Истории маленького городка. Собачий возраст

 
 Ехал наш автобус № 5 обычным своим маршрутом. Народ, ехавший на работу, давно уже схлынул. Людей в автобусе совсем немного, раз-два и обчелся. Ехать мне далеко, почти через весь город, я и притулилась у окошка. И город погляжу и на людей посмотрю. Передо мной только одно сиденье, с  женщиной, как и я седящей у окна, чуть постарше меня. На следующей остановке в автобус вошла дама, очень приятной наружности. «Вот умничка! – Отметила я про себя. –  Одета «с иголочки», всё по ней и модно и со вкусом. Чуть подкрашенные пепельные волосы лежат волосинка к волосинке, стрижечка, не молодит лишнего и не старит. Бровки, реснички, губки всё умеренно подкрашено. Вот выглядит! Блеск!»
 Дама расплатилась за проезд и присела на сиденье прямо передо мной. Близоруко присмотрелась к женщине, приснувшей у окна, и, озорно блеснув глазами, тихонько толкнула соседку.
- Буровая. Конечная остановка. – Немного картавя, произнесла она.
Та испуганно дёрнулась, но понимая, что её провели, перевела взгляд на даму.
- О! Ты как здесь?
Женщины обнялись, как родные.
- Как здесь? Да вот, к родным приехала, навестить.
- Как поживаете, в большом городу, не скучаете по родным местам?
- Некогда скучать. Внук у нас. То уроки, то спортивная секция, то занятия с репетиторами. Вот когда мои мужики улетают на работу, сноха внука забирает, тогда ещё для себя день-другой выгадываю.
- Из двух недель-то день-два? Ну, ты, мать, даёшь! Что ж ты десять дней делаешь?
- Убираю, стираю, чищу,  мою, а потом уже и к их приезду готовлю.
- Каждые две недели?
- Каждые две недели.
- Ну, матушка, как была ты помешана на чистоте, так и осталась. Чем ещё занимаешься?
- Борюсь, - улыбнувшись, говорит дама.
- Да с чем? – Всплеснув руками, удивлённо восклицает женщина.
- С собачьим возрастом борюсь, -  не раздумывая говорит дама.
- Это как? Что за собачий возраст?
- А это, моя дорогая, как у собак – сегодня ем, на завтра закапываю.
 Женщина оторопело смотрит на даму, чуть покачивая головой. Мол, с жиру бесятся люди, собачий возраст какой-то придумали. Видя это, дама решила разъяснить, о чём это она.
- Помнишь, над моей мамой всё смеялись? Вещи поношенные, занавески в деревню отправляли, чтобы раздать людям. А она всё почти себе оставляла. Это хорошее ещё, полежит. Это перешьёт, из двух юбок одну сделает, из больших занавесок маленьких понашьёт,  на все окошки, во всех сараях. Вот ты мне скажи, куда дела платье своё любимое, синее в горошек? Помнишь, на все праздники ты его одевала, шло оно тебе очень?
- Да где то лежит.
- Оно же мало тебе давно. Чего оно лежит у тебя, пыль умножает?
- Может внучке подойдёт, или перешью для кого.
- Вот, это и есть собачий возраст. Накопили вещей ненужных целый ворох, и расстаться жалко. Жадность.
- Ой, мать, и правда, они же, молодёжь, наше то  носить не будут.
- Вот Я и перебираю свои завалы. Вещей хороших много, но если год не ношу, всё собираю и что в деревню, кому-нибудь пригодится, что на тряпки, а что на свалку. Дышать в квартире легче становится.
- Слушай, какая ты умница. Мне тоже надо свои шкафы перетрясти. Хорошо хоть наши мужики накопительству не подвержены.
- Кто-о-о? Мужики? Ещё как копят! Хуже чем мы. – Убедительно говорит дама. – Вот послушай, что мой-то учудил.

  Любимая сумочка моего мужа, барсетка что ли, кожаная, совсем поистрепалась. Стыдно, такую, носить стало. Сколько ему не говорили, бестолку. А тут, как то, и до самого дошло. Ну, ты,  моего хорошо знаешь, сколько лет рядом прожили. Если ему вещь нравится, так её только вместе с кожей можно содрать. До такой степени изнашивал, что после него даже на тряпки не годилось ничего, прямо на помойку.
- Да помню. Моему только новое подавай, а твоего всем посёлком уговаривали любимую рубашку снять, - смеётся женщина.
  Сын свою старую сумку отцу привёз, свеженькую совсем. Но мужу не понравилась, не такая. Спрятал две сумки за кресло в зале и на работу улетел. А тут и сын с работы приехал и увидел свою сумку
- Мам, а что тут моя сумка валяется? О, да и отцова тут. Я выкину.
И выкинул. Сын в заездку, а отец через день домой. Тут же обнаружилась пропажа. Идёт ко мне, возмущение на всё лицо.
- Кто? – Еле выдохнул. – Кто  мои сумки брал?
- Сын выкинул, - спокойно говорю ему, - две недели за креслом пылились.
Смотрю, а муж от возмущения,  аж,  побелел. Тут же сыну стал названивать. Слышу только: « Так не делают…» Поговорил и на кухню идёт ко мне.
- Да объясни, для чего тебе старые облезлые сумки нужны?
А у него бровки домиком, губы прыгают, еле выговаривает.
- Для  б-б-болтиков…
- Для болтиков? Не расстраивайся, милый. Хочешь, я тебе свой новый ридикюль подарю, лакированный  чёрненький?  Туда много болтиков войдёт.
Подошла к нему, глажу по лысой голове, а он ко мне на грудь голову положил и всхлипывает, не знаю,  плачет, не знаю, смеётся, ну прям как дитя малое.
- А куда же ты ридикюль с болтиками денешь?
- На дачу.
- На дачу? Ну, да, гараж под завязку ерундой забил. Теперь за дачу принялся. До весны целые будут твои болтики, пока сын не приедет.
- Ты, женщина, святое не трожь, гараж, это гараж.
  Тут уж  мы все не выдержали. Хохотали все. А водитель , пожилой мужчина, от себя прибавил.
- Ничего то вы, бабы, не понимаете. Ну как жить без болтиков.

  А вот разговор про «собачий возраст» запал в душу. Теперь и я, нет-нет, а перебираю шкафы, что-то отдаю людям, что-то выкидываю. И правда, в доме дышать легче стало.
  Не перестаю удивляться мудрости своих бабушек, своих родителей. Когда разбирали сундуки после их смерти, не нашли ни одной новой или просто хорошей вещи. Всё раздали и раздарили, со словами: « Бери, умру, а ты помнить будешь». Мне, бабушка Варварушка,  за месяц до своего ухода, подарила маленькое полотенце с красным маком и китайскими иероглифами. А сама ушла налегке, без груза материального наследства. Умерла на стареньких чистеньких простынях, перестирав и перегладив всё своё бельё, за три дня до смерти. Точно так же поступила и мама, раздарила всё более-менее ценное из дома. И то правда, взять с благодарностью подаренную вещь от живого человека или брезгливо принимать оставшееся после умершего, большая разница.