если Иной – мутант умрет, то опасность минует!

Мы спустились вниз и пошли по трассе за город.

- Ты очень интересно – таки разговариваешь, Светлый, - я цеданул слюну сквозь зубы. – ну прямо непереводимая игра слов, и еще за каждым из них скрывается пошлость, которую ты раньше так любил вворачивать в речь! Тьмой от тебя пахнет, а этого не должно быть. Ты вообще когда – нибудь со своей жизненной философией пытался сам создать свою группировку без чьей – либо помощи? – я уже начал подыгрывать, наблюдая, как подросток пытается мысленно поставить вокруг себя барьер. Чтобы я не смог докопаться до истины. Но для меня это пара пустяков: и не такие встречались. Илльо ухмылялся и даже стрелял глазками. – Что ты на меня так сексапильно смотришь? У меня нормальная ориентация! Я же тебя насквозь вижу! Вижу также, что ты целовался с мальчиками…
- Да, я такой… - с наслаждением произнес Светоч.


За Братском возле артека «Солнечный», который находится на горе, есть поляночка, очень похожая на чернобыльский пейзаж. Светлые и Темные зовут ее просто и понятно – Амфитеатр. И правда, там бетонные блоки собраны так, что напоминают воронку, и на них вполне можно сидеть и хлебать пиво, а потом, как говорят все подряд, в голову начинают стучаться философские мысли. Но я – то знаю, что под пивным кайфом никаких философских размышлений быть не может, так как это мираж, иллюзия, где легко заблудиться. Это как сон: спишь и не можешь проснуться. А когда просыпаешься, то не понимаешь, что же было на самом деле.  Вот, сидим мы на развалинах детской площадки под ржавыми фонарями, чтобы туда добраться, долго пришлось карабкаться по склонам крутых гор, потому что холмы там покрыты щебнем и забраться наверх почти невозможно, а спуститься оттуда можно только одним способом – скатиться, только все тело будет в синяках. Мы оба жутко устали и отдыхали. Илльо скользнул в заброшенный  гараж, где неформалы и Иные жгли костры и кидали туда все, что подвернется под руку… на  стене  электрогитара, нарисована абы как, что мне ужасно не понравилось. Внизу вдобавок шла какая – то гадкая надпись, написанная при помощи аэрозолевого баллончика. Затем Илльо, поправив ремень на брюках, пошел искать во дворе доски, а я остался его ждать, думая, на кой черт я сюда поперся. Думая, стоит ли мне доверять этому бывшему Темному или нет.
Как тихо! Даже птицы не поют, несмотря на то, что два дня на часах.  На фонарных ржавых столбах выбиты лампочки, и эти лампочки смотрят на тебя, смотрят пустыми глазницами и разинув пасть… под ногами какая – то ржавая проволока, железяки и даже шприцы с остатками крови и СПИДа. Место действительно напоминало Чернобыль, - тихо, пусто, все брошено, сломано и порушено, а главное – страшно… Только радиации нет, но есть она тут… Тут есть и кретинизм, все из – за дефицита йода, и народ малолетний шизует.
Зато один плюс – с горы город Братск виден как на ладони. Посреди города возвышается телебашня высотой в сто девяносто пять метров, а если было бы возможно забраться на самую вышку, то можно увидеть еще дальше… летом город можно спутать с Парижем – очень похож пейзажик: все в огнях, особенно телебашня, машины ездят туда – сюда, только людей маловато. Вот. А еще можно увидеть пейзажи поинтереснее: за сопкой Коврижкой, имеющей форму ковриги хлеба, видно море, а справа от него гора, также заросшая лесом, а за ней – опять море, и снова – гора. За ними тянется Ийский залив, и горы, и так до бесконечности... До бесконечности в горизонт. оЧень красивые места, только люди в этих местах очень жестокие и пошлые до ужаса, недоверчивые, с тяжелыми, невыносимыми характерами. С ними можно общаться по – хорошему, а они…
Может быть, именно потому я и не могу здесь прижиться. И пока что найти нормальную работу, где бы платили от силы тысячи четыре, не получается. Потому – то и нет настоящих друзей, а если они где – нибудь и существуют, то лишь ЕДИНИЦЫ… ЕДИНИЦЫ…
Эх, люди и нелюди! Двигать вас надо вперед к нравственности  и невинности, двигать. Лишь одна привязанность к этому городу вас и держит, и в этом ваша ошибка: вылавливаем несчастных из дерьма, а они обратно в дерьмо лезут… Как свиньи!
Что поделаешь? Свиньи и есть свиньи. Среди них есть и Светлые, и Темные. Или я что – нибудь не понимаю?
Слышу, как кто – то бросает на треснувший асфальт доски. Причем большие: Илльо нашел дрова. Вот и он – поднимается по маленькой лесенке, ведущей от какой – то рощи к Амфитеатру, на плече тащит пять бревен. С размаху кинул на землю у стены гаража, одну  досочку поставил к стене и долбанул ногой так, что она треснула напополам. Так что теперь станет немного теплее.


- Хамелеон, говоришь? Вот уж чудно: раньше такие экземпляры не встречались. Может, это и не Иной вовсе, а мутант? – предположил Илльо, кусая бутерброд с сыром.
- Может, но это точно не связано с хромосомами. – пошутил я, доставая из рюкзака буженину и батон хлеба.
- Может и связано, откуда тебе это знать? – сухо и холодно ответил Илльо, поморщившись. -  Все мы слышали старую легенду о том, что в семьях, где из поколения в поколение рождаются незаконнорожденные дети, появляются самые сильнейшие Иные – хоть Светлые, хоть Темные. Сей процесс начинается так: девка родит девку, та тоже родит девку, а вот третья незаконнорожденная в итоге становится ведьмой. Если и дальше идет этот беспредел – ведьмы отдыхают. Иные мутируют – типа Зеркала Виталия Рогозы. Дети – Иные обладают ужасными силами, они способны переплюнуть даже Великих! И похоже, что ваш и наш Хамелеон как раз из таких, Ваша Светлость… Я согласен помочь – на днях буду рыться в Интернете, найду нужные сайты и узнаем, где собачка зарыта и полита пивом ее могилка. Постараюсь раскопать до десятого – двадцатого  колена, договорились?
- Договорились… Илльо. И ты через пять – шесть дней принесешь мне  материал на Все, что мы с тобой сказали несколько минут назад. Потом разложим генеалогию по крупицам и все узнаем. Спасибо… коллега. – последнее слово я выдавил из себя с неимоверным трудом: Тьмой пахнет: Светлая аура накладная!
Илльо ничего не сказал.

Когда мы разошлись, уже начинало темнеть. И тут на правой щеке я увидел у парня странный шрам в виде креста, и поинтересовался, что это такое.
- Бился в Сумраке, вот и задело. Через пять дней встречаемся у меня дома. Звони. Счастливо! – сухо сказал Илльо и исчез в тени.
Двадцать девятое мая.
Звонит телефон. Беру трубку в полусонном состоянии и понимаю, что это Илльо. Значит, он что – то пытался выяснить, испугался наверное. Мигом собираюсь и иду к нему домой. ( пока кончаю писать.)

Он буквально с порога втащил меня к себе в квартиру. Я и опомниться не успел, как он усадил меня за компьютер. Глотнул стакан пива и спросил:
- Ну что, порылся в архивах про Иных?
- Еще как! – глаза сотрудника сияли. – Я два дня в Интернете лазил, спустил на карточки все свои карманные деньги, зато информации – море! Все занес себе на диск, тебе понравится. Я раскопал сведения только до семнадцатого века, а дальше недоступно. Стена. – парень загружал какую – то неизвестную программу, и пока я с изумлением оглядывал беспорядок в комнате, он быстренько вставил диск в винчестер. После открытия какой – то папки нашему взору предстала та – а – акая генеалогия, что глаза разбегались! То и дело Илльо увеличивал изображение, потому что шрифт был как назло очень мелкий, и к тому же написанный калиграфическим почерком. Бумага, с которой сканировали нформацию, была, похоже, очень старая и крошилась от времени, но дело того стоило!
Выяснилось нечто шокирующее и любопытное: возраст матери, рожавшей первенца, был совсем юный – шестнадцать (!) лет или на год постарше. Первое поколение, второе, третье, - ну все как будто сговорились, всем, блин, шестнадцать лет!!! Лишь один раз мелькнула дама в годах. Также обнаружился довольно странный феномен – все девушки умерли сравнительно рано. Не было ни бабушек, ни дедушек, - а одна зеленая молодежь. Я никак не мог взять в толк, почему. А на голове начинали волосы шевелиться: тоже наверное удивились, хотя глаз у них и в помине нет!
- Слышь, Илльо, - мои глаза все не могли оторваться от монитора, - это что, своеобразная религиозная секта? Дети что, достигнув шестнадцатилетия, убивали своих родителей, выходит так! – а сам решил: «Молодец, Энерик, только почему ты сам в Интернет не полез?»
- Ну… - Илльо замялся, так как и сам не понял расклада генеалогии, - достигнув лет пятнадцати – шестнадцати, они… хм… повально теряли невинность, и все. Потом рожают, и… - и злобно да с коварной улыбочкой усмехнулся: видать, и сам был грешен. С тринадцати лет.
- Именно. Но матери вовсе не умерли молодыми, и это не секта. – добавил он. Я начинал понемногу врубаться.
- Что?! Да как не секта?!
- То, что ты сейчас услышишь, Макс, будет сенсацией. Я же главную базу взломал. Знаешь, кто это?
- Кто же? – голос мой упал.
- ПОТОМСТВЕННЫЕ ИНЫЕ. На самом деле тут стоят годы их рождения и годы принятия в Дозоры. С человеческой точки зрения они умерли от несчастного случая. Дальше следы теряются. Так что дальше вычислять их биографии я бессилен. Несмотря на то, что это далеко не человеческий сайт.
- Э… - у меня глаза вылезли на лоб.
НИ ХРЕНА…
ИНЫЕ РОЖАЮТ ИНЫХ! ДА БЫТЬ ТАКОГО НЕ МОЖЕТ! ЭТО ШУТКА!
- Максим, Ваша милость, зря ты тогда загнул тему про хромосомы… насчет мутации: в каждой шутке есть доля правды…
И хохочет, уткнувшись лицом в клавиатуру. А мне не до смеха.
Если эти Иные не умерли, - то где же они сейчас?!
 Где?!
          В России, в Германии, Франции или же они все в Сумраке стали бесплотными тенями?  Нет, не все в Сумраке упокоились – остались кучка народа да Александр. Вот его год рождения, место рождения, имя и фамилия. Его родители также нелюди. Теперь наконец – то становится понятно, почему в нем ни Свет, ни Тьма не пересиливают. Все в генах слилось. Вот на свет сверхсущество и появилось, полуоборотень, полувампир, полумаг. Поистине, адская смесь. Сверхсущество, совсем юное, поставившее под удар оба Дозора!


Несмотря на помощь знакомого, я видел следующее: Илльо что – то скрывает, а говорить не хочет. Надо про него архив у шефа запросить, и никто мне не в праве отказать.  Илльо тем временм вынул диск из винчестера и подал мне с бесстрастным лицом: ну точно там что – то есть!


Дома я решил узнать, есть ли на диске что – нибудь еще. Он оказался забит начисто. Кроме генеалогии там было несколько папок с досье на самого Илльо и на какую – то Светлую Иную… Принялся читать сноску с фотографией подсудимого, изучая.

«Илльо, Иной, инициирован в тринадцать лет Темным магом, проживает в городе Братске Иркутской областе на улице Комсомольской в общежитии, поддерживает дружеские отношения с Темными и Светлыми, под наблюдение Ночного Дозора неоднократно попадал за растление несовершеннолетних девиц. Шестнадцать лет, учится в Гимназии №1, неоднократно прогуливает занятия, курит, пьет и сексуется с первыми попавшимися. Учится в одиннадцатом классе, нападает на новеньких Светлых и способен на убийство…»
и еще вот что:

«Тильсирвэ, восемнадцать лет, проживает в Братске на улице Мира, инициирована в тринадцать лет двоюродной сестрой просто так, ради любопытства. Не работает, не учится, состояла в Ночном Дозоре Санкт – Петербурга и Дозоре Братска, поддерживает дружеские отношения с Гломеном и его командой, позже от них сбежала. За все время пребывания в Братске не нарушила ни один устав Договора, замечена Инквизицией в Эдеме, - в начале 2004 года порезала всех Темных вместе с Энериком. Способна на убийство в качестве защиты.» – блин, какая красавица… Такая хрупкая, тоненькая на фотке – то, и в серебристом плаще… Боже… И такая машет мечом?! Да тебя бы ко мне в объятия… мы бы спелись, Леди…
Дальше на дискете шла видеозапись опроса Илльо, его пытал сам Энерик, и вот что я узнал…


Я правильно заметил подвох: Илльо на самом деле оказался Темным, Темным, которого обратили к Свету. Изначально в его душе и характере пряталась Тьма. В прошлом этот скользкий тип был гопником, который довольно много пакостил, но при этом одновременно ухитрялся учиться в школе юннатов, танцевал в кружке бальные танцы, никак не подавая вида о своей тайной жизни. Первый свой проступок по отношении к женщине или девушке совершил в тринадцать лет на флэту у гопников, так как у мальчишки не было и в помине друзей и знакомых. Вначале Илльо хотел приобщить к себе Гломен и весь Дневной Дозор, но тут в парне проснулась Светлая сторона. Он шнырял по дворам, неоднократно появлялся на Костре ( место встреч всякой темной швали ), держался паинькой при посторонних и носил с собой амулет Инь – Янь. Занимался буддизмом, боевыми искусствами, пишет стихи, песни. Ходит неоднократно на сейшена и выступает в неизвестной рок – группе. В любовь не верил и не верит, считая, что ее нет, а есть только секс и ничего больше, и этого достаточно.

