6 Кто твой друг, Кон? С Еремеевой

Дорогой мой дневник, горестно сознать, что только тебе одному я могу поведать все мои мысли и чаяния. Как тяжело, когда рядом нет человека, которому не безразлична твоя судьба, который вместе с тобой будет в радости и горе.
Мне и раньше жилось нелегко, а теперь судьба как будто решила испытать мою веру. Хотя мне трудно сказать, истинна ли она. Так вышло, что я не помню свою мать, которая бы приучала меня посещать храм или молиться, отец не верил ни в кого, а няня, воспитавшая меня, придерживалась своей веры, привезённой её предками из далёкой Африки.


Надо отдать должное этой негритянке: она никогда не настаивала, чтобы я приняла её веру, наоборот, считала, что бледнолицые должны почитать своего бога.
Отца совершенно не интересовало, чем я занимаюсь, как провожу время, хотя гувернантки и учителя у меня были, причем, совсем неплохие. Плохо, что они не задерживались в нашем доме, поэтому образование у меня было неплохое для девушки, но совершенно бессистемное.
 

Пока была мала, я очень переживала, когда очередная гувернантка исчезала, даже не попрощавшись, думала, что это моя вина. Я старалась быть прилежной, добросердечной, вежливой, думая, что таким образом сумею задержать очередную девушку и, возможно, она станет мне подругой.


Когда подросла, я поняла, что отец был очень неразборчив в связях, не пропускал мимо ни одну юбку. Вот и гувернантки должны были стать его любовницами. Некоторые соглашались, ведь он был щедр, но большинство сбегали, потому что родитель, к тому же был довольно жесток в обращении с противоположным полом, считая их рабынями и усладой для мужчин.


Так бы и  не пришла я к вере, если б однажды не услышала, как Лили, молоденькая служанка, шептала слова молитвы Деве Марии. Мне стало интересно, я тайком пробралась к ней в коморку и попросила рассказать об этой Деве.
Затаив дыхание, я слушала её рассказы! А потом она показала мне Храм, где можно помолиться Святой. Поделившись тайной с няней, я услышала слова ободрения:


–У каждого человека должна быть  вера.


Трепеща от страха в свои шесть лет, я подошла к отцу, попросив разрешение посетить храм. Он сначала удивился, потом расхохотался:


– Вся в мать пошла! – узнав, кто из служанок посещает храм, он повелел возить меня туда по выходным. Сопровождала меня Наоми и старая немощная Ильза. Последняя питалась подачками со стола отца. Я постоянно носила ей еду, спала она на улице или в коморке при храме. Когда выяснилось, что она истинная протестантка,  отец разрешил ей жить в доме для прислуги и учить меня молитвам.
Я и раньше видела Храмы на картинках книг, которые показала Лили, но была поражена простым убранством и отсутствием украшений: только кафедра для проповедника, скамьи для прихожан и большой крест на стене.


Няня осталась на улице, а Ильза схватила меня за руку с неожиданной силой и потащила за собой. Я послушно села на скамью, не смея поднять глаза. Потом я слушала проповеди, внимая каждому слову пастыря. Так продолжалось несколько лет, но почему-то мне больше запомнились проповеди о Деве Марии. Именно она стала моим кумиром. Именно ей я молилась и просила защиты и помощи.


Старая Ильза давно покинула наш мир, а я продолжала посещать Храм, но скорее по привычке, чем испытывая настоящую веру. А вот к Деве Марии у меня осталось прежнее чувство – я боготворила её, не смея просить о помощи, так как считала себя недостойной. Это малышкой я делилась с ней обидами  и горестями, прося помощи, а повзрослев, поняла, что у высших сил немало своих забот, чтобы выполнять желания смертных.


Сейчас же, когда решается моя судьба, мне захотелось обратиться к Святой Деве. Религия не поощряла преклонения иконам и скульптурам, поэтому  я решила обратиться к Деве, на природе, ведь именно здесь  так легко представить мироздание.


Конечно, девушке моего возраста не следует рассуждать о создании миров и задумываться о правильности их сотворения, но в такую минуту кажется, что помочь может только чудо, каким было таинство рождения Христа.


Набросив на голову кружевную накидку белого цвета, я спустилась в сад. За мной тут же последовал Диего. Этот низкорослый плечистый мулат стал моим охранником. Он и раньше ошивался возле поместья, но хотя бы не был вхож в дом, а после договора отца и господина Смита, поселился в гостевом домике и не спускал с меня глаз, сопровождая повсюду, будь то храм или мастерская швеи.


Я привыкла не обращать внимания на слуг, ведь все они были шпионами отца, докладывая о каждом моём шаге. Теперь хоть знаю, кого опасаться.


