Глава - 19. Китай 60-х. - 3

                1.

            При переходе к конкретным событиям китайской культурной революции не может не броситься в глаза её деление на четыре этапа. Это деление очень заметно.

    На первом этапе было развёртывание массовой хунвэйбиновской активности. Второй этап характеризовался стабилизацией под твёрдым контролем военных и постепенным отодвиганием хунвэйбиновского движения. Третий этап показывал явное новое размежевание прежде единых политических групп и довольно жёсткую борьбу между ними. Четвёртый этап дал большие прагматические изменения и во внутренней, и во внешней политике и вплотную подвёл к идее о необходимости всесторонней "ускоренной модернизации" китайского общества.

            Очень характерно, что "леваки" (как западные, так и копирующие их наши, отечественные), говоря о китайской культурной революции, сосредотачиваются, как правило, лишь на первом этапе и не разбирают всё последующее, не вникают в него.

     Почему? Да, очевидно, потому, что именно на первом этапе был широкий и громкий всплеск "левачества", а это-то им и интересно. Но если разбираешь что-то важное, надо говорить не о части, а обо всём в целом. Только тогда картина будет полной и понятной.


           Итак, если высказанная в прежних текстах версия (о попытке группы Мао создать для обеспечения быстрого развития некий китаизированный вариант советской политической модели сталинского времени) правильна, если, далее, правильно и то, что в среде незрелого ещё общества эта попытка неизбежно породила некую "стену" невольного противодействия в разных слоях общества, если, наконец, правильно и предположение о намерении эту "стену" сломать, мобилизовав все наличные левые ресурсы (в чём, очевидно, и была задача культурной революции), - то мы должны сказать следующее.

     В плане по разрушению этой возникшей "стены" основным, конечно, был вопрос о нахождении социального инструмента для этого. Как и чем разрушить это сорганизовавшееся противодействие и в партии, и в госаппарате, и в интеллектуальной среде, будучи в меньшинстве и не имея ещё надлежащей опоры в обществе? Как и чем разрушить его, не потеряв при этом работоспособность окрепшего в предыдущем опыте управленческого механизма, не упав вместе с разрушением противодействия в хаос некомпетентности и дешёвого революционного волюнтаризма? Как и чем?

     В Китае существовали как политические группы довольно опытных практиков-прагматиков, так и широко завышенное, упрощённое понимание "социализма", характерное для мелкобуржуазной страны.

     Если говорить о социальном инструменте этой кампании, то думается, что нельзя было найти какой-то иной вариант, кроме использования как одного, так и другого, - в надлежащем соотношении и сообразно стадиям кампании.

     Это предположение очень правдоподобно, поскольку другого социального инструмента практически-то и не было. И, следовательно, в том, что группа Мао открыла борьбу с массового привлечения левачества (естественно, главным образом - молодёжного) и в то же время через все беспощадные перипетии всё же скрупулёзно сохраняла старое прагматическое ядро, нет ничего удивительного.

     Есть немало людей, толкующих эти события иначе, и конечно, они возразят, что нет, это было не тактическое использование левачества, а "социалистическая революционность масс" и не намеренное сохранение прагматической составляющей, а просто невозможность покончить с этой "правизной" за одну кампанию. Но я здесь высказываю своё мнение, - то, которое сложилось у меня при рассмотрении многих, часто отрывочных и противоречивых, материалов. Ещё раз повторю, что подаю это лишь как версию. Если бы я мог это безоговорочно доказать, я бы, конечно, это сделал. Но если такой возможности нет, я обязан прямо объявить о том, что это пока всего лишь предположение.

     Но если всё это так, то привычный образный символ китайской культурной революции должен быть дополнен существенной поправкой. Не только хунвэйбиновское "половодье", не только революционные спектакли Цзян Цин, не только радикальствующие Линь Бяо и Чэнь Бо-да и даже не только красные цитатники Мао на фоне восходящего солнца, а и фигура прагматически умеренного Чжоу Энь-лая, митингующего с повязкой хунвэйбина на рукаве, но сохранившего в то же время и Дэн Сяо-пина, и Е Цзян-ина, и много других подобных людей в политическом, экономическом, и военном аппаратах.

               
                - - - -            

            Привлечение к первому этапу "леваков" и "радикалов" не могло не вызвать всем известные помпу, шумиху, фразёрство. Они оставили большой след в сознании революционно настроенной молодёжи всего мира, но в культурной революции явились лишь первым, запускающим этапом.

