За мороженым

Ужасно хотелось мороженого. Духота, к которой примешивалась невидимая, ядовитая пыль большого города, сковывала мозг. Сад «Эрмитаж» «дремал», набирался сил для вечернего праздника. Солнце еще грело, но уже тускнело и теряло краску.
Люди стояли в очереди за кисло-сладкой свежестью. Замыкали очередь (не слишком длинную, но и вполне ощутимую) мальчик лет десяти на инвалидной коляске и его мама. Все дружно предложили им пройти вперед, чтобы не ждать, но мама принципиально отказалась. Так она воспитывала в сыне терпение, мама никогда не пользовалась заслуженными, но, как ей казалось, унизительными общественными привилегиями. Мальчик страдал тяжелым опорно-двигательным заболеванием, его мышцы были почти полностью атрофированы. Ноги походили на две тоненькие отопительные трубы, управлять ими мальчик не мог, и они все время наклонялись вбок: то вправо, то влево. Болтались, как флюгер. Руки, пусть плохо, но работали, в руках у мальчика была толстая книга, ее он держал с ощутимым трудом, но все же держал! Недавно ребенок перенес сильный грипп, ему было очень тяжело, чего он старался не показывать.
Мальчик улыбался и смотрел, как меняется цвет вечернего неба. Сегодня мама впервые после болезни разрешила отведать мороженого. Он, несмотря на свою раннюю взрослость, любил простые детские радости: игрушки, сладости, подарки. Юноша с радостью посещал детские площадки и даже если не мог кататься на горках и лазить по паутинке, то с благодарностью к миру и тайной любовью наблюдал, как веселятся сверстники. 
Наконец очередь дошла до мамы.
– Какое хочешь, Федя? – ласково, но без фальши обратилась она к сыну.
– Манго, пожалуйста, – сказал Федя сразу мороженщику, минуя взгляд мамы.
Молодой парень, подрабатывавший летом продавцом, запустил руку в холодильник и достал оттуда увесистый шар цвета желтка. Мама взяла рожок и одной рукой толкнула коляску, чтобы не мешать другим покупателям.
– Аккуратно, Федя, не урони.
– Постараюсь, мама.
Федя взял мороженое и с большим трудом, прикладывая огромное физическое усилие, поднес его к губам. Он воткнул упругий язык в твердую, ледяную корку. Однако по-настоящему насладиться вкусом великолепного (и весьма дорогого) итальянского gelato не успел. Произошло непредвиденное. Коляска завибрировала и стала раскачиваться. От неожиданности мальчик выронил из неверных рук мороженое, оно упало на горячий асфальт и мгновенно растаяло. Инвалидное кресло стало подниматься наверх вертикально, как вертолет. Коляска взлетала. Глаза Феди и мамы на мгновение встретились.
– Господи, Федя, ты куда? – мама попыталась вернуть коляску вниз и схватилась за огромные, прокручивающиеся в воздухе колеса, но не удержалась и рухнула наземь, расцарапав ладони в кровь.
Мальчик с грустью посмотрел на маму и недоуменно улыбнулся, стараясь подбодрить ее. Коляска полетела в сторону Садового кольца: по правую сторону осталась Новая опера, по левую театр «Эрмитаж». Очередь и мороженщик застыли с откинутой головой.
– Что же будет? Что же будет? Он же только после болезни, у меня кроме него никого, – причитала мама.
Неизвестно откуда объявился милиционер (полицейский нынче). Он равнодушно стал составлять протокол и допрашивать свидетелей. Мама лежала, уткнувшись лицом в асфальт, и рыдала.
– Успокойтесь, поймаем Вашего бегунка, ¬– грубовато пошутил милиционер.
– Миша, Миша, – зарычал полицейский в рацию, – Объявляй план-перехват. Поднимай вертолеты. Тут парень полетел, колясочник.
– Какой колясочник? – зашипела рация.
– Да, парень взлетел, инвалид и летит над Москвой, поднимай вертолеты, предупреди ФСО.
…………………………………………………………………………………………………………….
