Монах и богослов

В одном монастыре жил мудрый монах, учивший о Божественной Любви сотворившей мир, о Богочеловеке Христе, искупившем грехи мира, о Кресте – символе самоотречения, о безмолвии ума и милующем сердце. Старец слезно молился за мир и утешал всех приходящих к нему, проповедовал им о любви к врагам, делающей душу – драгоценным алмазом, о слезах покаяния очищающих сердце, о смирении – ризе Христа, о том, что Бог хочет, чтобы все спаслись, о свободе человеческого духа. Монах любил подобно Иисусу Христу облекать свои слова в образную притчу – таинственную речь и мудрую загадку, чтобы люди размышляли над его словами и стремились, исследуя притчу разгадать ее тайну и понять ее сокровенный смысл. Еще при жизни старца почитали мудрецом, молитвенником и прозорливцем.
Однажды к монаху-отшельнику пришел один богослов, славящийся своей ученостью и глубокими познаниями.
Богослов сказал:
– Дивлюсь вере нашей ибо, если окинуть взором многовековую историю христианства, то предстанут мысленному взору неисчислимые перлы сокровищ культуры – тысячи великолепных храмов и драгоценные произведения искусства, грандиозные библиотеки, где каждая книга вместила в себе целую вселенную.
Монах ответил:
– Основа веры нашей – Откровение, а не ученость. Мудрость же обретается не в библиотеках, а в таинстве Богообщения. Вера открывает Бога как Любовь, а Любовь – высший критерий Истины.
Богослов изумился:
– Но Божественное Откровение обращено к силам души: к сердцу – молитвы и Псалтырь, к воле – проповедь Спасителя и заповеди Евангелия, а к разуму – догматы и притчи. Чтение богословских книг изощряет ум и пробуждает размышление о Боге, а в голове родятся сотни великолепных мыслей и умозаключений, аналогий и ассоциаций.
Монах отвечал:
– Знаем мы со времен пророков и Соломона, что мудрость исходит из уст Божиих, а не от ума человеческого. Если разум становится наставником веры и судьей Откровения, то религия превращается в умствование, а живого Бога подменяет отвлеченная идея. Ни одно логическое доказательство и ни один философский постулат не вдохнет в наше сердце животворящей веры в Бога, если там нет любви к Нему. Вера обретается сердечной любовью и живет делами милосердия. Богослов рассуждает о Боге, а монах ищет встречи с Ним в молитве и созерцании, в покаянном плаче и молитвенном гимне. Господь бесконечно выше сотворенного Им мира, Он премудр сердцем и перст Его всемогущ, а взор – превыше звезд и глубже бездн моря и преисподней. Что изречет о Нем богослов, если имя Ему – Неизреченный и пророки называли Его разум неисследимым? Велик Господь – что может познать в Нем богослов, если Херувимы с Серафимами трепещут перед Ним и Священная Книга проповедует непостижимость Всевышнего? Господь Сам откроет Себя ищущим лица Его не как сумму теологии, а как Свет и Жизнь. Весь мир предстанет очам сердца загадочной книгой притч, где каждая страница – тайна, хранящая высший духовный смысл. Итак, вся мудрость заключена в молитве, а монах – истинный богослов и философ.