Искушение

Добравшись до своего номера и выкурив пару сигарет (чего давненько уже не случалось, хотя сигареты были при нём почти всегда) режиссёр упал на кровать и забылся неспокойным сном.

Яркие и сбивчивые образы теснились в сонном мозгу – разные, непонятные, казалось, случайные, но везде, как гвоздь на ровном месте, как острая зубная боль маячила она – эта дрянная девчонка.

Откуда она взялась? Вот искушение! На стенах храма висели дивной красоты старинные иконы. Чистый лик Богородицы, светлые скорбные взоры святых. Ну, а как иначе, чем со скорбью могут они смотреть на всё это безобразие? Уселась на архиерейский помост, точно для неё поставили! Спиной к алтарю! На иконы – ноль внимания, как будто вокруг – голые стены! И этот её досадный смех и голос! Точно на погибель православным! Ах, искушение, искушение! Куда б её деть? Она всё портит, что задумано, всё!

Но утро встретило ярким солнцем. Небо было чистым и безмятежным. Сон забылся, растаял, где-то скрылся без следа в дальних лабиринтах души, только во рту остался неприятный привкус табака. Нет, с куревом надо завязывать. Что-то одно: или церковь или курево! Просто раньше съёмки без этого не обходились. Без этого и кое-чего ещё. А теперь – как условный рефлекс.

М-да. Какой праведник нашёлся! Забыл?

Из зеркала на него глянуло хмурое, осунувшееся лицо с тёмными кругами под глазами и складками на щеках. Аллы в номере не было, видно пошла на рынок.

Кто-то постучался.

– Войдите! – сказал В-й, продолжая смотреть в зеркало. Дверь за его спиной раскрылась, и рядом с ним, в глубине зеркала появилось гладкое, приятное молодое лицо.

– А, это ты, Павел. Ну, как дела? Домой звонишь? Как там родители?

Пока Паша говорил, Артур всё продолжал смотреть на его лицо и думал о том, как прекрасны эти дары: свежесть и красота юности, здоровье и бодрость, и как всё быстро проходит.

Записав всё, что требовалось к съёмкам на сегодняшнюю ночь, Паша уже собирался покинуть номер, когда услышал:

– Знаешь, парень, пора тебе остепениться. Бросай ты всё это, пока не поздно: девочки, выпивка до добра не доведут. Учись, работай, женись на хорошей девушке.

Пашка застыл с открытым ртом. Эти слова не были похожи на обычную отповедь. В них было живое участие и боль.

– Ну, ладно, иди, иди, подумай, – режиссёр потрепал его по плечу и сам прикрыл за ним дверь.

«Хороший парень!» – решил потом. Пашку в картину взял он сам, лично, так как тот был сыном его давнего друга.

День начался и пошёл своим чередом, но нет-нет и всплывало перед его мысленным взором безусое молодое породистое Пашкино лицо – как укор, точно говорило: «А что ж ты сам не остепенился вовремя, не бросил все эти пагубные игрушки?»

Да, только одно и сделал правильно – женился на той самой. Она и вымолила!

Дорога - 9.

начало уже удалила. У меня надо читать быстро :)