Киндги...

                Изменение поэтического названия деревни Киндги на грубую прозу - Кындыг, наступившее вслед за развалом Союза, приложило как обухом.

                Неужели всем моим ностальгическим послевкусиям от черноморского побережья Абхазии наступил киндыг-кирдык..?

                Что произойдёт с воспоминаниями о воздухе прошлого, щедро наполненном шуршащим под ногами морем, ароматом эвкалиптовых крон , так шумевшим, веселившимся  и игравшим с ядреным крепко просоленным морским бризом..?

                Что будет с образами прожорливых грязных продолговатых свинюшек, умудрявшимся с наглым хрюканьем ловко стянуть богатый улов жирных лупоглазых бычков прямо из-под носа и не реагировавшим ни на какие удары первой попавшейся хворостиной, пока, причмокивая от удовольствия, не слопают все вместе с костями..?

                Первое утро в Киндги началось тогда неожиданно... Дядя Миша, много лет руководивший хозяйством небольшого пионерского лагеря, который опустел к октябрю, перехватил меня на самом выходе из деревянного домика...   

                Тихо и заботливо, чтобы не разбудить мою молоденькую жену с маленькой дочуркой , мирно посапывавших внутри, он приложил палец к губам,

                - Тссс,- В другой руке дяде Миши поблескивал  большой гранёный стакан. Слегка волнуясь, у краев подрагивала крепчайшая синеватая чача...

                Споро влив огненное 70-градусное содержимое в наивного молодого человека, старик ловко заткнул мой обожженный рот увесистой куриной ножкой...

                Всего через минуту изображение идиллического приморского утра в моих глазах слегка расползлось и размылось, а дядя Миша быстро превратился в некое подобие неугомонно-шутливого Диониса...

                Маленькая деревушка , обдуваемая тёплыми субтропическими ветрами со всех сторон, уже смотрелась больше как ленивая кошка, уютно устроившаяся на самом берегу синего-синего моря, млеющая под лучами ласкового октябрьского солнца и наводящая красоту, умываясь под частыми скоротечными ливнями...

                Загадочно кивая и поблескивая глазами,  вновь испечённый Дионис  легко заманил  меня в свою таинственную темноватую пещеру, располагавшуюся в соседнем деревянном домике и выполнявшая функцию некоего продуктового склада...

                А ведь всего минуту назад, ведомый лучшими намерениями, я был готов бурно насладиться утренней гимнастикой, свежими брызгами утренней волны и захватывающим видом огромного моря, сливавшегося с бесконечными небесами...

                - Однако, увы!,- Чего стоило сопротивление слабохарактерного  интеллигента по сравнению с безудержным напором оголтелого кавказского гостеприимства..?

                Ещё пять-шесть секунд заговорщически таинственного шепота, - До дна, до дна, до дна.., - и тихого заключительного,- Маладэц! Какой Маладэц ! - и я, пошатнувшись, ввалился обратно в свой домик, бревном упав в мягкую ещё неостывшую постель...

                Выползти оттуда мне удалось не ранее , чем спустя несколько часов многочисленных цветных сновидений, плотно сконцентрированных в огромных гранёных стаканах...

                Всеобщий утренний сбор в Киндги начинался у тандыра - огромной печи, в самом центре живописной деревеньки, заполненной стандартными двухэтажными домами  усатых советских миллионеров...

                Правильные квадраты и прямоугольники мандариновых плантаций перемежались там с новенькими чёрными Волгами, устало прикорнувшими у каждого входа после неистовых ночных скачек и головокружительных поворотов...

                Пока тандыр разжигался, распалялся и накалялся , заполняя окружающее пространство аппетитным духом муки, теста и пекущихся хлебов, народ, неспешно собиравшийся запастись ароматно-хрустящим богатством, заводил неспешные разговоры...

                Зачастую, они прерывались то оглушительным смехом, то разнообразными клятвами азартных собеседников, споривших по любому поводу и без оного...

                - Хозяин меня даже за стол пускает вместе со всеми..!,- на чистейшем русском языке хвастался один из весьма скромно одетых и  давно небритых мужчин,- вина могу пить вдосталь, сколько душе угодно! Правда, интересует-то, конечно, больше водка...

                Он на миг задумался, замер, и  мечтательно прищурившись, сообщил , что по всем этажам дома, в темных уголках им расставлены большие количества заначек - пол-литровых баночек...

                Бережно заправленные всего горсточкой риса, сахарком и водичкой, они созревают всего за неделю и предстают перед заинтересованным жадным взором особенным  зверским эликсиром, бьющим в голову так, что будь здоров..!

                - Как  Вас сюда занесло..?,- поинтересовался я...
               
                - Работал, вкалывал в Воркуте как зверь - вспоминал Васек,- Ну, к отпуску решил ломануться  в Сухуми. И денег было много - целое море разливанное - тыщи, сплошные тыщи..! Тогда-то, я их и не считал вовсе...

                - Дней, эдак,  десять сплошных гулянок, ресторанов, картишек и девочек... Гляжу, проснулся на самом берегу синего-синего моря в одних трусах... Даже туфель с носками не осталось... Полдня, вообще, ходил босой и голодный...

                - Затем к рынку прибился. У одного из богатых прилавков вкусненького стянуть чего-нибудь надеялся... Чуть было не подфартило. Однако, будущий хозяин подхарчиться не дал и жестко ухватил за руку - он, как раз, из Киндги, фруктами поторговать приехал...

                - Вот так и живу здеся, живу - не тужу!  Уже пятый годок,- он прищурил глаза от удовольствия...

                - Здорово! Здесь, на самом деле здорово! Поверь! Работа по дому и во дворе лёгкая, кормят хорошо, никакого паспорта мне больше не надо..,- бодро заявил Васек - счастливый современный раб из двадцатого века...

                - Моя история, точь в точь, такая-же, - только приехал в Сухум с золотых приисков, что на Вилюе... Приехал, точно помню, с женой.  Леной, Ленусей ее звали... Однако ж не повезло ей со мною - запойным оказался. Как начиналось это безобразие, так и не помнил больше ничего...

                - Очнулся уже здесь, в Киндги, на хозяйском дворе... Только спиртное от меня все прячут, в подвал не пускают... А так, добрые все... Кушай, сколько влезет... Работой тоже не заваливают...

                Накидав полные мешки раскалённых ароматных лепёшек , народ медленно и степенно потянулся по домам...

                Впереди, в бесподобной деревушке Киндги, ещё не имевшей с нынешним грубым названием Киндык ничего общего, меня приветливо  поджидал бесконечный  солнечный день, щедро наполненный ласковым морем, бурлящей молодостью, любовью и звонким детским  смехом...