Диего никогда не разговаривал ни со мной, ни с другими слугами, было ощущение, что он немой. Если ему не нравилось место, куда я направлялась, то он издавал возглас, от которого начинала болеть голова – то ли крик дикого зверя, то ли рёв монстра, поэтому я старалась не злоупотреблять выходом на улицу, благо, что в комнату мою он не входил, прикорнув на скамеечке у двери, точно цепной пёс.
Сейчас мой личный охранник посмотрел на меня весело, видимо, устал находиться в помещении, и, насвистывая негромкую мелодию, последовал за мной чуть в отдалении.
Я не покидала своего поместья никогда, но по рассказам няни и слуг знала, что  наш остров – благословенный рай. Особенно примечательны Голубые горы, вершины которых видны далеко. Местами небольшие реки прорезают в известняках живописные ущелья. На языке индейцев араваков Ямайка — «земля ручьев». Остров поражает обилием красивейших каскадных водопадов. Как мне хотелось полюбоваться на них!
Остров обладал буйной растительностью. Конечно, немного напрягал сезон дождей, но зато после него природа раскрывала все свои грани: растения вырастали на глазах, цветы раскрывали бутоны за несколько минут, а птицы пели так звонко, что на сердце становилось легко и свободно.


Поместье находилось в нескольких милях от горной гряды, поэтому  по саду протекало несколько ручьёв, которые сливались в небольшое озеро, где имелись мангровые заросли.


Сад плавно переходил в плантации, отдёлённые невысоким ограждением. Туда мне не разрешалось ходить, хотя я любила смотреть, как ухаживают за кофейными деревьями.


Будучи малышкой, я пробралась через изгородь и оказалась на плантации. Меня заметили не сразу, ведь я пряталась, но когда один из надсмотрщиков начал бить старого негра, я пулей выскочила и попала под его хлыст.


Надсмотрщик Джо побелел, опасаясь гнева хозяина, но наказана была я за самовольное проникновение на плантацию. После этого ограждение сделали колючим, а меня строго предупредили, что в следующий раз за ослушание получу сто ударов кнутом как беглый раб.


Воспоминания нахлынули, занозой вонзившись в сердце, но я подавила их, устремившись к озеру, где любила проводить время возле большого величественного дерева, дающего мне успокоение.


После того случая на плантации, я убегала к озеру и пряталась в манговых зарослях. Однажды заметила небольшое чахлое деревце с резными листочками. Я обрадовалась ему как брату родному и стала ухаживать за ним: старым ржавым тесаком вырубила кусты, выдернула траву, полила куст, и чудо!
 

Маленькое деревце распрямилось и быстро пошло в рост. Теперь это развесистое дерево с мощным стволом. Я узнала из справочника, что такие деревья называются дубами и редко произрастают в нашей местности. Каким чудом занесло крохотный жёлудь в наши края?!


Я обожала орхидеи и розы, но только дуб давал мне силы, только ему я рассказывала о своей жизни.  И вот теперь я пришла сюда, чтобы поведать о помолвке, предотвратить которую была не в силах.


Отец распорядился поставить возле дерева скамью – негоже девице благородного происхождения сидеть на земле. А меня это смешило: кто может увидеть, если вокруг ни души?!


Я подошла к стволу, прижалась и открыла свои мысли пространству, надеясь, что меня услышит та, к кому обращаюсь.
 

Диего не мешал мне, развалившись на мягкой траве в манговых зарослях, дремал, видимо. Мне немного импонировал этот мужчина своей ненавязчивостью, я бы даже сказала деликатностью, что так не вязались с его дикими поступками.


Как-то ко мне пытался подобраться нищий у храма, так он так его пнул, что бедняга отлетел к железной ограде, скорчился и остался лежать на земле. Я пыталась броситься к нему, но грозный рык тут же остановил, ноги приросли к булыжной мостовой, сердце неистово заколотилось. Тогда впервые я поняла, что его голос обладает дьявольской силой.


Дуб зашумел, ветви закачались, листья затрепетали, хотя не было даже малейшего дуновения. Неожиданно я прильнула щекой к шершавой коре и взмолилась: «Помоги!»
Дерево как будто услышало мой призыв, ствол завибрировал, ожерелье на шее начало жечь огнём кожу. Я встрепенулась, положила руки на грудь.


Неведомая сила заставила вытянуть ладони. На них упала два жёлудя. Они казались прозрачными и сияли, испуская серебристые лучи, которые протянулись к ожерелью. Через несколько минут я поняла, что держу в руках серебряные кольца. Одно было маленького размера, другое –  намного больше. Первое было изящным с причудливым орнаментом, напоминающий замысловатый узор из диковинных листьев,  второе – более массивным, напоминающим мужские перстни, что унизывали пальцы отца. Только это  перстень имел камень, очень похожий на камни ожерелья.
 

Пришло понимание, что это кольца для помолвки. Неужели и высшие силы хотят, чтобы я связала судьбу с господином Смитом?!


От этой мысли неистово заколотилось  сердце, голова стала тяжёлой. Захотелось упасть и больше не вставать, дожидаясь смертного конца.
 

Ветви коснулись моего лица, листья погладили лоб и щёки, успокаивая. А перед глазами возникло лицо незнакомца, которое постоянно преследовала меня не только во сне, но и наяву.


Значит, именно он предназначен мне судьбой?! Я рассмеялась облегчённо, ведь именно о таком развитии событий мечтала всё время после того, как увидела того пирата.


