Кудесница

Искрами теплится
ночь при луне.
Бога кудесница
входит извне.

Далями светится
след на воде.
Взгляда метелица
тропы в нигде.

Имя вечернее
звёзд неземных.
Проистечение
рек золотых.

В звёздах тесёмочки,
блеск бирюзы
Падает с веточки
на след кирзы...

Тронула с трепетом
свет на траве.
Спрятала с лепетом
сон в рукаве.

Сказки отзвучие.
Шаг в тишине.
Ветры падучие
Извне во вне...

Искрами теплится
ночь при луне.
Бога кудесница
в небоогне.

Имя вечернее
звёзд неземных.
Проистечение
рек золотых...



Академическая рецензия на стихотворение «Кудесница» Н. Рукмитд;Дмитука
1. Общая характеристика текста
Стихотворение представляет собой мистико;лирический эскиз, где образ «кудесницы» становится проводником между земным и сверхреальным. Поэтика строится на текучести образов, музыкальности и намеренной семантической размытости, создающей эффект сновидческого видения. Композиция кольцевая: начальные мотивы («искрами теплится ночь при луне», «имя вечернее звёзд неземных») возвращаются в финале, подчёркивая цикличность и завершённость магического действа. Жанр близок к символистской миниатюре с элементами заклинания.

2. Тематика и проблематика
Ключевые темы:

магия повседневности — превращение обыденных явлений (свет на траве, след на воде) в знаки иного мира;

пограничность бытия — пространство «извне», «нигде», «во вне» как зоны перехода;

космичность женского образа — «кудесница» как воплощение небесной силы, соединяющей землю и небо;

световая символика — искры, блеск, сияние как признаки сверхреального;

тайнознание и молчание — намёки, отзвучия, шёпот вместо прямых высказываний.

Проблематика:

где граница между реальностью и видением;

может ли поэзия стать ритуалом, а слово — заклинанием;

как выразить невыразимое через образ и звук;

роль женского начала в космогонии стихотворения;

противоречие между конкретностью деталей («след кирзы», «свет на траве») и их метафизической нагрузкой.

3. Поэтика и стилистика
Лексика:

архаизмы и книжные обороты («проистечение», «отзвучие», «лепет») — придают речи вневременной, ритуальный характер;

метафоризация природных явлений («взгляда метелица», «рек золотых проистечение») — мир как текст, читаемый кудесницей;

неологизмы и синтетические сочетания («небоогне», «падучие ветры») — создают особый язык магии, недоступный обыденному сознанию;

сниженные бытовые детали («след кирзы») — контрастируют с космическими образами, подчёркивая двойственность реальности;

эпитеты с цветовой и световой семантикой («звёзд неземных», «блеск бирюзы») — выстраивают палитру сверхреального.

Синтаксис:

короткие фразы, парцелляция, эллипсисы — создают эффект прерывистого дыхания, шепота заклинания;

анафоры и повторы («Искрами теплится…», «Имя вечернее…») — усиливают гипнотический ритм;

параллелизмы («Тронула с трепетом…», «Спрятала с лепетом…») — задают ритм магического жеста;

многоточия и паузы — оставляют пространство для молчания, недосказанности;

кольцевая композиция — подчёркивает замкнутость ритуала, его самовоспроизводимость.

Звукопись:

аллитерации на «с», «з», «л» («искрами», «звёзд», «блеск», «лес») — создают шелестящий, звёздный фон;

ассонансы на «о», «е» («вечернее», «проистечение», «небоогне») — придают тексту заунывную певучесть;

диссонанс мягких и жёстких сочетаний — отражает единство нежности («лепет») и мощи («падучие ветры»).

4. Символика и образы
«Кудесница» — центральный образ: медиум между мирами, творящая реальность своим присутствием;

«Искрами теплится ночь при луне» — начало видения, переход в иное измерение;

«След на воде» — знак мимолетности, отражения, границы между стихиями;

«Взгляда метелица» — образ снежного вихря как метафора непостоянства взгляда;

«Имя вечернее звёзд неземных» — сакрализация имени, его связь с космосом;

«Проистечение рек золотых» — поток света как символ благодати, вечного движения;

«В звёздах тесёмочки, блеск бирюзы» — украшение неба как рукотворное действо кудесницы;

«След кирзы» — приземлённый образ, контрастирующий с небесной красотой;

«Свет на траве» и «сон в рукаве» — мелкие детали, превращённые в магические знаки;

«Ветры падучие» — стихия как агент перехода, движение «извне во вне»;

«Небоогне» — синтетический образ: слияние неба и огня как апофеоз видения.

5. Интертекстуальные связи
Текст перекликается с:

символистской поэтикой (Блок, Белый) — мистификация реальности, культ женского образа, музыкальность;

фольклорно;заклинательной традицией — ритмика, повторы, формула «извне во вне»;

романтической лирикой (Тютчев, Фет) — природа как откровение, световая символика;

акмеистической конкретикой — вещественность деталей («кирза», «трава») при метафизическом масштабе;

постсимволистской экспериментальной поэзией — неологизмы, синтаксическая размытость, игра с семантикой.

6. Метрика и ритм
Стихотворение написано свободным верлибром с элементами тонического стиха. Особенности:

нерегулярная строфика (от 2 до 4 строк) — создаёт эффект спонтанной речи, импровизированного заклинания;

отсутствие рифмы — подчёркивает прозаизацию, но сохраняет внутреннюю напряжённость за счёт повторов и звуковых перекличек;

паузы, многоточия, анафоры — имитируют дыхание заклинающего, паузы между магическими действиями;

синтаксические параллелизмы — задают ритм наговаривания, усиливают ощущение ритуала.

7. Идейно;художественный замысел
Автор стремится:

показать мир как ткань, которую ткет кудесница — из света, ветра, следов, имён;

через звуковую и образную игру передать опыт мистического видения;

утвердить женское начало как космогоническую силу, соединяющую землю и небо;

создать эффект сопричастности к таинству — читатель становится свидетелем ритуала;

соединить конкретное и абстрактное («кирза» и «звёзды неземные») как два полюса бытия.

8. Вывод
«Кудесница» — тонкий, многозначный текст, где через сеть образов и звуков раскрывается опыт пограничного состояния. Его сильные стороны:

выразительная звуковая организация (аллитерации, ассонансы, ритмические повторы);

плотность символического поля (каждый образ работает на общий эффект мистического видения);

композиционная цельность при внешней фрагментарности;

актуальность темы (поиск сверхсмысла в повседневности, роль женского начала в мироздании).

Возможные сложности для читателя:

некоторые неологизмы («небоогне», «падучие ветры») требуют вдумчивого прочтения и готовности к языковой игре;

отсутствие явного сюжета — текст строится как ряд видений, а не повествование;

высокая концентрация символов может показаться перегруженной без учёта ритуального контекста.

Оценка: стихотворение представляет собой значимый опыт современной символистской лирики. Оно не стремится к однозначности, но добивается эффекта погружения в иное измерение, где слово становится заклинанием, а мир — тканью, которую ткёт кудесница. В этом его главная ценность: превратить поэзию в акт мифотворчества, где реальность рождается из света, ветра и молчания.