Немчура Глава 2

(опубликовано в журнале "Смена" июль 2019)

***
Со времени приезда фрица в «Бережки», так называлась дедовская деревня, прошло уже несколько дней. Но парень здесь практически ничем не занимался. Великолепно себя чувствовал, пил, ел, на диване валялся, да всё в приставку немецкую играл. И, как-то раз, Матвей Семёныч не сдержался. Он подошёл к гостю со стороны.
– А ну, вставай зараза! – приказал он отпрыску сердито – Пошли в сарайке прибирать!
– В какой сарайке? – удивился внук.
– В такой. Щас покажу – недовольно крякнул старик и из дома вышел.
Следом за ним нехотя отправился и Фриц.
Сарайкой называлось помещение для коров, покосившаяся деревянная развалюха. Животных внутри не было.
– А где же эти, мууу?! – изобразил на голове козу непутёвый внук.
– А эти на лугу сейчас пасутся. Да ждут, когда ты баламут дерьмо за ними уберёшь.
Фриц поморщился.
– А если я не хочу?
– Ну, тогда к матери с отцом отправляйся. Я, ты знаешь, тебя не держу…
Парень нахмурился.
– Родители меня тобой наказали…
– Да ну? Видать насолил ты им шибко. Тогда прошу – усмехнувшись, протянул старик отпрыску вилы – Ну, а я лопату возьму…
И вскоре Фриц с дедом уже работали внутри. Коровий помёт вместе с сеном нужно было скрести, выметать, скоблить и вывозить в огород на тачке.
И парня в первый раз стошнило. Он вытер рукавом брендовой рубахи свой рот.
– Видел бы меня сейчас Скот...
– А Скот, это кто? – не обращая на недомогание внука никакого внимания, продолжил чистить сарайку крепкий старик.
Хотя и дышал уже тяжело.
– Скот – это мой друг американский. Он со мной вместе в старшей школе учится…
– И что?
– А то. Он говорит, что на фермах только низшие классы трудятся.
– Да, кажется, где-то я это уже слыхал…
Матвей Семёныч остановился. Морщинистой рукой вытер со лба пот, поправил выползшую из брюк клетчатую рубаху, затем облокотился на черенок.
– А твой Скот к какому классу относится?
– К высшему, думаю…
– Значит, стало быть и ты?
– Ну, да…
– А все остальные выходит скоты?
Парень кивнул головой и вдруг улыбнулся. И тут старик размахнулся и толкнул внука прямо в навоз. Рубаха брендовая вся в дерьме утонула.
– Это твой Скот скот! – произнёс дед, да так, что перечить ему не хотелось – И ты вместе с ним, ежели так же думаешь! Не для того я на фронте воевал, чтобы такое слышать! И ни тебе сопляку людей на классы делить!
Матвей Семёныч бросил лопату.
– Вечером приду, чтобы сарайка блестела. Нет, значит поезжай к отцу!
И ушёл.

***
Летние ночи в деревне были короткие. Вроде вот только вечерние птицы пели, а уже кричат петухи. И всё жужжит, чирикает, ползает, квочкает…
Огромный овод, стартовав с огуречного листа, покружил немного над огородом, приблизился к дому, воткнулся в прозрачное стекло, исследовав его поднялся выше, и, наконец, влетел в открытое окно. Попетляв несколько по комнате, он приземлился Фрицу прямо за воротник.
– Тeufel! – подскочил на постели ужаленный парень – Что б тебя! – перешёл он на русский язык, почесал укушенное место, потёр глаза и осмотрелся.
Рядом не было ни души. Дед, аккуратно заправив свою кровать, уже «отчалил».
«Ну, и старик?! – подумал про себя Фриц – Ни дать, ни взять боярин!»
Значения этого слова юнец не знал, но думал, что с родни оно понятию «богатырь».
«Это ж надо какой силищей обладает, одной левой меня уложил! А с виду так вроде и не скажешь. Щуплый, худой, неказистый. Но гора… Да… – молодой человек подумал немного – А жить по его правилам мне всё же придётся – парень вздохнул. – Но как?»
С детства его все опекали – мать, бабка Фрида, отец, гувернантки, няньки, кухарки, личный wachman. А теперь? А теперь он был предоставлен сам себе. Но ни этого ли он всю жизнь добивался?
В это время с улицы донёсся громкий крик.
– Федька, выходи! – проголосил, словно труба, старик.
«К кому это он обращается?» – удивился Фриц.
Но, на всякий случай, решил побыстрее собраться и через минуту уже стоял во дворе.
Дед сидел на лавке, а вокруг него бегали малыши, маленькие ягнята…
– Ты меня это, прости – вдруг насупился пожилой человек и посмотрел на внука серьёзно. – Как-то Фрицем тебя называть язык не велит. Фрицы навродь нам враги. Может, я буду тебя Фёдором кликать?
Парень пожал плечами.
– Кричи…
– Вот и ладно – обрадовался дед. – Давай, помоги.
Он притянул к себе маленького барашка.
– Стриги…
– Чем?
– Да, вот этим – показал старик на лежавшую рядом с ним ручную машинку.
– Да, я не умею…
– Тогда держи и смотри…
Фриц перехватил ягнёнка, а дед стал аккуратно его брить. Шерстяная шуба медленно сползала. А испуганный малыш блеял и брыкался. Но из рук парня было не удрать…
– Сколько у тебя их? – спросил родственника Фриц.
– Баранов? Да голов сто или сто пять…
– Сколько? – поперхнулся внук, потом потихоньку пришёл в себя – А где же они?
– На пастбище все, с пастухом пасутся. Ты их потом поглядишь… – сказал дед и продолжил выполнять роль цирюльника.

