Наместник. Глава 8

          – Когда Гурчан женился, его папаша подарил отцу Алло рудник, – рассказала Катя. – Видать, захотел, чтобы будущая королева была дочерью не простого купца, а шахтовладельца. Рудник казался совсем ненужным: добывали там серый камень, из которого выплавляли хрупкий серебристый металл, ни на что не годный. А потом додумались его с медью сплавить – получилась бронза.
          Умница – все разузнала! Чтобы я без Катеньки делал. Ничего особенного в отношениях короля и королевы нет – только бизнес. А от денег, как известно, зависит все: и политика, и отношения в семье. Как королю к мнению Алло не прислушаться, если у нее не только руда, но и все лесопилки, судоверфь, почти весь торговый флот, да и сама торговля с соседними государствами.
          А отобрать король у королевы ничего не может, потому что вся собственность у нее в закрытых товариществах.
          – Вот смотри! – объяснила Катя. – В нашем "Аромате" семьдесят девять процентов у Алло, девятнадцать – у меня, один – у Степана, по полпроцента – у Гришки и Ларки. Если Алло умрет, почти все достанется мне, потому что у меня доля больше. Продать свой пай на сторону никто не может, потому что товарищество закрытое. Командует, естественно, Алло, ведь у нее семьдесят девять процентов.
          Теперь стало почти понятно. Королева делит собственность с многочисленной родней, с которой даже король конфликтовать опасается. Родственники же боятся короля, поэтому Алло в относительной безопасности. Запутано у них тут все.

                *   *   *

          – По-моему, это марганцевая руда, – просветил меня Николаевич по поводу "серого камня".
          Мы шли по коридору лаборатории. Справа – окна, слева – двери, почти все открытые. А за ними сидели, стояли и  что-то делали женщины в одинаковых серых халатах.
          – Химия у них тут в загоне, – продолжил Василий. – Запреты на опыты только отец Гурчана официально отменил. Так что они почти ничего не знают, а я, пока летел, даже то, что знал, забыл. Теория у нас на нуле, да и не до науки, потому что производством заниматься надо. Выбрал пока три направления: электричество, обогащение руд и химическая переработка древесины. Только везде одна и та же история: касаешься какой-нибудь мелочи и понимаешь, что необходимы дополнительные исследования.
          – Почему у тебя тут одни женщины? – поинтересовался я.
          – А где я мужиков возьму? – удивился Николаевич. – Рабочих рук здесь не хватает – просто катастрофа!

                *   *   *

          – Садись рядом!
          Мы с Алло не в спальне, а в кабинете. Стол у нее большой – вдвоем легко уместились. По стенам шкафы и полки с папками, толстыми и тонкими.
          Сколько у нее всяких бумаг! А ведь она совсем сюда с холма переселилась!
          Алло развернула большой лист бумаги и разложила его на столе. Такой большой и подробной карты Бараса нам даже Куратор не показывал. Впрочем, Северные земли показаны схематично, только береговая линия обозначена точно – наверно, с корабля рисовали.
          – Морской порт лучше строить здесь, восточнее на сотню верст: здесь и гавань лучше, и перевал пониже. Да и к столице ближе.
          Алло водила по карте деревянной указочкой и говорила сухо и деловито. Такой королеву я еще не видел – действительно, деловая женщина.
          – Почему же нас послали на другой перевал? – спросил я.
          – Королю нужно золото.
          – Откуда он о золоте знал? – удивился я.
          – С нашей стороны в этом месте течет золотоносная река. Нетрудно предположить, что золото есть и на северном склоне.
          Королева посмотрела на меня, как на несмышленыша.

          Беда с этими королями и королевами: просчитывают все на несколько шагов вперед, а я рядом с ними дурачком себя чувствую.
          – Казармы я у тебя потом куплю – склады в них устрою, – продолжила инструктаж Алло. – Лес и пиломатериал покупайте у того же подрядчика – это мой человек.

          Везде у нее глаза и уши – все о моих делах знает.

          Алло накрыла мою ладонь своей ладошкой и уже другим тоном сказала:
          – С дикарками там не балуйся, здесь тебя мы с Като ждем.
          А ведь она улыбается! И лицо у нее совсем не похоже на ту бездушную маску, которую я видел при первой встрече. Красивая, милая и родная женщина. Наверно, я ее люблю.
          "Мы с Като" – куда я без них?

                *   *   *

          Без дела мы не сидим: строим казармы, а также маленькие домики, которые позже разберем и вновь соберем за перевалом. Только все равно снега я жду с нетерпением: хочется поскорее туда, в Северные земли.
          Еще четверо отставных солдат пришли к нам, и дело пошло быстрее. Можно бы один из домиков разобрать и перенести ближе к перевалу, но там солдаты Рожана все завалили бревнами для будущего частокола.
          Ладно - мы подождем, а чуть позже купим лошадей и вьюками или волоком все перевезем. Увы, с телегами даже до сторожевого поста не поднимешься, а уж дальше тропа совсем узкая – кое-где и лошади с трудом пройдут.

                *   *   *

          Снег валил трое суток, ветер чуть не сбивал с ног. В трех шагах уже ничего не было видно. Вот в такую погоду армия пошла вперед. Как они по узкой тропинке с бревнами пробирались – не представляю.
          Когда наступила тишина, и вышло солнышко, часть частокола уже стояла, а остальное достроили в первый же погожий день. Тут и наши лошадки пригодились: перевезли сначала домики для солдат, а потом и парочку наших.
          – А дальше что? – спросил я у Рожана.
          – Будем укрепляться и ждать весны – там видно будет.