     Этап дезорганизации структур противодействующей силы, как и положено, должен был смениться установлением новых твёрдых структур желаемого направления. Первый этап стал переходить во второй. Новые структуры власти строились на основе соединения приемлемых работников аппарата с представителями армии и с теми левыми активистами культурной революции, которые были свободны от анархических наклонностей.

     Казалось бы, вот оно, достижение необходимой цели - очищенная от "правизны" и групповщины, от ревизионизма и разнобоя единая централизованная власть, подавившая противодействие своему курсу и держащая под контролем и общество в целом, и его управленческую и интеллектуальную сферы. Вот она - та политическая модель мобилизованного монолита, в рамках которой теперь надлежит обеспечить экономическое и политическое развитие к социализму.

     Но на этом этапе, - этапе организации таковой структуры, - проявилась большая и, как видно, неожидаемая проблема. Впрочем, она частью просматривалась уже и на первом этапе. Уже на первом этапе чувствовалось, что борьба, при всём своём размахе, громкости и радикальности, не приводила к действительному устранению объекта борьбы. "Великая пролетарская культурная революция приобретает затяжной характер", - говорил в 1967 году Чэнь Бо-да.

     Борьба походила на разрубание моря мечом. Вода расходилась - но и сходилась вновь, брызги разлетались - но и вновь падали вниз.

     Некоторые, пишущие об этом периоде, высказывают мысль, что "правые", как оказалось, были очень сильны в Китае. Об относительности понятия "правые" применительно к уровню развития того Китая я уже говорил. Но пишущие, к сожалению, не ставят вопрос о причине таковой живучести тех, кого они обозначили словом "правые".

     Давайте немного порассуждаем об этом.

     Известно, что с точки зрения исторического материализма объективный фактор связан с субъективным через триаду "объективные условия - народ - руководящая идея".   

     Имеющиеся объективные условия действительной жизни порождают те или иные потребности в народе и определяют степень их остроты, а значит - и соответствующие настроения в обществе. Если идеи, вырабатываемые идеологами, дают народу ясный путь решения именно такой всеобщей и острой потребности, они овладевают массами и становятся, по известному выражению, реальной силой, переделывающей объективные условия.

     Таким образом, все элементы этой триады связаны взаимным соответствием. Настроение общества соответствует объективным условиям, правильные руководящие идеи соответствуют настроению общества, действия же народа достигают успеха только при применении им именно таких идей к именно таким объективным условиям.

     Очень хорошо сказал об этом Герцен: "Жизнь осуществляет только ту сторону мысли, которая находит себе почву, да и почва при том не остаётся страдательным носителем, а даёт свои соки, вносит свои элементы... Сердитесь сколько хотите, но мира никак не переделаете по какой-нибудь программе; он идёт своим путём, и никто не в силах сбить его с дороги. Узнавайте этот путь - и вы приобретёте силу".

     Вот где-то тут и "зарыта собака", которую для правильного понимания хода и исхода китайской культурной революции нам необходимо откопать.

         
            Видимо, мало просто сказать, что то политическое направление, которое "левая" сторона культурной революции обозначила как "правое", было очень сильным. Надо, вероятно, признать, что идеология этих так называемых "правых" соответствовала чему-то очень обширному и значительному в объективных условиях того Китая, а значит - соответствовала и настроениям очень большой части китайского общества. Может быть, будет ещё правильней добавить, что служившее объективной опорой для так называемых "левых" было ещё не в такой высокой степени своего развития, чтобы создать в китайском обществе иное, желаемое этим левым, общественное настроение достаточной широты и силы.

     Подобное положение вполне свойственно обществам, пытающимся двигаться к социализму с отсталой начальной позиции. Даже в нашей революции поднималась такая "стена", такое противодействие, которое превышало уровень обычного буржуазного противодействия.

     Но наша страна стояла значительно выше по общему развитию, чем Китай, и в её объективных условиях, а значит, и в настроениях общества, была и немалая опора, на которую смогла опереться сталинская политика при силовом разрушении этого противодействия (хотя известные отрицательные последствия неизбежно проявились и здесь). Но даже в нашей стране такое противодействие не было (и не могло быть) разгромлено достаточно полно, его значительная часть ушла под спуд, растворилась в молчаливом выжидании и через недолгое время всё же дождалась своего часа.

     Тут ничего не поделаешь. Через законы исторического материализма не прыгнешь. Такова объективная социальная проблема революций в отсталом обществе.

