День 6. До свидания, Грайфсвальд!

День 6. 27 сентября, четверг
А МОЖЕТ, И НЕ НАДО НАМ ВО ФРАНЦИЮ?..

Это был наш самый теплый, самый солнечный день в Грайфсвальде. Утром я просто летала, боясь до конца поверить, что у меня ничего не болит. Конгресс заканчивал свою основную работу, и вечером предстояло самое торжественное мероприятие недели – церемония награждения участников, презентация новых хозяев симпозиума и общий банкет. В пятницу еще была организована поездка в Вендельштайн в Институт физики плазмы Макса Планка, а потом трансфер в Берлин, но на эту программу оставалось уже немного участников. Большинство, как мы, прощалось с конгрессом сегодня.

Днем шли заседания. Утром мы позавтракали в Wicker Fisch, на этот раз бутербродом с лососем горячего копчения (сколько еще осталось неиспробованного!), Юра пошел в институт, а я – гулять до обеда.

Часа три я просто бродила по улицам без особой цели, и это было счастье. Чем больше я знакомилась с Грайфсвальдом, тем больше чувствовала, как этот город в меня прорастает, как я в него медленно, но верно влюбляюсь, как странно мне будет уже завтра представить жизнь без этих узких улиц и широких площадей, компактных домов и гигантских соборов, высокого бледного неба и полыхающих роз, без близости моря, без осенней прохлады и одновременно того особенного уюта и тепла, который рождается в дружеском общении, в разделяемой твоими спутниками страсти к познанию, а также в ненавязчивой, но очень хорошо продуманной и организованной заботе, с которой к нам относились организаторы из Грайфсвальдского университета. На одной из сувенирных сумок, выставленных в магазине при Ратуше, написано: «Грайфсвальд, ты «заякорил» мое сердце». И это правда. О Франции не хотелось даже думать, настолько я была до краев полна Северной Германией, и мне все еще было мало. В то утро я даже впервые поймала себя на невероятной мысли и поделилась ею с Юрой – может, не надо нам было впихивать в одну поездку две такие разные страны? Лучше бы погостили еще хотя бы полный день в Шверине у Любови Ароновны, осмотрели бы Росток, Любек или, чем черт не шутит, Гамбург?

Помню, в УрГПУ наш легендарный преподаватель теоретической грамматики Николай Александрович Пирогов как-то говорил, что не понимает человеческой страсти к южным морям – по его мнению, нет ничего лучше домика в маленьком городе где-нибудь на северном или балтийском побережье Германии. Да. Лучше – не знаю, но это определенно стоило увидеть.

Юра мои эмоции вполне разделял. По его позднему признанию, думая в тот момент о Франции, он просто отключался и не ждал от нее на всякий случай ничего – ни хорошего, ни плохого.  А я как раз понимала, что Франция меня впечатлит, но боялась, что мой бедный маленький мозг просто вскипит от переизбытка впечатлений.

Но как бы то ни было, надо было успеть насладиться этим последним днем. И для начала я прогулялась по нашей Фридрих-Лёффлер штрассе.

Нас еще пару дней назад заинтересовало, кто такой этот Фридрих Лёффлер, и сейчас самое время о нем рассказать. Это немецкий бактериолог, ученик Роберта Коха, один из основателей микробиологии как медицинской научной отрасли. Его годы жизни 1852–1915. С 1888 года он был профессором Грайфсвальдского университета. Открыл возбудителя сапа, выделил в культуре возбудителя дифтерии, описал вместе с соавтором возбудителя ящура, короче говоря, животноводы, да и не только они, должны поставить ему памятник. А пока один из симпатичных домов на улице его имени, с забавными рисунками над подъездами, увековечивает и Лёффлера: серьезный дяденька с усами в компании коровы.

Здесь же уместно будет добавить, что после объединения Германии Грайфсвальдский университет подвергся сознательной «декоммунизации» – чтобы поднять его уровень и ликвидировать отставание от мировой науки, сюда пригласили западногерманских профессоров. Возможно, еще и по этой причине город выглядит более «западным», чем тот же Росток или Шверин, увиденные нами позже.

Потом я спустилась к реке, прогулялась по набережной, дошла до музея старых кораблей, но в музей мне сегодня не хотелось. Душа и тело жаждали более плотских радостей. Я заглянула в канцелярский магазин. Немецкие магазины канцелярских товаров –  это праздник души и именины сердца для таких любителей блокнотов, бумажек, карандашей и резинок, как я! Купила велюровый пенал на резинке, надевающийся на блокнот. Оказался настолько удобным для работы, что теперь вообще не понимаю, как жила без этой штуковины.

После обеда у нас, «сопровождающих лиц», была еще программа: нам предстояло наконец поближе познакомиться с CDF. Экскурсия в  его дом-музей включала не столько осмотр экспозиции – осматривать там особо нечего, – сколько мыловаренное шоу. Отец Каспара Давида был мыловаром, и все производство располагалось там же, под жилыми комнатами.

