02 Делирий

Очень сложно много пить. Бесконечно трудно состоять в браке с бутылкой джина в двадцать лет. Но такое положение дел уже давно стало привычным. Хотя к гипертонии невозможно привыкнуть. Когда за месяц тебя дважды забирает красно-белая карета, дело приобретает скверный оборот, но мотивации завязывать это не создаёт. Наши с алкоголем отношения можно описать, как сожительство супружеской пары, живущей вместе тридцать лет. Дети выросли, разъехались, а они терпеть друг друга не могут, но привыкли. Менять что-то нет сил, да и какой смысл, если такая жизнь давно стала удобной. Так и с алкоголем. Иногда у нас вроде бы всё хорошо, иногда мы оба довольны происходящим, а иногда на кафельном полу рвота и разбросанное содержимое аптечки. Как-то Федя сказал: "Молись, чтобы в аптечке был кеторол, а то тебе ****ец". С тех пор там всегда лежит пара шприцов с этим целительным снадобьем.

И вот, в который уже раз, я возвращаюсь в квартиру за полночь в неадекватном состоянии. Кажется, я в лифте спастику нарисовал. Ох, хватит уже книжки читать, а то дурь в голову лезет. Добираясь до спасительного матраса в комнате, я с трудом избавился от кедов, заметив боковым зрением в зеркале два силуэта. Как-то только внимание не обратил. Мало ли чего привидится в темноте квартиры, тем более в таком состоянии. С превеликим облегчением моё тело рухнуло на импровизированную кровать, нога осталась соприкасаться с полом. Нужна опора, а то чувствую себя, как на центрифуге. В мозгу со скоростью света менялись образы, сцены из прошлого, бывшего на самом деле и искажённого, и варианты будущего, где-то хорошего, а где-то человек со скорпионьим хвостом и крыльями летучей мыши отрезал от меня куски и жарил на вертеле. Особенно врезалось в память, что у него было несколько рядов зубов и глаза с двумя зрачками. На пальцах было по четыре фаланги, на руках и ногах по два колена и локтя, однако подсознание определило существо как человека. Спорить с ним я не брался.

-Знаешь, Андрей, от тебя пахнет хвоей, табаком, спиртом и жалостью к себе. В основном, правда, спиртом.

Я с трудом открыл глаза и увидел в полумраке девушку с короткими чёрными волосами и большими такими же глазами. Они напомнили две большие жемчужины, жадно пожирающие крупицы света. Она поставила рядом с матрасом стул, одёрнула юбку, поправила воротник блузки, галстук и села, закинув ногу на ногу.

-Тебя не раздражает современное общество, Андрей? Ещё не жившие подростки говорят о смерти, культ грусти достигает апогея, а количество людей, приписывающих себе психические расстройства, всё растёт.

-Кто ты? Я что дверь не закрыл? - с трудом выдавил я из себя.

-Меня зовут Эсме. Приятно познакомиться. Ты думаешь, я пришла из зеркала и что я плод твоей фантазии.

-Похоже на правду. Стой! Это же полный бред.

-Вот поэтому-то я и спросила про общество. Ты абсолютно безумен, порой невменяем, ко всему вокруг апатичен. Ты уж который месяц даже от музыки радости не получаешь. Превратил её в сплошную математику. У нормальных людей музыка складывается из переживаний и чувств. Ты же извратил само её понятие, вычисляя удовольствие от звука через определённые интегралы. Не буду врать, твоя музыка прекрасна, но в ней совсем нет души. Она похожа на букет цветов на могиле давно забытого солдата. Зачем их оставили? Что этим хотели выразить? Может там останки и не солдата лежат, а совсем другого человека, или даже нескольких. Какая радость от такого творчества? Ты стихи-то как пишешь? Похоже на дословный перевод с французского, который ты потом переводишь на английский и стенаешь этими словами в пропахших алкоголем и потом клубах. Сколько же смысла улетучивается в немой Эфир? Очень сильная энтропия, друг мой. Такой подход воистину безумен. А тут какая-то школьница из хорошей семьи начинает в тринадцать лет пить красное вино по четыре рубля за килограмм и причисляет себя к лгбт-сообществу из-за пары поцелуев с пьяной подружкой. Потом начинается грусть. Оно и ясно, познавший этиловое или лизергиновое преображение реальности, понимает, насколько уродлива на самом деле реальность. Или думает, что понимает. Задумайся, потом эта мадемуазель начитывается всякого мусора и уже приписывает себе шизофрению, биполярное или депрессию. Два стула: над одним подвешен меч, над другим - незнакомый потолок. Они мнят, что сидят на обоих стульях разом, хотя они молоды. Могут и постоять. Знаешь, что я тебе скажу, Андрей Игоревич? - она встала и подошла ко мне в упор. Указательными пальцами она растянула мой рот в улыбке, - я хоть и не существую в реальности, но меня вымыкает от этих людей. Ты что-то совсем плох. Опять образы мучают, а тут ещё какая-то идиотка трещит под ухо. Оставляю вас наедине со своим хаосом в голове. Жаль, что Вера не хочет продолжения ваших отношений, оставшихся за пеленой можжевелового спирта. Она хорошая.

Она исчезла из поля зрения, беззвучно шагая в прихожую. Где-то внутри меня ещё доносился её шёпот:

"Не было моря, земли и над всем распростёртого неба, -
Лик был природы един на всей широте мирозданья, -
Хаосом звали его".