М. М. Кириллов Случайные радости Очерк

М.М.КИРИЛЛОВ

СЛУЧАЙНЫЕ РАДОСТИ

Очерк
«Весь мир – театр,
и люди в нём - актёры».
В.Шекспир.

     Я не театрал, в концертах не участвовал, хотя в 8 классе однажды даже сыграл в спектакле «Недоросль» по Фонвизину. Тщедушного такого попика с бородкой из ваты, Кутейкина, сыграл. Помните, «Аз же есьм червь, а не человек».
      Артистический мир мне мало знаком, хотя многих любимых всеми артистов я хорошо помню по фильмам. Здесь ведь многое случайно, необязательно, помнится, в основном, по сыгранным ими образам, а сами артисты, как таковые, чаще остаются в тени. Но изредка случайные встречи с некоторыми из них позже всё же происходят, несмотря на перенаселённость нашей жизни. Эти встречи всегда неожиданны, остаются неизвестными для самих артистов и воспринимаются тобой как незаслуженный подарок или как вспышка давно погасшего светила. В сущности, эти встречи – случайность, и вряд ли воспоминания о них могут иметь общее значение. Но я все же поделюсь своей памятью о некоторых таких встречах, понимая всю условность и даже ненужность этой моей памяти для читателя.
       1943 год. Я – ученик 3 класса московской школы, что и сейчас существует на шоссе Энтузиастов. Шла война. Это было время, когда только прозвучала на всю страну трагическая история Зои Космодемьянской. Была организована встреча пионеров школы с фронтовиком поэтом Александром Жаровым (младшим братом знаменитого артиста Михаила Жарова) и с настоящей Анкой-пулемётчицей из дивизии В.И.Чапаева. Поэт в морском кителе читал свои военные стихи, а бывшая пулемётчица рассказывала о своём знаменитом комдиве. Им задавали вопросы и долго аплодировали. Запомнилось.
       Где-то в 1947 году состоялось моё знакомство с артисткой театра «Ромэн» Лялей Чёрной. Она была знакома с нашей мамой, и мы зашли к ней домой.
       Яркая молодая цыганка в чёрном платье, украшенным цветным бисером. Заразительно смеялась. Позже я видел её только в концертах по телевидению.
       1948 год. Крым. Посёлок Ореанда. Летний лагерь. Встреча с народным артистом СССР из жанра художественного чтения Аксёновым.
     Лагерь располагался в обычной школе. Она разместилась на склоне большой горы. Вниз к морю вели сады и заросли. Ниже школы шла грунтовая дорога от самой Ливадии до Ореанды. Называли ее Царской тропой. Будто бы по ней в начале века прогуливался в карете  Николай 2-й, иногда встречаясь с Львом Толстым. Во дворе школы росли деревья с зелёными плодами – незрелые грецкие орехи. Орехи пачкались и были невкусными. А стены у дороги были покрыты вьюнком и ежевикой, чем-то вроде нашей малины.
      Как-то  вечером в лагерь приехал известный мастер художественного слова. Он выступил перед ребятами с чтением ряда произведений. После ужина его разместили с его согласия в нашей комнате. Нас было пятеро. Когда он расположился отдыхать, мы стали его просить прочесть что-нибудь ещё, для нас. Он не стал отказываться, хотя, наверное, устал за день, и прочёл что-то из Лермонтова, а также повесть Алексея Толстого о том, как в деревню приехал солдат из госпиталя, лицо которого было изуродовано ожогами до неузнаваемости. Солдат приехал погостить к матери и невесте. Невеста его не узнала и даже испугалась при виде его. Тогда он выдал себя за однополчанина их сына. Пожил у себя дома дня два, и мать, по только ей известным его чертам, особенно, по тому, как он двигался в избе, держал ложку, все-таки узнала в нём своего сына.
       Повесть о матери, о памяти, о войне и солдатской скромности. О советском человеке. И что-то ещё он читал. Пока у него хватало сил. Мы так его слушали, что и силы свои он черпал в нашем внимании. Сейчас этот жанр творчества умер.
        В этом же году в Евпатории я посетил городской театр, чуть ли не впервые в жизни. Гастролировала труппа Харьковского драматического театра.
        Я взял билет в партер, на 3 ряд. Сцену было видно отлично. Театр был маленький, но в нём было всё – от партера, до нескольких ярусов. Шла «Анна Каренина». Мне было видно, как страдает этот скрипучий несчастный старик Каренин, теряя Анну и не отдавая ей мальчика-сына. Я видел, как артист по-настоящему плакал. Мне было его очень жалко, потому что потерять сразу и жену, и сына, согласитесь, было очень тяжело. Я ненавидел холёного красавца Вронского в эполетах и, конечно, близко к сердцу принимал мятущуюся, гонимую страстью, несчастную Анну. Она была очень красива и естественна в своем желании быть счастливой и сделать счастливым своего любовника. Спектакль окончился. Я был потрясён так, что, вернувшись, даже не мог об этом толком  рассказать ожидавшим меня дома.
      Мое потрясение продолжалось и утром. Я поехал в город, вошёл в пустой театр. Рабочие складывали и таскали какие-то ящики из-за кулис и со сцены. Я узнал от них, что вчера был последний спектакль. Артисты уже уехали. Я был огорчён, я ведь так хотел увидеть ту, что играла Анну. Я попросил одного из рабочих сцены передать ей моё письмо. В нём было написано: «Благодарю Вас за Вашу Анну.  Миша Кириллов». Хотелось бы думать, что письмо было передано. Я никогда не видел больше эту артистку, но мне кажется, что я с ней и не расставался.