          Опять ждать! Мы так состаримся в этих горах. Понятно, что Рожан солдат бережет, но я думал, что завоевание пойдет быстрее. Впрочем, теперь за дорогу от перевала до нового опорного пункта отвечаю я – у меня появилась "собственная" земля. Неизвестно, что ждет нас впереди, и меня неудержимо тянет за частокол, но свои обязанности надо исполнять. Дорогу необходимо расширить, а то в некоторых местах даже людям не разойтись.
          Мы, вооружившись кирками, молотками и зубилами, принялись долбить скалы.

          У меня появился еще один подчиненный – тот самый десятник, который в свое время бомбами восторгался.

          – Ваша милость, оставьте меня еще на годик!
          – Не могу, Мачан. Ты уже и так почти тридцать лет прослужил.
          – Ваша милость, мне же идти некуда.
          Услышав голоса, я засомневался, заходить ли мне к Рожану. Однако рука уже была поднята для стука в дверь, и я решил не останавливаться.
          – Вон, наймись к господину наместнику, – посоветовал десятнику командир. – И рядом с нами останешься, и меня не накажут.

          – Я тут скалы взрывать надумал, – вступил я в разговор. – Назначу тебя ответственным за это дело.
          – И камни, как бомбы, разлетаться будут? – спросил десятник.
Глаза у старого вояки заблестели, и я понял, что уговаривать его уже не нужно.

          В нашу команду Мачан влился мгновенно, только звать его все стали не по имени, а дали прозвище. Какое? Конечно, Десятник!
          Вдвоем с ним мы и отправились в столицу.

                *   *   *

          Вода бешено неслась по неширокому каналу с каменными берегами. Колесо с лопастями, частично опущенное в поток, быстро крутилось.
          – Завод построен на берегу реки, а она тут петлю делает, – объяснил Николаевич. – Еще до меня здесь перемычку прорыли. Длина канала небольшая, а перепад высот приличный, поэтому течение быстрое. Конечно, падающая вода работает эффективнее, но и так неплохо.

          Десятник восхищенно рассматривал четырехметровое колесо и приспособления для управления потоком.
          – Тут уже три колеса есть. Они к нему нужные механизмы присоединили, – продолжил Василий. – А это для меня поставили – буду генераторы подключать.

          Толково у них здесь все устроено! Думаю, у меня такой же восхищенный вид, как и у Десятника. Канал не прямой, а с разветвлениями, и при помощи деревянных щитов можно воду по разным путям направлять. Захотел, чтобы колесо медленнее вращалось – одну заслонку приоткрыл, другую чуть-чуть закрыл. Если нужно колесо совсем остановить, направляешь воду по другому руслу – и все дела.
          По нашим меркам, здесь средневековье. Получается и на Земле в древности соображали неплохо.

          Моя идея не вызвала энтузиазма у Николаевича:
          – Скалы взрывать, конечно, интересно, только где я вам столько пороха найду? Производство еще не отлажено, селитры получаем мало, а надо оружием заниматься.
          Впрочем, друг в конце концов смилостивился, порох пообещал, да еще сюрприз нам сделал.
          Сначала Николаевич пригласил нас на стрельбы. Оказывается, они уже несколько чугунных пушечек отлили. На безлюдном морском берегу установили несколько мишеней, сколоченных из кривых досок, и разнесли их вдребезги с расстояния в двести шагов. Стреляли картечью: после пороха в пушку загружали мешочек с чугунными кругляшами.
 
          Десятник был в восторге. Здоровенный, далеко не молодой мужик чуть не прыгал возле примитивных орудий, забивал пыжи, чистил ствол после выстрелов, задавал бесчисленные вопросы.
          – Может, мене его отдашь? – спросил Николаевич.
          Я бы другу не отказал, но сам Мачан не согласился:
          – Я к своим хочу!

          Пушки мне и самому понравились. Ствол чугунный, колеса стальные. Конечно, долго заряжать оружие с дула, поочередно загружая и забивая порох, пыж, картечь и вновь пыж, однако это лучше, чем бомбу руками бросать.

                *   *   *

          Обратно везли две пушки, порох, ядра, картечь.
          Десятник полдороги вздыхал и мялся, а потом предложил:
          – Ваша милость, давайте пушки себе оставим!
          Вот ведь как они ему понравились! Увы, порох и пушки – собственность короля. Может, с меня еще вычтут за порох, которым мы скалы взрывать будем.

          Три дня после возвращения Десятник возился с пушками: командовал их установкой, показывал, как заряжать, сам поджигал фитили. После трех пробных выстрелов все успокоилось.
          Собственно, Мачан занимался не своим делом, но кому-то надо было познакомить солдат с новым оружием. Думаю, в выигрыше остались все: Николаевичу не пришлось посылать специалиста, мы подняли свой авторитет, а армейцы получили толкового инструктора, которого они хорошо знали.

          Осторожность и предусмотрительность Рожана я смог оценить в первые же погожие дни. Странные пронзительные вопли разной силы и тональности доносились из леса, начинавшегося верстах в двух от нашего частокола.
          – Лесовики переговариваются, – просветил меня один из подчиненных. – Говорят, у них дудки какие-то  особенные есть.
          Вскоре на опушке мы заметили людей. Приближаться к частоколу лесовики опасались даже ночью – следов на снегу мы не заметили. Думаю, наши соседи прекрасно слышали лай баров, да и пристрелка пушек не прошла бесследно.