О том, что он пират догадаться было нетрудно: обветренное лицо, мозолистые руки пронзительный взгляд карих глаз.
 

Но как нам встретиться? Да, я бы всё отдала, чтобы сбежать с ним, но это невозможно! Я видела, как он пытался пробраться в усадьбу, но был жестоко изгнан охраной.
 

Несколько дней я замечала из окна, как он прятался в тени огромных стволов карибской сосны и эвкалипта, которые были  высажены вдоль проезжей части. Он мило беседовал с молоденькими служанками, которые были польщены вниманием такого красивого незнакомца.


В моей душе возникло неприятное чувство, словно в сердце проник холодок.  Даже дала себе слово, что перестану думать об это ловеласе, но на другой день вновь стояла у окна и ждала его появления. И он появлялся, беседуя на этот раз с мужчинами, садовником и конюшим. Я обрадовалась, поняв, что он расспрашивает обо мне.


Спрятав подарок в лиф тёмного платья, я прижалась к стволу, мысленно поблагодарив и недоумевая, как же смогу встретить суженого, если он не появлялся уже несколько дней, а помолвка назначена на завтра?


Голова стала лёгкой, от дерева пошла волна такой чистой энергии, что мне захотелось петь, потому что я знала: мои мечты осуществимы.


Помолвку решили провести в саду, где выложили арку из известняка, украсив листьями и цветами. Она стала такой красивой и благоухающей, что каждая служанка норовила пробежать мимо, чтобы представить себя на месте невесты.


Меня нарядили в белое муслиновое платье, водрузив на голову венок из  роз. Меня охватило волнение: а вдруг всё привиделось и сегодня дам слово вот этому страшному человеку, что разговаривает с моим отцом в саду? Ожерелье стало тёплым, посылая по телу успокаивающие импульсы.


Отец появился в моей комнате внезапно, выгнал служанок, посмотрел на меня изучающим взглядом:


–Ты готова, Мирабель?


–Да,– опустила глаза, чтобы он не увидел в них лукавые огоньки.


Взяв меня за руку цепкими пальцами, отец вывел в сад к арке, где уже находился пастор и несколько приглашённых членов знатных семейств, которые должны были стать свидетельством триумфа отца. Как же такой влиятельный господин, как Смит, женится на его дочери, хотя и в этих семействах имелись незамужние девицы.
Подведя меня к арке, отец остался рядом, а с другой стороны встал жених. Пастор начал свою проповедь о любви и верности супругов, которую жених грубо оборвал:


–Быстрее к делу!


Пастор поперхнулся, потом успокоился и произнёс:


–Молодые люди, расскажите, как вы встретились, как полюбили друг друга.


–И это пропустим,– сказал господин Смит.


–Тогда обменяйтесь кольцами.


В руках у жениха показались два золотых кольца. Пастор укоризненно покачал головой, ведь одно из колец должно быть серебряным, но, видя гневный взгляд господина Смита, промолчал.


Жених передал кольцо побольше мне, чтобы надела  ему, я взяла его осторожно,  точно гремучую змею, кольцо выскользнуло и укатилось. Господин Смит вместе с отцом ринулся искать его, в то время как остальные гости перешёптывались, злорадно улыбаясь.


Я ощутила небывалое волнение, повернула голову и увидела рядом моего милого пирата. Он улыбнулся и протянул руку. Я тут же достала заветный перстень, что прятала на груди, и надела ему на палец. Он поцеловал его и подмигнул мне, а я протянула ему другое колечко. Он его погладил, а потом надел на мой палец и припал к моим губам. Как же сладостен был поцелуй!
–Согласна ли ты, Мирабель стать невестой…


–Кондрата Бакера,– шепнул суженый.


–Согласна.


–Согласен ли  ты, Кондрат Бакер, стать женихом Мирабель...


А откуда-то из глубины души пришло имя, и я выдохнула:


–…дочери Адэйра


–Мирабель Адэйр,– послушно повторил пастор.


–Согласен,– произнёс настоящий жених.


–Объявляю вас женихом и невестой! – провозгласил пастор.


–Ты о чём, идиот! – закричал господин Смит, возвращаясь ко мне.


–Я объявил о помолвке,–  невозмутимо сказал священник и двинулся к выходу с осознанием выполненного долга.


Было ощущение, что время остановилось, что гости ничего не поняли. Господин Смит двинулся было за священником, но потом махнул рукой и важно произнёс:


–Да, помолвка состоялась! – изрёк мнимый жених, грозно поглядывая на гостей. Те кивнули в знак согласия. Господин Смит схватил меня за руку, чтобы надеть кольцо, но оно вдруг стало таким скользким, что норовило вновь выскользнуть, поэтому господин  сунул его отцу, что с потерянным видом стоял позади нас, а своё надел сам себе на палец и потащил меня на веранду, где были накрыты столы для торжества.


Я не сопротивлялась, послушно шла рядом, торжествуя в душе: помолвка с любимым состоялась, и пришло понимание, что настоящего жениха зовут Кон.


«Кон, Кон»,– музыкой звучало в душе.