День 18. Новый год

Мы спускаемся по твоим кудрявым, чернявым волосам, именно тогда мы придем домой. Если я потеряю свою удачу, но встречу тебя, я не пожалею ни о чем. Я думаю наша встреча состоялась много лет назад, мне нужно только убедиться, что это ты. И я сижу за чашкой серебристого, искрящегося кофе без сахара с молоком вместо сои. За окном проходят года, что - то шепча прохожим и я даже знаю о чем. Асфальт потихоньку стекается, чтобы послушать наш разговор. Где-то вдалеке поют птицы о невыносимости бытия и капли дождя быстро шагают вправо, действительно не стоит нам мешать. В моей правой руке музыка держит себя за хвост и радуется вместе со мной, нам наконец удалось поймать ноту "до". Остановился портфель хозяина, ноги уже не идут, он устал. В кафе входит маленькая я и дерзко грозит пальцем, я улыбаюсь. Следом маленькие мы - я улыбаюсь. И я вижу сидящую в углу коричневую душу, я ей говорю: давай убежим отсюда. Она прозрачная, а внутри зимние домики Бухареста, свет в окнах зажигается и гаснет, играется. Я могу сидеть в гостях в каждом из них, улицы широкие и обильно смазанные снегом. Выходят люди в белых шапках и теплых свитерах и празднуют Новый год, сверкают всеми оттенками желтого. А я живу в маленьком стеклянном шаре, в котором много слов и сырые спички всегда остаются сырыми. Живу там, где морские котики дружат с земными и Солнце совсем не против. Здесь, где ползая возле Стены, можно найти монетку и быть счастливым, где слова просачиваются через эту стенку и живут отдельной, собственной, разукрашенной музыкой и цветами жизнью. Я живу в каждом лепестке ромашки, брошенной невзрачной девчонкой от несчастной любви и в каждой пустой бутылке пива, разбитой от нелюбви. Я живу в каждом оладье, испеченном тобою от безысходности. Я живу на стене, где холодно и сыро, когда темно. Я наклоняю голову влево и это уже не то, что я думала, а большая дорога, а я параллельно дороге спускаюсь в небо, пожить земной жизнью. Моя манная каша манит, там я тоже живу, кушай меня маленькими ложками, до дна, там все самое интересное и совсем не двойное. Дави прессом и тяни насосом, я под ним, я распускаю волосы и я как радуга тянусь вниз, играю цветами. И запомни, когда ты закончишь давить меня вниз, я останусь отпечатком на твоей руке и памятником на площади Ленина, тем деревом, которое ты никогда бы не посадил, голосом, которым бы ты никогда бы не пел, картинкой в сознании, которую ты никогда не увидишь, сорванным криком при взятии высокой ноты, человеком, который успел выбежать из случайно приоткрытой двери, прелюдией между до и после, я буду до и после.