     Подобное добавочное противодействие (или добавочная "стена", как я выразился) не возникало бы, если бы такая революция развивалась бы тем способом и с той скоростью, которые соответствуют скорости изменения объективных условий. Но исторические обстоятельства могут не давать такой возможности и вынуждать к ускорению, к прыжку, к форсированию. Вот в чём дело.

     Логично будет предположить, что в том китайском обществе сложившаяся добавочная "стена" имела более сильное объективное основание, чем "левая" политика её слома, и что, как следствие, многие политические лидеры, стоявшие за менее радикальный, но более (как они считали) соответствующий реалиям Китая курс и занимавшие важные места в разных сферах общественной жизни, имели достаточно возможностей, чтобы и удержаться самим, и каким-либо образом нейтрализовывать действия тех слишком левых политиков, которые, по их мнению, были неправы.

     И вот тут мы переходим к третьему и четвёртому этапам китайской культурной революции.

                2.

            Итак, после укрепления государственной машины третий этап того политического процесса, который обозначен в истории Китая термином "пролетарская культурная революция", дал (может быть, даже и неожидаемое) сильное размежевание политических групп, прежде шедших вместе.
   
          Видимо, будет правильным сказать, что это размежевание произошло именно на почве разногласия о пригодности полномерных социалистических форм для того уровня развития китайского общества и, как следствие, - о той задаче, которую надлежит теперь выполнять этой новой, политически укреплённой, государственной машине.

     Пока дело заключалось в прижимании ревизионистского крыла в партии, в укреплении гегемонии компартии над пытающейся увеличить свою политическую самостоятельность буржуазией, в централизации власти, в преодолении наиболее косных пережитков старой психологии общества, было возможно и необходимо единство всего руководящего блока этой кампании. Когда же вопрос встал о том конкретном курсе (точнее, о том конкретном экономическом методе), каким (опираясь на освобождённость от ревизионизма, на партийную гегемонию, на укреплённый централизм, на модернизированное сознание) теперь вести Китай, тут-то и возникли разногласия.


            Даже если не знать действительную политическую конкретику того Китая, чисто логически можно предположить, что разделение должно было произойти на четыре, более-менее внятно оформленные, направления.

     Безусловно, должны быть люди, стоящие на усвоенных ими стандартных, книжных, упрощённых положениях о социализме, не способные учесть живую реальность общества.

     Конечно, должны быть и люди, идущие прежде всего от реального состояния, от реальных проблем общества. И поскольку это состояние было ещё далеко не достаточно зрелым для полномерных социалистических форм и в обществе всё же преобладала мелкобуржуазность в сознании, это направление должно было разделяться на два течения: течение, тяготеющее к буржуазному развитию в принципе (хоть и прикрытому социалистическими словесами), и течение, склоняющееся к тактическому использованию элементов буржуазного развития в данной обстановке, но без потери социалистической перспективы.

     Наконец, не могло не быть и тех, кто старался бы соединить верность известным социалистическим положениям с вынужденным учётом реального положения общества, найти некую эффективную среднюю модель в этих обстоятельствах.


            И в самом деле, именно по этим направлениям и сгруппировались политические силы в Китае конца 60-х - начала 70-х годов.

     Во всех многочисленных писаниях о культурной революции отмечается разделение на две группы, то есть ещё две ошибочно упускаются.

     Одну называют то ли "левыми" (если автор - бездумный сторонник культурной революции), то ли "леваками-авантюристами" (если автор - противник культурной революции). То есть речь идёт о том направлении, которое мы обозначили первым.

     Другую группу авторы первого вида называют "правыми", а авторы второго вида - "серьёзными прагматиками". То есть речь идёт об общем направлении, которое мы обозначили вторым (без разделения его на два, принципиально различающихся течения).

     О направлении серединном, не отвергающим новации вторых, но и не спешащим отказаться от привычного сознания первых, или совсем не говорится, или говорится очень мало и невнятно, и это очень неправильно, тем более что, как показывают многие факты, на этой позиции стоял и сам Мао.


            Характерной особенностью третьего, а тем более - четвёртого, этапов культурной революции было то, что первые (так называемые "левые") шаг за шагом всё более уступали, проигрывали вторым (так называемым "прагматикам").

