Дэмидоукс

Стоило только пожаловаться на пасмурность – пожалуйста.
Они устроили нам какой-то особенно солнечный день. И час очень ранний. И слёзы не текут по холодным щекам. Не нужно ни словом унимать, ни рукой утирать.

Иногда мне кажется. Что если придётся умирать не ночью, не в хмурое утро, не в дождливый вечер, а вот как сейчас – когда вовсю светит солнце, то это будет не больно и не страшно. Вообще, если бы мне дали выбирать, то я бы выбрала вот такой способ. Раз! И раствориться в лазури.

Вчера наконец вечером добралась до самой толстой пачки листов. А ведь неплохая штука этот Дэмидоукс, ей-богу неплохая. Самой интересно читать.

Нужно будет всё-таки довести его до ума. Что-то в этом тексте есть.

Написан он больше двадцати лет назад. Удивительно – при всех пертурбациях. Переездах. Пожарах, потопах, землетрясениях, наводнениях и так далее. Рукописи, пусть безобразно перепутанные и сваленные в кучу-малу, уцелели. Время от времени вытаскиваю из неё несколько листов и принимаюсь расшифровывать.

Результаты изыскательских работ нет – нет, да и повергают в изумление. Хорошо ведь написано, не сойти живой мне с места, воистину хорошо. И задумано тоже было не очень плохо.
 
Повествование там крутилось вокруг некоего знака "Дэмидоукс", время от времени появляющегося на разных поворотах жизни перед глазами главной героини, от лица которой ведётся рассказ. Этот Дэмидоукс возникал, как видение, в воздухе, вроде улыбки чеширского кота перед Алисой, и так же, как улыбка чеширского кота, медленно исчезал. С этой моей "Алисой" разные истории происходили, в разных жанрах, от пасторали до триллера, а конец был многозначительней троеточия. Не получен ответ ни на один вопрос, (а задано их там было немеряно), хотя появление Дэмидоукса сулило откровение.

Казалось: найдутся все ключи, откроются все двери, никто не уйдёт обиженным и все сёстры получат по золотой серьге с жемчужиной. Но финал остался открытым. Загадки загаданы, ответы обещаны, и на этом всё заканчивается. Прямо как в жизни.

Ай да Янецка, ай да Сашкина дочь! НаивновАто, конечно, но по молодости кто ж не бывает наивным?

А вот это – насколько помню – окончание:

…«Так оно и есть – достаточно любить одну только кошку, чтобы понять всё о кошках, достаточно только одной неудачной попытки изменить себя посредством перемещения в пространстве, чтобы убедиться в безнадёжности этих попыток; достатчно один раз в день в течение четырёх месяцев* проходить по берегу маленькой речки с ивами, для того, чтобы понять, что и Нил, и Сена, и Ганга, и Рейн – всего лишь увеличенные разновидности Саксаганек, и что любовь к квадратику земли размером с почтовую марку имеет ту же природу, что любовь к какому-нибудь материку формата Америки.

Присев на корточки со спинным упором в древесный ствол и затянувшись сигаретой, можно хмуриться, сокрушаясь о несбывшемся. А можно понять: ты, сидевший на гранитной набережной в Центре Земли, был тот же самый. И сетка интерференции на воде от полощущихся в Саксагани ивовых кос точно такая же, что рябила, рябит и будет рябить Неву.

- Детали? Детали несущественны. Дьявол живёт в деталях.
 
- Масштаб? Масштаб в ту же лузу. Микрокосм в макрокосме. Уроброс. Круг замкнулся.

Внутри тебя ничего не изменилось. Так давай будем просто жить и в меру сил, если получится, пытаться любить. Если не себя, то хотя бы вот эту иву. Или того, кто тебе её показывает.

В тот самый момент, когда мне показалось, что вот - вот наконец, удастся додумать это место до конца, между деревьями, запутавшись в ветках, опять замаячил Знак. Оптическое явление непонятного происхождения, представляющее собой темноватое пятно расплывчато-отчетливой формы, для обозначения которого я когда-то и придумала словечко «Дэмидоукс».

Привычная к его появлению, смотрела на него тупо – осмысленно некоторое время. И как всегда, так ничего и не поняв, затушила сигарету о траву, отмахнулась, отвалилась от береста (ильма, вяза), поднялась на ноги и пошла себе дальше по своим важным делам. А именно - пить кофе в стекляшку, что на ул. Карла Маркса. Бывшей «Почтовой». Главной улице исторической части нашего безразмерного города Прямой Рог.

И жёлтые глаза ясеней смотрели на мою постепенно исчезающую в сфумато старательно выпрямленную спину."

          * * * * *

*Эта странная цифровая точность объясняется просто - к моменту написания прошло именно четыре месяца после моего возвращения из Ленинграда в родной город. Опус создан в самый разгар ностальгирования по.

                ///\\\///\\\///\\\///\\\

Иллюстрация автора, "Ива над Саксаганью", бумага, акварель, 30 Х 42 см, 1989 г.

...Акварелька эта древняя-предеревняя, неудачная-пренеудачная. Она что называется "замучена" почти до смерти. Чувствуя, что постепенно схожу с ума от одиночества и неотвратимого погружения в болото Прямого Рога, выползла с этюдничком на берег Саксаганьки рядом с нашим домом (улица Умниковой) и чего-то там попыталась изобразить. Так раненый военнопленный из последних сил ползёт обратно к своим.

Получилось не очень. Само-собой. Чтобы рисовать хорошо, нужно рисовать каждый день, а не от случая к случаю. И иметь возможность обсуждать с собратьями по разуму разные важные темы - линии, отношения цветов, тональности, композицию. Ну, всё то, о чём между собой говорят художники. А не болтаться, как я тогда, в вакууме.

Но там есть несколько хороших мест, по-настоящему хороших. В верхнем правом углу облетевший ясень и голубые тени на заднем плане. Ива на другом берегу - освещённая солнцем - тоже неплохо решена. Для меня тогда это был настоящий прорыв.


21.10. 2017

 


©Моя сестра Жаба