Дальше я смотреть не стал, а выключил компьютер: посмотрю досье полностью. Поднимаю трубку и звоню Энерику.


Это как было на простом тексте у Максима в дневнике… А вот что творилось НА САМОМ ДЕЛЕ, когда Илльо и Максим созвонились и увиделись… Ничего не отбрасывая, сейчас об этом пойдет рассказ.

     И было так… И была в Сумраке осень… отражаясь на реальности Иных… после Резни. Хотя почти лето царило на улице.


     Запиликал мобильник на столе, номер был незнакомый. Илльо, недавно вернувшийся с прогулки, с раздражением принял вызов. Стоял день, светило ярко солнце. Раскусив сигарету пополам и выматерившись, Темный принял вызов.
     - Ну что вам всем еще от меня надо, с…и гребаные?! Оставьте меня и мою девушку в покое! А…
     И тут же осекся, когда услышал голос Максима в ответ.
     - Значит так, сука гнилая с нулем без палочки, я не просто так тебе звоню! То, что ты чудом не сдох после той Резни, это наш промах. Но сейчас нам нужно по – хорошему поговорить.
     Илльо хлебнул пива и, поморщившись, спросил:
     - Тебе что надо от меня, Максим? Что, решил в офисе Энрике мне морду разбить? Он вообще запретил мне приходить в ваш офис! Да еще слухи ходят, что у ваших там что – то случилось. В том числе и у вашего шефа.
     Максим прокашлялся.
     - Не твое дело, что у Энрике там произошло! Ты свою лепту в это уже внес! А мой ранг мне позволяет общаться даже с такими, как ты! С такими тварями, кои поставили под удар ВЕСЬ город! Жаль, что ты выжил, тварь…
     Илльо закусил губу.
     - Вы свалили ВСЮ вину на меня! Что будто это я виноват в той Резне! Пришли, всех поубивали, а потом еще и жизнь сломали! Да чтоб вас… Найду вашу Инквизицию, - накатаю туда ТАКУЮ жалобу, что вас всех тут НЕ БУДЕТ! Хорошо, что у меня хоть женщина появилась.
     Максим расхохотался.
     - И все? И при этом мне ПРЕКРАСНО известно, ЧТО за баба там у тебя завелась! Вид как у шлюхи с панели. Конечно, для такого, как Илльо, с его дерьмовой жизнёй, шлюха, - самый вариант. Даже я бы ее не стал трахать! Но тебе плевать, КОГО там трахать. Уж я – то перед Резней все твое досье перелопатил, вдоль и поперек. Начиная с твоего рождения. Стакан вина – и девки твои. Да только Тильсирвэ наша не стала под тебя ложиться, а вдарила по полной. И я знаю, ЧТО она сделала. И поделом… Ручкой бы усиленно работал, да горя б не знал, шестнадцатилетний сопляк… Дичь недобитая…
     Илльо охренел с таких речей.
     - Даже если б ты ее и захотел, то я был бы против! Я про Марианну. А ваша Тильсирвэ шкура, которая наверняка… у Энрике, чтобы тот ей приплачивал. В этом я АБСОЛЮТНО уверен.
     - Значит так, щенок недобитый, закрыл свою пасть и послушал Инквизицию, которой на все твои похождения и на твой ранг плевать! – Максима это вывело из себя. – Кто там шлюшенция, а кто нет, это я лучше знаю, твоя дура заявилась сюда, чтобы мужиков клеить! Да не получилось, потому что ее уволили. И правильно сделали. Но ничего, скоро и ее не будет. Лучше бы наша Тиль тебя убила, честно. Хорошая девушка, не то, что некоторые. Она сама тянет на ранг Инквизитора, да видимо не Судьба ей тут править. Хотя, это уже не твое дело, Илльо. – Максим сглотнул слюну.
     Илльо в гневе смел со стола все, что там было, кроме ноутбука, и глотнул пива с растолченными там таблетками наркотика «Мазь». Который на Костре жрали только так.
     - ЧЕГО ты от меня хочешь?! – взвыл он не по – детски. Начав всерьез терять терпение.
     - Чего я хочу? С тебя пиво, с меня – дело. Хоть чем –то поможешь. По Братску разгуливает некий Александр, лет пятнадцати, и если его не прибить, или не усыпить, - городу придет окончательная хана. Ты готов со мной встретиться в Эдеме на крыше, без свидетелей, чтобы все обсудить? – Сурово спросил Макс.
     - Хорошо, давай. А то даже и выпить не с кем теперь. Хотя ты отдал приказ убить меня. Теперь выпьем, только непонятно за что. А Гломену позвонить теперь слабо? – начал язвить Илльо.
     - Гломен сидит в том же дерьме, что и Энрике. Мы сами не можем сделать ничего, а у тебя есть Интернет.
     Тут Илльо согнулся пополам от смеха.
     - Вам ВСЕГО ЛИШЬ нужен Интернет?! Хорошая идея, нечего сказать! А провести его в квартиру или куда там слабо? И ты, значит, мне звонишь, чтобы я что – то там нашел.
     - Сегодня выходи и приходи в Эдем. Я лично уже одет. Поговорим. А идти мне недалеко. Через Портал. Я тебе все сказал. А иначе…
     Илльо понял – дело пахнет нехорошим. И поможет только пиво.

     Максим и Илльо встретились в Эдеме Через час с половиной. Обсудили детали. Инквизитор увидел, что Илльо здорово досталось от Волшебницы, - Аура Света накрыла его колпаком, и что из – за этого к подонку приклеилась сущность от Тиль под названием Призрак. Тиль призрачная тепло улыбнулась Инквизитору, и помахала ему рукой. Выглядела как настоящая Тиль, как живая.
     «Ну вот, получили мы рассадник Смерти… Не зря я тут всех встряхнул через Европу. И эта юная Тиль лютует, отражая все Зло, которое Илльо причинил кому – то». Но также у Призрака была связь с автором всех проблем. «Жаль, что этого Гвелд не видит, он был бы доволен».
     Сила Тиль блокировала Тьму Илльо, но также это был так называемый бумеранг за все про все. «Перебор вышел, однако, со Смертью, но хороший. Добивай так их всех, милая моя, лучше будет! Умничка! Только вот где же настоящая Ирина, которую Гвелд отпустил в Питер, а потом с горя едва рассудка не лишился?! И что с ней стало? Я не знаю… Неужели они любили друг – друга?! Просто он ТАК рыдал в тот роковой день отправки… что скала могла бы улыбнуться, чтобы утешить несчастного кельтского парня… Он и сейчас такой, курит постоянно «Беломор», и заливает тоску алкоголем. Чует мое сердце, свихнется в итоге сам кельт»!
     Так и думал Максим, смотря на потертый рюкзак Илльо, где булькало пиво «Охота».
     «Вот нажрется же, сволочь, а потом начнет мне лапшу на уши вешать. Вот тогда и прижму его к стенке. Поставил, паскуда, под удар весь город, приворожив нашу Тиль! Ну ничего, скоро ты сам получишь по хребту по полной»…

