Дома

С детства воспитательница в детском саду предупреждала меня, что не все дома бывают одинаковыми. Тогда я считал ее слишком скучной и не знающей что такое жизнь, потому что я и сам знал об этом. Некоторые дома подобны крокодилам, что долго лежат в зеленой стоячей воде, прежде чем молниеносно броситься на жертву. Я встречал людей, которые долго жили в таких домах, пока страх и безумие не подтачивали их волю, и они не вскрывали себе вены, сидя в эмалированном чугунном желудке, который тонкой струйкой пил их кровь, и довольно сокращал сливное отверстие. Убить такой дом довольно сложно, хотя об этом мне рассказывал один бездомный в полночь на трамвайной остановке.
Бездомные – опасные люди и некоторые недобрые дома за ними охотятся. Некоторым удается довольно долго играть в орлянку, но рано или поздно они оказываются в чреве одного из самых недобрых домов – Дома призрения, или престарелых. А с теми, кто туда попал, считай, покончено. Они и сами об этом знают. Я слышал, хотя не могу об этом утверждать доподлинно, что в число самых уважаемых среди бездомных попадают только те, кто перед уходом успел убить свой дом. У каждого для этого есть свой способ. Кто-то может проломить крышу и сделать отверстие до подвала, так чтобы в полдень луч солнца пробил дом насквозь. Еще, говорят, бывает полезен ржавый лом, вбитый ровно в центре порога. От ржавчины на нем, кости дома станут гнить и он медленно и мучительно умрет.
Не все дома одинаковые – сказали мне однажды из телевизора. Мертвая тетенька-ведущая новостей, однажды перестала читать сводки с полей несуществующей страны, огляделась и, глядя прямо мне в глаза, сказала это. Чтобы скрыть от дома то, что я разговаривал с телевизором, я поставил его в холодильник на пару дней. А когда эхо слов замерзло, я тихо вынес его и закопал.
Безногий хиппи-стритдансер на набережной Невы рассказал, что некоторые дома подобны пленным птицам. У них есть много общего с фениксами. Эти дома стремятся освободиться от оков и иногда им это удается. Тогда вместе с искрами и дымом они радостные взлетают в небо. Умные люди делают деньги на таких домах. Они страхуют их от пожара.
Терпеливый художник или поэт может изменить сущность дома. Для этого необходимо только повернуть время вспять, и дождаться того момента, когда рождалась сущность дома. Те же, кто помогал дому рождаться, всегда пользуются его благоволением и покровительством. В некоторых случаях, правда, оказывается, что дом рождается в человеке. Если живущий в доме – женщина – это еще полбеды, но мужчинам рожать тяжело. Для того чтобы этого не произошло под кровать кладут зеркало и гребень. Тогда все время у дома уходит на то, чтобы смотреться в зеркало и расчесывать волосы.
Как-то я проснулся в кровати с бьющимся сердцем и с болью в руках. Подойдя к зеркалу, я увидел, что у меня нет кожи и волос. Видимо я оставил их во сне, когда резко проснулся. Я надеялся, что следующей ночью снова смогу их найти, а пока отправился за покупками на рынок. Так как утром была весна, то на Комаровский рынок идти было уже поздно, а на Червенский рано. Таким образом, только один рынок ждал меня. В автобусе с меня взяли штраф за неприличное поведение и обещали жаловаться. Я извинялся, но безуспешно, потому что все были глухи, половина – слепы, а вторая половина – немы. Часть из них были при этом мертвы, и поэтому я сошел и две остановки прошел пешком.
За кольцевой дорогой оказалось, что там все еще зима, а весна еще не успела выйти за пределы города и рынок не работал. Его занесло снегом, и угрюмые люди прокладывали ходы в сугробах. Кроме того, я, кажется, несколько ошибся со временем, и его еще только начали строить. Поэтому я вынужден был вернуться домой.
Мой дом – хороший. Во всяком случае, мне так нравится думать. Пока что мы, кажется, находили общий язык. В старые времена для этого перед строительством приносили кого-нибудь в жертву, возможно, также поступили и при строительстве этого дома. На кухне, на газовой плите я иногда сжигаю что-нибудь приятное для него, делая вид, что случайно уронил это в огонь. Он делает вид, что не обращает внимания. Он часто пугается, когда маленькие дети и ангелы заходят в гости на чай. Но я думаю, что он просто их смущается.
Раскладывая по старым пуговицам пасьянс, я гадаю – какого рода и вида этот дом. Но обычно этого так и не узнаю. Иногда по утрам, открывая глаза, я опасаюсь увидеть, что я смотрю из зеркала, а не в него.