***
В тот день они ещё много чем занимались. Окучивали картошку, поливали огурцы, пилили дрова. Фриц с непривычки очень устал, болели ноги, спина, руки просто отнимались. Парень подул на свои набухшие мозоли.
– Это ничего – наговаривал ему старик. – В труде герои рождаются!
«Герои – усмехнулся Фриц. – И что тут героического? Полоть, копать, садить… Хотя может быть это и верно…»
А на следующие сутки всё повторилось снова. И через неделю юнец уже к работе привык. Не жаловался, ни причитал и отдыха не просил…
А в субботу Матвей Семёныч заявил.
– Сегодня в баньке попаримся!
– В какой баньке? – удивился Фриц.
– В русской, в самой, что ни наесть настоящей… – улыбнулся пожилой мужчина и пошёл её топить.
Баней в России называли маленькую бревенчатую избушку на краю огорода с предбанником, да деревянным полком. Она, отчасти юному гостю напомнила финскую. А потому парень в неё смело вошёл, но у порога отчего-то остановился. Уже на входе ему сделалось плохо.
– Может я это – стал заикаться Фриц – как всегда у колодца обмоюсь?
– Да, нет уж, проходи – помахал перед носом внука еловым пучком старик.
И молодой человек обречённо вздохнул. Он не спеша разделся в предбаннике, педантично сложил на лавку свои вещи и ступил внутрь того, что скорее назвал бы адом. Жар в бане стоял неимоверный! Кругом висела густая пелена, вода в баке кипела, печь шипела. Фриц сиганул до трёхступенчатого полка и улёгся туда, где пониже.
– Вот это даа… Африка настоящая!
Тут из-за двери возник дед.
– Был в Африке-то?
– Был…
– И как там?
– Да попрохладнее, чем в вашей бане...
Матвей Семёныч улыбнулся.
– В вашей! В нашей! – произнёс он весело – Баня парит, баня правит! – вновь сказанул старик непонятное и добавил – Сейчас загар тебе оформлять будем…
Тут мужчина сунул еловый веник в тазик с водой, потряс им, а затем хлестнул Фрица по спине. Тот от неожиданности подпрыгнул.
– Лежи – приказал ему дед. – А потом меня попаришь – стал охаживать он колючими прутьями тело внука.
Но парню почему-то было совершенно не больно. То ли иголки в кипятке размокли, то ли возникла потребность естества?
– А русского в тебе всё ж таки больше! – выдал старик довольно…

