Отец

Он точно не мог ответить с какого конкретного момента это;стало его убежищем,домом,в самом прямом смысле этого слово. 

Отец вышел на кухню.  Достал старую пепельницу в виде башмака. 

 Он привез ее из Тбилиси, еще давно, в студенческие годы. Она была ни раз склеена, где-то перевязана синей изолентой, но она была ему дорога, впрочем, как и многое, в этом доме, в том числе и сам дом. Здесь, как он неоднократно говорил, его родовое гнездо, начало начал, ни за что он не расстанется с ним. Они-глупые не понимают этого.  Особенно, его малышка-дочь. Они украли её, забрали от него, настроили против него! А она так похожа, она в их породу, она такая же! Как он упустил, как потерял эту важную ниточку, строку ее жизни, когда она прервалась?! Здесь он курил дорогие сигареты, иногда сигары или трубку. Поликарпов всегда курил трубку, с дорогим табаком. Это его друг и зять. Он умер, давно. Как друг он был хорош, как зять-не очень. Муж покойной сестры. Все умерли, какой кошмар и какая жалость. Отец затянулся и, от наслаждения закрыл глаза.  Все вокруг такие правильные, положительные, невинные, что складывается порой впечатление, что в аду гореть будет только Он. Хотя, нет, обманчивы и сии домыслы, он слишком самовлюблен, чтобы приписывать себе грехи. Он не такой, это они, а он-нет! 

Дым, бело-мутными клубнями поднимался вверх, и растворялся под грязно-желтым потолком старенького дома. Он аккуратно положил сигарету на отколотый краешек пепельницы и встал.  Подошел к холодильнику, достал “Русский стандарт”  и опрокинул стопку. Внутри, огненным ручейком промчалось теплое чувство, оно добежало, до желудка и тихо улеглось, словно волна накрыла кровоточащую рану, оставляя лишь легкое пощипывание и надежду на заживление. Он свято верил, что верные мысли всегда приходят после того, как заканчиваются эмоции. Он верил в это, но не умел так жить. В обще это была самой большой его ошибкой: жить в своем мире,  не допуская в него реальные вещи, реальных людей, реальные события. Слишком “прошлась” по нему советская власть, отобрав все после конца своей эпохи, так и не научив жить в Ельценовской России по новым правилам. Отец не адаптировался, оставаясь в парадигме Союза на все оставшиеся годы. Там он был признан, уважаем и велик в своей области. Новая Россия, обломав его крылья спустила на землю, так и, не показав, как жить с обломками былых заслуг и оставшихся надежд другой страны. Жизнь до невозможности хитрая штука, ведь как только в руках у тебя оказываются нужные карты она начинает играть с тобой в занудные шахматы. Признать поражение в партии-это своего рода победа над собой, однобокая свобода. Однако, любая истина приводит вас к свободе, но изначально она доводит вас до бешенства, крайней точки  злости и отчаянья. 

Отец прошел в комнату и сел на старенький диван. Когда-то он купил его дочери. Алёнка долгое время спала на кресло-кровати, в начале девяностых годов было сложно что-то достать, но он старался. Большой игрушечный  медведь  ростом в четырёхлетнюю дочь, розовая шубка, модные игрушки-он старался как мог для своей малышки. Вот и кресло-кровать достал по знакомству. Гордился всегда этим, и детский сад выбрал именно с бассейном, чтобы дочь училась плавать. 

Его малышка достойна самого лучшего, ведь она его доченька и так на него похожа. Как же он ее ждал, свою принцессу, как надеялся, что с её появлением его жизнь приобретет иной смысл и всё будет иначе. Не так как с Сашкой.

 Сын от первого брака так и не захотел его знать. Сложный развод, бывший тесть-генерал за спиной бывшей жены сделал все, чтобы внук не увидел отца. Эта боль прошла тенью по всей его жизни. И, хоть он никогда об этом не говорил, как истинный мужчина, никогда не показывал своей боли, его дочь точно, с абсолютным пониманием принимала это факт. Она знала больше, чем думал отец. Гораздо больше прочувствовала его боль. Ведь они так похожи. Лучшей характеристикой человека является его  поступки.

Сложно дать правильный ответ, на вопросы, что не решил. Они не постигнуты, не решены, не улажены. Что сказать ей, когда она спрашивает? Он не знает, он сам не разобрался. Всё сложно. Дети поймут своих родителей лишь в тот день, когда родят собственных чад. Это-истина. Это - аксиома жизни. 

Отец встал, заварил себе чай и вышел на улицу. Пахло сыростью и холодом. Он включил радио. Мысли скопом вбегали и выбегали в уставший разум. Посмотрев назад , понимаешь, сколько важных слов было сказано не тем людям. Сколько важных и нужных слов было не сказано ТЕМ людям. Он закурил. Снег медленно, но верно,  прилетал на землю. Сезон тоски и ненастья по-тихоньку, сменялся  белой сказкой зимних чудес. 

Отец прикурил и сел на скамейку. Он прикрыл глаза и в его памяти всплыло воспоминание лета. Его малышка, рассекая поля на велосипеде “Десна”, что он в те года, с таким трудом достал. Не купил, а именно достал. Тогда только так и жили. Доставая. Она смеялась и уезжала в даль. Ей всего десять. Она мала, наивна и чиста.

Телефон зазвонил неожиданно. 

Алло.

Привет,дочур.

Пап, у тебя всё нормально? Что делаешь?

Да, всё хорошо. Вот, приехал в Глушанки. Прибираю дом к зиме.

Хорошо, - голос дочери звучал устало, но улыбчивою

Как внучки? Какие оценки?

-Пап, не знаю, только еду с работы.

Ну ладно, передавай привет.

Хорошо. Целую. Береги себя.

 

Он положил трубку, потушил сигарету. Его малышка выросла. Подарила ему двух внучек. Она взрослая, строгая, серьезная. Он не понял, как прошло это время. Как из маленькой девочки она превратилась в женщину. 

-Дай Бог! - подумал он и ушел в дом.

А на том конце трубки звучал голос всё по-прежнему той маленькой девочке, которой десять лет. Девочке, которой так хочется услышать голос отца, почувствовать себя малышкой и забыться. Хотя бы на секунду! Ведь, пока живы наши родители, мы остаемся детьми!