День 21

Они мчались на мотоцикле по скоростной трассе. Застежка шлема периодически слетала с ее изящной шеи. Вместо полей и деревьев по сторонам их окружали зеркала, в которых отражались прошлые жизни других путешественников. Касаясь почвы, они превращались в водную гладь, а позади мотоцикла поверхность становилась прежней. Стороны соединялись между собой прозрачными, гелиевыми руками и проходящий ток электризовал пространство вокруг, поэтому казалось, что эти двое совсем неживые. Что-то особенное было в их глазах, одинаковый рисунок радужки и длина пальцев рук. Коричневый рис и желтый папирус она крепко зажимала в узком пространстве между ними на сиденье.

Я летела рядом, обыкновенная и живая, напоминая высокое и старое дерево.
На мне иногда сидят совы и в своих крепких когтях сжимают тоненьких мышей. Раз в год на левом лбу цветет кувшинка, я поливаю ее своими слезами, а она рассказывает мне сказки о дальних мирах, в котором дети не плачут. Мне жаль ее, ведь моей любви хватает только на один день. Я берегу ее. Я рву свое красивое платье и согреваю каждый ее лепесток, укутывая нежно. Она - мой талисман, она убаюкивает меня своим храпом, цветы не идеальны. Когда она погибает, я скучаю и замираю ровно на 364 дня, чтобы дождаться ее снова. Я замораживаю свой левый глаз и оставляю на нем картинку моей кувшинки. А пока ее нет, я рождаю новые миры, чтобы порадовать ее и поделиться новыми впечатлениями, когда она вернется. Но, если быть честным, я просто слушаю ее, она пьет воду и поет мне песни о любви. Иногда я замечаю, что если мое сердце начинает таять, я пускаю в норку под корнями белок, они выращивают из желудей красивые одноразовые деревья и я питаюсь ими. Они садят на каждое дерево мое воспоминание о кувшинке, мои поцелуи с ней и мое ровное дыхание, а я убаюкиваю их прежде, чем съесть. Я знаю, она будет любить меня вечно как и я ее.