Нам вкратце рассказали биографию художника, показали репродукции его картин (подлинных картин на его родине осталось только две, остальные разошлись по более солидным музеям). Не люблю такой стиль, но его эскизы и наброски не дают оснований отрицать, что он был очень искусным рисовальщиком, человеком с богатым воображением и чувством красоты. После чего перешли к мылу. На плите подогревались мыльные составы, а нам выдали формочки и предложили накидать туда всяких украшений, натуральных и ненатуральных, от кофейных зерен и звездочек бадьяна до какой-то пластиковой ерунды.

И тут я почувствовала, что с меня довольно. На улице светило солнце, разгорался чудесный день, а мы торчали в подвале и вдыхали химические мыльные ароматы. Я тихонько предупредила, что ухожу, и выбралась на свободу. Нас потом должны были повести еще в старый университет, но я решила, что ладно, как-нибудь обойдусь.
Посидеть во внутреннем дворе дома Каспара Давида Фридриха было бы и то приятнее
Первым делом я пошла как раз к университету, погуляла между корпусами, пытаясь представить, как во время сессии здесь бродили поодиночке и стайками, не отрывая глаз от конспектов, студенты былых времен. Внутрь без экскурсии не зайти, ну ладно. От английского языка у меня все равно уже голова раскалывалась.

А потом я оценила время, которое есть в мое распоряжении, села на автобус и поехала к заливу. Пешком на ту дорогу, которую мы преодолели в воскресенье, времени уже не было.

Я долго стояла на мосту, смотрела на яхты. Видела, как ребята из парусной школы спускают на воду свои учебные плоскодонки. Сфотографировала медузу в реке. На душе было умиротворенно и грустно. Как хотелось опять вернуться в тот воскресный день, когда мы здесь были и никуда не торопились, бродили по развалинам Эльдены, смотрели на море, ели яблоки! Когда почти вся неделя у нас была еще впереди!

Но пора было уже возвращаться и собираться на банкет. Платье и туфли дождались своего часа. Пока я начищала перышки, пришел муж и собрался не в пример быстрее. Мы быстро дошли до Stadthalle, главного городского зала всевозможных собраний и торжественных мероприятий. Нас запустили в фойе. Кто пришел первым, получил бокал безалкогольного напитка, кто не успел - постояли просто так. Но довольно скоро зал открылся. Закуски уже были на столе. Мы с другими екатеринбуржцами, Михаилом, Ильей и его женой Наташей, сели за первый попавшийся стол, и довольно долго сидели впятером за восьмиместным столом, но потом компанию нам неожиданно составили трое французов из Schneider Electrik. Дорогое Мироздание перед встречей с Францией явно подавало мне знак и призывало не дрейфить.

Вино и пиво в неограниченных количествах приносили официанты, еду мы брали сами. Такого обжорства, как вчера на барбекю, здесь не было, ужин был скорее изысканный, чем обильный. Меню сейчас лежит передо мной, могу огласить. Закуски: хлеб, масло, творожный сыр, куриные шашлычки, средиземноморские овощи с пармезаном, моцарелла с томатами черри, финики, запеченные в беконе, киш лорен с луком-пореем и беконом (всего по чуть-чуть). Тыквенно-апельсиновый суп. Горячее: айнтопф с бобами и беконом, померанское жаркое из свинины с картофелем, запеченная рыба по-померански с макаронами, пастернаком и лисичками, голубцы, картофельное пюре. Десерт: теплый яблочный штрудель с ванильным соусом. Кто поскромничал и не положил себе все, что хотел, на первом подходе, могли потом прийти уже к пустым судкам.

На сцену поднялся представитель оргкомитета и объявил конгресс состоявшимся. Были подведены итоги, вручены награды. Объявление места, где пройдет следующий ISDEIV, сенсацией не стало, мы уже знали, что это будет итальянская Падуя, но презентационный ролик о Падуе и Падуанском университете был встречен с общим восторгом.

На сцене сменялись концертные номера. Дети из школы искусств показали сцену из мюзикла «Кошки» (такие были котяточки трогательные!), выступили акробаты, сыграл духовой оркестр. Потом выступал замечательный ансамбль из университета с пением акапелла. А потом снова вышел оркестр и играл джаз уже до конца вечера.

Мне удалось немного поболтать со старшим из французов, Ксавье Годшо (вниманием его младших коллег полностью завладел наш Михаил, который бойко говорил по-английски). Узнав, что мы направляемся в Ла-Рошель, мсье Годшо пришел в восторг, заверил, что нам там понравится. Нас с Юрой он почему-то принял за молодоженов и решил, что мы тут в свадебном путешествии - и то, что у нас дома остался 6-летний сын, его по-настоящему удивило. Я убедилась, что мой французский, как мало я ни была в нем уверена, все-таки позволяет говорить и понимать. В этом смысле мне стало чуть спокойнее.

По дороге в пансион мы присели за стол давно закрытого уличного кафе и долго сидели молча, стараясь продлить мгновение. Ночь была теплая, погода явно налаживалась, и сидеть так было очень приятно. Но дома ждали сборы, и нужно было еще купить билет на фликсбус до Шверина. С огромным сожалением встали. Университет, площадь, Ланге штрассе, Рик и гавань остались за спиной, ушли за черту, отделяющую прошедшее время от настоящего. До свидания, Грайфсвальд, спасибо тебе за все!

Следующая заметка: http://proza.ru/2018/11/22/1708