     После разговора в Эдеме Илльо и Максим отправились к парню домой. Илльо спокойно достал из рюкзака пиво, и с гулким стуком поставил его на стол. Выбрал Темное, да вдобавок в качестве закуски купил черный хлеб и воблу.
     - Знаешь, Илльо, я поначалу решил, что ты даже и закуски не принесешь. Где там твоя пассия размалеванная, пущай хоть картошки сварит!
     Илльо поднял голову и стал сверлить Максима презрительным взглядом. Тот ухмыльнулся. Предвкушая нехилую наживу. Поскольку еще в силе оставался приговор Илльо прикончить. А пассия та – дура дурой, фифа, место которой в кабинете у психолога. Но ее дома не было.
     - Ты хотя бы свари картошки, хозяин, не я же должен все это делать! Я понимаю, что в твоем доме на столе конкретный СРАЧ, и что ты нифига не прибираешься… Саму разве так жить не противно? Насри и написай под себя или на пол, и еще обои поменяй, они итак все исписаны.
     Тут Илльо не сдержался.
     - Картошка будет, но ее еще чистить надо! Откуда я знал, что ко мне такая шишка к вечеру позвонит, придет в мою квартиру, где скоро люди начнут помирать от вашей Тильсирвэ, и начнет что – то там втирать в мой мозг?!
     Максим резко взял бутылку пива, и открыл. Из нее вырвалась пена, и в нос ударил терпкий запах сусла и хмеля.
     «Нет, водка лучше, чем это вонючее пойло, я и лучше пил пиво. Реально, лучше бы водки взял пару литров»! – подумал Инквизитор, брезгливо поглядывая на последнего Темного. Достал «Беломор», закусил сигарету между зубов, чиркнул зажигалкой и вдохнул табачный дым, почувствовав хоть какое – то облегчение.
     - А сварить картофель в кожуре ты бы и не догадался! – До Илльо донеслось соблазнительное бульканье. Дальше он услышал шипение. Потом Макс разломил пополам воблу, выпотрошил, и следом ножом нарезал хлеба.
     - Я, конечно, люблю готовить, но это должна женщина делать. А мы с тобой мужики.
     - Это не ответ! Давай там на кухню и вари картошку, я пришел к тебе, а не ты ко мне! И мне срать с башни на ваш гнилой менталитет, от которого многие стонут! – Инквизитор пустил ряд колечек к потолку и глотнул пива. – Я вообще – то сейчас с работы.
     - А я, Максим, придерживаюсь мнения, что мужик должен в потолок плевать, а женщина на него вкалывать. Ладно, сейчас закину картошку в кастрюлю, вроде бы там что – то было в корзине. По мне так пиво.
     Макс сплюнул на пол. Ему было тошно сидеть в этом свинарнике. Он бы голыми руками удавил эту мразь, но мразь на данном этапе оказалась весьма полезной. И придется ее немного потерпеть.
     Илльо нашел картофель, забросил его в кастрюлю и принялся готовить с явным раздражением. Максим тем временем прошел в его комнату и долго изучал всякие записи на стенах, на стенах последнего Темного. Кроме мата и пошлятины, на обоях не было ничего больше. Хотя нет: какая – то сволочь скотчем приклеила свои волосы ясно с какого места с надписью: «Волос с… Реми». Изучая всю эту дрянь, Максим нисколько не жалел, что стукнул в Прагу на Братск и начальство и на Илльо с Тиль, и что в итоге виноватые изрубили всю эту шушеру. На стенах Илльо также восхвалял шлюх, порнографию, блуд, наркоту и алкоголь и ругал здоровый образ жизни.
     И вдруг краем глаза Максим увидел, что он здесь не один. Рядом стояла Тиль, и улыбалась очень тепло и по – доброму. У Инквизитора даже на душе от той улыбки потеплело. На ней была обычная длинная куртка, футболка черная, синие джинсы и кроссовки. И катана за спиной. И Призрак прекрасно знал, что Максим не причинит ему зла, и потому был настроен дружелюбно.
     Сначала Максим оробел было, откуда она взялась, но быстро понял, что это все – результат обращения Илльо к Свету.
     - Дорогая, как же ты могла так… уйти от Энрике к Илльо… пусть даже и ненадолго… Ты также своей работой вызывала у меня симпатию. – Он с теплотой и сожалением посмотрел на девушку. Да, Тиль была красива, даже слишком красива… Во всей своей натуральности. – Таких, как ты, очень мало осталось. Я не знаю, куда делась физическая Тиль. Не подскажешь?
     Девушка опять тепло посмотрела на Инквизитора и подошла еще ближе.
     - Я всего лишь ее часть. То, что она оставила в качестве Возмездия для такого гада, как Илльо. Но я также и Тиль, и увидеть меня ты смог благодаря Высшему Рангу. Тиль сейчас находится в Питере, и ее состояние КРАЙНЕ тяжелое. Она не выходит на связь, поскольку не может даже трубку взять. Дальше я не стану сообщать, но если желаешь… - Призрак коснулся руки Максима. Тот вздрогнул.
     - Тебя кто – нибудь еще видит, кроме меня и Илльо? А эта… клуша, которая живет у него, видит?
     Тиль откинула на грудь длинные тяжелые волосы.
     - Если он надумает на этой клуше, которая не умеет ничего по дому, расписаться в ЗАГСе, то и ей придется меня порой лицезреть. И НИЧЕГО она с этим не сделает. Другая на ее месте бы, с таким сюрпризом, как я, давно бы вышвырнула из своей жизни. Ну сам посуди: занимаются они сексом, а я сижу рядом или лежу и смеюсь, вынося ему мозг, а тот еще орет! Нет ничего ХУЖЕ такого наказания, вечно перед глазами бывшая, которую он люто ненавидит. А прилепилась я от Тиль ровно потому, как Илльо был еще и ранен. Мы просто поменялись Силой.
     Макс побледнел. И спросил:
     - То есть, за Тиль бродит призрак Илльо? Там такая же ситуация?
     - Нет. Он, этот Илльо, пробил своим черным приворотом ауру Тиль, причем настолько, что девушка попросту стала Темной ведьмой теперь. Она лежит без сознания, а Сила Тьмы сожрала в ней ВСЕ, что было. Энрике это не надо говорить, он сам все узнает рано или поздно. И она носит дитя.
     Максим рухнул на стул.
     - ДИТЯ?! От кого?! От Илльо?! – и он почувствовал, как кровь застучала в висках. ТАКОГО поворота он не ожидал.
     - Да, она беременна. Не от Илльо, а от Энрике. Он об этом вообще ни сном, ни духом. И если бы не ее перемещение к Илльо, то ребенок этот бы родился. Но Илльо его своим приворотом запросто прикончил. Но есть один нюанс: семя – то было от Энрике! И ВЕСЬ негатив в себя вобрал ребенок, пожертвовав так собой, чтобы спасти мать от смерти. У ребенка – то нет такого ранга, и Силы, как у его отца. На очень раннем сроке…
     Максим был ошарашен не по – детски. Хотя прекрасно понимал: НЕ ЕГО ДЕЛО выяснять, что там вообще случилось.
     - Тиль… - упавшим голосом начал Инквизитор, - а дальше – то ЧТО будет?
     Девушка улыбнулась. Печальна на сей раз была ее улыбка. И она стала ходить по комнате.
     - Знаешь, Инквизитор, я тебя и пальцем не трону, и не убью, как некоторых. Ты не сделал зла мне и ранг у тебя Светлый. Если бы не я, Тиль бы давно умерла. Поскольку Тьма Илльо смертельна. И если бы не Гвелд, то Волшебница бы через пару месяцев после Резни была бы мертва. Но он сделал одну вещь. И девушка в итоге жива. Поскольку другого выхода не было. Ну и вот… Тиль еще ничего не знает, что она стала Темной, она очнется, но будет СОВСЕМ другая. Известно, от чего очнется – от спазмов, которые вызовет выкидыш. Все просто – это выведет ее из комы. Она обнаружит беременность, да поздно будет. А я если исчезну из жизни Илльо, то Энрике от горя умом тронется. Если уже не тронулся.
     - Что произошло, Тильсирвэ?! Скажи мне! – Максим с вытаращенными глазами рассматривал призрака, который выглядел, как живой. А она, такая красивая и юная, ходила и улыбалась. Перед ним был ХИЩНИК, и ВОЗМЕЗДИЕ одновременно, отражатель Тьмы Илльо. И становилось вполне понятно, почему вокруг Илльо ВСЕ начали умирать с ужасающей быстротой. Ведь она ПИТАЛАСЬ именно так. Светлый купол отражал всю Тьму, кою Илльо сделал для многих. И далее все смешивалось в страшный клубок.
     Тиль улыбнулась. И ее взгляд был с насмешкой. И со счастьем.
     - Что произошло? Что произошло… ты еще спрашиваешь? Ты же сам отдал приказ убить ВСЕХ Темных от имени всей Инквизиции. Не более того. И результат, как ты видишь, Максим, оказался несколько НЕ ТАКИМ И НЕ ТЕМ, что в начале ожидалось всеми вами. Тебе не кажется разве, что НАРУШИЛСЯ баланс Света и Тьмы? Сначала да, все будет очень даже ничего, - никаких оргий теперь, шабашей и убийств… полный набор Счастья для Светлых. Но все это до поры до времени. А потом начнется нехилая свистопляска. И результат вас всех ТАК ошарашит, что ты отсюда побежишь, смазав лыжи! Тебе будет абсолютно ПЛЕВАТЬ на оклад, так как жизнь гораздо дороже станет.
      Она была довольна. И она, этот Призрак, говорила правду. И Максим невольно соглашался с ним. Действительно, все немного перестарались.
     - Скажи мне, Максим, когда в Китае решили перебить всех воробьев, что там дальше началось?
     - Их перебили…
     - А потом? Вспомни…
     - Тот народ по своей глупости и невежеству решил, что воробушки урожай расклевывают. И нету воробьев.
     - Я тебя спросила: ЧТО потом было?
     Максим развел руками:
     - Гусеницы все сожрали. Подчистую. Они кишмя кишели, на полях, и обрекли таким образом на голодную смерть миллионы людей. – Тиль развернулась и поглядела на Инквизитора в упор. Тот от ТАКОГО взгляда похолодел.
     - Ты понимаешь, Максим, ЧТО на самом деле было сделано? А? Вы все забыли про Химауру…
     - Да причем тут Химаура?! – Инквизитора конкретно прорвало. – Мы что, все должны ее кормить Тьмой?!
     Тильсирвэ села на диван и ухмыльнулась.
     - А ты сам хоть ПОНЯЛ, ЧТО только что сейчас сказал? Вы лишили ее пищи… И теперь эта сволочь начнет от голода звереть все больше и больше! Поверь, ей мало Водохранилища и всего что там гниет, будет. Я не в курсе, ЧТО она сделает в результате, но достанется от нее и Темным, поверь. Она начнет жрать то, что тут ОСТАЛОСЬ. Дабы восполнить этот гребаный баланс. Это не я, это хуже даже… Да, я голодна, Максим, но не беременна. Мне даже секс не нужен вообще. Может быть, у меня никогда детей не будет. После такого энергоудара Тьмой. Если Химаура начнет порождать совершенно НОВЫЕ формы жизни, я вам клянусь, - БЕРЕГИТЕСЬ! Если раньше этот шлак с Неба вызывал рак костей и шизофрению, у смертных, то что тогда будет потом? Тут даже Энрике, думаю, не справится… Я отойду ненадолго, я ОЧЕНЬ голодна. Надо сожрать свою порцию. И ты знаешь, какую.
     - Ты пойдешь искать Светлячка, ту дуру Марианну, у которой еще и шизофрения прогрессирует?
     Тут призрак расхохотался. И страшен был этот смех.
     - Нет, я ее оставлю на потом, поскольку ТАКОЙ дуры, как она, я еще нигде не видела. Я Илльо уже сказала, ЧТО эту дрянь ожидает, да он, слепой от того что встало там у него, не поверил. Ой она себе жизнь устроила… Я фигею, елы – палы… Жаль, что у меня детей не будет дальше, а у этой ТП будет… и то ненадолго. Вот что блин за город, - всякое дерьмо типа наркоманов и алкашни размножаются будь – здоров, а такие, как мы с тобой, хрен с маслом! Вот например, Максим, ты бы хотел завести семью здесь? В этом прокуренном метилмеркаптаном, формальдегидом и сероводородом городе? Где непонятно что происходит?
     Инквизитор ответил так:
     - Нет конечно! Чтоб я здесь при таком раскладе женился или детей сделал?! Да никогда! Это вся жизнь разом полетит под откос! Я вот живу себе, выпиваю периодически, иногда бабу хочу. Но прекрасно понимаю, что стоит мне только сорваться с цепи, - с воздержания, - я наломаю нехилых дров, за которые придется расплачиваться. Оно мне надо вообще?! Нет. Бабы здесь гнилые. Сначала деньги трясут, потом презервативы прокалывают, после дальше начинают пускать свой шантаж в ход. Я б таких рвал голыми руками, честно. Хоть ты и из Братска сама, уехавшая в свое время учиться, ты НОРМАЛЬНАЯ! И ты бы мне подошла. Со своими жесткостью, прямым характером и верностью. Несмотря на то, что убиваешь.
     Призрак улыбнулся. Тепло какое – то проскочило через него.
