Рассказ Бедный Шарик

         Я никогда не сажусь  пьяным за руль  не потому, что боюсь лишиться прав, а потому, что в юности получил такой урок, которого  мне хватит до конца жизни.
       Это произошло  в 1976 году. Мне тогда было всего восемнадцать  лет,  я приехал  в отпуск  к своим родителям в город  Луганск после успешного окончания первого курса военного училища. Погода всю неделю стояла дождливая  и мы с отцом  решили  съездить  по грибы в окрестности деревни  Кряковка, что в полусотне километров от Луганска,  где мы когда-то жили в военном городке.  До полудня  мы с отцом  набрали по корзине  грибов. Времени до автобуса было много, поэтому мы решили  проведать в деревне своих  давних  знакомых.
         Дядя Павло и тетя Маша не имели своих детей,  жили одни, работали не покладая рук от зари до зари  и имели крепкое хозяйство.  Они встретили нас, как всегда,  радушно. Тетя Маша быстро нажарила нам грибов с картошкой,  сделала салат из свежих овощей  и даже открыла  тушенку из кролика.  Дядя  Павло спустился в свой глубокий каменный  подвал, где от заготовленного  зимой льда даже в летний зной стояла приятная  прохлада, и  вынес  на белый свет запотевший  стеклянный бутыль  ядреного первача. 
        Мы сели  за столом во дворе в тени  виноградника,  неспешно выпивали,  закусывали  и вспоминали минувшие  годы. Тетя Маша лишь слегка пригубила вино, почти ничего не ела и молча  слушала. Где то через час, после принятия  изрядного количества спиртного  разговор за столом  плавно перешел на тему: «чему вас там, в училищах учат». Я рассказал  всем присутствующим об учебном процессе  и  похвастался тем, что по окончании первого курса  получил  водительские права.  Мы тут же «обмыли»  мои новые права.
       Я взглянул на часы  и выразил  беспокойство, как бы нам  не опоздать  на автобус.  Но дядя  Павло нас успокоил:
 - Посидите еще немного, а я вас до остановки  на своем  «танке»  подвезу!
«Танком»  дядя Павло  ласково называл свой автомобиль «Москвич -402» -  гордость советского послевоенного автопрома.  Старенький москвичек,  окрашенный половой краской   голубого цвета, стоял тут же, во дворе, и действительно  походил на маленький броневичок.
- Как же ты поедешь, Паша, когда  ты столько  выпил? – запротестовала  было тетя Маша.
- Цыц, старая, не лезь не в свое дело, - как отрезал  дядя Павло и тут же более миролюбиво добавил, -  Кто же нас в деревне нюхать станет? У нас один участковый на три села, да и тот на свадьбе у своего брата!
Мужики  вышли из-за стола, обступили машину и стали ее рассматривать.
Дядя Павло постучал кулаком по капоту: «Броня!  Раньше железа не жалели!»
Затем он обратился ко мне: « А ну-ка, сынок, садись за руль и выгоняй  машину со двора!  А мы заодно  проверим -  какой из тебя водитель!»
      Я был не в восторге от его слов, поэтому ответил, что  меня  учили вождению на грузовых автомобилях, а на легковых я еще ни разу не ездил.
         - Ничего, заодно  и научишься! – решил  дядя  Павло.
     Сопротивляться его натиску я больше не стал. Дядя Павло  усадил меня на водительское место и стал объяснять  особенности управления его машиной. Переключение передач у «Москвича»  было на рулевой колонке, что было мне в диковинку, но  я быстро освоился.  Дядя Павло предупредил меня о том, что его машина  начинает  тормозить  только со второго - третьего качка педали,  а педаль газа иногда заклинивает. А так – все просто!
         Мы открыли настежь массивные деревянные ворота  двора.  Напротив, через узкую проселочную дорогу,  стоял  почерневший от времени деревянный дом  вдовы участника  войны.  Древняя, как мумия, старуха,   сидела на высоком крыльце и наблюдала за всем, что происходит на деревенской улице. За ветхими деревянными воротами ее двора  во все горло заливалась  лаем  собака.
