Злодейство и гений

Дерьмоед был редкостным дерьмом. Ловил на мелочах. Виртуозно владел всеми своими причиндалами — компьютером, сканерами и кучей другой полицейской хрени…

В тот вечер Океан был особенно ласков. Я хотел произвести впечатление на Бину. Декад, как обычно, не хватало, поэтому накануне сгонял на Землю. «Разрыв» одолжил у хозяйки. Памятуя, что гений и злодейство две вещи несовместные, брал — без взлома и лишнего шума. Забрать своё — трофей. Частная собственность — это кража!

Кроме нас: соседка Герда с братом Каем, а также Гликерия, сослуживица Бины из районного Центра патронажа. В ушах моей подружки скромный подарок — серёжки с изумрудами — на наши «100 дней». А кажется, что прошла вечность, как я на Фиолетовой!

Дерьмоед появился в самый разгар веселья — я читал поэму «Ветер», Кай импровизировал на гитаре, девочки резали овощи к шашлыку… Не успел улечься, поднятый его машиной, песок, а защитник Правил уже показывал официальные знаки приветствия. Можно подумать, что мы не знаем номер его кара! Как обычно, старший инспектор был один и без личного оружия. Носить его на послевоенной службе ветеран боев за ближний круг Эстеры считал неприличным.

— Поэт, когда работать начнёшь? Декад на счёте «ноль», но красиво живём… — его речь «синхрон» озвучивал голосом Лии Ахеджаковой — у Дерьмоеда было специфическое чувство юмора. — Кто накрыл «поляну»? — «истерик» включил видеокамеру. — Продукты и алкоголь с Земли?

— Это не контрабанда. Инспектор, что не так? — в разговор вмешалась Гликерия.

— Вы правы. Вашего «Пушкина» я обвиняю в другом, а именно — в даче взятки должностным лицам.

Подкуп в системе Бета Персея — серьёзное преступление… Первой пришла в себя бойкая Герда.

— Шутите?! Дружеское застолье — взятка? За это хотите отправить в заповедник? Или сразу на переработку?

— Стоимость ювелирного изделия из серебра, полученного младшим инспектором Коломбиной, 6780 рублей РФ. — Камера нацелилась на белокурый профиль. — Ваш «Лермонтов» в России, да и вообще во всей известной Вселенной, не работает, ничем не занят и доходов не имеет. Значит — украл. Вор, где бы не совершил преступление, должен быть переработан. Именно, ПЕРЕРАБОТАН. Факт кражи пока не доказан, но взятка — налицо. Ваш «Маяковский», дабы получить более высокий статус, втирался в доверие к служащим Центра, для чего устроил вечеринку. У меня этот «Пастернак» давно в разработке. А посторонние не должны вмешиваться, — блюститель намекал на брата и сестру. Его голова с модно постриженной бурой шерстью высоко возвышалась над нами.

— Даю десять сотых. Заканчивайте свой ужин. Кай и Герда — свободны. Остальные — в кар! — истериец указал на свою машину.

До Кноирс-Метрополии около получаса полета на дозвуковой. Дерьмоед переключил переводчик на голос Алексея Баталова.

— Бина, есть же приличные соплеменники: служат, работают, стихов не пишут… Зачем ты связалась с этим «Маршаком»? Хочешь потерять место в государственной структуре?

Коломбина молчала. Ответ был на её лице — негодование и досада одновременно.

— Снимай серёжки, обойдёмся без изъятия и протокола. А твоего «Багрицкого» засунем в приличный заповедник, пусть там развлекает народные массы. А могу дело повернуть и так, что втроём пойдёте на консервы. Да, и Глик — прицепом! И пикничок ваш закончится смертью в капсулах.

— Свадебный подарок не может быть взяткой, я выхожу за него замуж, — Бина выдавливала из себя тихие, но твёрдые слова.

— Девочка, у него жена и два сына в Новосибирске, опомнись!

— По нашим Правилам союз становится священным, если сделана запись в нашей Большой книге. Остановите у ближайшего пункта Правил, мы оформим наши отношения.

— Запись в ней делается один раз, забыла? А этого «Гену Шпаликова», не сегодня-завтра я оформлю — в «зоопарк». Хочешь с ним?!

— Да хоть в Сибирь! Пусть — второй женой! — прежде не видел Бину такой. Мне стало невмоготу от её надсадного голоса. Девушка поднялась над сидением, лицо нацелилось в инспектора. Так не врут, и не спасают. Её крик завис в наступившей тишине.

— Эй, «Велимир», можешь сочинить французский сонет пока летим в отделение? — полисмен первым нарушил оцепенение. — Считай это тестом. Тестом на моё уважение.

— Меня зовут Йеро! — я размазано показал пальцами. — Тема?!

— Обо мне, и за жизнь нашу… — истериец цепко смотрел в меня через зеркало обратного вида. — Время пошло, «Гомер» ты наш!

Оставалось не более 15 земных минут. Что можно написать в таком состоянии? Бина виновато отвернула покрасневшее лицо, я видел только её беспомощные руки. Глик показала: «Давай, твою мать!»

Рифмы не шли. Сбивался с канвы и ритма… Глянул в иллюминатор — мы плыли над лиловыми водами, в них отражался заход двойного Алголя. Окраины столицы уже под нами. Отчаянье уступило место чистому, как воды Океана, вдохновению. Я поймал свою волну… Встал в полный рост, держась за поручень, стал декларировать только что сочиненные строки. Звуки без запинки лились по салону…

— Фиксирую время: 67 тысячных, — инспектор вывел текст на бортовой экран. — Я поправил пару неверно распознанных слов. Стихи ушли в сеть. У них есть даже такая экспертиза! Формальности заняли не более пяти минут. Мы сели на первую же попавшуюся площадку в Русском квартале.

— По Великим Правилам Эстеры неработающие литераторы — паразиты. Подлежат высылке. Может и нет правды на нашей грешной земле, но есть она повыше, — Дермоед был серьёзен. — Вселенский Кодекс чтим. По нему, если кто-либо напишет оригинальный сонет по всем правилам с точными рифмами за 100 тысячных, признается Великим поэтом. И аресту за тунеядство не подлежит. Гений и злодейство — две вещи несовместные, так, Йеро?

Почему моя подруга не знала об этом положении? Официальный брак мы так и не оформили. И через год расстались. Гликерия и Кай расписались в Большой книге звёзд. Герда начала слагать стихи…