     - Я знаю, Максим, что ты и убитого убьешь, если в ярости. И что в отчаянии ты сейчас. Тебе хочется просто жить, и все. Но не дают. И не дадут. И в тебе клокочет гнев, что этот урод по имени Илльо нашел себе шалаву, которая, по сути, ничего не умеет. Ну как всегда, - сукам все, а нормальным ничего. Но знай, что в этой квартире живет мясо, которому мало жить – то осталось, по сути. Я и дальше буду убивать, и много, потому что надо же мне чем – то питаться. И поддерживать жизнь физического тела. А ее я убью, эту Марианну, но потом. Просто мне очень хочется, чтобы все дальше было очень интересно. Заберу самое дорогое у Илльо, что будет дороже жены. И все. Спасибо на добром слове, Максим. Что оценил меня. Здесь живет даже не женщина, а шкура и стерва. И мы должны с этим разобраться. Если пожелаешь, то имеешь полное право убить ее. Как существо, которое выбрало Тьму. И оно, согласно Уставу, позорно сдохнет. – Призрак ходил около Максима и улыбался. И вдруг снова взял Инквизитора за руку. Тот вздрогнул от неожиданности.
     - Ты как живая! – поразился он. – Теплая!
     Опять эта улыбка. Ох, насколько же она мила и приятна! Она грела измученную Душу, которой все настолько осточертело, что охота просто взять и уничтожить ВСЕ в этих отравленных районах. Потому что разлом ДНК в будущих поколениях будет и дальше продолжаться от мутации первого. И НИКТО и НИЧТО не изменит этот порядок вещей, потому как Природа уже искривлена. Простым тупым молодежным энтузиазмом. И тут его спросили:
     - Тебя КТО сюда отправил? Мне давно это было интересно. Здесь же Ад кромешный… - а сама за руку мужика держит. – И тут – бац – Инквизитор! В такую Тьмутаракань…
     - Да просто был звонок, сначала я наших ребят просто послал, но когда мне предложили два миллиона за эту командировку… на пару – тройку лет…
     Глаза Тиль стали как блюдца.
     - Тебе заплатили ДВА миллиона только за то, чтобы ты здесь сидел, мучился, и каждый день записывал в свой дневник, все, что здесь происходит… Нехило тут разборки намечались… Потом ты эти дневники слил ксерокопией в Прагу… Вот и получилось все… Ты хорошо работаешь, хвалю!
     - Вот именно. Тут только пить и осталось. Хотя я по рангу выше вас всех. Могу просто в любого пальцем ткнуть, - и нет этого Иного, что Темного, что Светлого. – Он улыбнулся и прихлебнул пива из стакана. Ему было абсолютно плевать, что думает Илльо по поводу того, что Призрак говорит с ним. Даже было приятно, что в этом городе есть хоть какая – то справедливость. Призрак ухмыльнулся и сел на стул.
     - Ты что, действительно думаешь, что здесь кроме ТЕБЯ нет никого? А как же Энрике? Он же тоже оттуда. Из Инквизиции.
     - А с какого тогда фига он не может САМ здесь все исправить, раз он такой?
     - А давай ты сам возьми, сравняй движением руки Плотину с землей, точнее сотри ее в порошок. Тогда в этом случае все будет хорошо. Только ТОГДА эта Химаура СДОХНЕТ. НАВСЕГДА. А пока у нас замкнутый круг пробит. И искривлен. И я тебе советую через пару – тройку лет отсюда УЕХАТЬ и больше не возвращаться. – Тиль смотрела на Максима глазами ледяными и взрослыми для своих восемнадцати лет, ОЧЕНЬ голодная до жертвы. – И скоро сюда явится еще один товарищ, из Инквизиции. И в этой квартирке будет ОЧЕНЬ весело. Даже слишком весело. Скажу одно: ты Энрике ПЛОХО знаешь. Он устроит здесь за меня ТАКОЕ, что мало никому не покажется. Вот увидишь. А эти двое, Илльо и Светлячок… оба закончат очень печально. Вот к чему приводит любопытство в плане секса в шестнадцать лет. – Она засмеялась. Поправила катану за спиной. – Слушай, коллега, принеси мне свежего мяса… сил уже нет!
     - КАКОГО еще мяса?! – Макса передернуло до корней волос.
     - Живого мяса… Тараканов и прочего я уже наелась. Хотя… знаю где поохотиться. А что делать? – Она подошла к окну и стала хищно смотреть на улицу. – Кроме тебя и Илльо, меня больше никто не увидит. Даже Энрике. При всем его желании. Оппа, вот идет парнишка – нарик, который пытался Илльо траву продать. И смотри, что с ним сейчас будет.
     Через дорогу переходил обдолбанный наркоман. Дорога была без машин на улице Кирова, светило Солнце. Люди как обычно радовались. И вдруг, на пустом месте, из – за угла вылетел пьяный лихач и сбил его. Не останавливаясь, он поехал дальше. Максима передернуло. Тиль хищно улыбнулась.
     - Вот теперь мне хорошо… Любая смерть таких уродов, связанных с Илльо, меня кормит. Как и любого, кто с ним связан. Ну все, мне пора, если что, позови меня, поговорим. Не бойся, как я и говорила, я тебя не трону. Так и живу: Смерть – это пища. ВСЕ связанные с Илльо умрут рано или поздно. Человек, Иной, кошка, собака, таракан, комары, клопы, вши – да плевать! Лишь бы живое было. Захочу – сниму с неба самолет, если там будет хоть одна личность, которая Илльо знает. Вот. – Лицо призрака порозовело.
     - А почему тебе в том же самолете нельзя убить одного человека или кого там, зачем обрушать машину с высоты двенадцати километров?! Прилетит труп в аэропорт и все. Люди же другие не виноваты, что с ним летели.
     - А это тебе проверка была… Молодец, правильно все сказал.
     - А если еда закончится? Если, к примеру, он не будет ни с кем общаться?
     - А это невозможно, в принципе. – спокойно ответил призрак. – Он такой товарищ, что будет просто НАВЯЗЫВАТЬСЯ на общение. И пока не сдохнет, я буду убивать. Выпивая жизнь.
     - Ты права. Искривление Сумрака и Реальности уже началось. Тьмы – то по сути после той Резни не осталось. Должен же быть какой – то баланс.
     Призрак кивнул.
     - Вот сейчас по сути ты сделала доброе дело, - убила нарика. У которого в свое время печень откажет от тяжелой химии и алкоголя.
     Тиль улыбнулась.
     - Спасибо за комплимент! Приятно мне это слышать…
     Она счастливыми глазами смотрела на труп. Тоненькими струйками к ее рукам текли нити жизни того ублюдка, который просто взял и сдох так нелепо, и то, что еще отлетело от него в плане Силы, уходило к Тиль. Наконец, сияние струек погасло. Все…
     - Насколько это хватает тебе? – поинтересовался Инквизитор. А она стояла рядом, как живая, теплая… которую безумно желалось. Которая была ТАК похожа на него самого.
     - Кстати, а той Марианне… а почему бы тебе не вырубить ей репродуктивную функцию? Чтобы это быдло не размножалось? Ты же все – таки женщина, понимаешь, что это такое.
     Тиль – Призрак рассмеялась горько и зло:
     - А чего это ты смеешься? Это же вполне живые люди!
     - Люди? Какие еще люди?! Ты говоришь люди… Твоя сперма – тоже люди?! Да их миллионы! И это всего лишь клетки организма, которые сливаются при зачатии в организме женщины! Если бы мне дали миллион человек, которые общались с Илльо, да тогда в результате моего пожирания Энрике мог бы мое физическое тело на расстоянии иметь и зачинать детей! И я не шучу! Вот представь, тебя лишили глаза. Только экспертиза установит, что это твой глаз. Но это не полностью тело. Яйцеклетка – это биоматериал, но не человек вовсе. Точно также, как и головастик – это не лягушка и не яйцеклетка и не сперматозоид. Это просто зачаток живого существа. Как и твое семя. И вдобавок, это же скучно, - гасить миллионы яйцеклеток, которые все равно бесполезны.
     Максим развел руками:
     - Мое дело предложить. Я просто не могу без омерзения глядеть на этих двоих.
     - А мне, думаешь, приятно этих уродов каждый день лицезреть? Нет. Гораздо лучше убивать живых, дорогой друг. А ты ничего как мужчина, симпатичный, адекватный, нормальный. Которому  здесь ВСЕ порядком надоело. – она подошла сзади и положила ладонь Инквизитору на плечо. – У тебя все получится, поверь. Энрике знает о моем существовании, да только увидеть не может.
     - А если увидит и возьмет тебя? К примеру?
     - Ничего мне не будет. Я не смогу забеременеть. Я же часть Тильсирвэ, а не физическое тело. Да и оригинал ничего не почувствует.
     Максим почувствовал ком в горле. И также ему было безумно любопытно, что же стало с настоящей Тиль.
     Он огляделся, - Призрака нигде больше не было, а в проеме двери стоял Илльо с недовольным видом. Он оперся руками о дверные косяки. Ему было очень мерзко, что Максим тянет резину и занимается сущей фигней. Бандана с его лба малость сползла набок. На джинсах красовалось свежее пятно, - видимо, не то пиво пролил, либо так еду готовил. Ну что тут говорить, - слишком надолго задержался Макс в соседней комнате. И Илльо от этого был зол. Потому как понял, С КЕМ разговаривал Инквизитор. В глазах Темного читалась слепая ярость.
     - С КЕМ это ты тут разговариваешь? – с подозрением и с презрением спросил он, слегка наклонив голову набок. – С ней?
     - С ней? С Призраком? – спросил с усмешкой Максим. – Знаешь что, салага, мой ранг позволяет видеть то, чего не видят другие. Ты заслужил своим поведением весь этот шлак, то, что с тобой творится, все эти смерти вокруг… Так что заткнись на этот счет и не гавкай, малолетка тупая пивная.
     Тут Илльо вконец перекосило от бешенства.
     - Я НЕ ЗАСЛУЖИЛ ТАКОЙ ЖИЗНИ! У меня ВСЕ вокруг умирают! С ужасающей быстротой! Неужели ты не понимаешь?! Если бы у тебя такая жизнь была, что бы говорил?!
     Теперь вскипел Инквизитор и подошел вплотную к малолетке.
     - Темная моя дорогая мразь, ты, во – первых, хлебало свое закрой, а, во – вторых, ты подставил ВСЕХ – что Темных, что Светлых! Если бы не твоя е@$#$%^&^*&я сущность, не случилось бы той Резни!
     Ярость Илльо немного поутихла.
     - Это что, получается, я ОДИН остался на весь Братск и его пригороды?! – Он побелел как стена.
     - Ты и Гломен. Всё. Все остальные вырезаны подчистую. Что тут такого?
     - А ничего! Все из – за вас, Светлых, которые вечно лезут не в свое дело. Если бы не вы, я бы и дальше жил так, как раньше! Так нет же – ты потащился в свой е!@#$%^&*й Штаб и накатал на Братск и на меня и не только жалобу в свою Инквизицию! На всех! В первую очередь на крайнего – на меня, как на главного провинившегося типа… Какого фига эту Светлую там не прирезали?! А все досталось мне?! Как крайнему! – Илльо брякнулся на табуретку и обхватил руками голову. – Вы что, не понимаете, ЧТО наделали?! Вам значит было жалко этого кельта – модельку, которому две тысячи с гаком лет! Да?! У которого могил собственных детей и баб как грязи?!
     Тут Макс не выдержал, подошел и отвесил последнему Темному молодого поколения сочный удар по лицу.
     - Знаешь что, дрищ, не твое вообще дело, ЧТО у него было, с кем было, и чем закончилось! У тебя, в отличие от Архимага Энрике, нет НИЧЕГО, - ни благородства, ни денег, ни работы, ни детей, ни карьеры в чем – то! А только одни понты и дерьма кучами! И ты правда заслужил именно такую жизнь, какая у тебя идет в данный момент! Так что не скули, Илльо!
     - А что у него было? – Вызывающе глянул на Инквизитора Темный Иной, - Трахал ее во время работы на столе и под столом и на полу, и приплачивал! Сто процентов было именно так! И не говори мне как мужику, что этого не было…
     Максиму от этого существа психологически стало дурно. Он понял, что оно НИЧЕГО не поняло в жизни, и до сих пор надеется, что будет все именно так, как оно хочет. И тут ему бесполезно было что – либо растолковывать. И вот он, рыпается тут, как последняя сволочь. Выплевывая кровь, обиженный на весь свет.
     - Давай прекратим этот балаган и базар, и будем пиво пить. Я там картошку сварил и огурцы нашел. Пошли обсуждать. Чего вам понадобилось от меня всем?! Итак жизни нет, и ты тут мне еще морду разбил.
     Максим вышел из комнаты, и, полуобернувшись, заявил:
     - Если ты дерьмо, то дерьмо или в унитаз, или в яму и землей засыпают. Я поступлю по второму варианту, унитаза тебе мало будет – всплывешь, и будешь вонять дальше, вот. Авось польза какая будет – цветы вырастут на твоем удобрении. А не то, что было.