     Как все знают, за первыми стояли фигуры Линь Бяо и Чэнь Бо-да, а также известная группа Цзян Цин. За вторыми - очень сильная фигура Чжоу Энь-лая, влиятельный в военных кругах Е Цзян-ин и отодвинутый, но сохранивший очень большой авторитет и поддержку Дэн Сяо-пин.

     Почему "левые" уступали, хотя явно не имели такого желания? Потому, что у них были лишь лозунги, основанные на общих принципах книжного марксизма, а у их оппонентов был план, основанный на реальном положении дел.

     Так называемые "левые" могли давать чисто социалистические лозунги (и даже в очень радикальном виде), а то и забегать в лозунговость грядущей коммунистичности, но не могли превратить их в практический план, так как реальное состояние китайского общества ещё не созрело для этого.

            (Безусловно, не то же самое, но нечто в некотором роде подобное, было и в советской истории. Почему Троцкий проиграл Сталину? Потому что книжник и фантазёр всегда проиграет практику и реалисту. Сталин делал революцию в конкретной России, а Троцкий - в некоем абстрактном пространстве своего представления. Не Троцкий проиграл Сталину, а то, на чём стоял Троцкий, проиграло тому, на чём стоял Сталин.)



            Как же шло неизбежное политическое противостояние этих групп?

     Приверженные формальному радикальствующему догматизму так называемые "левые" не могли не видеть, что их объективная неосновательность чревата утратой политического положения, и поэтому прилагали все усилия к ослаблению позиций Чжоу и Дэна. Однако, несмотря на провозглашение министром обороны и одним из лидеров этого направления маршалом Линь Бяо тезиса, что "противоречие с Дэн Сяо-пином является противоречием между народом и его врагами", сам Мао заявил обратное, - что противоречие с Дэном есть, но его нужно считать "противоречием внутри народа".

     Здесь, как и в других акциях, проявилась отдельная, собственная позиция Мао (и части руководящих работников парт - и госаппарата). Мы видим на ряде фактов, что на этом этапе он использовал своё влияние для ограничения силы радикальствующих догматиков "левого" толка, не раз сдерживал и критиковал их и медленно, осторожно, не давая противоположной группе "прагматиков" абсолютного усиления, всё же двигал её представителей (в том числе временно опального Дэн Сяо-пина) к рычагам практической работы.

     Одновременно видно, что Мао, в меру своих возможностей (всё же возраст и болезнь) прилагал усилия к формированию того направления, которое мы обозначили последним, - направления, которое, по-видимому, мыслилось им как сильный политический противовес пробуржуазному течению внутри общей группы реалистических прагматиков.

     И в самом деле, внутри этой группы на тот момент, как представляется по её заявлениям, не уделялось должного внимания опасности этого пробуржуазного течения, и это не могло не тревожить Мао.

     Очень большим политическим успехом группы "реалистов" (так и быть, будем их так называть) были сложные события, завершившиеся крахом Линь Бяо и Чэнь Бо-да в начале 70-х. Сам Мао среагировал на это, как пишут многие источники, довольно спокойно.

     Начало 70-х, кроме того, всё более показывало острую насущность основательно определиться с экономическим методом. Многие безоговорочные сторонники культурной революции из нашей "левой" среды пишут о росте китайской экономики в это время. Однако они упускают, что количественные показатели роста ещё не характеризуют положение дел во всей полноте, что кроме количественных показателей есть ещё и не менее, а то и более весомые качественные. С качественной точки зрения этот рост не соответствовал тому уровню темпов, в котором нуждалось китайское общество. Не постепенность, а рывок был нужен Китаю, в противном случае обречённом на третьеразрядность в мировой хозяйственной системе, а значит, на третьеразрядность и политическую, на бессилие и зависимость.

     Рост ростом, но потребительские товары и продукты питания по-прежнему скудно распределялись по карточкам, по-прежнему была велика безработица, уровень бедности (особенно на селе) был очень велик, до 250 млн крестьян голодали, положение с транспортом было очень сложным, более 30% предприятий считались убыточными, сохранялся хронический дефицит госбюджета. Это сказывалось на эффективности производства, и в 1974 году в некоторых отраслях наметилось замедление роста и даже снижение объёмов, добыча угля по сравнению с 1973 упала на 9,4%, а выплавка стали - на 3,7%.

     В этих обстоятельствах, при поддержке Мао, Дэн Сяо-пина выдвигают в первые заместители премьера, плюс к этому он получает весомое политическое усиление назначением на посты заместителя председателя Военного Совета (при новом, после Линь Бяо, министре обороны - Е Цзян-ине) и начальника Генштаба.