***
Она передвигалась по пыльной просеке медленно, будто пытаясь проснуться, часто кивала головой, трясла бело-жёлтой гривой, то и дело махала хвостом. Пятнистая, низкорослая, тяжелокрупая тянула скрипучую телегу за собой. А вокруг простилалась тайга…
Загадочная бескрайняя, будто сотканная из крепких стволов кедров, сосен, елей, берёз, никого не звала к себе в гости. Царство болот, лишайников, мхов, не просто берегло себя от дурного глаза, но и отгоняла чужаков.
Вот и Фрица она встретила неласково. Полчище мошек, оводов, комаров набросилось на него со всего маха и принялось грызть, да так, что парень чуть успевал отбиваться. Но всё было напрасно. Кровопийцы метили ему прямо в нос, уши, глаза…
– Да, что б тебя – всякий раз вскрикивал малый, активно размахивая руками – Ну, и привязались зараза!
С противоположного края повозки за мучениями внука наблюдал его дед.
– Ты бы сетку-то москитную на бошку надел – сказал старый. – С нею гнус поди ж то тебя не покусает.
Фриц взглянул на пожилого ездока, управлял он лошадью умело и в штормовке защитного цвета был похож сейчас на опытного лесника. И парень осмотрелся.
– А где ж она?
– Да воон, в телеге под моими сапогами…
И молодой человек достал москитную, надел её на себя и натянул сетку. Перед глазами всё сделалось в клетку, и густой лес, и ухабистая дорога, и голубое небо, и облака, а ещё маленькая собачонка Лялька, что бежала следом. А вот оводы и комары от парня, наконец-то отстали. Теперь они со страшной силой грызли старика. Но тот, будто этого не замечая, только дёргал поводья, да покрякивал.
И тут Фриц не сдержался.
– И как ты здесь живёшь? Кровососы кругом, глушь, даже нет интернета?
– Интернета? – переспросил Матвей Семёнович, но, сообразив, что всё равно не поймёт объяснения внука, добавил. – Ты бы, Федька, лучше поинтересовался, как мамаша тут твоя жила.
– И как?
– Да так же, как и ты всё пищала. Ох, и капризная девка была! Случалось, сядет у окна и причитает: «Не могу я больше на вашу деревню смотреть. Устала…» А от чего здесь уставать-то? Воздух свежий, природа, река – Матвей Семёныч подумал немного. – Как хоть она?
– Нормально – Фриц пожал плечами. – У матери фирма своя. Разные там дела...
Старик вздохнул печально.
– По родным-то местам чать скучает?
– Ага – соврал парень.
– Вот и я говорю, нет ничего дороже любимого края – дед покачал головой. – Супружница моя, Мария Фёдоровна, стало быть, бабка твоя, как об Люськином отъезде в Германию узнала, так и слегла. А через полгода и совсем померла – пожилой человек поморщился – Немцы-то в войну всю семью её расстреляли… Нооо, пошла! – не договорил Матвей Семёнович, крепко стеганул лошадь вожжёй, и та быстрее побежала.
А Фриц задумался.
«Расстреляли? – вдруг повторил про себя он – Странно, почему мать мне ничего об этом не рассказывала?»
О Второй Мировой он, конечно же, знал, был со школьной экскурсией в Рейхстаге, слышал о зверствах фашистов и о миллионах погибших, но чтобы война коснулась его родных?
Парень пожал плечами.
Может быть, дед ему всё наврал? Мало ли как бывает? Вон он какой странный…
«А если всё таки это правда, значит выходит я сын врага?» – не успел домыслить молодой человек, как вдруг услышал.
– Всё, кажись, приехали!
Свернула телега в сторону и вдруг выкатила на небольшое открытое поле. Там сушилась уложенная неровными рядами скошенная трава. Она благоухала такими ароматами, что парень в ту же минуту обо всём позабыв, успокоился. А дед вручил отпрыску грабли.
– На держи – сказал старый. – Сено подтаскивай, а я копну собирать стану… – отправился Матвей Семёныч трудиться в поле…

***
Работа в тот день шла нескоро. И только лишь через два часа первая копна была готова. А ещё предстояло поставить как минимум две…
Старик переместился чуть поодаль и снова принялся укладывать траву, ту, что подгребал ему Фриц. Разговаривать Матвей Семёныч не любил, долгое одиночество сказывалось, а потому слушал стрекотание кузнечиков, пение птиц, да всё на внука поглядывал. Тот же, не обращая на деда внимания, делал своё дело…
«Какой же он всё ж таки прыткий! – подумал про себя старик – Хотя, наверняка  и трудится не привык, и не держал ничего тяжелее вилки. И всё же орёл! Это уж у него моё! А всё остальное – мужчина вздохнул – чистый ариец. Аккуратный, щепетильный…»
И тут Матвей Семёныч спросил.
– Кем работает твой отец?
– Мой отец? – удивился юнец, остановился, посмотрел на деда – Мой отец владелец ветеринарных клиник.
– Бизнесмен, стало быть?
– Стало быть. Но он ещё сам животных оперирует…
Старик одобрительно кивнул головой.
– Ну, это он у тебя молодец – пожилой человек подумал немного. – А дед?
– Деда нет. Он погиб, когда я только родился...
– Погиб?
– Да, на машине разбился…
– На машине – повторил мужчина.
И тот час представил сытого бюргера. Наверняка, он служил и не исключено, что Гитлеру. Ах, поганец! Ах поразит!
Матвей Семёныч снова насупился и вновь посмотрел на внука.
– Чего встал? – сказал он грубо – Подтаскивай траву! – продолжил собирать старик копну…