   
                - 9 –

     Максим и Илльо сидели в кухне, вдыхали запахи табака, картошки, пива и еще чего – то неизвестного. Было мерзко и душевно противно от всего. Действительно, какое – то там быдло хочет помочь. Первая бутылка ушла достаточно быстро. Взялись за вторую. И на самом деле, очень хотелось уйти, предварительно убив этого морального урода законченного.
     - Вот ты ко мне пришел, лицо разбил, и еще считаешь, что я помочь вам должен! Я выполнил твое поручение, - сварил там пожрать… Думаю, ты бы обрадовался, если бы все это приготовила Светлячок…
     Максим от слова последнего пивом поперхнулся.
     - Ты при мне забудь вообще, что она вообще существует! Для меня это просто обычная ШЛЮХА и ШКУРА, которая заслужила вполне, чтобы ей изменяли, что ты и делаешь. А то, что со мной говорил Призрак, - это его право. Тильсирвэ во многом права. В отличие от тебя.
     - А для меня шкура… - но Максим смерил Темного страшным взглядом.
     - Она умна, она КРАСИВА, она НАТУРАЛЬНАЯ! Что сейчас огромная редкость!
     - Она бледна, как Смерть, она суровая, вместо того, чтобы быть проще, она должна…
     - Знаешь что, ссыкло недобитое, кто кому должен, ты будешь в гробу объяснять! Мне нравятся такие, как эта Волшебница! А тебе по вкусу шкуры, которым похрен на то, что им изменяют на пустом месте. Ты и заслужил это уе… ще, которое сейчас дует пиво и красится для того, чтобы нравиться мужикам. – Максим прихлебнул спиртного и прикусил его картошкой, от которой, кстати, отдавало кислинкой. Сразу стало ясно: зеленоватая была. Ну и ладно.
     Теперь Илльо присосался к бутылке, выслушивая горькую правду. В его юной башке так и не отложилось, что надо ценить вовсе не за косметику и не за формы. Да и не отложится эта простая истина. Поскольку это был его потолок развития на этот счет. Максим – то был в разы постарше. И соображал, что к чему. А Илльо мог литрами хлестать дешевое пиво и считать это нормальным.
     - И не факт, что тебе твоя баба не изменяет. Только не надо ля – ля про все остальное. Ты уже натворил делов тут. Скоро, наверное, ПАРК ЮРСКОГО ПЕРИОДА здесь начнется. Из – за тебя.
     Илльо тем временем допил целую бутылку пива, сходил в туалет и после спросил:
     - Значит так, зачем ты сюда пришел? Моя помощь значит понадобилась…
     - У тебя есть нормальный Интернет. И ты хорошо знаешь про базы, архивные.
     После этих слов Темный укатился под стол со смеху.
     - Так ты хочешь, чтобы я ВЗЛОМАЛ ваши базы с какими – то там данными?! ЗАЧЕЕЕЕЕМ это вам всем? Ты разве со своим рангом сам этого сделать не можешь?
     - Не могу. Потому что я в этом не разбираюсь. Поэтому Энрике и попросил меня это сделать через тебя. Уж ты – то со своей Тьмой в любую щель пролезешь… Знаю я все по архиву. Так что помогай.
     Илльо расхохотался от души. Опять. Ему и вправду было весело, что вот мол из – за такой сущей фигни к нему в квартиру пожаловал Инквизитор. Пришел, лицо разбил, а потом… вот.
     Пиво было выпито, картофель и рыба съедены, а грязные тарелки в сторону отложены. Их никто и не собирался мыть. Зато много за столом после ругались двое. А после кто – то позвонил в дверь. Известно, кто. Марианна зашла в кухню после того, как Илльо открыл любимой дверь. Но, увидев в кухне Инквизитора, она ни на шутку испугалась. Взгляд ее стал бегающим, а потом и вовсе стеклянным. Макс, догрызая последнее, поставил пустую кружку на стол и процедил сквозь зубы:
     - Пошла вон, шлюшка.
     - Я не шлюха! Вы сами все меня выгнали! – начала возникать девица легкого поведения.
     Тогда Инквизитор суровее обычного взглянул на нее. Сплюнул на пол, который был засран так, что и кислота бы не разъела.
     - Еще одно слово в мой адрес, или в адрес коллег, с которыми ты работала, - и ты у меня тут на месте сдохнешь! И твой Илльо тебя спасти не сможет. Я имею право убивать тех, кто нарушает правила и предает всех и вся. Ты даже готовить не умеешь, б#$%^ь! Зато умеешь р… о свое тупое накрасить, чтобы клеить самцов! Ты, знаешь ли, меня вообще не возбуждаешь своим видом, а вызываешь одно отвращение. И полы даже в доме не моешь, и не готовишь. Раз дома ТАКОЙ дикий срач.
     - Максим… - начал было Илльо, но тот не дал ему закончить:
     - Нашел ****ь по себе, - так научи ее хотя бы вести себя как следует! Вырядилась вся как на панель! Как ты вообще с ней спишь?! Я бы от одного вида стал импотентом.
     Илльо просто ответил своей возлюбленной:
     - Иди в комнату и не выходи оттуда, пока мы не закончим разговор. Понятно?
     - Да все она уже уяснила, не хочет ведь получить упокоение в Сумраке… - раздался еще один голос. Максим улыбнулся, так как это говорил Призрак. Который положил ему руку на плечо. И Макс невольно принялся любоваться Тиль. И улыбался. А что касается Илльо, то его перекосила гримаса ярости. Инквизитор видел, как и насколько Темный ненавидит бывшую. И поневоле сам все больше проникался симпатией к ней. Жалел он только, что ее сердце было отдано Энрике. И вспоминал также, как она на него взъелась за вопрос о том, что она не обращает внимания на Архимага. А теперь вот вам, - близок локоть, да не укусишь. Стоит сзади и улыбается.
     - Когда же ты от меня отцепишься, с – а… - процедил Илльо сквозь зубы. Его вся эта ситуация бесила так, что дай ему волю, он бы полмира разнес, и все ради того, чтобы этот Призрак сгинул куда – нибудь, раз и навсегда. Но это было невозможно. – Ты ее видишь, слышишь… Ты что, на ее стороне?! – багровел от ярости Темный.
     - Представляешь, да! Потому что я, в отличие от таких, как Илььо, взрослый мужик! И прекрасно вижу и понимаю, в какое дерьмо ты вогнал эту несчастную женщину. В результате сам в отборном говне, и при этом ни грамма не рубишь, что САМ во всем виноват! Ты обвиняешь в своих бедах всех нас, ее, да кого угодно, но только НЕ СЕБЯ! Из – за тебя нарушился Баланс, и по Братску шастает ТАКОЕ, что вымерло миллионы лет назад! И ты стопудово видел это, и молился невесть чему, и кому – лишь бы тебя НЕ СОЖРАЛИ! А я вот должен, как главарь, парашу малолеток шестнадцати – восемнадцати лет расхлебывать… Ненавижу вашу сопливую тупость… Поубивал бы всех по – новой. Имею право… А твою шлюху бы удавил голыми руками!
     - И в чем же я виноват, Максим?! Да, я такой по жизни, я не могу без тусовок, без всего этого движения! Это мой стиль! – взвыл рассадник Смерти.
     - Твой стиль – говностиль, уже испортил судьбу многих. Для тебя все нормальные люди и Иные, кардинально отличающиеся от тебя, - дерьмо без мозга. А для меня дерьмо – это ты и твои друзья. И даже Гломен так себя не вел, как ты, - если убивал и прочее, то тех, кого надо. Уж его – то архив я читал! Что с тобой, соплячьем, разговаривать, если ты элементарные вещи не понимаешь? Тебя только могила и исправит, ошибка природы! Вот что бывает, когда роды происходят в шестнадцать лет… Вырастает ноль с палкой посередине! КУДА в свое время мать твоя глядела и на кого?!
     Последнее Илльо явно не понравилось, он решил, что его оскорбляют. И он попробовал оправдать свое поведение.
     - Вообще – то она вышла замуж за моего отца, и бабушка ее уговаривала аборт не делать. Вот я и родился такой вот… - прошипел Темный, доставая из холодильника бутылку водки. Походу нервы у него окончательно сдали. Он не в силах был слушать горькую правду о себе. Правду о никчемном своем существовании.
     - Дело не в замужестве, а в том, что у нее было в голове, когда тебя делали в кровати или где там… Походу, ничего не было, кроме влюбленности, раз они развелись спустя три года! – отрезал Макс. – А, ты на водку с пивом переходишь… Ну давай… - Он видел, как в будущем этот моральный урод сопьется. Как лишится ВСЕГО и ВСЕХ. А потом… А потом суп с котом и сбоку бантик.
     В итоге Илльо напился, взял гитару, и принялся орать блатные и матерные песни. А Призрак тем временем говорил Максиму, что он все правильно делает. Что такие малолетки, как Илльо, должны страдать. А Инквизитор думал о Энрике. И о своих дневниках. О том, что Архимаг должен знать правду. И набрал его номер.

     - Алло, Гвелд? – уверенно начал он.
     - Да, слушаю тебя. – Ответил кельт. Максу почему – то показалось, что голос у него малость поддатый, что он пьет в данный момент с горя. И ощущения такие, что крепкую водку, прикуривая ее сигаретой. – Что там у тебя? Ты уговорил этого козла недобитого помочь?
     - Больше. Я ему морду разбил за тебя и за Тиль. И сказал, что на тот свет отправлю его Марианну, если та не по делу будет открывать свой… рот. Она ведь на самом деле шалава и ****ь, коих на Падунской трассе полно… - Максим опять щедро приложил Илльо по щщам, с размаха, и до Энрике донесся отборный мат в свой адрес и не только в свой. – Этот чудик в данный момент бухает не по – детски да сейшена за аск в Артеке устраивает, с людьми. Те, как правило, мрут потом. Давай его уроем, а? НИЧЕГО он не сделает, эта малолетняя гадина. Один его вид меня выбешивает. Сижу сейчас и хочу его по голове водочной бутылкой огреть. И есть еще одна новость. Притуши сигарету, друг…
     - Ну чего там? Ты блин меня КАЖДЫЙ день видишь, думаешь, каково мне стоило Тиль отправить в Питер?! А она не звонит теперь даже! Я набираю – ответ ноль! Ну в общем ты меня понял. Надо поговорить, друг…
     - Сервер он взломает и найдет досье про Хамелеона. Диск жесткий с досье на Тиль, на тебя и на Илльо у меня есть. Да там не все про нее указано и про этого Илльо. Чего там… Не найдет этот пьяница ничего, так что о нем можно забыть. Выдаст желаемое за действительное. Хотя он мне сказал, чтобы я приходил через неделю, раз не хочет помереть, как собака. Он отличный хакер. – сухо ответил Инквизитор. – Если разберется с этим Александром, откуда пацан вообще взялся после Резни. В такой короткий срок. Только чего нам даст это досье, блин?!