        - Шарик,  замолчи,  – прикрикнул на собаку дядя  Павло, но та не унималась.
         Я сел за руль «Москвича»  и завел двигатель.  Дядя Павло  вышел на улицу, осмотрелся по сторонам  и,  убедившись,  что  дорога свободна,  дал мне отмашку на начало движения. Я включил  заднюю скорость  и  начал  плавно прибавлять  газ  и  отпускать сцепление.  Машина стояла на месте. Тогда  я поддал еще газа и до конца  отпустил педаль сцепления. «Москвич»  рванул с места,  как пришпоренная лошадь  и не успел  я опомниться, как оказался на средине  дороги.  Я сбросил  газ и начал отчаянно  нажимать на  педаль тормоза, но машина  продолжала  двигаться!  Вдруг я почувствовал сильный удар, послышался   глухой  звук  падения какой-то массивной конструкции.  Машина  остановилась и заглохла, наступила звенящая  тишина...
        Потный  от страха,  с трясущимися от волнения руками,  я вылез  из машины.  Ко мне подбежали  мгновенно  протрезвевшие  дядя  Павло  и мой отец.  Батя ощупал  меня с ног до головы, чтобы  убедиться  что я невредим, и вздохнул с облегчением. Только после этого  мы приступили к осмотру  машины, так как  судя по силе удара,  повреждения  должны  были быть  серьезными.  К нашему глубокому   изумлению  машина  не имела  никаких видимых повреждений. Только на заднем бампере мы  с трудом обнаружили  небольшую  вмятинку.
          - Я же вам говорил, что это не машина, а танк!  - с гордостью констатировал дядя Павло.
        И тут  мы  обратили  внимание на то, что вместо бабушкиных ворот на дорогу зияет широкий просвет, а  Шарик почему-то больше  не лает.  Деревянные  ворота  лежали на земле. Мы втроем с трудом приподняли их и обнаружили под ними  бездыханное тело собаки  с высунутым языком. Бедное животное было раздавлено  тяжелыми воротами.
       Пока мы с отцом придерживали  ворота,  дядя Павло принес из своего двора  пару столбов, топор и лопату. Мы вкопали  подпорки и установили  бабушкины ворота на прежнее место. Хоронить Шарика поручили мне. Я тут же, на обочине, выкопал  глубокую яму и закопал  в ней несчастное животное. Так как я с детства очень любил собак, то  от жалости к несчастному животному  я чуть не заплакал…
        Устранение последствий аварии у нас заняло около часа. И все это время  за нами молча, с безучастным видом,  наблюдала  вдова.  Ни один мускул не дрогнул на ее иссушенном  временем  лице.
       Когда мы, наконец, грязные и уставшие  вернулись в свой двор, тетя Маша набросилась на дядю Павла с упреками:
         - Ах ты, старый черт!  Я же тебя предупреждала – не садитесь пьяными за руль! Ты парня  чуть  не погубил!  Что бы я потом его матери  сказала?
         Дядя Павло  покраснел как  рак, но  молчал. Праздник  встречи был испорчен, хмель улетучился, и пить больше никому не хотелось. Мы с отцом взяли свои корзины с остатками грибов, попрощались с хозяевами  и  пешком отправились  к  автобусной остановке.  Ехать на  дядином «Москвиче», после всего случившегося,  мы не рискнули.
        В автобусе, по пути  домой,  мы с батей  договорились ничего не рассказывать  моей матери.  Учитывая ее склочный характер,  досталось бы нам обоим!
        Прошло уже много лет. Давно  уже нет в живых ни отца, ни дяди Павла, ни тети Маши, а я уже сам стал дедушкой. Но всякий раз, когда у меня возникает  соблазн  сесть  нетрезвым  за руль,  я невольно вспоминаю эту историю  и … отказываюсь от этой затеи.  Пусть бедный Шарик  так и останется  единственной  жертвой моего безрассудства!