Но мальчик никакой угрозы для безопасности страны и ее президента не представлял. Он просто летел, над городом, над временем, над своей болезнью. Федя не умел ходить, зато перед прямоходящими гражданами обладал неоспоримым преимуществом – теперь он мог передвигаться по воздуху. Федя полетел к Белорусскому вокзалу, через улицу Фадеева, через Миусский парк. Около вокзала стояла пробка, машины отчаянно сигналили, водители искусно матерились. У вокзала делать было нечего, и коляска двинулась к Москва-Сити. Закатное солнце отражалось в офисном стекле и слепило глаза. От реки уже поднималась вечерняя свежесть.
– А теперь к Нескучному саду, к домику знатоков, – скомандовал Федя. 
Мальчик очень любил программу Что? Где? Когда? и смотрел ее с пятилетнего возраста, даже тогда, когда не очень понимал, что происходит за столом. В этот вечер как раз ожидалась игра. Коляска пролетела над съемочной площадкой, но ее никто не заметил – редакторы и знатоки готовились к эфиру. 
– А теперь к Лужникам, посмотрим матч Чемпионата мира!
Маленькие, цветные фигурки футболистов бегали по зеленому прямоугольнику. Великие, богатые звезды с высоты птичьего полета казались жалкими и трогательными. Радары не засекли Федю, он спокойно пролетел над стадионом. Мальчик осознал, что он невидим, недосягаем ни для техники, ни для людей, ни для птиц. 
Федя видел Москву подробно и детально, в том числе и места, куда попасть ему невозможно, ведь в городе не везде есть пандусы. Он наслаждался величием родного города, его разнообразием и силой.
Темнело. Москва вплывала в нежное облако темно-лиловых сумерек. Желтоватые окна домов не выглядели столь тоскливо и удручающе, как зимой.   
– К Кремлю, – крикнул Федя уставшим голосом, он мечтал пролететь на тем, что мы обычно называем «сердцем города» и где он бывал лишь однажды. 
Коляска сделала крутой вираж, отчего Федя чуть из нее не выпал. Это Федя воспринял как предостережение
– Нет, к Кремлю не надо, – испуганно прошептал «летун». – Давай лучше к маме. Наверное, она переживает.
Коляска сбросила скорость и медленно потянулась по воздуху на бреющем. Через полчаса Федя вернулся в сад «Эрмитаж». Он путешествовал три часа, которые промелькнули как поезд перед глазами пассажира, стоящего на перроне. Для мамы же эти сто восемьдесят минут стали самыми страшными в жизни.
Подлетаю к саду, Федя заметил, что очереди уже не было, а остались только продавец и мама. Они сидели на корточках и о чем-то разговаривали. Федя подумал, что на корточках в своей жизни он не сможет посидеть никогда, что немного раздосадовало его. Коляска мягко опустилась на липкое пятно, на то самое место, куда Федя уронил мороженое.
– Федя, да где ж ты был-то? Почему ничего не сказал? Ты не простудился?
– Я летал, я научился летать, мама.
– Что же мы будем с этим делать?
– С чем, мама?
– С твоей новой способностью! Федя… – мама обняла сына, в ее ладони вонзились костлявые плечи мальчика.
– Ничего, мама, она нам поможет. Особенно зимой. Ты же знаешь, как бывает тяжело проехать. Можно будет перелетать через сугробы. Нам надо уже ехать домой, ведь скоро начнется Что? Где? Когда?
За диалогом с нежностью наблюдал мороженщик. Полчаса назад он закрыл ларек и закончил продажу. Тем не менее продавец вернулся на рабочее место, он с грохотом отворил тяжелую дверь и полез в холодильник. А потом протянул через окошечко Феде манговое мороженое в пластиковом стакане (рожки уже закончились).
– Возьми, Федя. Прилетай ещё.
Федя ел ложечкой и наслаждался. Наконец-то он мог посмаковать вкус итальянского мороженого.
– Маленькими кусочками, Федя.
– Я знаю, мам. Не переживай.
Мама улыбнулась. Впервые за многие месяцы.