     Энрике прокашлялся. Было видно, что он скурил по ходу пару пачек сигарет за раз, не меньше, и потому не чувствовал вкуса ни водки, ни табака. На автомате… Убитый горем Энрике – Гвелд глушил горе алкоголем, и не мог его утопить. Иногда он сутками не спал, и в голове рисовались картины измен. Иногда Гвелд питался одними чипсами или сухарями. Потому что ему просто хотелось. Но ему даже и в голову не приходило – рвануть за возлюбленной СЛЕДОМ. Потому как сорвался нервами, и не было на это сил. Было только ГОРЕ. И на работе он либо просто давил пиво, либо курил, но вида не подавал, КАК ему тяжело. Улыбался как всегда, да и рассказывал обрывки из своего прошлого, а чтобы не доставали сильно, присочинял.
     Но все равно было видно, что у Гвелда случилось ГОРЕ. Так как свой роман Энрике и Тиль скрывали ОЧЕНЬ тщательно.
     Максим глядел на друга и начальника и прекрасно понимал, - еще немного, и Гвелд наломает нехилых дров в несколько полениц, которые потом хрен разгребет самостоятельно. А то и в кубометрах наломает. И Химаура будет попросту счастлива. Хотя Инквизитор уже думал, что она что – то там породила в качестве компенсации за Резню. А если этот Александр – компенсация Химауры за все про все? И осень в Сумраке и в реальности – Искажение в мае месяце? Люди же этого не видят.
     Пьяного в драбадан Илльо Максим оставил в кухне, орущего Макса Покровского, Покровского из трех букв. Внушил ему, чтобы за неделю работу сделал. А сам, прихватив кусок ржаного хлеба, ушел.
     На улице уже стемнело, и прекрасный закат заливал небо. Шелестел ветерок в ветвях тополей и рябины. Советские дома пустыми глазницами смотрели на Максима, который все пытался понять, что же на самом деле творится в этом городе. И не мог. Серые цвета Братска напоминали о том, что нет здесь никакого будущего. И что не зря отсюда народ ноги уносит. Из – за отравления организма выбросами, из – за отсутствия работы, из – за деградации большинства жителей. Также до москвича стали слухи доходить, что на ГЭС то пожары происходят, то еще что – нибудь плохое.
     - Алло, Энрике? Ты не против, если я приду к тебе? Илльо все, в хлам… Выпьем, поговорим. Сегодня или завтра. Сегодня предлагаю просто по душам поговорить. Как два мужика. Я что, не вижу, как ты мучаешься? – понимающе сказал работник.
     - Кхм… Спасибо конечно, просто ты очень многого не знаешь. Ты чего предлагаешь? Прогуляться по улице да просто побухать? Я от горя скоро точно умом двинусь… - ответил Гвелд.
     - Вот потому пошли, поговорим. Есть у меня для тебя интересная новость. Но понравится ли она тебе… Я не в курсе. Ты ОЧЕНЬ удивишься. Только ты это выслушай, пожалуйста, спокойно. Разом весь хмель вылетит. Я тут ТАКОЕ видел… врагу не пожелаешь. Это даже под водкой не приглючится! За всю свою практику ВПЕРВЫЕ такое вижу. Честно…
     Энрике тяжело вздохнул. Видно было, что ему стало все параллельно. И что жрать напитки смертных тоже достало.
     - Ладно, подходи к моему дому, я выйду. Только блин я пару дней не брился. Еще немного, и я весь зарасту, словно викинг. Видел я их в свое время. Славные были ребята.
     - Ну и ладно, посмотрю на тебя как на викинга с тех лет. Все равно в Братске нет больше ничего интересного. Что бы ни делали красивого – ВСЕ переломают. Алкашни и наркоманов море. Как бы Химаура за них не взялась. Темных – то больше нет… Вот она и ищет что бы сделать.
     - Ну как тебе сказать… Два Темных тут – этот малолетний псих Илльо да Гломен. У Гломена хотя бы такт есть. И он вдобавок в пригорода Питера со времен блокады, был пацаном, которому есть было нечего, да прибрали его немцы к рукам и стали толкать как слугу в рядах Анненербе. Ну вот так и стал он Темным. Хотя не был нацистом.
     И, кстати, он ни разу не выдавал лицензии на уничтожение Светлых. Это его народ творит жесть в городе периодически. Илльо, например. Ничего, эта малолетка тупая когда – нибудь подохнет. Любовничек херов…
     Максим шел по городу и любовался закатом. Вода в Водохранилище искрилась в розовых и оранжевых оттенках. Он достал фотоаппарат и принялся делать снимки. Довольно красиво получилось. Настроение немного приподнялось. Воздух посвежел, и с Водохранилища подул прохладный ветерок.
     На улице, возле книжного магазина «Меридиан», напротив него вернее, Макс увидел скульптуру ящера длиной в двенадцать метров. Неизвестно, кто решил ее в столь краткое время поставить, но она одним своим видом вызывала восхищение. Доисторический вымерший монстр выглядел как живой. Его бронированная чешуя переливалась иссиня – зелеными оттенками с примесью черного, каждая чешуйка была тщательно проработана талантливым мастером. Мощный хвост с небольшими полосами, был загнут в дугу, лежал на земле. А чудовищные лапищи со страшенными когтями поражали воображение. Одним ударом такой лапки можно было слона или льва убить. Или подкинуть машину в воздух метров на двадцать, или вообще превратить ее в лепешку, как банку из – под пива. Весило сие творение, наверное, несколько тонн. Инквизитор невольно залюбовался скульптурой, оперся рукой о переднюю лапу и сделал селфи. Плюс несколько снимков. Гигантская ящерица Мегалания вызывала неописуемый восторг.
     - Мое уважение мэру Братска и скульптору! Теперь ее точно не утащат и не сломают, как все предыдущее. Эх ты, ящерка… Красавица! Станешь украшением Братска. А ты же как живая… Да если бы ты была живая, то весь город бы выжрала! Как же все подобрано…
     Скульптура выглядела просто шикарно. Глаза ее смотрели со звериной яростью. Инквизитор обошел вокруг ящера. Причмокнул языком. Хорошие кадры, однако, на фоне монстра получились! Надо будет показать шефу, ему понравится такое. Да и на фоне вечернего заката монстр был неотразим. И уходить от такой красоты очень не хотелось. Но надо было. Полюбовавшись на все про все, Максим от души хлопнул Мегаланию по морде возле ноздрей и заявил:
     - Хорошо, что у нас в Братске такого нет. Вот видишь, какой здесь бардак… Народ бухает, курит наркоту, трахается с кем попало и прочее… Вот так и живем, из года в год. Ну все, мне пора… Я пошел. А ты, блин, красивая! Фотки оставлю на память.
     Инквизитор отошел, развернулся и пошел прочь.
     Монстр повернул голову в его сторону… Повернулся всем телом, моргнул и понял, что этот Иной несъедобен: это Инквизитор, их вообще жрать нереально, невкусные, и пора в свое логово возвращаться. В лес, а потом там искать себе пищу из животных, сил набираться… Что Мегалания и сделала за спиной мужчины, - пошла куда – то в сторону «Меридиана» и дальше свернула во дворы в сторону дороги из бетона, в лес. И скрылась в лесу, затаившись в норе. А Инквизитор был уже близко от Энрике, когда она уже ушла прочь, и потому ничего такого не увидел.
     Рядом с москвичом послышались шаги, и кто – то подошел к нему. Призрак Тиль с мечом в руке. Который она на четверть вынула из ножен. Повернула голову к мужику и строго на него взглянула. И снова Макс был поражен ее красотой.
     - Еще раз здравствуй, Максим. – произнесла она, все с тем же взглядом поглядев на мужика.
     - Здравствуй еще раз, а что случилось?
     Тильсирвэ покачала головой:
     - Ты потом все поймешь… Завтра все узнаешь. Энрике убит горем в данный момент. И он меня до поры до времени увидеть не сможет. И мое физическое тело даже не в состоянии почувствовать, насколько и как он страдает. Ты сегодня ЧУДОМ выжил. Благодаря мне: я юыла рядом с тобой сейчас, невидимая. Если бы не это, то ты бы был уже мертв. Ну или покалечен очень серьезно. Я про твои фотографии заката. Фактически, я же рассадник гибели… И ни один Иной меня убить не сможет. Ни один монстр даже вреда не причинит…
     - Слушай, а какие монстры здесь еще могут быть?! Здесь никого нет!
     - Ну а ты подумай, какие.
     - А почему монстры разных типов не могут тебя убить? Боятся?
     - Монстры Сумрака чувствуют мою Силу, и прекрасно понимают, что я их УБЬЮ также, как и тех, кто с Илльо общается. Я же не физическое тело, а Сущность. Они сразу уходят от меня подальше. Сколько бы их ни было.
     Максим удивился.
     - То есть, ты можешь просто одна уделать несколько сотен, а то и тысяч монстров? А если это не Сумрак будет их порождать, а Химаура?
     - Сначала она порождала Темных Иных, а теперь будет создавать свои сущности, которых просто так не убьешь. С ними не справятся обычные Иные. Энрике с такой мутью будет справляться. Но до поры до времени… А потом ОНИ начнут охотиться на все и всех. И их будет СЛИШКОМ много. Спустя несколько лет… Сейчас пока тихо все, но уже идет процесс… Химаура голодная… и выждала. Город эвакуируют и дома опустеют. Здесь будет так называемый второй Чернобыль или та же Припять… Нет, ничего там не взорвется, разве что Хлорный Завод потом, если плотина будет разрушена. Да если она и не разрушена будет, то вода польется через нее. Но это для Иных пока что. А сейчас в обычном Мире людей монстров нет. Но до поры до времени нет. Когда они влезут из Сумрака в реальный мир, после того, как Искажение примет свои страшные формы, людей уже здесь не будет вообще.
     Мужику стало страшно – доработает он ли до этого? Большой вопрос.
     - Не выжрут они весь город, не переживай. – Улыбнулась Тильсирвэ. Поправив катану в черных ножнах, закинув их за спину.
     - И ты можешь катаной этих монстров убивать? – спросил Максим, все поражаясь способностям Иной.
     - Мое физическое тело такую волну монстров не вынесет, - сил не хватит, его снесут. А вот Сущность, - то есть я, - смогу. Хоть тысячи, хоть миллионы, - просто я стану сильнее. – Ответила она. – А если бы мы с ней вдвоем вышли, - то раны у физического тела в этом случае на глазах будут затягиваться. Но вот если убьют физическое тело, то и я умру. Вот так. Я могу только, как щитом прикрыть тело.
     - Это почти как в «Матрице»… - задумчиво сказал москвич, Это его озадачило.
     - Ну да… Но меня, как обычного человека, убить НЕЛЬЗЯ никак. Я же Призрак. Сущность. Купол Света, питающийся Смертью… в другом обличье…
     - Я скажу о тебе Гвелду. Он должен знать правду о том, что происходит.
     - Хорошо. Тебе уже пора идти к нему. Он ждет тебя и мучается от горя что Тиль в Портал отправил. Кстати, ты почти пришел. А я пойду…