        1960 г., город Горький. Привокзальная площадь. У ворот согнулась на табуретке сухонькая старуха в платочке, рядом с банкой для подаяния. Губы её беззвучно шевелились.
        Привокзальная площадь – прибыльное место. Поражала нищета в самом центре этого громадного города. Казалось, что обитатели ночлежки из пьесы Максима Горького «На дне» продолжают жить именно здесь, хотя и прошло с тех пор 150 лет.
       К моему удивлению, через площадь степенно прошествовала пара известных артистов: неожиданно дородная Клара Лучко и мужчина, имя которого я уже забыл. Ничего особенного, прошли и прошли, на минутку удивив и обрадовав унылую площадь и её обитателей.
        1970 г. И вновь город Горький. Гостиница «Нижегородская». Среди постояльцев встречались артисты из популярного телесериала «Следствие ведут знатоки». В частности, Пал Палыч Знаменский. Помните? Он позже играл в фильме «Щит и меч». Было как-то необычно ходить мимо очень знаменитого тогда артиста, встречаясь с ним на лестнице гостиницы, как с обычным прохожим. Надо сказать, что в жизни-то он был более чем обыкновенен и только напоминал Пал Палыча.
     Осень 1987 г. Кабульский советский военный госпиталь. Я здесь работал в качестве профессора-консультанта.
      В последние дни в ЛОР-отделении госпиталя, лечился известный артист Владимир Винокур. Выступая на концертах для раненых и больных сорвал голос. Маленького роста, толстенький, подвижный, с коротенькими ножками, легко узнаваем.
         Удивительное сочетание таланта и пошлости... В Афганистане сочиняли и пели песни, несущие печать напряжения, усталости, самоотверженности, тоски, любви, но никогда — ни в одной строчке и ноте — ни следа пошлости. Отчего нынешние эстрадники в нравственном отношении так уступают своей аудитории? Веселят народ? Исключения, конечно, есть: к примеру, Иосиф Кобзон. Говорили, он поёт даже на заставах и в окопах.
       Санаторий «Архангельское». 2003 г. В соседнем номере отдыхают Народные артисты СССР Нина Сазонова и артист из фильма по Пушкину «Станционный смотритель» (фамилию запамятовал). Очень простые и доброжелательные люди. Разговорились. На вопрос уже пожилого «станционного смотрителя», что меня взволновало в его игре, я ответил: «У Вас глаза обиженного ребёнка». Это его растрогало.
      А Нина Сазонова (в народе известная как «девчоночка фабричная») постоянно общалась с санитарками санатория, даже сидя с ними среди мешков с бельём и, может быть, готовя себя к какой-то новой роли. Позже  видел её в районе улицы Тухачевского в Москве, у булочной. Подойти постеснялся. Простая, узнаваемая всеми, действительно народная артистка.
       В Ленинграде в 50-е годы неоднократно встречались в школе, где училась моя сестра, артисты Пушкинского театра Адашевский и Ольга Лебзак. Они приезжали с шефскими концертами. Знаменитые артисты.
       Ленинград. Конец восьмидесятых. Гостиница «Октябрьская», в лифт в последний момент влетел Михаил Ульянов и обмяк в углу, как бы без сил. Видимо, чересчур поторопился. Подумав, что ему плохо, я предложил помощь, но он, махнув рукой, молча отказался и через пару этажей довольно бодро вышел из лифта. Вот такой, почти родной, маршал Жуков.
        В феврале 1966 года я со своими детьми катались на санках по Елагину Острову, что на Кировских островах в Ленинграде. Мимо нас быстрым шагом прошёл через весь заснеженный остров по тропинке артист Леонид Быков (Максим Перепелица). Это было так удивительно! Его силуэт хорошо выделялся на фоне снега. Мы узнали его по походке и долго смотрели ему вслед. Разве не радость!
       Народные артисты РСФСР Ошеров и Лаврентьева, популярные артисты саратовского ТЮЗа, как-то встретились нам с женой в Дальнем Затоне жарким летом 1993 года. Видимо, шли они на свою дачу. Мы подвезли их на своей машине, рассказав предварительно шоферу о  неизвестных ему знаменитых пассажирах. Эти милые люди были нам благодарны: жара стояла несусветная и идти им было тяжело.
      Театр юного зрителя в Саратове был первым в Советском Союзе театром, построенном при советской власти. Это был наш любимый театр, театр всех саратовских поколений.
        Наверное, были и другие встречи.
      Мне самому уже 86 лет. Думаю, что большинства из тех, кого я вспомнил, уже нет в живых. Но память о них всё-таки живёт, в том числе и моя случайная память. А как у Вас?
        А как же Шекспир? Наверное, театр и был его миром. А у меня даже иносказательно всё было не так. Мой школьный мир сменился медицинским миром, и это заняло более полувека. Почти столько же занял мир педагогики в высшей школе и более 40 лет служба в Советской Армии. А последние 25 лет моей, уже пенсионной, жизни были заняты писательским трудом.
        Я люблю театр, но ни работником, ни пленником театра я не был. Как и подавляющее большинство из нас. Как-то ощущал себя всё больше среди реальных людей. А великий Шекспир и его театральные дети всегда с нами.
Г.Саратов, ноябрь 2018 года.