     Несмотря на затаённое, но острое недовольство группы "левых" радикалов, Мао определённо заявляет в 1974 году: "Великая пролетарская культурная революция идёт уже восемь лет. Сейчас нужно успокоиться. Вся партия и армия должны сплотиться... Надо развивать народное хозяйство".

     После Х съезда, который продемонстрировал определённое укрепление группы Чжоу Энь-лая, Дэн Сяо-пин стал заместителем председателя ЦК КПК и членом постоянного комитета Политбюро.


            Итак, этот период характеризуется тремя политическими процессами.

     Первый - укрепление позиций "реалистов" (причём ещё раз отмечу, - это важно и пригодится в дальнейшем, - не уделявших тогда, как представляется, должного внимания опасности пробуржуазного течения в своих рядах).

     Второй - ослабление политических позиций "левых" радикальствующих догматиков, хотя пока и не в значительной степени.

     Третий - быстрое нарастание той группы, тех выдвиженцев из парт- и госаппарата, которые, по замыслу Мао, должны были сохранить классическую социалистическую линию и, соединив прагматизм с ортодоксией, стать сильным противовесом пробуржуазным тенденциям. Среди наиболее значимых политических фигур этого выдвижения надо назвать Хуа Го-фэна и Ван Дун-сина.

            Известная часть современных "маоистов", как мы знаем, стоит на позиции всемерной поддержки идей Мао и одновременного резкого осуждения "предательского ревизионизма" Дэн Сяо-пина и его приверженцев и последователей. Почему-то у них совершенно выпадает тот факт, что выдвижение Дэна и его сподвижников из опалы во власть проходило не без ведома и не без поддержки Мао. Можно спорить об оценке конкретных новаций Дэн Сяо-пина, но то, что поиск правильных новаций на том этапе был очень необходим и актуален, это, конечно, неоспоримо.


            Руководство КНР осознавало всё более, что быстро преодолеть отсталость китайского общества, тяжёлого в своей громадности и в громадности своих проблем, в отрыве от мировой хозяйственной системы нельзя. Экономическая блокада как со стороны западного империализма, так и со стороны советской социал-империалистской системы сковывала развитие внутренней экономики КНР.

     Вот почему этот период, этот обозначенный нами четвёртый, завершающий этап, характеризуется и большими планами прорыва этой изоляции. Ещё в 1964 году премьер Чжоу Энь-лай, высказывая предварительные перспективные мысли о возможно более быстрой модернизации Китая в промышленной, сельскохозяйственной, научно-технической и оборонной областях, начинал разрабатывать идею корректировки внешнеполитического курса, в основе которой главенствовала мысль об использовании возможностей сотрудничества с мировым капиталистическим хозяйством при обязательном сохранении независимости и самостоятельности.

     Как мы знаем, ещё при жизни Мао и при его поддержке этот курс стал всё более успешно претворяться в жизнь.


             Завершить эту тему, видимо, следует описанием событий последнего года жизни Мао. В начале 1976 года умирает наиболее влиятельнейший после Мао и авторитетнейший представитель "реалистического" направления премьер Чжоу Энь-лай. И не случайно ослабленная падением Линь Бяо, но ещё сохранившая остатки политических сил радикальная группировка, теперь главным образом связанная с именем Цзян Цин, самым резким образом усилила борьбу против своих политических оппонентов и фигуры Дэн Сяо-пина в частности. Воскресив лозунги начала культурной революции, они обвиняли оппонентов в "проведении политики Лю Шао-ци без Лю Шао-ци" и мобилизовали всех своих сторонников на всех уровнях.

     Однако уже тяжело больной Мао, оставляет Дэн Сяо-пина на посту первого заместителя премьера, назначив при этом новым премьером Хуа Го-фэна, надеясь на силу этого тандема.

     Как мы знаем, практически сразу после смерти Мао (в сентябре 1976 года) несравнимо более сильный союз объединившихся Дэн Сяо-пина, Хуа Го-фэна и Е Цзян-ина резко и решительно разгромил группировку Цзян Цин и всех идущих за ней.

     Этим была открыта новая полоса во внутренней жизни Китая, о чём и пойдёт речь в дальнейшем тексте. Тема, безусловно, очень сложная и не такая однозначная, как кажется некоторым упрощающим критикам.


   (mvm88mvm@mail.ru)