                - 10 -
 
     Работник набрал номер шефа. После звонка Гвелд вышел на улицу, растрепанный, замученный, и малость небритый. Спокойный, прекрасный… Убитый горем. В советском свитере, старой джинсовой куртке времен девяностых, и в таких же вылинявших джинсах. В руке виднелась тысячная купюра. Лицо было залито безостановочными слезами. Максим пожал другу руку и обнял его. Похлопал по спине и сказал:
     - Я не могу изо дня в день видеть, как ты страдаешь. Не бухай, хватит уже. Все будет именно так, как ты хочешь! Просто сейчас сложный период.
     Гвелд кивнул, и хлопнул ладонью лучшего друга в ответ по спине. Закусил «Беломор» в зубах, и тут же выплюнул, серьезно посмотрев на Инквизитора. Поправил старый кожаный ремень на брюках. После вытер ладонью слегка посиневшие губы и сказал:
     - Я до сих пор не могу себя простить за свой поступок, Макс… Я отпустил Ее в Питер, и теперь на этой почве пью, как алкаш, курю как паровоз и плачу. Постоянно. Когда начинают болеть глаза, я просто умываюсь ледяной водой. Как я свой коттедж не разгромил, ну и квартиру тоже, - ума не приложу! Тебе вот тридцать семь лет, ты на две тысячи с гаком лет меня моложе, а я вот слаб…
     Максим потоптался на месте и кхыкнул.
     - Как мужик мужика, я тебя понимаю. Пошли до магазина.
     - Пошли. Шеф или не шеф, я просто хочу всем поделиться, нет больше сил в себе это горе держать.
     - Понимаю. Есть у меня новости, причем серьезные. Думаю, после них ты пить бросишь.
     Гвелд удивленно приподнял брови. Новость его явно заинтересовала.
     - С каких начнешь? Если есть несколько хороших, и несколько дерьмовых, то давай с последних. – сказал кельт спокойно и тихо.
     Они стояли и просто дышали свежим воздухом. Быстро стемнело, в Сумраке осень была на дворе, а в реальности лето, и оранжевый фонарь освещал двух друзей. Под ногами хрустело битое стекло. Было свежо и одновременно страшновато. Иные просто шли за пивом и чипсами. Чтобы просто поговорить.
     - Ну, как там, получилось у этого гаденыша информацию по Хамелеону получить? Или он дебила со страху включил и ничего делать не собирается? Я же его убью когда восстановится количество Темных!
     - Я ему сказал, что урою его по полной, если начнет рыпаться, а не работать. Слушай… а почему тебе САМОМУ не разобраться с этой малолетней тварью?
     - Я с ней уже на Резне разобрался, пускай страдает дальше. Я приготовил ему сюрприз, о котором он и не подозревает. Ох его будет мотать… - Хищно ухмыльнулся Архимаг.
     Макс решил не курить больше. Потому что просто надоело. Он решил просто поддержать товарища.
     Ларек недалеко был закрыт, а вот продуктовый магазин работал. Круглосуточный. Показалось, что Энрике половину денег теперь прокуривает и пропивает. Они шли и просто говорили. Стекло под ногами было так искрошено, что казалось просто песком, а сам Братск, - пляжем Апокалипсиса. С несколькими заводами, несущими Смерть. Смерть итак была в Небесах. А оранжевые фонари светили мертвым светом. В Сумраке надолго закончилось лето. После Резни. И настала осень. Со всеми вытекающими последствиями. И само лето в реальном мире казалось осенью от боли и горя.
     - Сколько тетрадей – досье у тебя уже накопилось? – поинтересовался шеф, - Как мне известно, несколько ты уже в электронном виде слил в Инквизицию, иначе бы Резни не случилось.
     - Зато теперь нет беспредела в Братске. Двенадцать тетрадей по девяносто шесть листов. Там каждый день проживания здесь описан подробно. Каждое действие…
     - Я надеюсь, ты проституток не водил в квартиру, которую я тебе для служебного пользования выделил, как служебное помещение? – улыбнулся Архимаг, смотря куда – то вдаль. Ему было тошно. Настолько тошно, что хотелось сквозь землю провалиться. Макс быстро его понял.
     - И не собираюсь к себе я этих грязных шмар водить. Я бы этих ошибок природы топором рубил в лесу, честно… И здесь этих продажных гнид очень много. Я порядочный мужик, и лучше потерплю. Только животное будет пользоваться услугами ****ей, а нормальный человек ищет себе свою вторую половину.
     - Похвально! А я в свое время их просто убивал. Естественно, с разрешения. Темных убивал на их гребаных шабашах. И не жалел, несмотря на стояние на коленях и слезы – мечом махнул и все, нет их. После сваливал трупы в кучу, если что оставалось, маслом поливал и жег. И мне за такую работенку очень неплохо платили. Что в Средневековье, что в Новое Время. Что в Новейшее. И буду этих недосуществ и прочих уничтожать дальше. Мне жаль их родителей, что вырастили таких мразей. А еще говорят дурачки – древнейшая профессия… Ужас это и грязь!
     Окончательно стемнело. Начали загораться окна в домах. Как – то потеплело на душе. Хотя атмосфера города давила на голову прессом.
     Энрике и Максим зашли в круглосуточный продуктовый магазин, Гвелд достал деньги и отправился выбирать спиртное. Его спутник смотрел на все это, и горько ему было, что такой благородный кельт бухает. Архимаг выбрал коньяк, литровый. И взял сигарет блок. А на само бессмертное тело ни табак, ни спиртное, не действовали так, как на человека. Он мог пить цистернами, и не спиться, курить как паровоз, и легкие были чистые. Тело при этом оставалось таким же молодым и свежим. Все это было вместо стандартного успокоительного.
     - Гвелд, может, хватит уже пить? Все можно исправить! Ладно я, но ты… Ты нам нужен! Нельзя же так уже висеть в алкоголе! На тебе весь наш Штаб! – нервы Макса не выдержали.
     Гвелд, стоящий у стенда с водкой и коньяком, полуобернулся.
     - Знаешь, ты не совсем меня понял. Вот когда сам потеряешь ту, что была дороже всего на свете, еще не так взвоешь! Ты вообще знаешь, что такое Настоящая Любовь?!
     Ну вот, докатились… Дело принимало серьезный оборот. Вот оно как… Значит, прав был Призрак.
     - И я куплю этот коньяк, потому что не могу почувствовать Ее сейчас! И я весь в огне, в боли!
     - Так, тогда купи хотя бы закуску к спиртному, друг. А то так и умом можно тронуться на нервной почве. Тарань, селедку, воблу… или еще что там. Я без закуски не пью. Уважь хотя бы мой выбор, Энрике.
     - Ладно. – Энрике сгреб бутылку и пошел в хлебный отдел. Достал оттуда две пиццы и расплатился. Во время этого молоденькая продавщица решила с ним познакомиться и стала глаза ломать. Гвелд на все ее попытки смерил ее ледяным взглядом и прошипел:
     - Знаешь что, молоденькая дрянь? Ты замужем, и муж у тебя сразу имеет шесть баб, ты же мужиков трахаешь за денежку, и как знаю, хотела и меня включить в этот дерьмосписок! Никогда у тебя ни мужа верного, ни детей не будет, сдохнешь в багажнике через год, шлюха. Пробивай мне чек и не пялься, а проваливай отсюда с завтрашнего дня, и у меня, знаешь ли, есть постоянная женщина, и изменять я ей не буду, ты же шкура малолетняя! Еще и больная. Спидозная.
     Девку нехило покачнуло с такого – потому что он все просмотрел как есть. Она тут же задрожала и произнесла, заикаясь:
     - Я… не… Я не… это нормально сейчас…
     - Да что с тобой говорить, шлюха ты тупая гнилая, коих надо пачками на рельсы валить, чтоб мозг просыпался! И мне далеко не восемнадцать и не двадцать лет, как ты думаешь, и даже не тридцать! Зарабатываешь одним местом, а тут так, просто чтобы как все выглядеть, на учебу трудишься, какая ты мать и жена?! Тебя просто подобрал такой же тип как и ты! Оба друг – друга стоите! Сдохнешь, туда тебе и дорога! Завтра уволишься, еще раз тебя здесь или во дворе увижу – убью.
     Шлюшка перекрестилась и бросила вслед:
     - Ты колдун! Откуда… где…
     - Да иди ты… Сдачу хоть не забудь выдать! И сколько вас таких расплодилось от метилмеркаптанового смога, вас бы в лес, был бы толк.
     Гвелд сгреб остаток денег, и вышел с другом из магазина.
     - Нехило ты ее сделал… Она что, реально о тебя глаза ломала? – удивился работник.
     - Завтра эта шаболда не выйдет на работу, и ее уволят. Девки тупые – лезут куда попало почем зря, выбирают кого попало, спят за денежку, а потом думают, что парень гад.
     - Полностью поддерживаю, Гвелд. Я тут одну штуку видел, возле твоего дома почти. Думаю, тебе это понравится.
     Гвелд оживился. Глаза заблестели.
     - Ты что – то нашел? В этом городе без Темных?
     - Я когда шел к тебе, то увидел возле «Меридиана»статую ящера, который очень давно вымер. Очень красивая, выглядит так, словно живая. Длина двенадцать метров. Я ее сфотографировал. Думаю, это власти города так постарались.
     - Были сначала солнечные часы на Кирова, а теперь вот ЭТО. Посмотреть бы. Завтра схожу. – загадочно произнес Энрике.
     - Тебе понравится. Там Мегалания, самая громадная из всех ящериц, что существовали в природе на нашей планете. Там ТАКАЯ чешуя бронированная, так выкрашена… Нечто!
     Энрике поправил ремень на брюках, кашлянул. Вдохнул чистый воздух. Мужской компании ему явно не хватало. При таком тяжелом срыве.
     - Ты не представляешь, КАК мне Ее не хватает рядом! Ее тепла, ее улыбки, ее поцелуев…
     Инквизитор поглядел на друга с изумлением. И все понял сам.
     - Так ты что… мутил с ней все это время? И вы оба это скрывали?!
     Гвелд кивнул. Поправил куртку и закрыл глаза. Слеза скатилась по его лицу.
     - Двести лет назад я попал в эту страну из Китая. Осел в одной Губернии, где лютовал сумасшедший барин. И увидел в семье, которая приютила меня, Ее… И влюбился насмерть. Она тоже. Делал я для того семейства все. А до этого в простой избе жил один. Спас девушку на озере. Та чуть не утонула, поплыла на середину и стала тонуть – сил не хватило. Откачал ее и потерял голову от одних только волос и глаз. Это тело, фигура… Принес недотрогу родителям на руках, в чем мать родила, накрыв платьем, а те в благодарность и приняли. Девушка всего боялась и верила ВСЕМУ, что бабы и народ скажут. А я не боялся никого и ничего, - просто, прожив СТОЛЬКО веков, был образован, и видел ДИКОСТЬ этих мест. Один раз Настя с цепи сорвалась и передо мной разделась в бане зимой. При этом считая, что это блуд. А я хотел ее, безумно… Меня все считали колдуном, просто от своего невежества, - я ходил с катаной, которую ты видишь изо дня в день, и с когтем на шее. А после девушку насильно выдали замуж за того барина. Я ее взял, так как было право первой ночи в той Губернии. Хотя она уже итак чести со мной лишилась. Но вот когда я после спросил, а хочет ли крепостная нормального будущего, - та облила меня отборной грязью. Рассвирепев, я сказал: решай сама, как тебе жить. И Настя, не выдержав пресса воспитания, да и моей заумности, да и правды о себе, покончила с собой. Мне предсказали, что она еще вернется ко мне, в другом теле, только спустя двести лет, без невежества в голове. Указали даже место, где это произойдет. И вот я в Братске. А Настя переродилась и пришла ко мне на работу. Это Тиль. Я вмиг ее узнал. А она забыла все прошлое, лишь сны о нем беспокоили. И вот я снова потерял свою Настоящую Любовь. – Гвелд закрыл лицо руками. И зарыдал. Причем неистово. Его спина сотрясалась от рыданий. – И она не отзывается при своем ранге на мой Зов! Как в воду канула!
     Энрике рухнул на скамейку и уронил голову. Он больше не мог в себе все это держать. Он, Архимаг, величайший чародей Древности в Европе и за ее пределами, рыдал как ребенок. Вот что делает Настоящая Любовь с самыми сильными.

     - Знаешь, я устал пить, я НЕ МОГУ без Нее! Моя жизнь потеряла всякий смысл, я опустел, весь сахар Души выпит! Остался один лишь алкоголь. Я никогда не стану пьяницей. Я опьянею снова, если вернется моя красавица… Это тело… эти руки, губы… Я бы целовал ее ВСЮ вечно… Она ТАК красива… И ТАК сурова…
     Максим присел рядом и хлопнул шефа по спине.
     - А ПОЧЕМУ  ты не сделаешь над собой усилие, и не соберешься в этот Питер, не разыщешь свою милую?! Ты можешь так годами рыдать, но дело без твоего ЛИЧНОГО участия дело с места не сдвинется. Должен же понимать!
     - Я любил ее до беспамятства, и сейчас ЛЮБЛЮ, любил даже тогда, когда она связалась с этим подонком Илльо! Потому я Тиль и не убил тогда. Мы вот сейчас сидим во дворе, пьем коньяк, и я плачусь в жилетку коллеге… Знаешь, вот так меня и сломал этот гребаный Портал. Думаешь, я не хотел его захлопнуть одним махом, сгрести девушку в охапку и в постель?! На весь день… Но не хотел, чтобы на моей совести была ее Смерть. Она была при Смерти, умирала Волшебница от ударов Химауры. Не было другого способа Тиль спасти… а потом отправить. Два месяца бы Тиль прожила да и скончалась.
     Инквизитор прихлебнул коньяка из горла. Ему стало не по себе. А Энрике просто в дичайшей депрессии и ему надо выговориться. Иначе свихнется.
     - Ты просто сделал ее женщиной… Правильно поступил. Но КАК же вы шифровались… С виду как начальник и лучший работник.
     Кельт ударил себя кулаком по колену.
     - Я давно хотел с ней это сделать. Но не могу же я просто накинуться и изнасиловать! Мы просто любили друг – друга. Я не знаю, где искать Тиль… - Гвелд продолжал пить. И взгляд его помрачнел. – Место Волшебницы как было в штате, так и осталось.  Знаешь, мне пришлось пойти на Тропы и молить о помощи. Надеюсь, мои просьбы были услышаны. На следующий день после отправки в Питер… где Иные давно уже прогнили морально. Я что, не слышал, ЧТО там творят в кафешках современные «художники»? Догола обнажаются и крутят своими причиндалами вокруг, и орут, что, мол, это искусство! Я бы их просто РВАЛ, особенно баб! Дожили, уже порно в общественных местах считается искусством… НЕНАВИЖУ! Вот это Темные Иные современного типа… Вылезет какая – нибудь сумасшедшая мразь, и кичится… Дать бы этим больным на голову кирпичом по черепу и закрыть лечить где – нибудь. Это неразвитые люди и Иные, которые больше ничего знать не хотят, кроме грязи. Не говоря уже о том, что на аниме – косплеях в Питере была одна прибитая на голову малолетка, которая воткнула к себе в жопу или куда там, лисий хвост, и явилась на праздник обнаженной. Народ ее избил и выгнал. Богиню видишь ли изобразила дурочка. Так Тиль рассказывала мне. Я в шоке был. Так с этими «художниками» - эксбиционистами и надо. Чтобы ум включался. Вот куда я отправил мою Тильсирвэ – в культурный Петербург…
     Глаза Архимага сияли гневом и злобой. Инквизитор прекрасно знал, ЧЕГО он боится на самом деле. Боится, что там девушка найдет себе другого.
     - Да НЕУЖЕЛИ ты забил себе в голову, что она со своим характером НАЙДЕТ там замену нашему кельту?! Тем более в таком дерьме, в которое превращается культура?! Давай я тебе помогу, а?
     Энрике выпрямился.
     - А чем ты мне поможешь? – спросил Энрике.
     - Помогу. У нас с тобой ранг одинаковый – мы Инквизиторы. И это я вот к чему говорю. Хочешь новость?
     - Давай. – Сухо бросил Гвелд, ни во что не веря.
     - Ты не знаешь этого, но я пробил одну информацию по домашнему телефону Тильсирвэ.
     - И?    
     - На ее номер два года звонил один товарищ из Питера. И она ему говорила, что очень хочет вернуться. Звонил преимущественно каждый месяц почти. Он старше Волшебницы лет на десять. Вот потому по ходу она тебе и не отвечает больше – уехала к нему и все.
     Глаза Энрике налились кровью после такой информации. Сначала Илльо, теперь что за…
     - Что еще за дрищ е@#$%й еще ей звонил?! Что за хрен е@@%^UЙ опять появился на моей дороге?! Их что, на самом деле, ДВОЕ было? Или я не понял? – Гвелд пригубил коньяка, чтобы хоть как – то успокоиться. Его не по – детски трясло, а в голове складывались картины известно чего. – Еще мне не хватало, чтобы моя Единственная на меня там жаловалась! Дай мне его адрес, я разберусь. Подкорректирую ему все то, до чего доберусь.
     Максим прекрасно понимал Энрике. Девушка нашла какого – то там мужика, вот на звонки и не отвечает. Чтобы перед новым оправдаться. Гвелд принялся поливать соперника матом, причем таким, что даже у москвича уши в трубочку свернулись. А потом произнес дальше:
     - Требую имя и адрес этой гниды. Раз я не чувствую Тиль, пусть этот хоть укажет путь. С – а, угнал мою девушку, почти невесту, на другой конец страны, и заткнулся!
     - Хорошо. Тогда тебе знакомо такое имя, как Крейт Майрен? Светлый вампир, убийца шлюх? – спросили его.
     Гвелд сразу притих.
     - А она – то ОТКУДА его знает? – поразился он. – Хорошая у нас с тобой ночка откровений намечается… Столько интересного узнаю… Я даже малость успокоился… от такого. – Жилка на лбу потрясывалась. – Да, я знаю его. Это Инквизитор с ТААААКОЙ  дерьмовой репутацией, что я не знаю, что с ним сделать. Пару – тройку раз мы встречались на трибуналах – конклавах, очень свободолюбивый тип. Наркоша, шизофреник и еще ооочень много у него бзиков… Никто, как мне известно, с ним не удержался. Очень НЕ ЗАВИДУЮ  никому, кто с ним свяжется. Этого гада в Инквизиции именно ТЕРПЯТ, и пока что нах…утор не посылают,  - его что пошлешь, что нет, - не понимает, все одно и то же. Держат именно потому, что мочит ****ей. Сравнительно молодой тип. Вот епрст… еще с ним разбираться. Ну ничего, я сделаю так, что и Илльо, и этот Крейт получат люлей. За счет друг – друга! – Энрике хищно засмеялся.
     Засмеялся точно также, как и в том лесу, когда зачаровывал волков на барина лет двести назад. Коллеге стало очень не по себе. Ему показалось, что все, сейчас Энрике пойдет убивать.
    Смеялся, смеялся, смеялся… Исполняясь ненависти. Прекрасно понимая ситуацию.
     - Энрике, да ты что, убивать его отправишься? Инквизитора? Тебя же за это могут опа – опа… И, скорей всего, Тильсирвэ знала до тебя этого пришибленного товарища, вот потому и доверилась. Вот и весь сказ. Все было просчитано, еще до знакомства с тобой получается.
     Архимаг вытер кулаком усы и ухмыльнулся.
     - Я не собираюсь его убивать. Сначала я с ним как мужик с мужиком поговорю. Потом предложу план – замучить Илльо до предела, чтобы он получил ту боль, что получил я. Грамм в грамм. А после, когда у последнего Темного крыша упорхнет за бугор, этот Крейт отправится за ним. Потому как, - недолго ему осталось, на чужом горе плясать – на моем то есть. Вызвонил Ее, и теперь я, значит, крайний и лишний… Тиль его СОВСЕМ не знает! Он вымотает ей ВСЕ нервы, и доведет девушку до такого состояния, что та просто сбежит. Сама.
     Собеседнику эта идея очень понравилась.
     - А вот ЭТО очень даже хорошо! Илльо угандошить. Я с этим ублюдком посидел, хватило! Плюс влетело его шлюхе. Заявилась в таком виде, как на оргию, ну я ей жестко по мозгам и вдарил. По этим тупым куриным мозгам… Она же даже дома там поесть не готовит! А ходит и мужиков клеит. Илльо пришлось заставлять силком картошку сварить! А еще я дважды разбил ему морду, за хамство в адрес Тильсирвэ и тебя. Так он еще разобиделся, что я мол неправ!
     Гвелд откинул золотые волосы на спину и улыбнулся.
     - А за мордобой я тебе двойную премию выпишу! Правильно сделал. Хвалю! Надо было меня позвать, как зрителя, жаль что я этого не видел…
     - Ему хоть бей по зубам и харе, хоть нет, - он все равно как пил безостановочно, так и пьет. Ничего его не ерепенит, кроме депрессии, что старая жизнь навеки кончилась, измен, пива и прочего. Сетует, что мы такие гады, что мы, блин, лишили его самой лучшей на свете жизни. Все и всех вокруг ненавидит. Его пассии вообще плевать на то, что он ей в открытую изменяет. Парочка малолетних идиотов! Я не знаю, как бы я там досидел бы, наверное, убил бы нафиг, если бы не одно обстоятельство. Держись за скамью.
     Гвелд повернулся к Максу вполуоборота.
     - ЧЕГО там еще случилось в этой булгаковской нехорошей квартире? А ну говори, мне нужен полный отчет.
     Инквизитор встал и потянулся. Походу, сейчас разговор будет тяжкий.
     - С Крейтом ты разберешься, это я знаю. Но вот с Тиль – то, что будешь делать? – решил он так начать.
     Гвелд аж коньяком поперхнулся.
     - Макс, ты там не перепил? Известно, что буду делать! ЖЕНЮСЬ! Причем сразу! И срал я на этого дрища Крейта, сто раз срал, она МОЯ! Или что – то там не так? Только причем здесь Тиль? Она Волшебница! Мы почти с ней равны по Силе, лишь разный возраст.
     - Для начала я сказал Илльо, - пива и пожрать купи, он набрал только спиртного. Эта безалаберность меня взбесила так, что пришлось его заставлять готовить на его загаженной кухне. И тут расколбас и пошел…
     Энрике изумленно глядел на друга. А тот продолжал…
     - Захожу я, значит, в комнату Илльо, и чувствую спустя минут десять: не один я.
     - А кто там еще был? – тихо спросил кельт, - Ты говори, я все выслушаю! – по его взгляду было видно, что он очень взволновался.
     - Да не чтобы кто… я даже не знаю, как это назвать, дружище… Тиль. 
     Архимаг не выдержал:
     - ТИЛЬ!? ТЫ ВИДЕЛ ЕЕ?! Говори, что было дальше!
     - Да, я видел ее. Она стояла рядом со мной, на таком расстоянии, как ты от меня сейчас. Такая прекрасная, именно в таком виде, в каком пришла к тебе работать. За спиной – катана в длинных черных ножнах. В вымирающей квартире… она улыбалась. Ты бы ее видел! Слегка вьющиеся волосы, чистые, блестящие, распущенные, шелковые на ощупь, мягкие. Она даже коснулась моей руки, и ладонь была теплая!
     Гвелд молча закрутил бутылку коньяка и швырнул ее в сторону. С ТАКОЙ новости. Она звякнула об асфальт, но не разбилась, а покатилась в сторону помойки. Он был в шоке.
     - КАК?! КАК она ТАМ вообще оказалась?! И ЧТО это вообще значит?
     - Это ВСЯ твоя Сила, которая была у Ирины до Илльо и до Резни. ВСЕ хорошее, что в ней было, прилепилось к этому уроду, и теперь бродит в виде Призрака.
     Энрике аж подпрыгнул.
     - Ничего себе Призрак! Живой Призрак! Как хотя бы Ее увидеть?
     - Теперь она СЛИШКОМ красива. И она вывела Илльо из себя, так как НЕ ДАЕТ ему жить прежней жизнью. Проще говоря, это и есть та накладная Светлая Аура, на этом Темном Ином. Знаешь, ему же теперь прилетел в лоб Бумеранг так. Ведь этот Призрак теперь убивает ВСЕХ, с кем гаденыш Илльо общается! Кто бы это ни был. Вот почему вокруг него ВСЕ умирают. Даже комары. Началось все с них, потом тараканы, после собака, потом пошли покрупнее жертвы…
     Кельт сидел ни жив, ни мертв. Губы его от нервов тряслись.
     - Приехали… Светлая Сущность уничтожает всех подряд… Иных?
     - ВСЕХ. И людей, и Иных, и насекомых, и животных… И растения… Это как Алмаз Рока, который убил тысячу человек. Когда человек, смотря на камень, прикидывал про себя, по какой цене его можно продать, включалась программа самоуничтожения. Человек погибал трагически. Только ОДИН человек не пострадал от него – потому что просто подарил. Гарри Уинстон его звали. Вот  и здесь так же. Вот она мне явилась, и я жив. Она сама сказала, что не тронет меня, а наоборот, - поможет, если что. Сегодня вот шел к тебе, и Тиль по пути меня остановила и сказала, что если бы не ее присутствие сейчас, то я был бы уже мертв. Кем – то там разорван нахрен.
     Гвелд с изумлением вслушивался в слова. И выпалил:
     - ТАК ПОЧЕМУ же она КО МНЕ не придет?! Я люблю ее!
     - Ну ты сам подумай: как она к тебе явится, если это Сущность? Это не физическое тело. Я же сказал, что помогу тебе, и слово сдержал. Ты никак не сможешь увидеть Призрак, так как прицеплен он именно к Илльо. И, похоже, он САМ выбирает, кому являться. И она ЖРЕТ, сжирает сущности погибших, - высасывает из них ЖИЗНЬ до капли. Я сам видел, как она это все проворачивает, это жутко.
     - Так где же физическое тело?! Ты хоть это спросил?! – не унимался влюбленный. Все, допросился, нервы окончательно полетели.
     - Да, Энрике, я спросил ее. И если сейчас убить Илльо, Тиль умрет. Причем СРАЗУ.
     - А с чего она умрет? Я малость не понял. Ладно, пошли домой. Поговорим об этом нормально. – Кельта – Архимага такими новостями словно в ледяную прорубь окунули.
     Домой друзья вошли ошарашенные. Хмель из головы вылетел напрочь, как пробка из бутылки шампанского. Гвелд лишь нервно курил, достав из холодильника остатки сладкого. Видимо, его на сладкое от депрессии потянуло. Сон вышибло напрочь. Не хотелось даже телевизор смотреть, не то что Сеть включать. Новость шарахнула его настолько, что в голове собралась жуткая каша. И, что самое горькое, Тиль САМА к нему не придет. А куда исчезла Тиль живая – большой вопрос.
     Они сидели и говорили о жизни, ели торт. Потом в ход пошел еще один торт – лежал в том же холодильнике. И, наконец, в два часа ночи, Энрике вновь вопрошал:
     - Ты растолкуй мне НОРМАЛЬНО, с какого фига Тиль УМРЕТ, если Илльо просто убить? Ну убью я его хоть завтра, останется один Гломен. Чего тут не так? Хоть сейчас пойду и убью. Вместе с его шкурой Марианной.
     Максим отправил в рот последний на тарелке кусок и сказал так:
     - Понимаешь, тут такое дело, о котором я уже тебе говорил, что сущность Волшебницы перешла в виде Призрака на Илльо. А поскольку Тиль живая, то и призрак ЖИВОЙ. Иначе его бы просто не было уже. Он свое физическое тело КОРМИТ смертями, забирая с них ВСЕ. Потому оригинал жив и где – то бродит. Именно чужая Смерть и поддерживает жизнь Волшебнице. Если Призрак не будет всякую шваль мочить, - Тиль умрет от голода. Другого выхода просто нет. Также Призрак – Возмездие для Илльо, ну ты понял за что ему так досталось от наших. Вот так все печально вышло из простой Резни зимой, Гвелд…
     Гвелд нервно проглотил чай.
     - Ясно, она теперь просто ХИЩНИК, который отдает ПИЩУ оригиналу. Другой вопрос, что сейчас с девушкой. ЭТО мне надо знать!
     - Призрак выглядит СЛИШКОМ хорошо. Ведь питается чужой энергией. На моих глазах нарика СОЖРАЛА. Убила и СОЖРАЛА. Его машина сбила буквально на пустом месте! Тиль ткнула пальцем в него – и нет его. Вылетела машина сразу после ее слов, - хочу есть, дай мяса, - подошла к окну, и все! Я ТАКОГО еще НИГДЕ не видел! Вся цветет и пахнет…
     Гвелд задумался.
     - Хм… ведь раньше после Резни такой фигни не было… Призрак не ходил, не убивал так… - рассуждал он.
     - Стоп! Сначала, как я говорил, у Илльо стали комары, мухи, тараканы дохнуть. Потом люди да Иные. Следовательно, с Тильсирвэ что – то из ряда вон случилось, раз Призрак все больше и больше жертв собирает. А вот что еще мне на ум пришло… - ответил мрачно подчиненный и сурово посмотрел в окно. – Ты хотя бы маршрут проложил, когда отправлял девушку в Петербург, или так, на нервах, взял и отправил?
     - Я проложил маршрут, открыв мощнейший портал, вкачав в Волшебницу СТОЛЬКО Силы, что и представить страшно! Она ДОЛЖНА была долететь до места назначения, и пропала без вести. Что – то там пошло не так…
     - Портал мог просто застрять где – нибудь. Или выплюнуть Иру невесть где, а дальше след теряется, и добирайся как знаешь… Ты такой вариант рассмотрел? И вообще, ее родители, которые живут здесь, знали о ее отбытии?
     Ситуация понемногу накалялась. И идти опять за спиртным расхотелось давно.
     - Она им сказала, что сама доберется до вокзала, и сядет в поезд. Поверили ей, правда, выпустили со скандалом, насмотревшись «Ментов» по телеку. Умеют же некоторые фигню правдоподобно снимать! Раз так провинциалы старшего поколения ведутся. Ну мы договорились встретиться, я сделал дела и отправил. Стиснув зубы… внушив ей, что город вот – вот утонет. Она в него шагнула… и с концами. Сгинула, я в тот день звонка ждал. И тишина до сих пор.
     Гвелд и Макс вышли на балкон, чтобы подышать воздухом. Вдыхали ночной воздух, перед глазами плыл Сумрак, и вокруг был сентябрь… хотя на деле было почти лето. Обоим было погано на душе и тяжко. Гвелд – Кельтский продолжал нервно курить, периодически сплевывая слюну в консервную банку. Вот уж теперь – то придется повозиться, чтобы все исправить! Зря, ОХ ЗРЯ ОТПРАВИЛ!
     - Кстати, коллега… Я хочу съездить в одну деревню Иных, под Тулуном, не был там двадцать семь лет. Оттуда, как я вижу, скоро все начнут массово сваливать. Там живут и Темные, и Светлые, и они не воюют, а в мире живут. Есть там и люди. Надо будет навестить. – сказал шеф, пустив пару колечек дыма в ночное небо.
     Небо опрокинулось черной тканью, Космосом, который вмещал в себя миллионы галактик немыслимой красоты. Тех галактик, до которого человечество НИКОГДА не доберется. Млечный Путь рукавом расплывался куда – то далеко, словно бисер, рассыпанный на черную бархатную бумагу. И казалось, что там, в неведомых Мирах, нет ни Зла, ни Корысти, ни Зависти, ни Злости, и даже Смерти. Там все СОВСЕМ ДРУГОЕ, может быть, где – то процветает Средневековье или же динозавры бродят по планете. И даже через семь слоев Сумрака туда НЕВОЗМОЖНО добраться. Потому как никаких сил не хватит. Такой вот Интерстеллар. Где два человеческих часа равно семи годам на Земле. Где все течет СОВСЕМ по – другому. Красота Других Миров…
     - Вот представляешь, Гвелд, ведь есть где – то далеко от нас, в Галактиках, Мир, где есть такие же, как мы, но там злобы нет. В биллионах километрах от Солнечной Системы. Стоят и также курят.
     - А может, там есть еще и динозавры. Или бактерии. Ну, у нас есть динозавры -  те же птицы и курица, черепахи, змеи, крокодилы… те, кем они стали. А мы и не знаем про другие миры… Не зря меня ВСЕГДА тянуло к звездам. В мою молодость – человеческую – звездное небо создали Один и Титаны, Ничто и корова Удумла, и Огонь, разлетавшийся искрами. Удумла, - это гигантская корова. А потом была война. После нее возникли Боги. Они и сейчас в Асгарде здравствуют. Просто в них Европа не верит больше, а зря… Просто люди, приняв христианство, которое в Средние Века озверело в прямом смысле, прогнали их от себя. Вероломно и жестоко прогнали. ПРИРОДУ прогнали. И теперь Один, Локи, Тор, Фрейя, Фригг, эльфы, гномы, тролли и прочие помогают только тем, кто их почитает. Например я. Я же не отказался от Родных Богов в свое время, когда кондольеры – викинги принимали христианство, чтобы, мол, объединить королевства Дании, Норвегии и еще нескольких. Я не повелся на это. Поскольку видел, что дальше будет. До Крещения Европа насчитывала восемьсот миллионов человек, после Крещения – три миллиона. На Руси вырезали девять миллионов человек из двенадцати. Это если верить современным данным.
     - А ты что, разве в то время не был на Руси?
     - Нет конечно! Не было надобности. Только слышал, как там уничтожали волхвов и прочих. 

                Продолжение следует...